Промзона города С. находилась прямиком за границей Пролетарского района, который и районом-то нельзя было назвать - всего лишь маленькая грязная окраина с двухэтажными коробками и покосившимися частными домишками. До центра было далеко и основным средством заработка, большей части населения, являлась работа на территории промзоны. Здесь была и фабрика по изготовлению шифера, её кирпичная коллега, столярная мастерская, каким-то чудом уцелевший цементный завод, кузнечный цех, авторемонтный цех, котельная, электростанция, а так же множество бесхозных цехов и боксов отведенных под складские помещения. С юга и севера от промзоны тянулись железнодорожные пути, вдоль которых днём и ночью сновали угрюмые подпитые грузчики в ожидании разгрузки вагонов. Работа кипела с утра и до вечера, а бывало и круглые сутки. Шум станков, болгарок, молотков, автомобильных моторов и матерная ругань щедро наполняли промзону. Люди трудились в поте лица и по окончанию смены расходились по своим домам, чтобы немного отдохнуть и начать новый трудовой день. Но чем ближе подползали выходные, тем больше люди работали с лёгкой ленцой, томясь в ожидании конца дня, но всё же выполняли положенные нормы и обязанности на сто процентов. Ведь, если ты берёшься за что-то, то должен сделать это на совесть, а не абы как, в противном случае и начинать не стоит. Таков закон каждого трудящегося человека.
Солнце светило по-осеннему скупо, едва согревая промёрзшую за ночь почву. Лёгкий ветерок игриво гонял жёлтые опавшие листья у полуоткрытых ворот склада.
Набрав по накладной цемент, шпатлёвку, плиточный клей, Юра компактно погрузил мешки на поддон и вышел со склада на свежий воздух. Он сел на лавочку возле ворот и закурив стал ждать клиента. Уйдя в раздумья о том, брать спецовку на стирку или нет, он не заметил, как из-за угла выглянула кабина грузовой «Газели». Он открыл ворота и машина, урча движком, заехала задом на склад. Из кабины выпрыгнул шустрый толстенький водила.
- Юр, привет, - засеменил он с протянутой рукой. - Что у нас сегодня на повестке дня?
Кладовщик поздоровался и указав на груженный поддон стал натягивать перчатки.
- Пятнадцать позиций, давай сверимся, - сказал Юра
- Давай, - согласился газелист.
Несколько раз, для точности, они пересчитали мешки и стали грузить их в машину. Кладовщик подавал, а водитель принимал и укомплектовывал в кузове.
- Тебе бы сюда подмастерье какое, на полставки, - шептал запыхавшийся водитель. - Спина-то поди одна.
- Вась, ну какое мне подмастерье? – подал мешок Юра. – Я сам прекрасно справляюсь. Да и не надо мне сюда никого. Пришлют какого-нибудь студака, а он мне здесь как собаке пятая нога.
Вася засмеялся и принял ещё один мешок от кладовщика.
Спустя пятнадцать минут всё было загружено. Юра покурил с водилой, выписал ему пропуск на КПП и попрощался. «А всё-таки ушлый он мужичок, этот Василий. – подумал Юра. - За спину он мою печётся, как же! Самому поди не в сласть мешки в кузове ворочать. Но в принципе его можно понять, водила ведь не грузчик».
Кладовщик взглянул на часы - время обеда. Не спеша перекусив бутербродами и выпив сладкого крепкого чая, он сел почитать газету. "Есть ещё сорок минут. Схожу-ка я к Лёхе на соседний склад" – решил он и отправился проведать старого друга.
Юра застал Лёху занятого нелёгкой работой. С чёрными по локоть руками, он сматывал на большую деревянную катушку, поднятую на полметра мостовым краном, запутанный в нескольких местах, кабель. Лёха неистово матерился и не заметил за работой как вошёл друг.
- Здорова стахановец хренов! Кабель портишь? – крикнул Юра приятелю.
Лёха вытер потное, давно небритое лицо тыльной стороной промасленной перчатки и недовольно глянул на друга.
- Сына учи в бутылку ссать, - огрызнулся он.
- Ладно, не рычи, давай лучше подсоблю.
