ВЛАДИМИРСКОЕ ТОРЖЕСТВО НА ВЛАДИМИРСКОЙ ГОРКЕ
("Православная Русь", № 15-16, 10/23 августа 1951 г.)
Помню издавна проповедь одного русского архипастыря на молебне пасхальном. Изумительно «погожий», ясный и тихий был день. И вопрошал маститый старец, с радостным волнением в голосе:
- Случайно ли это? Нет! Ничего случайного нет в мире. От века в сердце Божием великий молитвенный подъём сего дня сочетался со светлой улыбкой природы, которая сейчас нас утешает!
Промысл Божий раскрывается духовно-зрячим и там, где он невидим обычным людям, в суету мира погружённым. Но иногда Господь явно отмечает Ему угодное, и слепым надо быть, чтобы не распознать истины, ставимой Его рукой на явления и события.
Владимирская горка!
В сердце Америки вознесла она православный крест - скромный, едва заметный для поверхностного взора, скользящего по сменяющимся панорамам современной быстролётности. Но как многозначителен он в своей скромности в панораме Духа, незримой физическому глазу, но раскрывающей подлинную, уже знаком блаженной Вечности отмеченную, природу вещей.
Готовил эту «горку» Промысл Божий загодя для её теперешней миссии…
Перенесёмся ко времени возникновения фармы Рова. Молодёжь расчищает густо заросший лес на пригорке. – Внимание! Да это место - жилым было некогда! Явное тому свидетельство внезапно обнаружено: две могилки с полуистёртыми каменными плитами - а шагах в десяти остатки фундамента...
Уважение к святыне смерти сказывается мгновенно. Без сговора отвлекается молодёжь от своего дела: юноши рубят ветки, тешут колья - вот и ограда окружила могилки, а на посвежевших плитах лежат уже венки из полевых цветов, набранных руками русских девушек.
Никем ранее не замеченный высокий худой старец внезапно начинает речь. Тускл его взор, и медленно падают слова. Тем сильнее западают они в душу.
- Хорошо, очень хорошо! Давно наблюдаю я за работой. Вижу - добрые христиане вы и хорошие люди. Спасибо! В этих могилках лежат близкие мне. А вот здесь, где стою я - тут была часовня, и в ней молились мы часто. Много бывало тут людей в праздники. Лесопильный завод был здесь... А когда не стало больше леса, ушли люди, закрылась часовня, запустело и разрушилось всё. Давно то было… И вы молиться будете здесь! Хорошие вы люди! Спасибо вам…
Откуда пришёл этот опирающийся на палку древний старец? Куда ушёл? Никто не узнал этого никогда. Больше никто его и не видел, этого живого свидетеля угасшей жизни. Цифра 1851 на могильной плите определила её давность.
Получал теперь смысл некий загадочный пункт той купчей, по которой фарма Роова приобрела свой огромный участок в 1400 акров: выделен был продавцами один акр, и оговорено было, что он не может быть никому продан, а должен быть передан безмездно для использования под кладбище или молитвенный дом...
Этот акр с двумя могилами и со следами истреблённой временем часовни и стал Владимирской Горкой. Загадочное условие, под которым проданы были угодья фарме Роова, явилось поводом и основанием для обособления судьбы Горки от судьбы остальной фармы...
Это ли не знак промыслительной руки Господней!!
Размеры возникающего храма-памятника подчёркивают крохотность этого «акра» в составе окружающей его Роовской цветущей жизни, являющей мир таким, каким был он во все времена, поскольку земное поглощало человека.
Но «свет мира» возжен на верху горы (Mф. 5, 14)!..
И отрадно видеть, как протягиваются нити, связующие этот маячащий островок духовного света с житейским морем, вокруг него воздвизающимся. Крест Владимирский освещается прожектором фармы, - это ли не символ! Дорожка проложена от «горки» к пруду в ожидании праздника св. Владимира, - это ли не отрадное обетование!
Русский посёлок не по дням, а по часам растёт вокруг Горки: пойдите вглубь любой просеки - участки с уже жилыми домами сменяются такими, на которых только ещё возникает жизнь с той бурной поспешностью, которая характеризует всё современное. Обособленными руслами течёт торопливая жизнь «мира», торопливо готовящая себе новые очаги, и жизнь храма, этим «миром» возвышающегося. Прошли времена, когда с храма - иногда обыденного, об один день, общими усилиями, воздвигнутого! - начинался посёлок! Но эти параллельные русла - разве не могут сомкнуться? Уже кое-что достигнуто в этом направлении...
Тайна великая - сердце человеческое! Как его завоюешь? Только с Божией помощью даётся это - и прежде всего тем, не о «завоеваниях» думают, а тихо делают дело Господне. Так и здесь собрала промыслительная рука Господня людей, которые и хотели бы укрыться - но открывает их «гора». И вот навстречу им открываются сердца, находя отдых в самом лицезрении жизни, идущей по совсем иным законам, чем те, которые стали «второй природой» среднего русского американца.
