Поет Веденеев на зябь выезжая,
заране готов он ко дню урожая.
Веденеев очень много читает! А когда он читает, то все понимает! Все понимает, усваивает и применяет верно, быстро и без искажений. И когда приходит время сбора долгожданных бесценных плодов, он обретает отнюдь не камни, не гниль, не падалицу, не ботву, стерню и солому, не вечно зеленые помидоры. Чтобы не ранить больную психику окружения, он собирает урожай неторопливо, без суеты, со скромным выражением лица, даже как бы с неудовольствием, будто стоит в очереди на получение незаработанного. Ароматы из его хранилищ он скрыть не может, да и не хочет. Они летают в воздухе и касаются всех. И все фыркая и хлюпая шумно втягивают воздух в надежде заглотить, ни с кем не делиться и упрятать подальше благоухания. Но эти запахи как раз и ранят больную психику тех, у кого руки полны камней, гнили и падалицы, ботвы и проч.
Во времена сева, когда Веденеев вышел на пашню и широкими движениями разбрасывал семенной фонд, сельхоззеваки, псевдотруженики земли и бесконечные лодыри, истекая предвкушениями, пытались на лету перехватить рассаду и тут же торопливо съесть ее. При этом они прозевали, пропустили свое время посева (ах ты пела – это дело), подкормки, окучивания и мульчирования. Втуне понадеялись на доброту его! Перековали таки орала на мечи.
Однажды было лето — оно внезапно началось.
Однажды было лето — оно так много значило.
Однажды было лето, что в памяти меняется,
Однажды было лето, оно не повторяется.
А все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето…
Время летит — не удержать, дело не в этом.
Когда в душе осенний дождь
И ничего уже не ждешь —
Все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето.
Деморализованные неудачей, они злорадно договаривались: мы не колорадские жуки, мы выдержим и претерпим. А вот осенью своего не упустим, похрустим и почавкаем, поработаем челюстями, где наша не пропадала! Но пришла хмурая пасмурная осень…
Вся в желтом и красном осень-маляр
Раскрасила холст небес...
А я продолжаю вас умолять:
- Пустите меня к себе!
И вот они уже сами попали в категорию фруктов и овощей, и гидравлические челюсти готовы сомкнуться и безжалостно перемолоть. Как пророчествовал Шекспир,
Мир, у тебя две челюсти теперь;
Брось им хоть всю ты пищу, что имеешь,
Они одна другую загрызут.