- Так бы сразу, - согласился Лёха.
Вдвоём у них работа пошла как по маслу. Беззлобно поругиваясь, указывая на ошибки друг друга, приятели распутали кабель и быстро намотали его на катушку. Сели перекурить на стопку досок.
- Ну так сегодня, после работы? – хлопнул Алексей тыльной стороной ладони по горлу и вопросительно посмотрел на приятеля.
- Да можно, пятница как никак. У кого брать будем?
- Либо у дяди Толи, либо у столяров.
- Лучше у дяди Толи, - мечтательно улыбнулся Юра, предвкушая первоклассный самогон.
- Ну, порешали. Тогда я к тебе заскочу и двинем.
- Добро, - Юра взглянул на часы. – Ладно, поскакал я.
Бодро зашагав к выходу, он удалился, прикрыв за собой дверь. Лёха взглянул на свои почерневшие от грязи руки, отмахнулся от каких-то мыслей и, закурив новую сигарету, пошёл в глубь склада заставленного катушками с промышленным кабелем.
Тусклое солнце лениво переваливалось за крыши цехов, фабрик и заводов, через час другой заалеет закат. Рабочий день подошёл к концу. Люди, кто по одному, кто небольшими группками шли к КПП, а выйдя за ворота расходились по домам в разные сторону, кто куда.
Юра хорошенько вымыл лицо, руки и переодевшись в джинсы, туфли и куртку цвета хаки, стал ждать Лёху. Друг пришёл пять минут спустя. Из под полов плаща выглядывали начищенные до блеска рабочие ботинки, на плече висела сумка из кожзама.
- Что, в пятничный вечере как на парад? - подколол приятеля Юра.
- А то! Давай, Юр, закрывайся и пошли отсюда.
Но как только кладовщик взял в руки навесной замок с ключами, за воротами раздался хруст щебня и капризный визг тормозов. Юра вышел, и вернулся через минуту не в самом лучшем настроение.
- Что такое? - озабоченно спросил Лёха.
- Мероприятие ненадолго отменяется. Гипсокартон привезли.
- Сколько?
- Листов двадцать пять. Поможешь?
- Говно вопрос!
- Там в кандейке халаты чёрные, накинем чтоб не замараться.
Машина оказалась крупногабаритным «Валдаем», а листы гипсокартона размером два с половиной на три метра. Быстро переодевшись в халаты, друзья принялись сгружать материал к правой стене склада. Между делом Лёха обратился к пожилому водителю и экспедитору - молодому крепкому парню в спортивном костюме и кепке-хулиганке:
- Слышь, мужики, не поможете? Быстрее управимся - быстрее уедете.
- А мы никуда не спешим, - раздался из кабины надменный, недружелюбный голос. - Наше дело телячье - постоял, уехал.
Хлопнула дверь, Лёха зло сплюнул. Друзья принялись ещё шибче опорожнять кузов от неудобных, громоздких листов. Через полчаса работа была выполнена. Юра подписал накладную, копию забрал себе и хлопнув по борту машины, крикнул: «Вали!».
- Как земля носит таких гондонов? – сказал Лёха и матерно выругался. – Чтоб они в ДТП попали!
- Не ругайся, Лёш, сейчас они на КПП встрянут, - засмеялся Юра. – Я им пропуск не выписал.
Приятели позлорадствовали и вышли со склада. Закрывая ворота Юра заметил молодого охранника, свистнул ему.
- Эй, секьюрити! - махнул он рукой. - Дядя Толя у себя?
- Не, он с обеда отпросился. У жены сердце прихватило. - ответил тот и пошёл дальше обходить территорию.
- Да-а, дела. Тогда к столярам?
Алексей, прикурив сигарету, пожал плечами и сказал: «Айда».
В столярной мастерской стояла тишина, приятно пахло деревом. Из работников остались лишь старший мастер и молодой паренёк Колька, тщательно подметавший опилки да стружки. Под потолком подмигивали друг другу флуоресцентные лампы, а на мешках с опилками посапывал толстый, рыжий кот Веня.
