Гл.9
Тарас проследил взглядом за этим удивительным и странным человеком, но потом ему пришлось отвлечься, в это время Ваня пытался всем развязать руки и колдовал над весьма хитроумными сплетениями, оставленными им на память бандитами, и которые парализовали каждое движение его товарищей, а начал он своё добровольно-гуманитарное действо - со старшего группы.
- Ничего себе! - то ли с восхищением, то ли с некоторой ноткой сарказма буркнул охранник, не отрываясь от нелёгкого занятия. Он с остервенением продолжал возиться с замысловатыми узлами, сооружёнными из крепких верёвок, применяя в столь серьёзное "мероприятие", даже собственные зубы. - Откуда он русский знает? - имея в виду араба. - Кто он такой, забери его дьявол?! То в плен нас берёт, то потом зелёный свет нам включает, что за тип, ёлки зелёные...
- Я и сам потрясён не меньше твоего. Вот сейчас думаю прояснить ситуацию. - Тарас повернулся к востоку и увидел, что самоуверенный и несгибаемый абориген уже забрался на самый верх бархана и замер там, обращая свой взор туда, где едва забрезжил рассвет и откуда вот-вот выкатится красное беспощадное солнце. Пришлось идти следом, хотя мужчина не испытывал и малейшего желания увязать по пояс во въедливой сыпучке.
- Саид! - окликнул он араба, когда преодолел уже большую половину пути. Тарас хотел попросить его, чтобы тот на время побыл проводником и довёл их до места назначения. Ведь они совершенно не умели ориентироваться в этих краях, а это более чем опасно. Но туземец не дал закончить едва начатое.
- Я не Саид, это прозвище. Настоящее моё имя - Джалил. - с вызовом бросил он через плечо.
"Да мне какая разница, кто ты нам на самом деле?" - про себя подумал Тарас, но когда с трудом всё-таки вскарабкался на самый верх, то вслух произнёс:
- Почему?
Саид-Джалил молчал, всем своим существом мысленно устремившись к далёкому горизонту. Тогда учёный не поленился и повторил вопрос:
- Почему ты выручил нас, а своих соплеменников убил?
- Не "нас", а тебя. Я хотел тебя обезопасить, а получилось, как получилось. Что касается тех злодеев, за головы которых обещают немыслимые деньги, то их участь и без того решена, скажем так, в кабинетах всемогущего эшелона власти. Кроме казни и долгих тюремных сроков - их ничего не ожидало в будущем. Они убивали мирное население, не щадя даже грудных детей, поэтому не так уж я и провинился, отправив их к праотцам. Вообще, я не палач, но в данный момент судьба не оставила мне выбора.
- Но теперь и тебя начнут преследовать ваши блюстители закона. За то, что ты поступил необдуманно и связался с ними. - и Тарас кивнул в сторону трупов.
- Эти самые блюстители закона и послали меня для внедрения в банду, под видом патриота и, так называемого, сторожа родных просторов: от вас, чужестранцев. В какой-то мере всем выгодно, чтобы в Сахару меньше приезжали любопытные иноземцы. Слухи сделали своё, тут уже почти никто не появляется из учёного мира, но подобные запреты для русских не в счёт, они их только возбуждают.
- Хорошо. - Тарас почему-то обрадовался, что араб ничего общего с преступниками не имеет, скорее всего он относится к правовым органам. - Но тогда тебя станут разыскивать те, кто верил тебе и считал за вожака. Я оказался невольным свидетелем того количества сабель, что в своём арсенале имеет банда и они просто так не проглотят твои, недавно продемонстрированные уловки. Тем более, здешний народ, мусульмане, очень мстительные, они не прощают подобного, это даже мне известно.
- Они уже не вернутся оттуда, куда я их послал. Там засада. Допускаю, что с той западни могут спастись какие-то считанные единицы из общего количества, но вот им сейчас, как раз и не до меня. Они так драпанут с этой территории, далеко и надолго, что и имя моё позабудут.
- Я слышал, что в пустыне бесследно исчезла экспедиция из Англии, это правда?
- Правда в том, что мы, действительно, взяли в плен этих любителей драгоценных камешков, но ни один человек при этом не пострадал. Я лично посадил их в самолёт и они благополучно отбыли в свою страну.
- И всё же, отчего ты так старался меня спасти? Ты же понимаешь, что я имею право знать это? Если иметь в виду мою учёную степень, то мои коллеги тоже не простые букашки, они прежде всего люди. Но ты приложил усилия только из-за одной персоны - меня. И это подозрительно. Почему?
Араб забеспокоился, Тарас интуитивно чувствовал это волнение, которое передавалось и на него, но молодой абориген старался скрыть своё душевное состояние. Он, не отрываясь, по-прежнему любовался красотами, только ему известными и видимые только ему, до боли родной его сердцу, бескрайней пресловутой Сахары. И всё же, нервы у всех живых существ не железные, не выдержал и Джалил.
