Глава первая
1
Месяцем ранее
В августе тонкие, но всё более ощутимые нити страха тянули к гибели благополучие грядущих дней. Больше всего губернатор Богдан Евгеньевич боялся остаться ни с чем. Потерять нажитое и оказаться за решеткой. История знает примеры, как люди, имевшие деньги и власть, быстро теряли и то, и другое. В сладкой, пусть даже напряженной повседневности это кажется невероятным. По крайней мере, далеким. Но за спиной – много лет государственной службы, много опыта.
Учитывая некие должностные шероховатости, накапливаемые из года в год, осторожность, касающуюся собственной безопасности, терять нельзя. Нельзя исключать того, что однажды раздастся стук в дверь и вбегут люди в масках, на стол лягут улики и какой-нибудь человек с удостоверением ФСБ зачитает обвинение. О том, что в таких ситуациях происходит дальше, Богдан старался не думать. Ему и этого было достаточно. Мысли об этом – как укол, где действующее вещество – чистый страх.
Наверное, в мире не так много стран, где работать на государственной службе – это почти как состоять в мафии. Одни тебя могут пристрелить, другие – посадить, третьи – испортить репутацию (считай – авторитет), а четвертые все время метят на твое место. Мнимую гарантию безопасности может дать лояльность к высшим эшелонам власти. Если ни разу не был замечен в антиправительственных высказываниях и соглашался со всеми указами, это плюсик в твою копилку до того времени, как начнутся перемены и перестановки. Но рано или поздно они всё равно начнутся, и тогда общее количество этих плюсиков даст шанс на то, что кадровая замена пройдет мягко, торжественно и с вручением награды, а не мордой в пол и с наручниками за спиной.
Чистый страх – вот что в итоге привело Богдана Евгеньевича в сладкий, но ужасный мир кокаина. Чистый страх – и внутренние, моральные тормоза уже неисправны. Это случилось совсем недавно, в Лондоне. Он гостил у дочери, и в один из вечеров его занесло в какой-то злосчастный паб. Сперва из крана хлестало пиво, затем бартендер распечатал бутылку шотландского виски, потом рядом появились какие-то веселые люди. Они улыбались плохому произношению этого русского и шутя что-то кричали про водку и Сталина.
Языковые барьеры рушились от количества выпитого, и через какое-то время общались они как старые друзья, встретившиеся в любимом баре. Дальнейшие события путались, и лишь когда в руках оказалась свернутая в трубочку британская купюра и полоска белого порошка неожиданно легко втянулась в нос, ход мыслей выпрямился. Богдан перебрался в дальний угол и откинулся на мягкий диван. В носу ощущались легкое жжение и холодок, но то, что творилось в сознании, он вряд ли смог бы описать двумя словами.
Он, обычный человек, вознесся до предела. На его счетах вдруг оказались все деньги мира! Мировой запас золота лег в сейфы, коды от которых знал только он. Все женщины мира стали ему доступны. Высокие и не очень, стройные и пышки, игривые блондинки и эмоциональные рыжие, развратные брюнетки и великолепные шатенки. Все! И они одновременно были и близко, и далеко. Но расстояния тоже нет. Любой транспорт теперь подчинен ему. От роскошного конного экипажа, до сверхзвукового лайнера. Перемещаться в пространстве теперь можно со скоростью света и в виде электрического сигнала, и сразу всем в мозги. Коллективное проникновение. И каждый такому проникновению обязан быть рад: должен улыбаться, ведь своим появлением Богдан Евгеньевич несет только счастье. И нет больше на Земле горя, нет трагедий и катастроф, все счастливы и все любят друг друга галактической любовью...
Сколько прошло времени? Кто-то тронул Богдана за плечо, чья-то рука поднесла кружку пива. Внезапно свет в пабе стал мерцающим. Звуки музыки и голоса тех, кто вокруг, больно резанули уши. Воронка времени стала поглощать снизошедшее на него неземное удовольствие.
