Вот тут с фотографиями
Когда мне стукнуло 64, я подумал что пора уже побольше увидеть. И посетила меня эта мысль сразу же по возвращению из России. Буквально на следующий день, как я спустился с неба в Дюссельдорфе, позвонил приятель, занимающийся торговлишкой автомобилями. Ему нужно было перегнать несколько разных машинок в гешефты нашего городка. Я это часто делаю. И сделал в этот раз тоже. Последняя машинка мне очень понравилась. Уютная, шустрая как «Запорожец».
- Сколько стоит?
- Семьсот!
- Хороша?
- А то! Это же «Твинго»! Она не ломается.
- ?
- Ну, бывает, конечно, что сядет батарейка в ключе….
И запало мне такую купить, и поехать на ней в Россию. Люблю я с детства маленькие машинки. В свое время отец не дал «Таврию» или «Запор» купить. А вот сейчас я вполне могу заплатить за машину эти небольшие деньги и покатавшись месяцок, продать взад. За те же или чуть меньшие еврейские пятьсот.
И стал я копить…. И накопил. Вначале на машину за пятьсот, а пошуровав в инете, дотянул и до девятисот. С торгом. Продавец оказался наш человек, и мы сторговались за ту же сумму, только уже будут заменены подшипники передние и масло. Гут! Плюс день оформление и назавтра я уже в обед стартую! Жена, верная Пенелопа, машет с балкона. Даже рада отправить меня, наконец, с подарками. Последние годы езды автостопом я ничего в Россию не вёз. Тащить на спине шесть тысяч километров какой-то блендер это вам, блин, не хухры-мухры.
Правда в этом году я был уговорён Ниной и согласился увезти любимому её свёкру пару семейных трусов. В моём рюкзаке они проделали путь до Новосибирска через Владивосток и промежуточные города и полустанки. Автобусами, поездами, самолётами и попутками….
А тут такая оказия! И в Казань мешок приготовила, и в Каинск, и в Голопупово и, само-собой, в Новосибирск. Натрамбовала полный багажник! Дала отмашку, и я уже на автобане!
Но, видимо, очень быстро собирался – дал газу и тут же почувствовал вибрацию и руля, и ветрил. В смысле колёс. На первом же аусфарте срулил и вацапнул Олегу – продавцу. Мол, дай адрес того товарища что менял подшипники…. Тишина. Нет ответа – затаился? Тогда еду к кумпелю, делающему различные ремонты. Благо мастерская его совсем рядом. Повезло – он тут же прокатился на Коньке-Горбуньке с официальной кличкой Ниссан микра, по автобану и успокоил – это небольшой дисбаланс колеса. Ехать можно.
Машина чудо! Все наветы на неё форумчан оказались несостоятельными. Ругали, в основном, за микро. А мне нравится именно это. Спать попробовал поперёк на заднем сиденье, а ноги укладывал на переднее сиденье и на коврик туристический свернутый рулоном, помещённый позади переднего. Класс!
Автобаны Германии вплоть до границы с Польшей усиленно ремонтируются. Скорость шестьдесят. Пробки. Четыреста пятьдесят километров ехал почти шесть часов. В Польше намного лучше. Тормозят только шлагбаумы платных дорог. Тёмной ночью устроился спать уже под Варшавой. Сделал гимнастику, но кружение головы не прошло. А утром добавилась головная боль – видимо, малы были щели оконные оставленные для проветривания. Позавтракал Ниниными котлетами и яйцами.
Во вражескую Варшаву не заезжал, а еще с вчерашнего дня заложил маршрут в Треблинку. Тысячу раз уже проехал Польшу вдоль и поперёк, а вот в музеях не бывал ни разу. Надо! Тем более что сам рулю и могу ехать куда хочу. Вот захотел, и еду в концлагерь.