«Батя с Митей», - вот кто прежде всего побеждают Роовцев!
«Батя» и язык прекрасно знает, и автомобилем управляет, и книжки читает, - большой культуры человек. А как прост! Воплощение русского батюшки, и с виду, и в обращении с людьми. И матушка – такая же. Домик их - проходной: никакой своей жизни: всем рады и все - свои. Так все и привыкают к тому. Всем принадлежит и время батюшки и матушки, и всё, что у них под руками, и самые руки: только зайди, спроси.
И тут же - Митя! Года три тому назад подбросили бездетным старцам пятидневного ребёнка - так и остался он у них. Подбросили его в день великом. Димитрия Солунского, оттого стал он Митей, а так как было то в Тихоновском приюте, то по отчеству стал он Тихоновичем...
Как много прибавляет рядом с батюшкой фигурка дитяти Божия, взросшего около Божия дела и – вросшего в него!
Терпение и любовь окружают его, а сколько нужно их, чтобы постоянное и повсюдное присутствие малого ребёнка сделать только радостным и приятным для всех! Это терпение и любовь направлены на Митю - а светло переживают их все, и постоянные участники жизни «горки», и внешние наблюдатели этой жизни. Нити эти святые, такие человеческие и, одновременно, такие Божии - и протягиваются - во все концы…
А под стать Батюшке подобрались и другие. Не буду называть имена, чтобы не покушаться на скромность их. Да простит мне о. Василий Мусин-Пушкин, что не пощадил я его! Но он-то - общая собственность, церковная! А что получается в результате «тона» жизни, который утвердился так прочно и наглядно на «горке»? То именно «завоевание» сердец, о котором мы говорили! Рождается кругом готовность пособить, поддержать. Рождается, - пусть робко, атмосфера - любви, так мало где сейчас в мире остающейся простой и ясной христианской любви!
В этой светлой атмосфере, готовился Владимирский праздник...
Начался он внизу, в уютном, поместительном, уже намоленном нижнем храме. Календарный Владимирский день прошёл в нём. Ко всенощной прибыли Владыка Виталий, Владыка Никон, и ещё кое-кто из братии монастыря. Двое прибыли сюда раньше, и около стены уже стояло только что выполненное ими почти законченное очередное иконописное их послушание: огромные «фресковые» образы свв. равноап. Владимира и Ольги. Задача о. Киприана и помощника его, о. Алипия, была сделать временное изображение для праздника, но приняты меры к тому, чтобы это хрупкое, но прекрасное произведение было упрочено. Эти две иконы станут, - даст Бог, начатком росписи верхнего храма. И не Промысл ли то опять Божий! Верхний, такой благолепный, такой по проекту красивый храм только что казался далёкой мечтой! А вот прошли два-три дня - и пред глазами росток живой уже творимого дела, указующего и дальнейших творцов своих!
Истово прошла всенощная, по-монастырски, - братия была на клиросе. Молящихся было относительно немного. За обедней пел уже хор местный, под управлением Ю.Д. Драценко. Народ прибывал, но относительно скупо: погода была явно неблагоприятна. Едва успел войти под стены храма крестный ход, как разразился ливень. Официальные предсказания погоды обещали и на завтра дождь. Нью-Йорк был в густом тумане, и многие уже были отпугнуты и удержаны от поездки...
Под навесом состоялась трапеза - многолюдная и оживлённая. Приятно было познакомиться с заведующим фармой г. Пименовым, в прошлом виднейшим русским общественным деятелем в Польше. Кому может быть ближе Владимирово дело? Угощал всех именинник, староста В.И. Вишневский, руки и сердце застраиваемой Горки. Застенчиво выслушал он приветствие Владыки, которое звучало одновременно, и благодарной оценкой сделанного и отечески-повелительным призывом в самые короткие сроки добиться большего. Задание было поставлено Владыкой точно: к следующему Владимирскому празднику постоянная абсида должна быть алтарная воздвигнута - крепкое и прочное начало верхнего храма!
Приближалось начало привходящего, но ответственнейшего дела, связанного с праздником: съезда молодёжи. Её можно было видеть за литургией и на трапезе. Она подъезжала всё время. На полчаса она осталась одна в предназначенном для съезда помещении - уже на территории фармы, тут же, рядом с «горкой». В прекрасном поместительном продолговатом зале объединилась она со своим «дядькой» - педагогом Божией милостью С.Н. Боголюбовым, ведающим деловой частью Просветительного совета Владимирского общества. И тут Господь дал нужного человека, родного дипийской молодёжи и горящего любовью к ней, педагога-энтузиаста, пронесшего свой военно-молодцеватый юношеский пыл сквозь сорокалетний опыт учительства. Это не командир! Помощник это и наставник, всю душу готовый отдать, чтобы самодеятельность молодёжи направить - на правильное русло, быв советником её, душевно-родственным, деловито-близким...
