Окончание - начало - http://www.proza.ru/2016/10/24/2159
Майданос -в буквальном переводе с греческого - петрушка. Но Афанасий это слово часто употреблял в значении «неженка, слабак».
- Все вы майданосы,-говорил он, - лостоянно домой звоните, жён балуете. Один фиттер – мужик.
- Да он радиотелефоном пользоваться не умеет ещё. И денег у него нет.
- Так научи его. А денег я ему выпишу. Бонус будет. Двадцать долларов. На телефон хватит.
Фиттера Афанасий ценил. Щедро платил ему сверхурочные, а также выписывал премии за экстренные работы. Одно время каждую субботу выдавал премиальную бутылку виски с условием другим украинцам не наливать. А мне говорил:
- У фиттера зарплата маленькая, вахту ему стоять не нужно. Пусть расслабится в выходной.
При Афанасии мы всегда могли взять в кредит в судовом ларьке и пиво, и спиртное, и сигареты, но возможностью этой не злоупотребляли. Долгое время я у него просил заменить шеф-повара украинцем. Хотел своего товарища трудоустроить, Пашу Хохлова. Но когда, наконец, его вызвали, Пашку моего скрутил радикулит. Прислали из Одессы другого шефа.
Разобрался он в ситуации быстро. Мы как раз в Средиземном море работали. Сигареты в Европе дорогие. Попросил он у капитана ящик "Мальборо". Афанасий выдал, глазом не моргнул. Но через несколько дней, будучи на камбузе, похлопал себя по карманам. Пусто.
- Шеф, дай закурить!
- А я не курю! - попался на провокацию кок.
- Ну и зачем тебе ящик сигарет? - Поймал контрабандиста.
Но поваром Саша оказался отличным. После филиппинской кухни у нас у всех желудки в трубочку посворачивались. У того утром - два яйца, в обед - мясо со шпинатом. Ни супов, ни компота. Саша приехал, начал нас супчиками баловать. По утрам - кашки разные, сырники, картофельники. На ужин цыплята де-валяй. Даже Афанасию понравилось. Сказал, что это - лучшее, что он ел из курицы. Но супы не ел - это только для детей.
А повар мне пожаловался - филиппинцы кашку съедят, ложки оближут и всё равно яйца требуют. Ну, я говорю, они привыкли так. Раз требуют яйца, не давай ни сырников, ни драников. Тебе же легче будет.
Составил я заявку на снабжение запчастями на главный двигатель. Выписал три плунжерные пары для топливных насосов высокого давления. Прецезионные, не дешёвые.
- И зачем тебе три плунжерные пары, механик? - спрашивает Афанасий. А я так привык - надо одну, выписываю две, одну обязательно механик - наставник срежет, или служба снабжения. Такой у нас порядок.
- Одна мне нужна, чтобы на второй цилиндр поставить.
- Ну, и выпиши одну.
- Запасная тоже должна быть на борту.
- Ну, ладно. А третья зачем?
- А третья... Чтобы было!
- Ты, Горбачёв, не понимаешь. Вы привыкли в пароходстве, что у вас суда типовые, и работают они по тридцать лет, ничего не пропадает. А у нас так: сегодня пароход наш, а завтра за него два миллиона дадут, и он уже чужой. И зачем тогда деньги тратить на подобные запчасти?
- Афанасий, так ты капитан, возьми и вычеркни одну пару своей рукой.
- Нет, механик, я ничего вычеркивать не буду. Как ты написал, так и пошлю в компанию. Но на берегу твою заявку увидят, и сразу поймут, какой ты инженер. Заявка - это твоё лицо. Суперинтендант компании тебя ещё не видел, а уже знает, с кем имеет дело. Понял?
Понял я, конечно, но из упрямства гнул свою линию. А мне не то, что три, а и одна плунжерная пара не пригодилась. Старенькая ещё поработала, а потом и судно продали. Афоня, как в воду смотрел.И это был урок на всю жизнь, который я запомнил, и всех своих механиков потом учил. Не все понимают, что хозяйские деньги беречь надо, если хотим зарплату вовремя получать. Всё ведь из одного кармана.
Спустились как-то с Афанасием на причал. Собирались вместе в город пойти. Вдруг, на наших глазах из фальштрубы повалил пар. Водогрейная трубка вспомогательного котла лопнула! В город я, конечно, не пошёл. Но и мастер тоже на судне остался.
Остановили котёл, дали ему остыть, слили воду, открыли горловины, стали дефектную трубку искать. Снизу моторист пробкой трубки по очереди затыкает, сверху механик шлангом проверяет трубки на плотность одну за другой. Час прошёл, прервались. Перекур.
И пока мы сидели, кофе пили, Афанасий загнал боцмана в котёл. Тот одел прорезиненный комбинезон, зюйдвестку и расположился на спине в нижней горловине. Технология та же, только на спине удобнее и быстрее, вода только сверху льётся. Афанасий же лично стал прессовать трубки сверху. И не успели мы закончить свой перекур, как они нашли прогоревшую трубку!