Куда делось богатство мира, женщины и всемирное счастье? Куда делось ощущение самого себя двадцатилетним парнем, полным сил и энергии? Куда, черт возьми, всё это делось, и почему так резко заболела голова?!
Богдан сделал глоток пива и умоляющим жестом подозвал человека, благодаря которому попробовал порошок. Тот сел напротив и с улыбкой посмотрел Богдану в глаза. Этот гнусный подданный Её Величества знал, что одной «дорожкой» редко можно отделаться. Тем более после большого количества алкоголя. Одна «дорожка» – лишь открытый замок, но всё еще закрытая дверь. Богдан взглядом спросил о цене и получил ответ в виде выставленных пальцев. Их было три.
Когда купюры сменили хозяев, участники сделки встали и пошли в туалет. Богдану помогли сделать всё правильно и вновь протянули трубочку. На этот раз порошок «входил» плохо, требовалось прилагать усилия. Нос щипало, но это быстро прошло. И вновь Богдан Евгеньевич на секунду стал обладателем несметных богатств и всеобщим любимцем. Однако чувство фальшивости быстро прорвалось в структуру кайфа и начало быстро этот кайф угнетать. Понял Богдан, что никакой он не падишах и нет у него золотых дворцов и гаремов: он всего лишь седой мужик, который долбанул кокса в занюханном пабе на окраине Лондона.
«Седой мужик» ужаснулся реальности, открывшейся ему с неожиданной стороны, и в состоянии, которое обычно предшествует панике, покинул заведение. На улице ждало такси, он сел, а когда машина тронулась, у дверей паба показались полицейские. Их было много, и с ними была собака. Если бы он пробыл там еще минуту, мог бы получить возможность официально засвидетельствовать свой первый кокаиновый опыт. В таких случаях англичане обычно не церемонятся с гражданами других стран и просто высылают на родину. Маленькие удачи располагают к вере в чудеса.
2
Двухэтажный таунхаус был по-британски изыскан. Его стены тонули в предутреннем лондонском тумане. Расплатившись с таксистом, Богдан вышел и тремя быстрыми вдохами прогнал по легким влажный воздух. Красивые фонари над входом горели с вечера, и, улыбнувшись пустому окну спальни дочери, он осмотрел внешний вид своего костюма. Не хотелось, чтобы дочь о чём-то догадалась. Ну, выпил папа пару бокалов хорошего виски, ну и отлично. То, что папа решил впервые в жизни попробовать кокаин, должно навсегда остаться тайной.
Он вытащил ключ из кармана и вставил в замок. Тихо провернул на два оборота, и дверь открылась. Вошел. Тихо разулся. Хотелось пройти незамеченным и лечь на разложенную с вечера постель в гостиной. Но перед этим захотелось выпить воды. Что-то не так с головой: в ней напряжение. Что-то не так с сердцем: оно зачем-то колотится. А ведь не мальчик уже, надо бы поосторожнее…
– Папа, ты сошел с ума? – раздался за спиной голос дочери.
Он обернулся. Высокая девушка в черном халате и с распущенными волосами смотрела на него с любопытством.
– С чего ты взяла? – стараясь, чтобы голос звучал как можно более обыденно, спросил Богдан.
– От тебя алкоголем несёт.
– Если бы все, от кого несёт алкоголем, сходили с ума... Я бродил по городу и наткнулся на одно уютное место. Там были веселые люди и много хорошей выпивки. Папа дал себе немного воли.
– Надеюсь, это было приличное место, – улыбнулась дочь. – Если нет, то ты сильно рисковал. В некоторых ночных заведениях здесь, в Лондоне, полно наркоманов.
– Правда? То-то я думал, почему в самый разгар вечеринки нагрянула полиция…
– Надеюсь, ты не попал под проверку? – встревожилась дочь. – Даже нахождение рядом с такой компанией может плохо сказаться на репутации. Не хочу, чтобы из-за каких-то глупостей у тебя отобрали визу.
