Свеча не теряет ни единой частицы света,
если зажечь от неё другую.
Д. Келлер
Смольный институт был переполнен людьми. Минут пять Шаляпин и Горький просто стояли в дверях, осматривая здание. Множество людей с какими-то бумажками ходили туда-сюда, кто-то кого-то искал, кто-то кому-то отдавал приказы, солдаты же просто слонялись по зданию. Создавалось впечатление полного хаоса и неразберихи.
С балконов сыпались какие-то бумаги, по лестницам с бешеной скоростью проносились какие-то люди в кожаных плащах, каждый второй называл себя депутатом и пытался перекричать каждого третьего, а каждый четвёртый сопровождал свою речь энергичным жестикулированием. Всё это напоминало большой «съезд» пролетариев без врачей.
Перед входом в здание двое солдат в потрепанных шинелях установили пулемёт «Максим». К ним тут же подбежал человек в штатском и, назвавшись особо-уполномочным, попросил их этого не делать. Солдаты же сказали, что здесь каждый второй уполномочный, а каждый седьмой – особо. И попросили того, в свою очередь, сделать так, чтобы они его более никогда не видели, дабы тот не пожалел о том, что он больно умный такой и вообще родился на свет Божий не вовремя.
Сжав пальцы в кулаки, человек в штатском убежал, сказав, что через минуту вернётся. По прошествии минуты он прибежал и зачитал Декрет «О запрещении установки пулемётов типа «Максим» перед входом в здания типа «Смольный»». В случае же нарушения данного Декрета, провинившихся ожидает суровый революционный, рабоче-крестьянский трибунал.
Двое в шинелях с недовольным видом убрали со входа пулемёт и, сказав, что ещё встретятся, понесли пулемёт на крышу. Человек в штатском растворился в толпе.
– Да… – сказал Шаляпин, – Трудно нам будет здесь разыскать твою жопу.
Горький с недовольным видом посмотрел на Шаляпина:
– Мою жопу разыскивать не надо. Она всегда при мне! – сказал он, похлопав себя по заднице.
– Ты надеюсь, понимаешь о какой жопе идёт речь?
– Понимаю… – ответил Горький.
– О твоей жопе!
– Э-э-э…
– Всем жопам жопа! – ухмыльнулся Шаляпин.
– Я бы всё-таки не выра…
– Да помолчи ты! – отрезал Шаляпин, обратив внимание на некую группу граждан.
Данные граждане искали какую-то контору, а многие и самого Ленина: «маленький такой, плешивенький, с козлячей бородкой, говорил, что через неделю отдаст…» В центре этой толпы какой-то человек спокойно объяснял собравшимся вокруг, что всё в порядке, волноваться не стоит, что правительство и соответствующие органы в курсе.
– Ладно… – сказал Шаляпин, – Я пойду посмотрю где здесь что, а ты пока посиди вон там.
– Ступай… Только не долго и чуть что сразу за мной! Хорошо?
– Хорошо. – ответил Шаляпин и утонул в людском потоке.
Горький прошёл в левый коридор и сел на свободную табуретку рядом с другими сидящими в коридоре людьми. Неожиданно напротив себя он увидел Немировича-Данченко, спокойно сидевшего там же. Горький начал внимательно на Немировича смотреть. Через пару минут Немирович поймал на себе пристальный взгляд Горького, который продолжал испытующе смотреть на известного драматурга. Тот удивлённо взглянул на Алексея Максимовича, не выразив, при этом, каких-либо эмоций.
Не признаёт якобы гад, подумал Горький, ну и хам!
По типу: «здравствуйте», Алексей Максимович приветливо кивнул Немировичу головой. Тот ещё раз непонимающе посмотрел на Горького.
Ну и свинья, подумал Горький и, собрав свои нервы в кулак, кивнул головой ещё раз.
По типу: «ну-ка, ну-ка, ну-ка… с трудом что-то вспоминается», Немирович начал вглядываться в лицо Горького и, по типу: «что-то не вспомнилось», отвернулся от Алексея Максимовича и стал смотреть в другую сторону.
Горький так и обмер!!! Во рту у него пересохло, а в ушах начал бить пульс. Ну хамло, ну хамло, подумал Горький, ну интеллигент ты вшивый (кто написал пьесу «На дне» спрашивать было бесполезно). Ну и хам, ну и свинья! Не ожидал я от Немировича такого…
Тут к Немировичу-Данченко подошёл высокий Станиславский и в пол голоса сказал:
– Ничего… Ровным счётом ничего.
– Как же так, Константин Сергеевич, как же так? – удивился Немирович.
– Вот так, Владимир Иванович… Никто его не видел, а многие сами его ищут.
– Но кто нам вернёт наши деньги, деньги театра? Кто? – возмутился Немирович.
– И чем жалование актёрам платить? – поддержал его Станиславский.
