В некоторой стране, что располагалась на знакомой каждому образованному человеку планете Ювенарс, обитало небольшое государство, подчиняющееся исключительно снегу и тучам, что сказывалось негативно на подданных этих территорий, в виду неожиданности прихода правителей, предписанного с ними церемониального поведения и колоссального бесправия рабочего люда перед капризами природы. Вам, наверное, подумается, что люди эти были полнейшие дикари, раз в наше-то время, когда самолеты летают, а машины – ездят, они верили наивно в некий разум, населяющий крошево снегов и тучность облаков? Однако я с вами не соглашусь, так как страна была довольно просвещенная, были там и учителя, и врачи, и даже инженеры-менеджеры. Почти на каждом углу была библиотека, а на каждом перекрестке – университет. Нет, дело совсем не в этом. Снег и тучи преследовали каждого человека сей страны с самого рождения, все обычаи были связаны оттого с имитацией осыпающегося праха небес и молчаливой сосредоточенности тучи, несущий в утробе своей грозу. Если, выйдя во двор, житель дивного государства не выглядывал на небе ни намека на летящий снег, а уж тем более, если не отыскивал взглядом даже подобия на овечью шубку тучи, то он из дому вовсе носа не казал, и страна замирала, оставаясь лежать на мягких диванах, просматривая телевизор, где извечные прогнозы погоды перемежались с изображениями снегопада под музыку классиков. Благо, что находясь возле гористого кряжа с Севера, и отлого спускаясь к Малахитовому морю с Востока, страна не знала недостатка в осадках и хотя бы умеренной облачности. А так бы пропала, захваченная племенами собаководов с Чайной реки, причем без боя, в особо ясный и особо летний день.
Шучу, никакие собаководы это государство не захватят. Почему? Да оно надежно защищено. Система фортификаций, датчики тепла, программы самонаведения смертоносного оружия и прочие цивилизованный вещи оберегали эту народность лучше, чем пешая прогулка в безоблачный день в любом другом месте. Хорошо им жилось, рыбу любили. Но жили недолго, спешили очень. Да и небо уж часто было хмурым и рвало его дождями и снегами, а по обычаю каждое проявление правителей должно встречаться лично его подданными. Поэтому и мерзли, под звуки метели, туберкулезники, багря внутренним теплом девственность белизны, а старики замерзали насмерть в сугробах с блаженными лицами, заметенные яростью хлада. Здоровые люди не умирали, конечно, а наслаждались. Каждому было отпущено определенное число таких встреч на жизнь, что определялось металлопластиковым барабаном с числами, стоящим в каждом роддоме в трех экземплярах. Чисел там было немало, от бессердечных 10 до бесконечного миллиона. Барабан был широк в объеме и неустанно крутился. В новостях говорили, что в одной больничке предприимчивая акушерка подтасовывала результаты за символическую плату, а как прознали, так ее сразу в снег саму превратили, и полетела она оправдываться перед владыками в своей лжи. Но это исключение из правил, в основном люди честные, с бельевых веревок вещи не воруют.
Интересная там архитектура, памятники. Дома-то, по большей части, как наши, только крыши закругленные вверх, чтобы дары неба не валились на грязную землю, а комфортно хранились до полного исчезновения. Чем выше сугроб на крыше – тем завидущие взгляды у соседей. Это требовало известного укрепления всех несущих стен дома и фундамента в частности, зато летом детворе были бассейны, где они стояли, задрав головы вверх, и наслаждались теплотой летней сечки, будто специально их забавляющий и подгонявшей в рост. Государственные учреждения сплошь в тонах сурового северного неба, с развевающими флагами и ансамблями заключенной в кандалы воды, гремящий на каждом этаже и перекликающейся со свободно формирующейся в облаках. Это красиво и никогда не сухо в помещениях. А журчание настолько сильно расширяется под простором мраморных сводов, что людям не комфортно сплетничать, поэтому и на работу они ходят с удовольствием. Памятник снегу и туче находиться в центре Снегограда, бывшего Облакополиса, и представляет собою бесформенный серебряный овал с вваленными вовнутрь боками, с которого сыпет, с помощью компьютерной анимации, разноцветное крошево, красиво прыгающее по мостовой.