– Твоего отца вовремя увели высшие силы. Они охраняют его, он им еще нужен… зачем-то.
Девушка улыбнулась, обняла отца и отправилась на второй этаж.
Валяясь в постели, Богдан боялся уснуть. Казалось, во сне не выдержит сердце, и, провалившись в тревожный мир грез, он из него уже не вернется.
Когда тепло дневного солнца вынудило к пробуждению, он порадовался, что ничего страшного не случилось. Рядом с кроватью стоял стакан воды и пара необходимых таблеток.
3
Самолет Богдан Евгеньевич покидал последним. Когда остальных пассажиров увезли на автобусе, под левое крыло подкатил черный внедорожник. Из-за руля вышел Стёпа, издалека встречая шефа белоснежной улыбкой. На выезде из аэропорта к джипу пристроились два автомобиля охраны. Тихо заговорила Стёпкина рация. И только после этого губернатор вдохнул полной грудью. Он посмотрел на пейзаж за окном, на родные поля и деревья. Душевное равновесие вернулось, и всё стало хорошо. Тревоги прошлых дней раздуло как пепел.
– Стёп, слушай, а ты когда-нибудь пробовал кокс? – весело заговорил Богдан.
Стёпа на миг оторвался от дороги.
– Вы имеете в виду кокаин? Что вы, никогда.
– Ну, а вообще наркотики какие-нибудь пробовал?
На миг Стёпа напрягся, о чем-то подумал, затем расслабился и ответил тоном, которым обычно говорят правду:
– В молодости с пацанами гашиш курили. Потом еще раз, когда чуть постарше были… и всё. Кокс не пробовал, но как он действует, прекрасно знаю. А почему вы спрашиваете?
– Да так.
Стёпа – тот человек, которого можно посвящать в деликатные вопросы, не боясь, что это уйдет куда-то дальше. Личный шофер и телохранитель подчас знает больше, чем даже друг. Такова особенность данной работы. Богдан Евгеньевич часто беседовал с ним о сокровенном, и Стёпа знал высокую цену доверия этих бесед. И цену эту оправдывал полностью. Всё, о чем они разговаривали, оставалось сугубо между ними. Стёпа не рассказывал ни о чем даже жене. Даже друзьям, с которыми изредка встречался, когда выпадали выходные. Ни полусловом, ни намеком. Богдан Евгеньевич мог оставаться спокойным.
– Ты не знаешь, как без лишнего шума достать пару грамм? – спросил губернатор.
Стёпка извлек из кармана свой мобильный и демонстративно выключил. Затем повернул ручку на рации, и её маленький монохромный дисплей погас.
– Достать пару грамм кокаина?
– Ну. Интереса ради. Можешь, если что?
– Не уверен, но могу попытаться. Когда вам нужно?
– Вот это я понимаю: твердый подход! – улыбнулся губернатор заходящему солнцу и своему отражению в боковом стекле.
– Моё дело – выполнять поручения. Как я понял, это нужно лично вам, и вы не можете сделать это через людей в МВД, своих секретарей или кого-то еще. Я лишних вопросов задавать не буду и просто попытаюсь сделать всё, как надо. Думаю, через несколько дней достану вам то, что вы просите.
– Что ты будешь обо мне думать после этого?
– Моё отношение к вам никак не изменится.
Стёпка. Славный парень Стёпка! Такие, как ты, и счастье и беда нашей страны.
Губернаторский кортеж, не заезжая на улицы города, проскользнул в закрытый коттеджный поселок, затаившийся за высоким забором в гуще вековых сосен. Дом Богдана Евгеньевича располагался у самого озера. Степан помог занести чемодан и вернулся за руль. Спустя минуту красные габаритные огни внедорожника скрылись за деревьями.
4
В один из вечеров Богдан Евгеньевич беспощадно разрывал нити страха, сидя в кресле перед большим столом и держа в руках свернутую в трубочку красно-оранжевую купюру российского банка. На подставке стоял календарь: шли последние дни августа.