В три часа зовут «старших». Зал уже почти полон. Пусть погода кое-кого отпугнула - съезд явно удался. Случайные обстоятельства помешали иным прибыть в срок - к окончательному подсчёту налицо оказывается свыше ста человек! За столом президиума - Владыка Виталий, почётный глава; владыка Никон, фактический возглавитель Владимирского общества и инициатор и руководитель всего начинания по объединению молодёжи; архим. Аверкий, старый знакомец дипийской молодёжи, духовный руководитель возникающего движения; иг. Антоний, испытанный духовный друг молодёжи; С.Н. Боголюбов. Формальная часть быстро кончается. «Старшие» покидают места, рассаживаясь позади и сбоку, - застенчиво размещаются вокруг стола возглавители делегаций. Председателем съезда является Игорь Рябов, возглавляющий старейший и наиболее деятельный кружок при Вознесенском Соборе. Его ещё нет, и съезд открывается представительницей этого же кружка, генеральным секретарём съезда, Ирой Легкой. Первым говорит архим. Аверкий. Его доклад помещён выше.
Доклады с мест привлекают затем общее внимание. Дело только зачинается. Не везде даже организационно сложились кружки. Мало, где есть о чём сказать в прошлом. Исключение только кружок при Вознесенском Соборе. Подошедший Игорь Рябов обстоятельно осведомляет собрание о докладах и выступлениях, как «старших», так и самой молодёжи, состоявшихся за истекший год. То добрый почин и благой пример: дружными одобрениями покрывается доклад И. Рябова. Молодые люди и девушки, представляя разные приходы Востока США, свидетельствуют о возникновении и начальной деятельности кружков. Это - первое знакомство друг с другом, перекличка, опознание взаимное, нащупывание духовной близости, скромное свидетельство взаимной верности...
Отрадно видеть, что тесно жмётся к Церкви молодёжь, а не только друг к другу, к России, к Родине, к прошлому. В этом сказывается духовная зрелость.
Кружков насчитывается уже 15. Число членов, уже зарегистрированных по данным съезда, доходит до трёх сот. С развертыванием деятельности кружков их, конечно, станет гораздо больше. Интересен замысел кружка т. наз. «Соборного», который, вместе с тем, является и сборным, обнимая одиночек, не имеющих возможность объединиться теснее друг с другом. Их окормлением нарочито занимается иг. Антоний: это дело письменной, главным образом, связи.
Деловые доклады перемежаются небольшой литературной частью: декламируются стихи. Замечательны стихи, обращённые к «казачатам», прочитанные Кл, Пилютик, дочерью автора их, павшего жертвою нашего безвременья - девушкой юной, но испытавшей на себе ужас советчины.
Иг. Антоний в обстоятельном докладе горячо зовёт молодёжь к близкому и сердечному знакомству с русской культурой – и, прежде всего с русской литературой, на которой молодые души должны слагать своё мировоззрение, отбирая в ней доброе, отвергая недоброе, но чрез неё как бы непосредственно приникая к родной земле, впитывая её соки. Доклад помещён выше.
С.Н. Боголюбов раскрывает деловые перспективы, одновременно призывая молодёжь к активности, к самодеятельности.
Тут же знакомит он с проектом создания Института Русской Культуры, уже одобренным к исполнению Владыкой Виталием. Широкая программа чтений, захватывающая историю, географию, экономику России, её литературу и искусство, её церковную жизнь, имеется в виду, с распространением лекций на ротаторе, а равно студийная работа, обнимающая разные отрасли искусства прикладного; намечено устройство библиотеки и читального зала; предвидится музей Русской культуры, способный иллюстрационным материалом приблизить нашу Родину к сознанию молодёжи и пр. Есть основание надеяться, что Институт найдёт себе место в доме, приобретённом для нужд Эмиграции кн. С.С. Белосельским.
Программа выполнена. Начинаются приветствия. Со свойственной ему ораторской живостью говорит К.Н . Николаев. Молодёжь вызывает в его сознании образ сада. Цветёт он, и заботой должен быть окружён - плодов ждут от него. Надеждой на эти плоды должны жить мы все, так как в молодёжи заключено наше будущее. И, чтобы оправдались эти надежды, должна она признаться сознанием особой стати, которая характеризует русского человека по сравнению с кем бы то ни было в мире. Определяется она тем, что только русский человек принял к исполнению абсолютный идеал, поставленный Евангелием: будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный! Кто хочет остаться русским, даже и за рубежом, - тот должен проникнуться всей глубиной этого задания, которое и сделает его смиренным и верным участником церковной православной жизни и деятельности. И.М. Андреев выражает высокое удовлетворение» от всего им услышанного. Он верит, что впечатление от съезда ляжет незабвенным воспоминанием на сердца участников его.