Всей своей ленивой, вальяжной, сытой жизнью кот был обязан старшему мастеру Константину Александровичу, которого рабочие между собой звали Батей. История эта произошла три года назад. В тот летний день Батя пошёл к электрикам за лампочками, так как в туалете и умывальнике перегорели сразу обе. На обратном пути, из-за угла шиферной фабрики выбежал на смерть перепуганный грязный, рыжий кот и не раздумывая прыгнул на Константина. От удивления он выронил лампочки и они разбились в дребезги об асфальт. В ту же секунду, следом за котом, выскочили три собаки. Окружив Константина они стали лаять и пытаться достать парализованного от страха рыжего зверька. Но в отличии от последнего, старший мастер напуган не был. Ни минуты не раздумывая, он залепил тяжёлым ботинком самому большому псу по морде, раздробив ему челюсть. После такого неожиданного отпора два других кобеля пустились на утёк. С тех пор кот Веня поселился в столярной мастерской. Назвали его в честь автора поэмы «Москва - Петушки», хотя кот ничем не походил на творца бессмертного произведения. Людям работать он не мешал, проводя большую часть времени в приятной дремоте или гуляя по соседним цехам. Лишь во время обеденного перерыва Веня настырно клянчил пищу у рабочих, хотя его и так кормили сверх меры.
Лёха остался дышать свежим воздухом, а Юра зашёл в столярку и поздоровавшись с Колькой осведомился у него где Батя. Последний оказался у себя в кабинете, что-то чертя на ватмане, потея багровой лысиной.
- Константин Александрович, можно к вам? - постучал Юра, зная крутой, армейский нрав старшего мастера. Без стука к нему никто не заходил, кроме начальства.
- Заходи, - отозвался Батя, дверь открылась. - А-а-а, Юра, здорова. Чего тебе? Только быстро, у меня работа.
- Здравствуйте, да мне бы спиртику.
- Сколько?
- Литр.
Батя довольно хмыкнув, достал из тумбы пластиковую литрушку, полную прозрачной жидкости.
- Тариф тот же, - сказал он. Юра протянув две сторублёвки и поблагодарив вышел из кабинета.
Лёха был уже в столярной и сидя на корточках, подобрав полы плаща, гладил рыжего толстяка Веню. Кот довольно урчал, щуря апельсинового цвета глаза.
- Хорош с этим дармоедом шерстяным играться. Пошли! - позвал Юра друга и для видимости потряс бутылкой со спиртом.
Разместились в беседке за цементным заводом, отведённую под место для курения. Лёха разлил спирт по стаканчикам, юра вскрыл пару «килек в томате», нарезал хлеб и поставил бутылку с водой. Спирт разбавили на пополам, выпили, закусили.
- Чистейший продукт, - похвалил Юра спирт.
- Ну так Саныч другого не держит, - сказал Лёха. Юра положил кильку на хлеб, прожевал аппетитную импровизацию, закурил и посмотрел на друга.
- Лёш, Юлька-то не заругает?
- А, - махнул тот рукой. - Она у сестры в Воронеже гостит. Пусть хоть навсегда там остаётся, житья от неё нет.
- Что так? Вроде хорошая баба.
- Эта хорошая баба пилит меня перебраться в центр уже третий месяц! А что я там делать стану? Где работать? У меня девять классов школы, ПТУ и болячек целый вагон с прицеп, после службы.
Юра внимательно выслушал друга и лишь сочувственно вздохнул в ответ.
- Ну что, Юр, между первой и второй промежутка нет вообще?
- Наливай, не будем о грустном. За конец трудовой недели!
Выпили снова, оба немного захмелели. Лёха макал хлеб в банку, Юра выпил воды и стал разминать между пальцами новую сигарету. В целях экономии он курил безфильтровую марку. Неожиданно для Алексея, он хихикнул и убрал сигарету в пачку.
- Чего угораешь? Поделись с другом.
- Да тут на днях кадр был, - сказал сквозь смех Юра. - Помнишь качка такого молоденького, в серой спецовке ходит, бицепсами поигрывает.
- С кузнечного что ли? Ну видал, а что?