А стоит он далековато от автобанов. Пришлось ехать просёлками – шнельками по-немецки. Это значит, в каждом селе нужно сбрасывать скорость. И не ясно до каких пределов. То ли 60, а может и 50…. Позже спрашивал знатоков. И они тоже не дали ответа – бывает ночью местами и 40, говорят. А знаков нет! Это вам не Германия, где и перед, и после перекрёстка стоят знаки ограничительные. Я, наученный горьким опытом на автобане – огрёб штраф в сто злотых за выключенные фары, дую на воду – еду тихо-тихо, либо за фурами.
Вот и Треблинка! Подъезжаю к магазину и в окно спрашиваю мужичка-полячка – где музей?
Разулыбался:
- Союзник!
Вот, думаю, кто же тебе союзник – я, говорящий по-русски, или мой немецкий номер? Но заострять не стал выяснять.
- Где лагерь концентрационный?
Этот вопрос он понял лучше и дал объяснения.
И через три километра нашелся съезд с дороги и булыжная дорога к кассе. А там и музей, и, главное, мемориальный комплекс в лесу. Это теперь здесь лес сосновый, а раньше было пусто, и стояли бараки и душегубки. Да рвы полные отравленными газом евреями. К концу войны добавились две печи - метров пятьдесят рельсов в шесть рядов каждая. Выкапывали из рвов, то что не сгнило и перекладывали на рельсы слоями с дровами. День и ночь жгли – работали юде. А уставших работников клали в те же штабеля.
В лесу, на месте лагеря, вдоль дорог стоят каменные столбы. А на огромной поляне расположился мемориал – в центре огромный камень грибом и вокруг него, на бетонированной растрескавшейся земле множество каменных осколков. На некоторых выбиты названия населённых пунктов, откуда привозили в лагерь людей. В середине, на месте тех рельсов – печей, спекшиеся камни вперемежку с чёрной смолой – обугленные души….
*А мне в Брест Литовский *
Опять езда крадучись по деревням. Сто пятьдесят километров по Польше тянутся и тянутся. И вот она – граница. Небольшая очередь обнадёживает. По опыту знаю, что бывают и многокилометровые и многочасовые ожидания. Что такое сорок легковушек? Но сглазил. Десять часов прошло пока я въехал в Беларусь. Белорусские погранцы дотошно ищут контрабанду. Я спокоен – у меня даже перевеса нет. Но не дают жить соседи по очереди – пожилая пара и их сынок. Трижды пристают с просьбой провезти тридцатичетырёхкилограммовую батарею отопления. У них перевес, а мне, говорят они, ничего не будет. Только двадцать баксов заплатят. Держался я долго, но уболтали…. Загрузили мне в салон эту батарею, а при погрузке сломали ручку правой двери. «Ой, я кажется, сломал!»
Стоим в соседних рядах и я слышу, как им говорят, что мол они ошиблись датой и чтобы исправить нужно им выехать в Польшу и въехать снова уже после двенадцати ночи в Баларусь. Предлагаю забрать свою батарею. Ни в какую! Шипят мне шёпотом – низзя! Ну, хоть мой рюкзак отдайте! Низзя!
И вот, оформив временный ввоз и многократно предупреждённый о карательных мерах в случае не возврата евросоюзу автохлама, я уже в Беларуси. Нужно оформлять электронную блямбу на лобовое стекло для проезда по платным дорогам. Нахожу заведение торгующее блямбами, плачу, приклеиваю на лобовое стекло пресловутый датчик, выслушиваю инструкцию по пользованию. Потом заправляюсь дешёвым бензином и, перекусив опять теми же котлетами с яйцами уже в профиль, пытаюсь уснуть в ожидании владельцев батареи. В два ночи они выдают молча мне мой рюкзак и забирают батарею. Сынуля суёт мне в карман бумажку в трубочку. Спасиба нету. Разворачиваю – пятнадцать баксов. Прощаю бедным неуклюжим людям. До утра. Когда рассвело, обнаружились многочисленные ржавые пятна на моём парадном рюкзаке. Впопыхах я понадеялся на порядочность людей и не проследил, куда они суют моё достояние. Оказалось что в ржавый багажник….