- Известная немецкая ученая, педагог и психолог, Шарлота Бюлер, высказала чрезвычайно интересную мысль о том, что вся жизнь взрослого человека есть повторение, в более углублённом и расширенном плане, его детской жизни. В детстве - самое огромное значение имеет влияние семьи. Отсюда вытекает, что семья определяет все будущие интересы человека. Тот факт, что вы собрались здесь на этот съезд Владимирской молодёжи - заслуга ваших родителей и вообще результат уже прожитого вами детства. Но и переживаемый в настоящее время вами период юности весны жизни - имеет также огромное значение для всей вашей последующей деятельности в будущем. Если в детстве закладывается фундамент волевой и моральной сторонам личности, то в юности, когда преобладающее влияние имеет школа - закладывается фундамент сферы рациональной. Школа, т.е. всё то, что вас учит, представляет собою не только начальное училище или университет, но и книги, и театр, и газету, и улицу, и вообще всё, что оказывает влияние на ваше умственное развитие. Итак, семья и школа - определяют всю вашу будущую жизнь и деятельность. Вот почему и у семьи и у школы - столько конкурентов. Вы сами не знаете, как много у вас врагов. Все хотят привлечь вас к себе.
- Вы знаете, что существует иерархия ценностей и что высшая ценность есть религия, а в ней - Церковь, Вот Православная Церковь и зовёт вас к Себе, чтобы охранить вас многочисленных волков в овечьих шкурах, которые будут соблазнять вас всяческими развлечениями и удовольствиями, пляжами и танцами. К великому сожалению, в наше лукавое время, даже в самой Православной Церкви появились разделения, ибо волки в овечьих шкурах проникли и в Ее ограду. Вам надлежит не только прийти к Церкви Православной, не и найти в Ней такую юрисдикцию, где нет волков и где сохранилась неповреждённой Христова Правда. Как же узнать, где истинная Церковь? Ведь и враги ваши будут утверждать, что они ваши друзья. Где же критерий Истины и Правды? Критерий этот – в ваших сердцах. Всякое чистое и честное сердце всегда найдёт Истину. Мы верим, что ваши сердца чисты. Мы убедились в этом на настоящем Създе. Ибо мы увидели, как любите вы Правду, Русскую Православную Церковь и свою Родину-Россию.
Игумен Константин восполняет сказанное до него указанием на простую задачу, пред каждым стоящую: спасения собственной души! В наше время она определяется Верностью. Этот подвиг должен подъять каждый - пред каждым стоит в ы б о р. К трём заветам св. Владимира, о которых так хорошо говорил здесь о. Аверкий, можно присоединить ещё три практических урока его жизни: нужно сделать ответственный выбор Веры; нужно целиком отдаться ей и нужно сделать это - оставаясь в миру, но спасение своей души соделав целью жизни.
ОТ дружеских организаций молодёжи приветствуют съезд – от Разведчиков А.В. Ильинский, который трогательно повествует о том, каким одиноким ощущал он себя, прибыв в Америку из Германии лагерной, среди своих и одновременно чужих («и говорят по-русски - а идти некуда!»), и как он счастлив ощутить вокруг себя духовно родную среду, и от объединения кадет П.В. Олферьев, так же трогательно выражавший радость видеть во главе новой организации дорогие и близкие всем кадетам лица - и даже бывших кадет (иг. Антоний).
От съезда приветствие высказывается Св. Троицкой Семинарии, и «Православной Руси».
Прот. о. Василий Мусин-Пушкин, по праву «хозяина», провозглашает многолетие Вл. Виталию, которое восторженно подхватывается залом. Владыка не остаётся в долгу. Коротко, но внушительно его слово. И он в молодости испытывал впечатления, которые легли ему на душу. Так помнит он книжку Друммонда о связи законов естественных и нравственных, И вот какое сопоставление сделал тут Владыка. «Еду из Нью-Йорка в монастырь - и точно время передо мною отступает, на две недели назад ушло. Там зелень, а тут почки. Но знаю: будет и здесь зелень, не долог срок. Вот я слушал вас. Скромно говорили Вы - да нечем пока и похвалиться. «Мы надеемся... мы думаем, мы предполагаем» - вот ваш сказ. А я вам больше скажу - и тут голос Владыки окреп и зазвучал на весь зал. Я верю, я знаю, что почки дадут и зелень. Не просто надежда говорит во мне, а глубокая Вера. И оправдана она жизнью нашей Церкви Соборной здесь, Растут, множатся приходы, всё новые возникают. И как я еду из монастыря в Нью-Йорк, и знаю, что вот увижу я сейчас подвинувшуюся весну природы, так знаю я и то, что идёт на расцвет и наша церковная жизнь и что покроется успехом и ваш добрый почин».
Этими бодрыми словами закончился съезд, и если не покрыты были бурными знаками одобрения эти слова, выражавшие настроения всех - то только потому, что... не смели аплодировать почитаемому Архипастырю...
Больше трёх часов длилось заседание, но все свежи: утомления нет и следа. Подъём духа ощущают и молодые и старые.
Не долог перерыв - Всенощная ждёт всех. Владыка митрополит торжественно служит в Лейквуде: в Кассвиле проходит служба скромно. Народу уже много - полная церковь. Возглавляет службу еп. Никон. Поёт, как и утром, местный хор под управлением Ю.Д. Драценко.