- Короче он заспорил с мужиками из авторемонтного, что тип как Шварцнеггер в каком-то боевике грузовик за бампер поднимет.
- Ну и? - спросил с нетерпение Лёха.
- Да позвоночник чуть в трусах не оставил, вот что! Говорят грыжа выскочила, коновалы в центре вырезали.
Лёха прыснул от смеха. Отдышавшись выпили ещё по одной, на этот раз увеличив дозу до ста пятидесяти грамм разбавленного. Пустая консервная банка полетела в след за окурками в мусорку.
- Да видали мы таких, - лихо махнул рукавом опьяневший Лёха. - Вот помню на старой работе, ну когда грузчиком робил, вызвали нас на заказ…
Недоговорив Лёха сморщился и прижал ладонь к груди, чуть пониже горла.
- Ты что? - спросил Юра глядя взволнованно на друга. - Смотри не блюй, не переводи продукт.
Лёха недовольно, легонько оттолкнул приятеля.
- Б*я, сука, изжога.
- Тьфу, напугал, - Юра перевёл дыхание. - дальше-то что?
- Ну, короче, - сплюнул Лёха, - помимо меня и ещё двух человек, прислали пару пацанов. Смотрю на них и диву даюсь. Оба как с обложки спортивного журнала - качки, мускулы так и перекатываются под кожей. Ну думаю - всё! Сейчас молодёжь нам нос утрёт…
- А что грузили-то?
- Да цемент шестьдесят мешков на десятый этаж поднимали.
- А вес какой? - не унимался Юра.
- Да не помню я! Здоровые такие, тяжёлые. Бл*дь, не сбивай с мысли. Так вот, завертелась работа, в цепь через два этажа по человеку встали и понеслась. Только половину успели сделать, гляжу, а парнишки-то наши еле на ногах стоят, ручки трясутся, коленки дрожат, мокрые как мыши. Короче, оставалось мешков двадцать вроде, мы с мужиками на перекури покумекали и по доброте душевной отправили их на десятый этаж, принимать с подъёма мешки и на квартирке клиента их укладывать. Когда нас рассчитали, они кое-как деньги смогли пересчитать. Мы переоделись и до остановки пофырили, а эти всё на лавке сидят, пошевелиться не могут, слышу такси вызывают. Слабаки слащавые, только форсу больше.
Юра, слушая друга, стал разливать и бодяжить спирт.
- Мораль сей басни такова, - подытожила Лёха. - Каким бы ты Шварцнегром ни был, а выдержка и опыт решают всё.
- Твоя правда, Лёша, - согласился Юра и чокнулся своим стаканчиком об его. - Ты вон на Володю с пятнадцатого бокса глянь! Маленький, щуплый, а при мне три уголка железных по четыре метра поднял и в фуру закинул. О как!
Друзья поровну размазали остатки консервов на два крупных ломтя хлеба, выпили и по старой привычке, чтоб окончательно развеять отголоски рабочей недели, стали травить анекдоты, периодически сдабривая уютную хмельную атмосферу остатками спирта.
Через КПП приятели вышли в одиннадцатом часу вечера и пошатываясь двинули в сторону дома. Благо жили на одной улице.
За домашними делами и заботами, выходные незаметно промелькнули. Будто их и не было. Вроде только вчера была пятница, а ты уже снова просыпаешься в шесть утра под упрямый звон будильника и, совершив все обязательные утренние процедуры, собираешься на работу.