Глобальные решения в чудной стране принимаются довольно банально. Решили куда идти войной – спросили у правителей. Пошел снег или особо примечательно облако пролетело – сразу в бой. Бились же они самоотверженно и ретиво, чтобы меньше врагам осталось снега и туч. Были даже казусные случаи. Практически завоевав заокеанскую страну, уже штурмуя тамошний райцентр, увидели вдруг над головами парящее облако, в виде гневного лица, а еще и солнце, как нарочно так подсветило, что показалось, будто кричит на них облако, изрыгая проклятия закатными лучами. Поэтому в спешке собрали вещи и уехали на кораблях домой, оставив удивленных врагов трудиться над разгромленной страной по субботникам. Большинство праздников проходило зимой и в конце осени, весна встречалась с тихим сожалением, а лето – с апатией. Лету там радовались только продавцы мороженого, все остальные лето презирали, даже те, кто в него родился. В жаркое время народ разъезжался в горные шато, поближе к ледникам, и там баловался с лыжами и санками, немного стыдясь перед инертным тут и покоренным снегом, который они эксплуатировали.
Деньги у них были бумажные, как и у нас. С изображениями известно чего, только в разных количествах. Грозовая туча – самый большой номинал, одинокая снежинка – самый мелкий. Питались отменно, возможность отдохнуть ненароком вообще положительно сказывается на людской работоспособности. Делали все на совесть, чтобы не переделывать. Популярна была профессия метеоролога, на уровне древнеегипетских жрецов в Египте. Но выучится и устроиться туда можно только по большому блату, как минимум иметь самую громадную крышу в городе и быстрее всех выбегать встречать еще летящий где-то в холодной высоте водный пух. Что еще сказать? Кладбища у них были совсем другие, чем у нас. Они представляли собой участки специально отведенной земли, с вытянутыми к небу колоннами, сверху которых ставились емкости с телами умерших, чтобы были ближе к владыкам. Емкости ничем не накрывались, поэтому проведать почивших близких ходили только зимой, неся обязательно пучки тепличных ландышей, жемчужных подснежников и терпких фиалок.
Сероглазые жители страны, подчинявшейся непогоде, не знали никогда о зонтике, резиновых сапогах, капюшонах и шапках. Туристы, решившиеся поглядеть на Снегоград, вызывали своими защитными от непогоды приспособлениями, только смех. Приезжие же бурчали под нос, что «громче смеется тот, кто смеется последним». Оно и правильно, потому что эпидемии здесь вспыхивали регулярно и стихийно, хотя и пора было выработать населению иммунитет, да сопротивлялось почему-то физическое тело деспотизму морозной воды и небесной тени, гонимой ветром. Напоследок скажу, что культура в этой стране особенно широко была представлена общеизвестной на всем Ювенарсе музыке, которая соединяла в себе звучание падающих капель дождя и легкий шелест укладывающегося, щекой к земле, снега, затем в партию вступали танковые громады туч, стреляющих снарядами по беззащитным горам, которые жалостливо причитали разливами рек и глухой угрозой сорвавшейся лавины. Подобные мелодии будили у слушающих несравненные атавизмы, возвращая к такой бессознательной ярости и пещерному уюту, что жить становилось комфортнее и проще. В литературе ничем не прославились, кроме сборника коротких стихов известно о чем, любви к погодным явлениям, причем сборник был именно собран, со всей страны по нитке, и заглавного автора потому не имел. Весь Ювенарс будто знал, что от них в этом плане ждать, поэтому и не читал ничего тамошнего, считая за абсурд. А люди жили, живут и жить будут, наслаждаясь своим снегом и тучами.
Завершим наш опус патриотическим лозунгом, который украшает въезд в Снегоград, и встречается на титульной странице в каждом серьезном периодическом издании той страны:
«НАШИ ПРАВИТЕЛИ МОГУЧИ – НАМИ ПРАВЯТ СНЕГ И ТУЧИ!».