Погода, после короткого ливня днём, хмурится, но благоприятствует работе и приготовлениям: не жарко! Как то будет завтра? Всё готово вчерне на фундаменте. Завтра утром должны быть сделаны последние приготовления. Все спокойны – как Господь!
Ночью признаки близкой грозы. Погода такая, что каждый момент может разразиться «непогода», или бурная, или тягучая и нудная. Не думает о ней никто, всё приуготовляется к торжественной службе на открытом воздухе. Слева от лестницы место для Чудотворной Иконы, которая должна прибыть с Владыкой Митрополитом. Перед двумя навесами, под которыми должны разместиться два хора, воздвизаются оба вновь написанных громадных образа свв. равноап. Владимира и Ольги: они господствуют над местностью, давая опору молитвенному взору даже далёкой толпе, начинающей уже сгущаться перед храмом. Волнами прибывают паломники на автомобилях и автобусах: последних многие десятки! Автомобили до отказа заполняют площадь. «Фармеры» кое-где уже образуют более широкую и редкую вторую цепь, со всех сторон обрамляющую храм. Погода - лучше придумать нельзя, если только она не разразится дождём: тихо, не жарко! Если дождь был бы бедствием, то не радость сулило бы сейчас и горячее солнце!
Наверху водружён престол. Дальше сбоку - жертвенник. Младший священник о. Г. Горский совершает проскомидию. Неутомимый архидиакон Геласий завершает приготовления. То и дело появляются священнослужители, подъезжающие на праздник. Близится момент прибытия митр. Анастасия, всегда точного. Облачаются уже остальные архиереи, ему сослужащие, все находящиеся в соборе: архиеп. Виталий, архиеп. Джемс, еп. Серафим, еп. Никон.
Напряжение разряжается: трезвон, Владыка здесь… Икона Одигитрии Руси Зарубежной на груди у о. Георгия Граббе. Она возлагается на уготованное ей место, богато украшенное живыми цветами. В цветах буквально утопает и импровизированный верхний храм. Это щедрый дар И.К. Омелченки в память покойной жены его, - целый фургон цветов. Тут же начинается непрерывное поклонение Святыне - устремляется к ней народ. На бессменную стражу становится при Ней иг. Киприан, помазующий прикладывающихся святым елеем.
Владыку встречает хлебом-солью староста храма В.И. Вишневский. Крест подносит ему настоятель храма о. Василий, в быстрых и жарких коротких словах выражая ему свою радость и свидетельствуя то единодушие, с которым Владыка принимается всеми, как духовный вождь и объединитель. Читаются входные молитвы. Владыка прикладывается к святыням; подымается. Начинается торжественное облачение. Часы... Ряды священнослужителей всё пополняются, подходя к второму десятку. Четыре дьякона, опытные иподиаконы налицо - служба идёт величественно, по чину. Левый «клирос» заполняется лейквудским хором под управлением И.Т. Блонского. Несколько позже заполняется правый хором кафедральным, прибывшим из Нью-Йорка, под управлением Д.П. Орлова. Сомкнутыми рядами, как в церкви, стоит тысячная толпа молящихся перед грандиозной непривычно-возвышенной солеей, как должен ей видеться обращённый к ней край площадки, на которой совершается служба. Опасения того, что «дачная» жизнь фармы будет мешать службе, нарушая благоговение её - рассеялись как дым. Истово совершается служба, полный порядок на площадке, несмотря на тесноту. Расставленные в разных местах громко-говорители, своевременно ловко перемещаемые иподиаконами, передают каждый возглас во всеуслышание толпы. Раздвинулся храм во всю ширину Владимирской горки, подчиняя молитвенному настроению не только всё то множество людей, которое благоговейно теснится у подножия её, но и тех, кто со всех четырёх сторон в некотором отдалении внимают службе.
Торжествует Святая Русь!
Главное торжество - впереди!
Молитвенное настроение нарастает. Выразительно поют хоры, сочетая силу звука с мягкостью оттенков. Апостола умело читает прибывший из Виндзора прот. о. Г. Бурдиков. Торжествующе несутся слова Евангелия, возглашаемые архид. Геласием. Некоторые из священнослужителей то и дело отзываются - есть исповедники. Непередаваемо чувство, испытываемое участниками этой необыкновенной службы, вознесенной над всё прибывающим народом. Он невидим в основной своей, близкой массе - и только чувствуешь его присутствие, особенно, когда диаконы кадят ему с «крыла храма». Когда выносится чаша, - длинная вереница родителей с детьми тянется снизу по лестнице, а за ними и взрослые причастники.
Слово Владыки...
С Владимирской Горки говорит народу первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, преемник Патриарха Тихона. Кто больше его имеет право говорить от имени России и её Церкви, обращаясь к народу русскому? В этом внешне хрупком, но в своей духовной собранности могучем старце воплощено звено, соединяющее всех нас с нашим великим прошлым - в его не только величии, но и святости! О чём говорит он, куда зовёт? Просто, - как всегда, перемежая речь широкими крестными знамениями, - говорит он о том простом, что так непросто сейчас принять русскому человеку - о Владимире Святом как оплоте и основе нашего духа. Не сразу, далеко не сразу открылось русскому сознание величия его подвига, его личности, его заветов. Постепенно и медленно срастаемся мы с ним, всё больше проникаясь его духом.