Юра по природной привычке вставал за десять-пятнадцать минут до того как срабатывал сигнал на электронных часах. И в этот понедельник он также вскочил в пять пятьдесят. Юра прыгнул в трико, накинул халат и вышел на балкончик покурить. Прохладное, пасмурное, осеннее утро вперемешку с крепким табаком окончательно вышибли остатки сна. Быстро умывшись и покормив рыбок, Юра отправился на кухню. Он нарезал хлеб с колбасой, заварил чай и улёгся на тахту смотреть новости, периодически потягивая ароматный напиток и с аппетитом откусывая от бутерброда. По ящику крутили очередные, волнующие зажиточную часть народонаселения, новостные сюжеты: падение рубля; рост евро и доллара; цены на нефть; акции каких-то там компаний скупали так называемые биржевые игроки; новые поправки в законе о свободном предпринимательстве. Юра с раздражением переключил на канал «Культура», показывали передачу про историю театра. «Это уж куда лучше, чем слушать про этих уродов, - размышлял он. - Предприниматели, слово-то какое! И что они интересно предпринимают. Жульё! Только кровь народную пьют. Купил дешевле, продал дороже. Лишь людей наё*ывают, а те ведутся от безысходности. Раньше таких предпринимателей отправляли лес валить. Как всё-таки подло продавать народу товары первой необходимости втридорога, когда его себестоимость грош. Ладно, хрен с ними, нервы на этих буржуев ещё тратить». Юра съел бутерброды, допил чай и стал собираться на работу.
Когда он прошёл через КПП, промзона уже во всю заливалась работой. По дороге до своего склада он поздоровался со всеми знакомыми, из тех кто попался ему по пути. Все работяги были хмурыми и не в настроении, а то и понятно, понедельник - день тяжёлый.
Складскую темень озарило тусклым светом ламп. Юра переоделся в давно нестиранную спецовку, заварил чай и сел курить. В кандейке было уютно, если закрыть глаза - будто как дома. Не пахло пылью, смесями, цементом и мышами. Масляный обогреватель приятно гудел, распространяя тепло по всему маленькому помещению. Письменный стол, стул, тумба с документацией, шкафчик и продавленное кресло, вот и всё что было в рабочем пространстве кладовщика. Юра выпил чаю, докурил сигарету и принялся листать номенклатуру. Отметил товар, который поступил в минувшею пятницу, затем вышел на склад и всё внимательно осмотрел. Поддоны, груженые цементом разных производителей, шпатлёвка, плиточный клей, смеси, канистры с грунтовкой, монтажная пена, гипсокартон, разная мелочь, типа шпателей, валиков и кистей. Всё было на месте. Кладовщик уже было хотел отправиться к себе в кандейку, как скрипнула дверь складских ворот и на пороге появился начальник - тучный Максим Николаевич Воробьёв, и его помощник - тщедушный Владимир Мицюк, которого за щуплое телосложение и растерянный вид именовали за глаза Вовчиком, а в лицо называли просто по полному имени.
Максим Николаевич, как говориться, выбился из грязи в князи. Лучшие годы жизни он промотал на стройках коммунизма. Начал он свою трудовую карьеру чернорабочим, за тем, потихоньку, тяжёлыми рабочими шагами с потом и кровью, дошёл до прораба, закончил заочно строительный институт и официально занял эту должность на долгие годы. После гибели великого Советского союза, он, по слухам, продал собственную недвижимость - трёхкомнатную квартиру, дом в деревне и вложил полученный капитал в фирму, основной задачей которой, стала продажа и поставка стройматериалов. Жизнь новоиспечённого бизнесмена завертелась, при чём не в лучшую сторону. Вымогательства, угрозы, несколько нападений в подъезде и даже грань разорения фирмы, которое заставило Максима Николаевича продать квартиру жены и перебраться всей семьёй в коммуналку. Но не смотря на все эти испытания на прочность, он смог выкарабкаться, держа с тех самых пор свой бизнес в ежовых рукавицах.
Максим Николаевич уважал Юру за дисциплину и трудолюбие, а тот в свою очередь уважал начальника за честность, открытость и неистребимый характер рабочего человека, которым он оставался в душе и по сей день. Такого человека буржуем язык не повернётся назвать.
- Здорова Юра! - крикнул с порога начальник. - Как она?
Кладовщик подошёл к начальнику и пожал большую мозолистую руку.
- Здравствуйте, Максим Николаевич. Всё по ГОСТу. - улыбнулся Юра. - В пятницу товар отгрузил по накладной и гипсокартон принял, двадцать пять листов.
- Это хорошо, хорошо, - протянул начальник. - А вот знаешь, что плохо?
И не дожидаясь ответа продолжил:
- Плохо то, что ты водиле пропуск не выдал. Они битый час на КПП с охраной бодались. В следствии чего вышла задержка доставки товара клиенту. Ну, что скажешь?