– Да, вот так дела…
Станиславский-то меня точно признает, подумал Горький, он человек интеллигентный.
– Идёмте, друг мой. – сказал Станиславский Немировичу.
Немирович-Данченко тяжело поднялся со стула, и драматурги пошли к выходу.
– Здравствуйте Константин Сергеевич! – громко сказал Горький, когда драматурги прошли рядом с ним.
Станиславский украдкой взглянул на Горького и, не сказав ни слова, прошёл мимо.
– Э-э-э… – захрипел Горький и поднялся с табуретки, – Эт… эт… эт…
Алексей Максимович начал задыхаться и секунд через пять лежал на полу без чувств.
Шаляпин с полчаса бродил по Смольному институту, пытаясь хоть что-то узнать о местонахождении Ленина и его компашки. Нет, думал Шаляпин, я тебя из под земли достану. Ты мне до пенсии денежки выплачивать будешь, да ещё и с процентами.
И тут судьба преподнесла Шаляпину подарок. В дальнем конце коридора, неся какие-то бумаги, ему на встречу шёл Яков Свердлов. Ну вот и встретились, подумал Шаляпин.
Свердлов шёл по коридору и тупо смотрел себе под ноги. Потом Яков Михалыч оторвал свой взгляд от пола и начал смотреть куда-то вперёд. Метров за десять от себя он увидел, а метров за пять от себя он понял, что ему на встречу идёт Шаляпин.
Свердлов остановился, как бы невзначай развернулся на сто восемьдесят градусов и спокойно зашагал в обратную сторону.
– Стой! – крикнул ему Шаляпин.
Свердлов слегка ускорил шаг.
– Кому говорят, стой! – ещё раз крикнул Шаляпин.
Бросив вверх бумаги, Яков Михалыч бросился наутёк. Шаляпин за ним.
– Стой гад! – заорал Шаляпин, – Стой!
Фёдор Иванович выбежал к лестнице, ища глазами Свердлова. Но было поздно – Свердлов куда-то исчез. Ушёл гад, в отчаянии подумал Шаляпин.
Вдруг откуда-то сверху Фёдор Иванович услышал звуки, адресованные явно ему. Шаляпин поднял голову и на лестничном пролёте третьего этажа увидел Свердлова, который жестами начал показывать Шаляпину, что в недалёком будущем, через непринуждённое насилие, он, т.е. Свердлов, будет рад иметь с ним, т.е. с Шаляпиным, продолжительный половой акт в извращённой форме. А пока он, т.е. Свердлов, откланивается и с нетерпением ждёт новых встреч.
– Ах ты сволочь! – крикнул Шаляпин, но до адресата это послание увы не дошло.
Приятная влага текла по лицу. Горький открыл глаза и увидел, что какой-то немолодой солдат поливает его из чайника водой.
– А… бр… хватит, хватит. – сказал Горький.
– Очнулся никак, – сказал солдат и перестал лить воду, – Вставай, а то отморозишь себе чаво-нибудь. Глядика-зь, ужо ведь не молодой.
– Помоги-ка служивый мне подняться. – попросил Алексей Максимович.
Солдат помог Горькому приподняться и сесть на табуретку.
– Откудова будешь? – спросил Горький солдата, имитируя деревенский говорок.
– Из под Курска. – ответил солдат.
– А чаво-ж ты не на фронте? – поинтересовался Алексей Максимович.
– А чаво-ж там делать? За каво воявать-то? Царя батюшку свергли, а нового не назначили, вот… А этот Кареньский уважением у нашего брата не пользуется, так как при царе батюшке лучше кормили.
– Вот оно значит как? – спросил Горький.
– Да… А как же. Всё так и есть.
– А здесь-то служивый чаво делаешь?
Солдат, сняв шапку, почесал затылок:
– Как чаво? – сказал он, – Да сам не знаю чаво. В батальон тут записался, да и кормять даром.
– А не знаешь-ли ты, что за шпиона все ищут?
Солдат ещё раз почесал затылок и натянул на голову шапку:
– Слыхал что-то… Ищуть его все. Государственный преступник, говорять, да и с немцами как-то тама связан… Ну ладно, пойду я. Пора…
– Ступай служивый, ступай. – сказал Алексей Максимович.
Солдат ушёл.
Не смотря на то, что стрелки часов перевалили за полночь, народу в Смольном не убывало, а наоборот – прибывало всё больше и больше. Прошло около часа, как Шаляпин упустил Свердлова. Ещё не вечер, думал Фёдор Иванович, в который раз прохаживаясь по одним и тем же коридорам. Если ты здесь, думал он, я тебя найду, обязательно найду. Я человек терпеливый, я твою рожу хорошо запомнил!
Фортуна улыбнулась Шаляпину во второй раз. В дальнем конце коридора ему на встречу шёл Лев Троцкий. Всё, подумал Шаляпин, больше от меня не уйдёшь. Фёдор Иванович быстро влетел в какой-то кабинет и начал наблюдать за приближающимся Львом Давидовичем.