Сколько пережить, испытать, вынести, претерпеть, должны мы были, чтобы так понять значение для нас св. Владимира, так отчётливо увидеть его духовный облик, как мы сейчас его начинаем видеть и понимать! Но кто «мы»? Не договаривает этого сдержанный и благостный Владыка! О, если бы мог он этим «мы» покрыть хотя бы даже эту всю людскую массу, застывшую сейчас в напряжённом внимании вокруг импровизированного амвона! О, если бы «Владимирова горка» подлинно для всех здесь сейчас присутствующих была, в этом своём многозначительном наименовании, действительно духовным центром жизни! Но в этой толпе, «приезжие» неизмеримо больше, чем местные жители, горят духом святого Владимира. Население фармы составляет - периферию, наблюдательную и стороннюю. Она смотрит, пусть сочувственно, но участвует ли она уже? Составляет ли она единое сердце, которое веровало бы, единые уста, которые бы исповедывали так, как то сейчас исповедует Первосвятитель, глава Русской Церкви, преемник Патриарха Тихона?!.
Образуется крестный ход. Подымается Чудотворная Икона. Длинной блестящей лентой движется сквозь толпу духовенство к пруду для освящения воды. Впереди хор, непрерывно поющий в ответ на пение духовенства.
И вот тут - рушится преграда, невидимо разделяющая «молящихся» от «зрителей»! Смешиваются они физически, превращаясь в одну толпу - смешиваются и духовно. Робко, застенчиво кто-то проходит под икону, тянутся за ним другие. Это все - смелые, так как крестный ход идёт, не останавливаясь, и нужно проявить известную решимость, чтобы дать Иконе осенить себя... Но чувствуем мы все, что теснится кругом «свой» народ; и так до самой воды, где начинается молебное пение водосвятья. Обратный ход, когда народ окропляется святой водой, вызывает ещё больший молитвенный подъём. Можно быть уверенным: если бы хоть на мгновение остановился крестный ход, и народ почувствовал бы возможность свободно прикладываться к Святыне и быть окропленным святой водой - час, быть может и больше, стояли бы мы, на месте, и не осталось бы, вероятно, никого даже из уже привычно отчужденных от Церкви людей, кто благоговейно не подошёл бы к Владычице…
Тут предела достигло торжество Православной Руси, тут апогея достиг праздник Св. Владимира, тут было что-то от того, что можно было бы назвать «вторым крещением Руси» - мыслью о котором и живём мы, надеждой на которое дышим, веру в которое небоязненно исповедуем.
Не рубеж ли некий благодатный нащупали мы? Не веяние ли духа распознали, предваряющее ожидающую нас в будущем великую пасхальную радость? Не предрассветный ли ветерок пронёсся над нами... Кто знает! Ведь вопрос ещё большой, чьё церковное обновление, чьё преображение, чьё новое рождение в духе легче - тех, кто под гнётом привычного, как рок неотвратимого, насилия отошли от Церкви, или тех, кто в атмосфере безблагодатного «благобыта» и всежизненной борьбы за него, свободным жестом свободных людей сбросили с себя, как помеху, «оковы» благочестия? А ведь именно такой народ окружает в Америке нас, - прибывших сюда чудаков, цепко держащихся за «формы» исконного духовно-церковного благобыта, как за якорь спасения от затягивающей всех нас стихии «просперити» ради «просперити». И вот знаем мы теперь, что и в этом так, казалось бы, прочно в «просперити» укоренившемся народе - жива русская душа. В этом не разубедит никто тех, кто участвовал в празднике Владимировом 1951 г.
1851 г.! Эта дата стоит и на плите могильной, которую надо обойти, чтобы из храма на Владимирской Горке пройти в домик настоятельский! Сто лет тому назад – благочестие ещё жило и здесь - пусть местное, чужое, ущербленное, и оно-то и проложило путь - нашему! Невольно обращаешься к этому промыслительному явлению, когда падает мысленный взор на одного участника нашего православного торжества – архиеп. Джемса. Вот ведь наш ответ на дар исконного американского благочестия, нам Промыслом врученный! Охраняя себя, оберегая врученную нам святыню непоколебленной Истины церковной, «находкой» оказались для передовых богоискателей приютившей нас страны! Ибо искать Бога надо ныне, устремляя взор не вперёд, а назад: открыта уже Истина пришедшим не землю Богом - вся, полностью; и только благоговейно блюсти ее надо «верным». Это нам скажет чрез несколько часов сам архиеп. Джемс! Но это должно невольно приходить в голову тем, кто, в составе этой толпы, знают прошлое «Горки» и сознают многозначительность происходящего...