- Да потому что... ты мой отец! Неужели ты до сих пор этого не понял?
Услышанное до такой степени шокировало Тараса, что тот не мог и слова произнести в ответ. Просто стоял и переваривал поступившую информацию, которая совсем не сходилась с его мысленными подсчётами. Наконец, он тихо промолвил:
- Это не смешно, Джалил... Нет, я не против иметь такого отважного и симпатичного сына да только сроки не подходят. Если верить проводникам, то тебе всего двадцать четыре года, я как раз впервые посетил ваши края. Но всё дело в том, что ты уже появился на свет, понимаешь? Так, каким образом я могу приходиться тебе отцом? - Тарас машинально излагал его личные неопровержимые доказательства, но разум ему подсказывал, что не просто так этот молодой человек заговорил о таких серьёзных вещах. Здесь, наверняка, кроется какая-то тайна, но какая? Учёному стало дурно от заполонивших мозг мыслей, но также он осознавал, что рад это слышать.
Джалил сразу не ответил, теперь уже юноша смотрел на него и его глаза отображали сверкающие молнии, но от них нельзя превратиться в пепел. В них читалось отчаяние, боль, печаль и, скорее, обида, чем ненависть.
- Моя мать долго не спала с мужем в одной постели. - глухо, почти не слышно начал Джалил. - Потому что до этого у неё был выкидыш и в этом случае нельзя пренебрегать советами знахарей. Ты являешься первым мужчиной, после затяжного воздержания, но супруг её так и не узнал о случившейся беременности. Он был убийцей и разбойником, грабящим караваны, таким, как и эта банда. За это и не любил Вахида вождь племени, а потому и не горевал, когда все узнали, что его зарезали, как барана.
За вами в ту ночь наблюдали посыльные вождя, когда вы с мамой любили друг друга в том райском уголке оазиса, но глава племени не осуждал молодую невестку, а наоборот взялся ей помочь. Он отправил её за несколько сот километров к своим родственникам и посоветовал написать неправильную дату рождения ребёнка, чтобы в будущем никто потом не смог связать моё появление на свет с твоим приездом в пустыню. Людям ведь не закроешь рты. Вождь снизошёл обезопасить честь матери от злых пересудов, тем самым внушая, будто первенец... не иначе, как родная кровь убиенного. Мне не двадцать четыре года, мне двадцать пять.
- О Боже! - воскликнул Тарас. - Так твоя мама...
- Именно! Моя мама - Кариба.
- Покажи своё лицо. - не грубо приказал он арабу.
Джалил подчинился, он сорвал с себя платок-накидку и то, что предстало перед Тарасом, уже не вызывало никаких сомнений. Волосы у юноши не завивались, как свойственно местному этносу, они лёгкими волнами ложились на мощные плечи. Только цвет имели чёрный, как и глаза, и слегка смуглая кожа. Но любой посторонний или простой прохожий, тут же заметил бы поразительное сходство этих двух людей. На Тараса смотрел он сам, тот молодой, полный сил и энергии юноша, только загоревший где-то на побережье и волосы выкрасивший тёмной краской. А глаза... Если на них надеть очки, то Андреев старший, мог бы сейчас оценить себя со стороны, как он выглядел много лет назад.
Учёный не выдержал такого испытания, он рухнул на песок и, уже сидя, снова повернул голову, чтобы навсегда запечатлеть в памяти плод их с Карибой взаимной и бесхитростной любви. Араб дёрнулся было к нему, но потом не решился и остался на месте.
- Тебе плохо? - донеслось до Тараса.
- Нет-нет, что ты! Просто, вот так сразу... Пойми меня и не держи камень за пазухой. Я никогда не желал твоей матери плохого. Я должен всё обдумать, такие новости нельзя воспринимать легкомысленно, в этом вся моя жизнь. Ты осуждаешь меня, я угадал?
- Я верный сын своей матери, а она худого слова никогда о тебе не проронила. Да и за что обижаться? Разве ты догадывался о моём рождении?
- Нет, конечно. Если бы подобное мне стало известно, то, вероятнее всего, и мозаика моей судьбы сложилась бы другой картинкой. Это не оправдание, это уже прошедшее и упущенное время.
Джалил кивнул, соглашаясь.
- Как мама? - после затяжной паузы осмелился спросить Тарас.
- Хорошо. - коротко изрёк Джалил. Он тоже помолчал, подбирая менее обидные выражения, и вдруг твёрдо добавил:
- Она потом снова выходила замуж, но её избранник вскоре погиб. Его змея укусила на охоте, а противоядие ввели ему с большим опозданием. С тех пор она одна. Лишь недавно мама перестала тобою грезить, поэтому я не стану ей признаваться, что лично общался со своим отцом. И ни о каком вашем свидании не может быть и речи. Ты должен понять меня. - эти слова могли принадлежать только гордому и преданному сыну, такой жестокой, но также прекрасной и неповторимой пустыни.