Решаю ехать по дороге и искать мотель. Нахожу его в двадцати километрах от Бреста. Но цена в двадцать евро меня не устраивает. Ночую в машине. Утром болит голова и уже через два часа езды, начинает дополнительно кружиться. Но ехать не мешает.
*Минск, М-1, Брянск*
На подъезде к Минску пытаюсь договориться о встрече с друзьями, но все заняты чрезвычайно. Кто на работе, а у Георгия Васильевича, говорят, баня. Святое дело. Я бы тоже попарился, но у Георгия Васильевича, в силу возраста, нет сотового телефона. Не договоришься.
И я еду мимо. Дорога отличная, но приблизительно через каждый километр лежит маааленький лежачий полицейский - асфальт вспучен на трещине. Машину встряхивает! Капля адреналина бодрит. Только успокоишься, как блямба на лобовике взвизгнет – пугает – ещё несколько монет вычли. Или «мутный» радиоприёмник пискнет не в срок, или навигатор мыкнет. В общем весело! От непрерывного впрыска адреналина в организм на нем все волоски встают дыбом и печку можно не включать.
Решаю ехать в Белгород – ведь там живёт Елена Семёновна Грибова – берегиня памяти солдатской и радетельница по строительству памятников. Была она в Германии – посещала могилу убиенного фашистами своего отца. Звала к себе и меня. Нахожу конверт с её координатами, забиваю в навигатор адрес. Между нами восемьсот километров. Но осенями, я знаю, она с мужем убирает урожай на даче. Звоню на домашний, так как в её возрасте сотовым не пользуются, и жду когда подойдет к телефону. Нет, не берет трубку.
Еду куда кажет навигатор. А он ведет меня через Брянск. Смоленск-то я уже миновал и нужно бы симку русскую в телефон вставить. По пути город РОславль. Конечно же мне туда нужно – в тех местах и Ершичьшский район тоже. Там гнездились раньше Игнатюгины. Сужу по тому, что в списке погибших в Отечественную войну восемь Игнатюгиных. И семеро из этих мест.
В сумерках въезжаю в Рославль и нахожу билайновскую контору. Её легче увидеть по желтому и полосатому. Симку вставляю и, заодно, мне переносят с флэшки на телефон мою музыку и аудиокниги. За сто рублей. А симка стоит пятьсот. Чуть-чуть гуляю по захолустному районному центру и, проникнувшись патриотизмом, выруливаю на трассу. Еду вслед за фурой. Дорога хороша, но курвы! Курвами немцы зовут повороты. Повороты сами по себе не страшны – разметка пугает. Все время сплошная. Нарушать боюсь. Фотоаппараты на обочине. Нарисованы на асфальте, висят на столбах и арках. Перед каждой деревней плакаты предупреждают об опасности быть сфотографированным. В лесах устроены пешеходные переходы и перед ними нужно сбрасывать скорость до шестидесяти. А за фурой я еду под восемьдесят.
Начинается какая-то чертовщина – то оключится «Гармин» и его нужно по-новой стартовать, а это значит выдернуть из прикуривателя адаптер и опять в него попасть. А это непросто, потому что прикуриватель выпал из гнезда и болтается на проводах. То захочет перезагрузки телефон, а в нём зарядки уже почти не осталось. И почему-то она не прибывает. Но пока я прилип к фуре и не хочу с ней расставаться – скорость около девяноста! Всех обгоняем в связке. Дорога главная, наверняка в Брянск приедем. Указатели редки и из-за фуры не успеваю прочитать. Но вот она сворачивает в лес и я передыхаю и чиню прикуриватель клеем «секунда». Заодно заклеиваю трещину в ручке двери.
