Я уже и сам понемногу тоже становлюсь свидетелем эпохи. Людей, таких как Михайлыч, уже нет на этом свете. Тех, кто участвовал в гражданской войне, помнил, что в свое время Троцкого называли «Ленинская колотушка», кто видел и Рыкова и Зиновьева и Власова и многих других известных исторических персонажей лично.
Хочу сразу предупредить, что рассказ мой о моей встрече с Михалычем не является точным пересказом нашего разговора, не является полным и аутентичным в силу того, что происходил он 9 мая 1975 года. А в то время мне было десять лет. Сегодня я с трудом вспомню о чем мы разговаривали с друзьями неделю назад, а со времени той встречи прошло уже сорок с лишним лет, так что очень многое забылось, многое в голове перепуталось, многое смешалось с знаниями полученными позже. Да и вообще, долгие годы я об этой встрече совсем не вспоминал, она полностью стерлась из моей памяти, а вспомнил о ней я, именно в тот момент, когда прочитал одну интересную книгу, о которой расскажу позже, несколько лет назад.
Пишу это, потому что некоторые не в меру бдительные товарищи воспринимают мой рассказ, как подлинные слова ветерана и обвиняют его, а не меня во лжи и подтасовках. Честно скажу, если что не так в этом моем рассказе, следует обвинять, не ушедшего от нас в вечность героя, но мою память дырявую. Уж чего я не хотел бы точно, чтобы Михалыча из-за меня всякие и разные товарищи и не товарищи обзывали всякими нехорошими словами. А это большой грех и для меня и для тех, кто из-за меня и по своему неведенью возводит напраслину на героя.
Потому что человеком Михалыч был исключительно заслуженным. После войны работал военным прокурором и занимался расследованием преступлений фашистов и их подручных. Он присутствовал на казни Власова, генерала Антонеску, Краснова. Кого-то из них, сейчас точно не вспомню кого именно, он рассказывал, повесили прямо на Красной площади. Михайлыч туда, в группу следователей попал, поскольку как человек, лично знавший Власова по довоенным временам, участвовал еще в Праге в операции по его поимке. А потом он в составе следственной группы вел расследование преступлений предателей родины уже в Москве.
Тогда казалось мне, ну уж тут Михалыч точно заливает - как это проводить казнь на самой главной площади страны? В моей детской голове это не укладывалось. А сейчас выяснилось, что всё это была правда. Прочел в интернете воспоминания участника тех событий. И даже вроде фотографии казни в интернете есть.
Но обо всем по порядку.
9 мая 1975 года в гости к моему отцу приехал его друг. Он был значительно старше моего отца. Имени его я не запомнил, в памяти у меня он остался как Михайлыч. Человеком он оказался веселым, исключительно интеллигентным и общительным. Если с кем-то его сравнивать то, наверное, как мне сейчас видится, то лучше всего с персонажем, которого описал Шолохов в своем недописанном романе «Они сражались за Родину». Старший брат Николая Стрельцова Александр, кадровый военный, на мой взгляд, был очень близок по типажу с Михалычем.
Но вернемся к встрече. Жил ветеран в отдаленной деревне у нас в Калмыкии вместе с семьей своей дочери, которая переехала сюда на жительство из центральной России к мужу. В город ветеран выбирался редко. Несмотря на преклонный возраст, он сохранил офицерскую выправку и какую-то особую культуру и благородство поведения, коей сегодня уже не встретишь. Встреча наша состоялась как раз в канун Праздника Победы. Таких людей больше не делают.
По случаю праздника в тот день, на Михалыче был одет костюм весь усыпанный государственными наградами. Мне тогда было не больше 10 лет, но мальчиком я был уже тогда любознательным и начитанным. Особенно любил читать разные исторические романы и повести о Великой Отечественной Войне. И вот увидев человека, у которого на костюме было огромное количество самых различных орденов и медалей, я невольно попросил рассказать ветерана за какие подвиги был он награжден.
Михалыч хитро прищурившись, спросил меня, про какой орден рассказать. А попросил его рассказать, за что ему дали первый орден Красной Звезды. Их у него было несколько. Михалыч тут же начал свой рассказ.
Их разведгруппу отправили за языком за линию фронта. Когда группа оказалась в тылу противника по их следам была организована облава. От неё пришлось укрыться в болоте. Несколько суток пришлось провести по горло в болотной жиже. А дело было зимой. Я удивленно переспросил, как же можно было в холодной воде пробыть столько времени? Это же просто невозможно. Но, по словам ветерана, в болоте было не так холодно, гораздо тяжелее было претерпевать сильный голод.
Наконец, немцы сняли охранение и ночью разведчики покинули болото и двинулись к ближайшей деревне, в которой была расквартирована немецкая часть. Опытные разведчики разузнали, где стоят все вражеские посты и готовились снять всех часовых.