Юра не стал темнить и выдал на прямик всю правду: и что «Газель» под закрытие пришла, и про хамоватый экипаж не промолчал, и что, если не Лёха, то корячился бы он хрен знает сколько и домой притопал чёрте когда, а ведь пятница как-никак.
- Ну ясно, понятно, - процедил Максим Николаевич. - Ну сучье вымя, я с ними этот аспект обсужу, да так, что мало не покажется. Предупреждал ведь, что ты один. А оно вон как…Ладно, х*р с ними. Володя, ну-ка дай мне красную папку.
Тщедушный помощник Мицюк оживился, достал из кейса папку и проблеял: «Пожалуйста, Максим Николаевич». Начальник вытащил из папки пухлую стопку конвертов и стал что-то бормотать под нос:
- Мэ, вэ, кэ, зэ. А-а-а, вот! Звонарёв. Держи Юр аванс.
- Так ведь неделя ещё, - удивился тот, принимая конверт.
- Бухгалтерша наша - Люда, на больничном, так что её две недели не будет. Дают - бери, бьют - беги. И вот ещё что, - Максим Николаевич достал лист, вручил кладовщику. - Придёт машина, ближе к обеду, набери по накладной товар, от них счёт-оплата. Ну, не мне тебя учить. Да, с водилой будет грузчик, так что справитесь.
- Сделаем, Максим Николаевич.
Начальник пожал Юре руку, но вдруг громко засмеялся и сквозь могучий хохот, сказал: «Только пропуск им выписать не забудь!».
Юрий улыбнулся, смущённо почесал бритый затылок, проводил взглядом могучий стан начальника семенящего за ним тощего помощника.
В накладной оказалось всего две позиции - цемент и плиточный клей, но за то какое количество! «Три поддона до отказу наберётся, - прикинул кладовщик». Юра пересчитал мешки с цементом, их оказалось ровно по документу и как раз стояли на
поддонах, рохлёй зацепит, к машине подогнать, и всего делов. Клей же пришлось набирать и укомплектовывать, мешки с этим продуктом были куда легче цемента. Весь набранный товар он подогнал к воротам, взглянул на время - ещё два часа до погрузки.
Машина - грузовая «Газель», пришла на полчаса раньше условного времени. Мордатый шофёр передал Юре необходимые документы. Из кабины выпорхнул высокий жилисты паренёк и присвистнул глядя на товар.
- Бывало хуже, - протянул руку кладовщик и представился.
- Серёга, - пожал крепкую ладонь парень. - Как грузить будем?
- Как обычно. Первый день что ли?
- Ну да,- смутился грузчик.
- Ясно, - беззлобно улыбнулся Юра. - Короче, видишь, как мешки лежат? Первый слой, слева - два по вертикали, справа - три по горизонтали, второй слой наоборот - справа два, слева три. Так и чередуешь? Понял?
Серёга утвердительно кивнул. Юра закинул в кузов три поддона и работа завертелась. Кладовщик крепко хватал очередной мешок и быстро подавал пареньку. Тот не отставал и укладывал как его наставляли. На минуту решили передохнуть.
- Пятьдесят мешков на первом поддоне, - утёр мокрое лицо рукавом запыхавшийся грузчик.
- Да ты не считай - работа быстрей пойдёт. Глазом не успеешь моргнуть, а кузов уже полный, - посоветовал Юра. - Куда везёте?
- За город куда-то. Там коттедж строят.
- Ясно. Ну что, погнали дальше?
Грузчик запрыгнул обратно в кузов и работа закипела снова в том же темпе. Завершив погрузку, Юра отпустил «Газель» и спокойно пообедал. До вечера была ещё пара заказов, но это так - по мелочи.
Первый день рабочей недели миновал. Самое важное - пережить понедельник, а потом дни пойдут как по накатанной дорожке. Главное без дела не сидеть.