*Брянск*
Километров за сто до города начинаю внимательно вглядываться в обочийную рекламу. Ищу мотель. Избалованный немцами, выставляющими рекламу последовательно за три километра, километр, пятьсот метров и непосредственно на повороте, вижу боковым зрением, что-то нарисованное под чем-то похожим на кровать. Конечно, пролетаю мимо, но вскоре вижу следующую, весьма скромную вывеску, и успеваю ударить по тормозам. Оказалась маленькая парковка, где за сто рублей меня охраняли, пока я спал в машине. Туалет с горячей водой и кипяток чтобы заварить доширак. Ужин, я посчитал, обошелся бы мне в шестьсот рублей. Дорогие продукты в лесу брянском. А экономить нужно. К такому выводу я пришел, проехав по платной Польше и Белоруссии. На обратном пути ждут те же поборы.
Ночь прошла спокойно – в отдалении от трассы. И включив утром навигатор я обнаружил себя в двадцати километрах от областного центра. Хорошо бы отбалансировать колеса! Но не тут-то было. Все шиномонтажки работают с десяти, если даже на заборе написано «24 часа». Но не заборам же верить. Тем более что неясно, что старше – будка шиномонтажки или сам забор с надписью. И то и другое в аварийном состоянии. Где уж им немецкое авто доверить.
Тыкнувшись дважды в закрытые двери мастерских, уехал в музей. Тут меня тоже не ждали. С десяти открывают. Фотографирую площадь и иду по проспекту к собору. Меня сопровождает жительница и жужжит про былую картофельную славу Брянска. Интересно, зачем стране столько картофеля, тем более что в Тульской и позже Тверской области мне также похвалялись советскими урожаями картошки. Я ведь всё еще помню огромные советские бурты гнилого картофана. Только сейчас люди поняли, что не нужно много выращивать, а лучше хранить.
Тетенька, между тем, тыкала пальцем в разные стороны и утверждала, что в том здании делали жутко секретные электронные штуки, а воооот там кажется, самолеты или подлодки…. Она слышала.
Мы пересекли по мосту огромный овраг, заросший лесом. Это гордость Брянска и его лёгкие. Так мне было сказано. Между тем из оврага несло квашеной капустой и канализацией. А маленькому Брянску вполне бы хватило воздуха окрестных лесов, где наверняка всё еще бродят партизаны. Даже непонятно зачем России Сибирь с её лесами. Хватило бы и брянских.
Обнаружил я в городе две примечательности – Тютчева в рост и бюст командира партизанских соединений. Командир стоит в проулке. Моя сопровождающая ничего не знает о ЛокОтской республике. И, конечно же, памятников ей нет – воевали жители с Красной Армией на стороне фашистов. И память о них стёрли. Были слухи, что ЛокОть переименован. Ан нет, говорит, есть ЛокОтский район. Посоветовала съездить к Тютчеву в поместье, да я уже вчера, оказывается мимо проехал. Вывеску – указатель не увидел, а то бы у барина заночевал на конюшне. Или в подворотне музейной. Вот интересно – мою любимую песню – романс Тургенева «Утро туманное, утро седое» я пел за дорогу уже три раза, а памятник брянцы поставили Тютчеву.
Добрая тётя посоветовала осмотреть музейный комплекс «Партизанская стоянка». По дороге на Тулу. Или Коломну.
Да, я же забыл сказать, что к ЕС Грибовой я не поехал. Передумал – дома её нет – не дозвонился. Поеду-ка я к Калашникову в Тулу. И поехал. Километров около двухсот. Дорога хороша! Вообще в России дороги стали супер-пупер. Только в городах похуже, да на выездах из них колдобин несколько километров. Стыки областей, при советах были вообще без дорог, а теперь это лучшие участки!
Стоит ли говорить что «партизанскую стоянку» я пролетел, не заметив вывески? Не заинтересованы устроители музеев в посещениях. Как и владельцы шиномонтажек, мотелей, харчевен, заправок. Надеются не на рекламу, а на авось. И начинают работу к обеду.
продолжение:http://www.proza.ru/2016/11/02/1883