Страха больше нет. Теперь он – великий политик. Он знает ответ на любой вопрос. Знает, как сделать народ счастливым. Как снизить аварийность на дорогах, избавиться от преступности. Как обеспечить людей качественными медицинскими услугами и достойным образованием. Вопрос, как превратить вверенную ему область в самый богатый регион России, вообще перестал быть вопросом. На Богдана Евгеньевича снизошла Великая Информация. Однако поступающий поток неплохо бы сформулировать, а с этим проблемы.
Сейчас. Еще чуть-чуть – и он выразит всё, что в виде образов мелькает в его голове. Нужно только втянуть очередную «дорожку». Она словно ключик: его надо взять, повернуть в замке и открыть дверь.
Богдан с наслаждением сомкнул глаза и раскинулся в кресле. В носу был легкий дискомфорт, но воображаемая дверь распахнулась. Богдан улыбнулся. Сейчас он возьмет столько точных формулировок, сколько сможет унести. В предвкушении он развел руки, но мнимая комната оказалась пуста, а на другой стороне была еще одна закрытая дверь.
Значит, нужно сделать еще одну «дорожку». В здании не должно быть столько дверей, это нецелесообразно. Он высыпал всё, что осталось, и растянул искрящуюся субстанцию пластмассовой линейкой. Узкая полоска была последним «ключом». Если за той дверью окажется еще одна, будет обидно. Однако речь идет о благополучии народа! Ради этого нельзя жалеть ни денег, ни здоровья. Нужно звонить Стёпке.
– Алло, Стёп. Поднимись.
Через две минуты рыжеволосый парень вошел в губернаторский кабинет и увидел такую картину: под портретом президента и государственным гербом неподвижно стоял шеф. Голова его была задрана на эту атрибутику, и он буквально не спускал с неё глаз.
– Богдан Евгеньевич, вызывали? – вполголоса спросил Стёпа.
Тот откликнулся не сразу:
– Мне нужно еще. Ты привез слишком мало.
– Вы хотите прямо сейчас?
Губернатор кивнул и полез в карман. На стол легла тонкая пачка денег.
– Здесь больше, чем понадобится. Всё, что останется, можешь забрать себе. Ты очень ответственно подошел к делу, и это моя благодарность. Но смотри, если попадешься – сам виноват. Под полный разнос пойдешь. И если до журналистов дойдет, помочь ничем не смогу.
Стёпа взял деньги и посмотрел на шефа, ожидая дополнительных указаний. И они последовали:
– Охрану отпусти. Если ребята будут спрашивать, скажи, у меня много работы. Домой сегодня не поеду, останусь ночевать здесь. Ну, давай-давай, не стой!
5
За толстыми пуленепробиваемыми стеклами вечер сменился ночью. Из окон губернаторского кабинета виднелась площадь и памятник вождю пролетариата. Слева и справа – административные здания. По их фасадам разливались краски декоративной подсветки. Всё красиво и празднично. А вот здание, расположенное впереди и чуть дальше, оставалось во тьме. Над арочным входом, скрытым за высокими колоннами, висел единственный фонарь. Он был стар, но, даже несмотря на недавнюю реставрацию здания, его оставили прежним. Когда-то тусклый и мрачный свет этого фонаря освещал путь людям из КГБ. Теперь освещает их преемникам.
Губернатор долго смотрел на этот фонарь, и его передернуло. Он отскочил от подоконника и побежал гасить свет у себя в кабинете. В темноте, спрятавшись за спинкой кресла, заскрежетал зубами. Как можно быть таким наивным? Как можно расслабляться в стране, где так сильны шпионские традиции?
6
Стёпа вошел спустя час и снова увидел непривычную, на этот раз еще более странную картину: в кабинете было всё перевернуто. Бумаги, канцелярская продукция, а также вся интерьерная утварь валялись по полу. Герб и портрет президента исчезли. Сам шеф ползал под столом, ощупывая обратную сторону столешницы.
– Богдан Евгеньевич, – Стёпа присел и заглянул под стол, – что случилось?