– Товарищ, выйдите! – раздался чей-то голос.
– Тихо, тихо… – ответил Шаляпин.
– Товарищ, выйдите! У нас совещание!
– А-а-а! – махнул рукой Шаляпин и, перебежав на другую сторону коридора, влетел в другой кабинет.
– Товарищ, выйдите! – раздался чей-то голос.
– Тихо, тихо… – пробубнил Фёдор Иванович (Троцкий был всё ближе и ближе).
От нервного ожидания у Шаляпина пробился холодный пот.
– Товарищ, выйдите! У нас совещание!
– В жопу совещание!!! – своим мощным голосом заорал Шаляпин, повернувшись к аудитории, – Кто пикнет, мать вашу, бошки поотрываю!!!
Оппонент затих.
Ишь ты какой, подумал Шаляпин (Троцкий был совсем рядом), переоделся, пугало ты огородное, побрился… Да я твою физиономию с этим пенсне в гробу теперь помнить буду! Комедиант ты хренов!
И когда Троцкий прошёл рядом, Фёдор Иванович аккуратно прикрыл дверь.
Крышка тебе Свердлов, подумал Шаляпин и тихонько, на цыпочках вышел в коридор, закрыв за собой дверь кабинета.
Шаляпин пристроился за Троцким и начал его неспешно догонять.
– Ну вот и всё… – тихо произнёс Фёдор Иванович, схватив Троцкого одной рукой за шиворот, а другой рукой за заднюю часть пояса.
– А! А!! А-А-А!!! – закричал Троцкий, не понимая, что с ним происходит.
Его ноги оторвались от пола и он «полетел» вперёд с огромной скоростью. Люди в панике разбегались перед Троцким в разные стороны.
Вдалеке замаячил сортир. Лев Давидович с ужасом осознал, что «он» заворачивает именно в это заведение.
– Не хочу! – заорал Троцкий, предчувствуя какие-то неприятности.
– Хочешь! – ответил голос над ухом Троцкого.
– Кто это?! – с ужасом спросил Троцкий.
– Щас узнаешь! – ответили ему.
Лев Давидович «приземлился» прямо перед унитазом. Шаляпин схватил Троцкого за волосы и поставил его перед унитазом на четвереньки.
– Добегался жидовская харя! – куная Троцкого в унитаз головой.
– Буль-буль-буль…
– Теперь будешь знать, как от меня убегать! – куная Троцкого в унитаз головой.
– Буль-буль-буль…
– Жесты неприличные показывать! – куная Троцкого в унитаз головой.
– Буль-буль-буль…
– Оскорблять морально! – куная Троцкого в унитаз головой.
– Буль-буль-буль…
– А теперь вспоминать будем! – окунул Троцкого в унитаз головой и подумал о своём.
– Буль-буль-буль…
– О Горьком, например…
– Буль-буль-буль…
– О Большом театре, конечно…
– Буль-буль-буль…
– О том, сколько времени угробил, разыскивая его – Свердлова!
– Буль-буль-буль…
Шаляпин вытащил голову Троцкого из унитаза.
– Ну как, освежился? – спросил Фёдор Иванович.
– Ох… а-а-а! – тяжело дышал Троцкий.
– Ну как, вспомнил?
– Да!!! Всё вспомнил!!!
– Молодец какой! – продолжил Шаляпин, – Как зовут?
– Лев… Лев Давидович Троцкий. Э-э-э Бронштейн!
– Что?! – с изумлением крикнул Шаляпин и повернул голову Троцкого лицом к себе.
Пенсне безнадёжно плавало в унитазе, поэтому Шаляпин без особого труда понял, что «кунал» он не того.
– А где Свердлов? – извиняющимся тоном спросил Фёдор Иванович.
– Последний этаж… От лестницы направо, по коридору до конца, потом налево, по правой лестнице спуститься на этаж ниже, а по левой подняться обратно. Там будет коридор. Как до конца дойдёте, справа будет дверь.
– Это всё? – спросил Шаляпин.
– Всё…
– Точно всё?
– Точно…
– А может ещё разок окунуть?
– Нет!!! – неистово заорал Троцкий, – Клянусь! Это всё!!!
– Теперь верю.
Шаляпин отпустил обессилевшее тело и вышел из туалета.
По данному Троцким плану, Шаляпин добирался минут двадцать. По мере того, как он шёл к искомому пункту, количество бродившего по коридорам Смольного народу всё уменьшалось и уменьшалось. И дойдя до последнего коридора, он с удивлением заметил, что в этом коридоре он находится совершенно один. Шаляпин дошёл до конца и, как говорил Троцкий, справа увидел дверь. На ней висела скромная табличка с надписью «ООО Большевик». Шаляпин схватился за ручку и с силой открыл дверь.
© Сибирёв О.А.