А Михалыч занял место возле проруби, ожидая, когда туда справить нужду, подойдет кто-то из немцев. Через некоторое время на крыльцо большого охраняемого дома выскочил немец, в кальсонах и нижнем белье. Он быстро побежал к проруби, похлопывая себя от холода руками по телу. Тут его Михалыч и убрал. И тут же сняв с себя верхнюю одежду, побежал к дому в нижнем белье, взяв с собой только кинжал. Никто из часовых не обратил на него никакого внимания. Попав внутрь, Михалыч увидел, что там спали около двадцати солдат и два немецких офицера. Он быстро перерезал спящих солдат. И только возле офицеров на секунду задумался. Кого оставить в живых? Один офицер был старше по званию, но второй был офицером связи. У офицера связи с собой была сумка. Поэтому он и остался в живых. Зажав фрицу рот, Михалыч потащил его из дома.
Я тут же поинтересовался, как можно было так быстро убить в тесной комнате столько народу так, чтобы никто и не заметил этого?
Михалыч ответил, что сейчас может кому-то это и удивительно, только тогда думать ему было некогда - как автомат действовал он тогда, перерезал всех и вытащил языка из дома. У меня была каждая секунда на счету, говорил он. Я должен был вынести языка к тому моменту, когда мои ребята сняли бы часовых. Нужно было попасть в короткий временной период, пока отсутствие часовых не было бы обнаружено противником. А технически всё просто - ножиком вжик, чуть придержал, чтоб сильно не дернулся и режу следующего. Несколько секунд работы.
Потом через болото к своим обратно. В этой топи чуть было мы не потеряли нашего языка, чуть он не утоп. Но донесли его всё же до наших. Оказался очень ценным этот фриц, и в сумке у него были важные документы, так что за этот случай я и был награжден первым своим орденом Красной Звезды.
Потом я задал ветерану вопрос о том, почему так трагически началась война? Что произошло тогда летом 41 года? Почему советские войска были разбиты?
Михалыч ответил, что было большое предательство. Еще до войны он вместе с офицерами штаба западного округа участвовал в большой штабной игре, в которой за немцев был Жуков, а за СССР командующий округом генерал Павлов. Там во время игры Михалыч близко познакомился с генералом Власовым.
Кстати, Михалыч хорошо помнил перипетии первых лет советской власти и гражданской войны. Память у него была замечательная. Наизусть читал стихи Пушкина и Лермонтова, Есенина, а еще малоизвестных поэтов, во всяком случае для меня. Больше всего мне запомнились агитки Демьяна Бедного, и из коих одну помню до сих пор.
Чтоб надуть деревню дуру
Баре делают хитро
генерал-маойра Шкуру
они сделали Шкуро.
То есть русского белого генерала нарочно превратили в украинца, чтобы облагородить звучание фамилии - пояснил Михалыч. Много он рассказывал о Троцком, которого в войсках называли Ленинской колотушкой. О многих других лидерах страны, с которыми его свела жизнь на разных партийных мероприятиях. То, что он тогда рассказывал о том, что проходили какие-то дискуссии в партии и в армии, что были какие-то разные платформы, и кто-то с кем-то смертельно враждовал, было для меня жуткой фантастикой. Ничего такого никто мне до этого не рассказывал.
К сожалению, я запомнил информацию только наиболее простую по содержанию, и касающуюся лиц мне хоть как-то известных. Его рассказы настолько отличались от той картины мира и истории войны, которую давали официальные средства пропаганды, что мне казалось немного, что старый человек рассказывает мне небылицы. Но, несмотря на фантастичность рассказов, чувствовалась глубокая правда жизни, которой дышала речь ветерана.
Михалыч рассказал о начале войны. 21 июня он был вызван в Киев на какое-то мероприятие. Мероприятие проходило в Доме Красной Армии, после него был концерт, потом застолье с друзьями, и уже почти за полночь он отбыл в свою часть. Собственно только для того, чтобы забрать свои вещи и на следующий день отправиться в отпуск. Большинство старших офицеров уже отбыли в отпуск.
Тут один товарищ писал, что, мол, в субботу никаких мероприятий в те годы не проводили. Не стану зря спорить, просто приведу отрывок из одной занятной книжки:
- А последняя предвоенная ночь все еще продолжалась. Эта ночь была все-таки почему-то особенно праздничной! По мановению чьей-то невидимой руки по всей стране, во всех театрах, во всех клубах, на всех открытых подмостках шли праздничные представления, праздничные концерты, выступления самодеятельности.
В оперном театре Каунаса выступал ансамбль пограничников, в севастопольском Доме флота шел большой концерт, а в минском Доме Красной армии спектакль приезжего московского театра — «Свадьба в Малиновке». Переполненный зал Дома Красной армии то и дело оглашался взрывами смеха, громом аплодисментов.
В центральной ложе, в окружении командиров штаба, сидел, сверкая орденами, сам командующий округом, Герой Советского Союза, генерал армии Дмитрий Павлов.