– Как думаешь, где они могли спрятать жучки? – возбужденно спросил шеф.
Стёпа насторожился и серьезно спросил:
– Кто «они»?
– Например, те, чье здание видно из моего окна.
– Если они действительно что-то спрятали, то руками вы ничего не найдёте. Нужна аппаратура.
– Точно! – Губернатор попытался встать, но ударился макушкой.
– Богдан Евгеньевич… – с сочувствием протянул Стёпа. – Вылезайте оттуда. Аккуратно.
– Привез?
Степан кивнул и достал из кармана черный пакетик.
– Отлично, – улыбнулся губернатор и взял «груз». – Сам угостишься?
Парень сделался грозным, потом отвернулся.
– Прости, Стёп. – Богдан похлопал его по плечу. – Поможешь мне здесь прибраться? В девять утра совещание, придет много людей, не нужно, чтобы они это видели.
– Хорошо. – Стёпа покосился на бардак, устроенный на столе. – Вы разорвали портрет президента и разломали рамку?!
– Искал, – виновато развел руками губернатор. Он не стал признаваться, что в приступе паранойи увидел этот портрет ожившим, а двуглавый орел в полумраке и световых отблесках с улицы привиделся настоящим чудищем.
Стёпа энергично занялся наведением порядка, а шеф тем временем уселся в кресло и, не стесняясь, приступил к своим интраназальным процедурам. Там, в сознании осталась еще одна дверь, за которой ждет нечто, что поможет создать всеобщее счастье...
7
За стеной губернаторского кабинета – комната отдыха, в ней душ. Утром Богдан привел себя в порядок, надел новый костюм и внешне стал вполне обычным. Не считая красных глаз и бледного лица.
К назначенному времени в приемной стали собираться люди. Губернатор задерживался: он оставался в комнате отдыха, где стоял возле зеркала. Его усталый ум никак не мог понять, что происходит с лицевыми мышцами. Под левым глазом возник нешуточный тик, а онемевшая челюсть норовила самопроизвольно отвиснуть. Склонившись над раковиной, Богдан в двадцатый раз подносил в ладонях к лицу теплую воду, а потом хлопал себя по щекам. Пора.
Уверенной походкой он вышел в приемную и поприветствовал собравшихся. Мужчины поспешили пожать ему руку, а женщины – улыбнуться.
Когда двери в губернаторский кабинет раскрылись, Богдан Евгеньевич проследил, кто больше всего удивился отсутствию герба и портрета. Это был его первый заместитель. Тот посмотрел на пустую стену и дернул бровями. Понятно.
Они говорили, а губернатора бросало из прострации в дереализацию. Он незаметно взял со стола канцелярскую кнопку и, убрав руки под стол, стал причинять себе боль. Этим он вернул себя к реальности, но ненадолго. Потом пришло время говорить самому. Хорошо, что за годы работы на этом посту он научился автоматически выдавать умные фразы. Люди за столом слушали, записывали и кивали.
Потом Богдан Евгеньевич положил кнопку на место и вышел из-за стола. Он не понимал, о чем говорит, но понимал, что производит впечатление. Те, кто записывали, отложили блокноты и раскрыли рты. Через пару минут первый зам стал краснеть и нервно посматривать по сторонам.
– Богдан Евгеньевич! – не выдержал он. – Может, обсудим это на другом собрании?
Затем кабинет как-то быстро опустел. Остался первый зам и еще двое.
– Что происходит? – спросил мужчина, немного стыдясь своих красных щек. – Богдан Евгеньевич, я всё понимаю, но зачем на общем собрании касаться проблем, связанных с бизнес-интересами нашего узкого круга? Неосторожными словами вы можете разрушить всё, что мы строим.
– Я собираюсь выйти из доли, – признался губернатор и подошел к окну. – Мне достаточно.
Первый зам сжал кулаки. Двое остальных подняли головы и тяжелыми взглядами начали уничтожать губернаторскую спину.