По дороге домой, Юра зашёл в магазин. Купил всё самое необходимое: продукты, сигареты, сахар, чай. Он долго стоял возле полок с алкоголем, думая, брать или не брать водку. Остановился на первом варианте и купил чекушку «Родника». С двухсот капель ничего страшного не произойдёт, всего на всего лёгкий аперитивчик. Расплатившись с хорошенькой продавщицей, Юра вышел из магазина, закурил и взяв увесистый пакет не спеша пошёл домой. Ведь в общем-то человеку для счастья не много требуется. Те же кто думает иначе, по собственной воле становятся заложниками воздушных замков, навеянных мнением посторонних людей. Но человек, если он конечно настоящий человек, никогда не станет захламлять свою жизнь, как зажиточный помещик захламляет свой дом вещами, которые со временем станут пылиться без дела просто занимая место. Не стоит обременять и так полную забот жизнь чем-то бессмысленным и не нужным.
Не смотря на то, что осень была уже в самом разгаре, погода стояла сухая и безветренная, немного похолодало. Грузовики мчались по извилистым, асфальтированным дорогам в глубь промзоны, унося в след за собой клубы пыли и опавшие листья. Полуголые деревья, словно ёжась от холода, нехотя скидывали остатки былой золотой роскоши. Но вопреки спокойной, ленной погоде на территории промзоны бушевала работа. Из недр авторемонтного цеха доносился визг болгарок и гулкие удары по металлу, подмигивала сварка; где-то что-то грузили, выгружали; в столярной без устали работала пилорама; дымили фабрики и заводы; туда-сюда сновали люди в разномастных спецовка; гудели громыхали мостовые краны.
Вот уже как пять минут Юра ругался с цеховским сварщиком Науменко, юрким пожилым мужичонкой. Последний зажал рохлю кладовщика, ссылаясь на то, что именно сегодня отдать он её не может, так как в течении дня должны привезти тяжёлую железную хреновину, название которой Юра не разобрал из-за отсутствия передних зубов у Науменко.
- Ё*анный в рот, ну занесу я тебе её вечером, никуда она не пропадёт! - причитал сварщик.
- А мне, что, мешки на горбу до машины переть?! - взвился кладовщик. - Машина уже на подходе.
- Ну войди в моё положение. Мы спустить-то её спустим, а вот в конец цеха х*й дотащим, - шепелявил Науменко. - Тельфер накрылся!
Всё происходило на улице, возле ворот авторемонтного цеха. Науменко клянчил оставить рохлю, блестя глазами словно нашкодивший спаниель. Юра мысленно выругался, но уступил незаменимую вещь цеховскому сварщику, пригрозив чтобы тот вернул этим же вечером. Всё-таки взаимовыручка у рабочих людей - штука особая. Сегодня ты помог, завтра - тебе подсобят. Так сказать, бескорыстный круговорот.
Спустя несколько часов приехали за грузом, тем самым громоздким гипсокартоном. Юра было сунулся за помощью к Лёхе, но склад у того был на замке. Пришлось грузить с шофёром, который увидев объём продукции уже никак не смог отвертеться от работы, ибо одному здесь управиться было не под силу.
К вечеру Науменко пригнал рохлю, заранее сменив рассыпавшийся подшипник у правого заднего колёсика.
- Юр, будешь? - он оттопырил мизинец и поднял большой палец. - В качестве пардона.
Кладовщик взглянул на часы - двадцать минут до закрытия, и утвердительно махнул рукой. Сварщик достал фляжку, выпили.
- Коньяк? Ого, кудряво живёшь Валер.
- Да, - отмахнулся Науменко. - Сын привёз с юга две пятюшки.
- Он у тебя кем? - полюбопытствовал Юра.
- Машинистом, - не без гордости ответил Валера. - Ладно, пойду я, там ещё каркас доварить надо.
- Давай. Стой, погодь! Ты Лёху нынче не видал? А то у него что-то закрыто.
Науменко сделал задумчивое лицо, отрицательно покачал головой и попрощавшись ушёл. Отсутствие друга на рабочем месте весьма обеспокоило Юру. Ведь что бы ни случилось, хоть конец света, он всегда был на работе как штык и ровно по часам.
