Алёна подарила мне пакетик чечевицы. «Мы её не едим, - сказала – а тебе для курочек».
Я посмотрел, пощупал сквозь целлофан… Какая она, эта чечевица, красивая! Прекрасные гладенькие зёрнышки идеальной формы, цвета лёгкой депрессии. Чудное щебечущее имя. Как же её курам? У них глупые, хищные лица, они будут бить чечевицу твёрдыми клювами и драться за неё друг с другом. Нет уж. Хрен вам, куры.
Я эту чечевицу посею. Буду бродить по белу свету и рассеивать её в разных местах. На пустыре за столовкой посею чечевичное поле для птиц. Большое поле, чтобы хватило всем, чтоб не дрались. Когда-нибудь придёт лето, горячий летний ветер станет носиться над чечевичным полем, колыхать лохматые колосья, нежно звенеть глянцевитыми зёрнышками. И на звон этот слетятся всякие птицы: куры, воробьи, перепёлки, орлы, дятлы, волшебные иволги - все, кто услышит. Прилетят они и примутся благостно жрать, мысленно поя, а драться в этот раз не будут вовсе, оставят на потом.
А вон там , между гаражами я джунгли посею. Лианы, пальмы, фикусы, лопухастая узорчатая листва, дохренища разных фруктов и романтических цветуёчков - всё чечевичное, ужасно дикое. Там будут водиться дикие коты и дикие собаки, и дикие дети. Домашние дети будут тоже туда сбегать , чтоб пожить немного средь диких чечевичных обезьян. И дикие лошади придут иногда вечерком к опушке - попастись и пофыркать в прохладных чечевичных сумерках.
Себе оставлю только одно зерно. Дерево выращу из него. До самого неба, как в сказке. Первым Яшка полезет, он специалист, а следом уж я. Спиридона возьму в рюкзак. Надо будет дырку ему внизу сделать для хвоста, махать чтобы. Только прикинуть правильно место для дырки, чтоб он, махая, не лупил меня хвостом по заднице. Хотя ладно, пусть лупит, это будет мне как бы за грехи мои. Когда долезем, сторожевые ангелы это увидят, и сжалятся, и заржут, и пропустят меня погостить. А мне там есть у кого погостить, да. Есть с кем поговорить или молча обняться, есть с кем посидеть душевно и даже, может быть, немножко выпить, я с собой принесу.