Кончилась служба. Разоблачается духовенство. Кучками сходится народ. Встречи. Со всех концов американского востока русские здесь люди. Кое-кто собирается уезжать. Заботы сестричества позволяют всем желающим утолить голод и жажду. Через некоторое время духовенство и гости рассаживаются за приготовленными столами. За трапезой ожидаются речи. Beздесущий распорядитель празднества, В.М. Ажогин, объявляет программу. Открывает её слово еп. Никона, ответственного руководителя Владимирского общества. Какова задача ближайшего года? Воздвигнуть алтарную часть храма-памятника и объединить вокруг Владимирова Креста русскую молодёжь. Еп. Никон просит Владыку-Митрополита благословить Владимирской иконой на это святое дело председателя съезда Владимирской молодёжи Иг. Рябова. Получив благословение, тот просит слова. Оглашаются приветствия от съезда Митр. Анастасию, архиеп. Виталию и кн. С.С. Белосельскому. Также благодарит он Н.П. Рыбакова за внимание его газеты к их делу.
Слово берёт прот. В. Бощановский, настоятель лейквудского прихода, соседнего с Кассвиллем, его духовного близнеца. В о. Василии пастырская благостность сочетается как с родственной лаской, так и с «равноправной» дружественностью. Надо ли удивляться, что к нему тянутся все, независимо от своих темпераментов и наклонностей! И тут же - огненный порыв! Не нервно-взбудораженный, а духовно-могучий, пастырски-повелительный. Скромный и тихий общедоступный батюшка мгновенно способен приобрести облик витии-пророка, и не нужно, кажется, даже и громкоговорителя, чтобы его голос не только прозвенел в ушах тесно окружившей его толпы, но и пронёсся по всей округе, заполненной группами прислушивающихся к речам людей. Он развивает мысли, которые знакомы читателям «Православной Руси» по его статье, помещённой в очередном номере. Но в том и сила проповедника, что он не оглашает те или иные мысли, а проникает ими в душу, придавая им новую силу если даже и хорошо они известны. Слёзы стояли на глазах многих, краска появлялась на щеках, глаз не отрывали иные от его худощавой и точно выросшей фигуры, широкими жестами как бы вкладывающей высказываемые мысли в сердца слушателей…
Спокойно и уверенно обращается к русским людям кн. С.С. Белосельский. Он и здесь на американской почве, став ей близким, остался русским барином, в том лучшем смысле этого понятия, в котором далеко не всё исчерпывается аристократизмом, пусть и самым тонким. Русский барин - человек с л у ж б ы . Общественная работа для него не прихоть, не погоня ни за чем, даже самым благородным, не выполнение отвлечённого общественного или морального долга. Служба это! И так, и здесь на далёкой чужбине, по-товарищески вложившись в русские организации, доверчиво и отзывчиво оказывая свою широкую помощь, князь лишь продолжает в новых формах многовековую традицию своих служилых предков. Русский сам, русских зовёт он сейчас оставаться русскими - особенно молодёжь! И тут же, так же свободно и правильно выражаясь по-английски, как только что говорил по-русски, - приветствует он в лице архиеп. Джемса новую союзную нам силу, в общем нашем деле.
В образе о. Василия пред нами, как живая, стояла пастырская Русь, тысячелетняя. В образе кн. С.С. Белосельского увидели мы Русь служилую. Ими жила Россия. Живы обе! Архиеп. Джемс у громкоговорителя - наш новый собрат. В его лице Америка обращается к нам - та, которая не только признала нас, оценила наше мировое и историческое значение, увидела в нас, именно в нас, беженцах, хранителей духовного сокровища России, - но и свой вывод сделала: пришла к нам, пришла к св. Владимиру, соединила с нашим свой исторический путь.
И как утешительно здесь и в этот день слышать из его уст с таким спокойным достоинством, с такой подкупающей искренностью делаемое им исповедание его единения с нами под крестом св. Владимира. За что благодарит нас архиеп. Джемс? За то, чем порою малодушно готовы мы пренебрегать: за то, что мы сохранились: за то, что мы существуем в своей духовно-канонической неприкосновенности, за то, что мы - есьмы! 18 лет искал он, где же подлинная, настоящая, действительная, непорочная, преемственно-безукоризненная Церковь! Пришёл он к нам потому, что нашёл это сокровище - в нас! И о чём просит он нас, Матерью своею именуя нашу Церковь? Только о том, чтобы мы сами собой остались – ц е л о с т н о православными, во всей полноте и чистоте нами исторически воспринятой Православной Истины.
Сменяет его С.М. Ермаков, горячие статьи которого пестрили в прессе, призывая всех и вся к участию во Владимирском торжестве. Старый представитель Роова, сумевший преодолеть предубеждения, обидно наслоивишиеся на этой могучей русской организации в противовес «Владимирской горке», он горячо зовёт своих соратников к активному сотрудничеству в деле завершения храма-памятника.