Так что и я мог что-то напутать, но вряд ли Михалыч плохо помнил последний мирный день.
Ну да ладно, это всё просто к слову.
Потому что прямо с раннего утра часть Михалыча попала под бомбежку, наверно, большинство казарм с личным составом было уничтожено тогда. Хотя точно я не помню, было это в рассказе или нет.
Потом появилось донесение о том, что рядом с частью высажен вражеский десант. Михалыч, кинулся в штаб и там с удивлением обнаружил, что командир полка исчез вместе с начальником штаба. Из офицеров в полку он остался один. Связь продолжала работать и Михалыч попытался связаться с штабом дивизии или дозвониться в округ. Но всё было тщетно. Телефоны штаба дивизии молчали. Получалось, что бойцы оказались брошенными на произвол судьбы.
В этот момент бомба попала в здание штаба и, хотя Михалыч чудом остался жив, но получил серьезную контузию. А потом. А потом неизвестно, сколько дней шел по степям и лесочкам и был остановлен патрулем уже на берегу Днепра. Добрался он до своих войск, по его словам, в одних трусах и разодранной в клочья майке. По словам Михалыча, этот момент выпал из его памяти.
Понятно, что доказать бойцам из патруля, что он офицер и прочая он не смог, просто его в этот момент приставили к патрулю, и он стал вместе с ними останавливать бойцов выходящих к своим войскам и по возможности начинал проверять их на предмет того, свои они или диверсанты. Потом получил вновь сначала сержантские, а потом уже и офицерские погоны. Так и дослужился до начальника СМЕРША то ли полка, то ли дивизии. Сейчас уже точно не вспомню.
Из кармана Михалыч достал фотографию, на которой можно было узнать его еще молодого человека в форме стоящим рядом с маршалом Коневым.
Я спросил ветераны, как удавалось ему выявлять диверсантов, и не было ли случаев ошибочного обвинения? Не было ли вами невинно осужденных людей, ведь через ваши руки прошли сотни, а то и тысячи людей?
Нет – отвечал Михалыч. В чем он уверен твердо, так это в своей работе. Всех шпионов и диверсантов выявил и никого невинного под расстрел не подвел. Опыт работы. Огромный опыт работы. Человек может врать, но за него говорят правду многие детали в его внешности. В девяноста девяти процентах случаев диверсанта было видно в первые секунды общения. Предательство всегда оставляет на человеке свой след. Немцы перед отправкой диверсантов держали некоторое время в лагере снова и целях маскировки не кормили и избивали, чтобы они не отличались от остальных военнопленных по виду. Но даже это не помогало. Следы пребывания на службе у германцев скрыть было всё равно невозможно от опытного военного контрразведчика.
Удивительно, говорил Михалыч, дослужился он до высоких чинов, и по долгу службы бывал на разных фронтах. Огромное количество офицеров знал в лицо, но никогда и нигде мне за всю войну не повстречались мои сослуживцы или командиры по западному военному округу, с кем я служил до войны. И это неразрешимая загадка, которая мучает меня, по сей день, сказал он.
Я спросил, может они погибли все в первые дни войны, ведь потери были тогда огромными. На что старик отвечал, что этот довод не серьезный, поскольку за войну он по сотне раз сталкивался с многими офицерами с других фронтов, с многими не один раз. И эти офицеры в тылу не отсиживались, а были в самой гуще битвы. В любом случае, даже на передовой опытные воины рядовые проходили войну целиком, а уж офицеры тем более. Расспрашивал у знакомых с других фронтов, но и они ничего не слышали про данных офицеров. Только уже после войны на вокзале я встретил одного офицера, которого знал по предвоенной жизни. Но тот, увидев меня, тут же ударился в бега, да так шустро, что его и дух испарился, не успел я и глазом моргнуть. Чудеса, да и только!
Не могли они исчезнуть бесследно, это даже математически невозможно. Тем более офицеры были почти все видные и грамотные, фактически цвет армии. Обязательно хоть об одном да стало бы известно мне. Но нет. Загадка, не имеющая решения!
Еще раз повторяю, что рассказы те были для меня более чем легендарными. Но вот несколько лет назад мне в руки попала книга, рассказывающая об одной из гипотез, почему произошла катастрофа 1941 года. Версию автора я раскрывать не стану, не об том речь. Но в приложении к тексту были размещены подлинные документы того времени. В том числе и огромный список офицеров западного военного округа подлежащих расстрелу. На гигантском списке была резолюция Сталина, которая звучала примерно так:
- А почему в списке пропущены офицеры двух районов, которые тоже относятся к западному округу? Добавить бы их в список было бы и честно и справедливо!
Следующий документ доказывал, что к мнению вождя прислушались. Офицеров этих двух районов отправили на расстрел добавочным списком.
Так что получилось, что оказавшись контуженным и без документов, Михалыч вероятней всего был признан погибшим и поэтому и выпал из этого расстрельного списка. А потом видно уже было не до этого.