Кто-то скажет: не капитанское это дело, маслопупы пускай корячатся. И будут правы на сто процентов. Только Афоне это в радость было. Любил он руками работать, и получал от этого удовольствие. А кроме того, не делил он экипаж на палубную и машинную команды. При нём все у нас друг другу помогали.
Вот так же мы с ним с места на места перетаскивали на палубе насосы гидравлики грузовых лебёдок. Прибежали один раз в стандерс, где они установлены, а там света нет. И пока электромеханик свет наладил, на ощупь гайки отдавали. Азартный он был мужик.
И не только в работе азартный. В шеш-беш любил играть, и обязательно на интерес. Спорить тоже любил. И футбольным болельщиком азартным был, причём в игре хорошо разбирался, игроков по именам знал. А работали мы в Европе, футбол часто по телевизору. Научили Афоню, что у нас жёлтая карточка называется "горчичник". И как только он грубость увидит, тут же на ноги вскакивает, и кричит:"Арчичник! Арчичник!"
Кстати, по русски мы тоже при нём не особенно разговаривали. Во-первых он сам просил говорить только по-английски. А во вторых, он имел чуткое ухо, и много уже русских слов на слух понимал. База у него была. Кроме английского и греческого, знал испанский и итальянский.
А однажды рассказал он мне историю. На судне, где он капитаном был, старший механик со вторым жили как кошка с собакой. Но второй толковый был специалист, а стармех - некомпетентный. И однажды на вахте третьего, под утро, остановился главный двигатель.
Стармех с третьим никак причины найти не могут. Уже и капитану доложили, что поломка серьёзная, долго стоять будут. А второй в машину не спускался, отдыхал после вахты. Но не спал, конечно, когда главный останавливается, последний матрос это понимает. Судно разворачивает лагом к волне, бортовая качка начинается.
Вызывает Афанасий второго, спрашивает, может ли он запустить двигатель.
- Могу, - отвечает второй механик.
- Иди запускай.
Минут через двадцать двигатель уже работал, стали набирать обороты, легли на курс.
- Ну, а пришли в порт, вызвал я замену.
- Стармеху? - спрашиваю я.
- Обоим. Зачем мне такой второй, который в каюте сидит, когда он в машине нужен?
А в первом рейсе, ещё при Остапчуке, он нас греческим вином угощал. Саша ему сказал,что вино - так себе, у них в Молдавии - лучше. Вскоре Пасху праздновали в море. Поэтому виски на столе не было, экипажу выставили по баночке пива, а Афанасий пил вино. Но как Остапчук не просил, ему не налил:
- Тебе, Коммуниста, это вино не нравится, я помню. - Сашку он называл Коммуниста. А сам про себя говорил, что тоже был в молодости коммунистом, но потом вышел из партии. Хотя сожалел о распаде Советского Союза. Говорил, что раньше в мире было равновесие, которое теперь нарушено.
Я греческого не знаю совсем. Так,-"калимэра, калиспэра, кали орэсти" - Доброе утро, добрый вечер, приятного аппетита. Ну, и ругательства, конечно. Этих я много помню. А Афоня научил меня девизу греческих фашистов: " То калитэро сапуни гинетэ апо комуни". В переводе - "Лучшее мыло - из коммунистов". Так, для прикола. И однажды мне это пригодилось.
Как раз между двумя рейсами с Афанасием, работал я на сухогрузе "Роза", совершенно один, без соотечественников. Экипаж был из Шри Ланки, а несколько офицеров - греки. В Великобритании нас прихватил портконтроль, заставил ремонтироваться. Приехали два суперинтенданта и несколько сварщиков. Во время перерыва сидели в салоне кружком, они галдят по-своему, я даже не прислушиваюсь. И вот один решил меня включить в разговор.
- Чиф, а ты коммунистом был?
Я ему по-гречески и ответил. У них челюсти отвисли.
- Ты что, по-гречески понимаешь?
- Понимаю. Но говорить не умею.
Никак я не мог Афанасию объяснить, что такое закуска. Почему я говорю, что закусить нечем, если полный стол еды. Ну, говорю, закуска - это,обычно, соления. Рыба, огурцы, помидоры, капуста. И вот в Греции стоим, Афоня у сестры в Пирее ночует. Утром стучится в дверь, и орёт:
- Горбачёв, закуска! - Открываю каюту, на дверной ручке - кулёк с вилком солёной капусты. Солёной - не то слово. Рапа! Тёща по заказу любимого зятя засолила.
Разошлись наши пути, а ребята продолжали мои у него работать. Пришли в Южный, передал мне через них бутылку виски. И больше мы с ним не виделись. Но звонил я ему каждый год. А два года назад жена его сказала, что Афанасия больше нет. Но как это нет? Пока мы его помним, он продолжает жить. А мы его таки да помним. Нет людей незаменимых, но есть незабываемые.