Обширную и красивую речь произносит Н.Н. Николаев. Ищет он утешения и поучения в прошлом... Погром на Калке - погром разъединённой Руси. Ушли татары так же внезапно, как и пришли: «Не знаем мы, откуда приходили на нас злые татары и куда девaлиcь они», - отвечал летописец, недоумевая. А через тридцать лет вернулись - и началась долгая татарская ночь. Её сравнивает оратор с большевицким игом, - лихого татарина с чекистом, панический испуг того времени с тем, который вызывает и теперь большевицкая власть. Спасение пришло от Москвы, которую благословила на подвиг единения, а потом и борьбы, св. Церковь. Преп. Сергий благословил Димитрия - и тридцатилетний князь-богатырь в глазах народа стал уже победителем до победы…
Оратор вспоминает пророческие слова Ключевского о том, как в результате растраты духовных сил народа погаснет лампада пред гробницей преп. Сергия. Новый татарин загасил её - и мы пережили этот страшный мрак. Но впереди - свет.
Оратор зовёт свободных представителей русского народа к верности своему прошлому, к верности Церкви, к святой ненависти против тех, кто надругался над Святой Русью. И да не унываем, заключает он своё слово словами апостольскими: в свое время пожнем, если не ослабеем.
На английском языке говорит проф. Н.Н. Александров, декан Св. Троицкой семинарии, долголетний участник жизни монастыря, a вместе с тем крупный и уважаемый деятель местной американской жизни, тесно связанный, по своей работе «в миру», с американским обществом.
К молодёжи, естественно, обращено, главным образом, его слово. Он призывает её помнить, что основа нашей жизни - Вера и Церковь. Что принесли русские с собою в Америку? Как то прекрасно сказал архиеп. Джемс, - прежде всего, каноническую Церковь. Н.Н. Александров бегло обозревает всё наиболее заметное, что помимо того принесли сюда русские. То - русское пение, особенно церковное - образцы прекрасные его дали и сегодня два хора; то - русская музыка, заполняющая иногда целиком концертные программы; то - русское искусство вообще, в частности церковное: восхищение многих вызывает роспись собора в Джорданвилле, подобная которой, даст Бог, будет и в храме-памятнике здесь; то – техника - надо ли называть имена, известные всем?
Задача молодёжи сохранить это всё. Для неё открыты двери местных учебных заведений, и её ожидает полная отзывчивость профессуры, которая привыкла уже к тому, что русских студентов характеризует особая способность: смекалка! К счастью, нет в этой стране предубеждения против русских; каждый из молодёжи, может на вопрос, кто он, отвечать: я русский! - и его только больше будут ценить.
Мы потеряли свои города и сёла - нам открыты сёла Америки, где мы можем в безопасности и наравне со всеми устроять свою жизнь. Мы потеряли храмы – мы можем строить их здесь, Сотни воздвигнуты уже, и между ними привлекающий общее внимание Св. Троицкий. Воздвигнут будет здесь и Владимирский, во славу русского имени. Мы потеряли всё, придя сюда в одной рубашке, но мы всё сохранили, если не потеряли своей Веры, и тогда, несмотря на все невзгоды, мы можем быть счастливы. Будем хранить веру в Промысл Божий, который знает, что для нас лучше.
День начинает склоняться к вечеру - приветствиям не было бы конца, но надо кончать... Владыка Виталий обращается с сердечной признательностью к особо потрудившимся по устройству торжества, так исключительно удачно прошедшего - еп. Никону, о. Василию Мусину-Пушкину, церковному старосте и строителю В.И. Вишневскому, В.М. Ажогину, церковным сестричествам, Лейквудскому и Кассвилльскому, и ко всем вообще потрудившимся для Владимирова дня.
Утомлённый Владыка-Митрополит, благословив собрание, удаляется. Как всегда, путь его замедляется вереницей людей, устремляющихся к нему за благословением и получающих, каждый, индивидуальное внимание и утешение владычней ласки.
Памятным останется этот день для всех, здесь собравшихся. Сколько народа было на празднике? Не поддается это исчислению. Приезжих, насколько можно судить по точному числу автобусов и примерному числу автомобилей, было не менее двух тысяч. А сколько было местных? Ведь сменялось то множество, которое тут было! Не надо преувеличивать «всенародности» торжества в отношении окрест живущего населения, но, несомненно, некоторая и уже значительная часть его более или менее глубоко задета была им.
Дух Божий коснулся многих сердец. Можно с упованием смотреть в будущее и удесятерить усилия… свои! А к ним приобщится и та спасительно качнувшаяся к свету, пусть относительно малая, - во всенародном масштабе! - но всё же народная стихия Американской Руси, которая осела вокруг Владимировой Горки.
Пушкинский памятник у самой горки. Чеховская улица начинается у неё... Целый городок русский расстилается у её подножья. И вознесён над ним Владимирский Крест.
Будущее куётся здесь! Но не только местное!
Не случайно именно отсюда во все концы разлетелись птенцы гнезда Владимирова, здесь возникшего. Помоги им Бог!
Малым начинаются великие дела и события, лишь бы на этом малом была метина промысла Господня! И лишь бы люди оказались достойны зова Господня!
И.К.