В пятницу Лёха тоже не явился. Разволновавшийся Юра отпросился на час раньше и отправился искать друга, размышляя где он может быть и что послужило его отсутствию. Первым делом он поехал в районную больницу, но там сказали, что пациент с Фамилией Орлов не числится. В «обезьяннике» его также не оказалось, это Юра узнал от местного участкового, которого встретил в приёмном покое. Оставался самый худший вариант - друг ушёл в запой. Однажды Юра видел Лёху в этом состояние, когда у того умерла мать. Зрелище не из приятных, но вполне терпимое. Каждый человек по-своему переживает чёрные моменты жизни: кто-то уходит с головой в работу, кто-то опустив руки впадает в ступор, кто-то копит в душе боль и выплёскивает её на окружающих, а кто-то просто пьёт, чтоб забыться. Но как бы не спасался человек от своего горя, душевные раны никогда не заживут полностью, откроются в любой момент и боль нахлынет с удвоенной силой.
Лёха нашёлся в одной из рюмочных, что прилегала к соседнему от его дому. Вид у него был неважный: неопрятный, растрёпанный, слегка опухший, полы плаща в грязных брызгах. Он расположился за дальним столиком в самом тёмном углу и в одиночку пил водку, закусывая лимоном. Юра подошёл к столику, обнял друга и, заглянув ему в глаза, спросил:
- Что случилось?
- Юлька, сука, ушла, - сказал Лёха и налил водки в стаканчик.
- В смысле, на совсем?
Друг мелко закивал головой и молча выпил.
- Мда-а, дела, - процедил Юра. - А с начальством как быть?
- А что с начальством?
- За прогулы не вышибут?
- А, - махнул рукой Лёха. - Я отгул на четыре дня попросил. Мужики с понятием - отпустили. В понедельник надо быть, как огурец. Водку будешь? - и не дождавшись ответа налил на три пальца. Юра выпил.
- Из-за чего весь сыр-бор?
- Ну, - нехотя начал он. - Пришёл я домой в среду, помылся, ужин сготовил, сижу Юлю жду. Она что-то не в духе пришла. Ну, думаю, может на работе чего приключилось. Спрашиваю: «Что стряслось-то?». Она молчит и только глазами меня сверлит. Я к ней и так и эдак, а она как давай орать. Мол, живём в х*ёво, бухать за*бал, потом про центр начала разглагольствовать - как там люди хорошо живут, и что работу мне надо престижную, и всё в этом духе. Потом ругаться стала, матом меня кроет, орёт: «Неудачник!». В общем слово за слово, х*ем по столу, не сдержался - ударил её, дурак. Она давай рыдать и собирать шмотки. Сказала, что на развод подаст, ушла, дверью хлопнула. Вот такие дела, дружище.
Юра выслушал друга и сказал:
- Да уж, скверная штука - любовь эта.
- А может и не было никакой любви? - словно сам себя спросил Лёха. - А если и была, то недолго, сменилась привязанностью и житейскими стандартами.
- Значит думаешь не любила она тебя?
- Эх, Юра, Юра,- сказал Лёха поигрывая стаканчиком. - Когда любишь - в карман не смотришь.
- Да, нехорошо как-то всё получилось. Жижи, жили, и на тебе.
- С женщиной вообще бывает хорошо лишь в двух случаях: когда ты с ней в постели или когда душа одна на двоих.
Выдав это умозаключение Алексей побрёл к барной стойке за новой порцией водки. Юра не стал его останавливать, если друг сказал, что сможет выйдет выйти в понедельник, значит всё будет хорошо. А то что пьёт, так здесь ничего не поделаешь, раз душа просит. Развод - дело не смертельное. И не такое происходило в нелёгкой жизни Алексея.
В понедельник Юра первым делом заглянул к Лёхе на склад. Тот был на месте и подготавливал для работы устройство намотки кабеля. Приятели выпили чаю, покурили, немного поболтали о работе и планах на выходные. Было решено сходить в лес по грибы. Но это только в субботу, а до неё ещё всю неделю пахать.
Работа на территории промзоны шла полным ходом, каждый был занят чем-то своим и Юре было приятно ощущать себя частью трудовой жизни, которая царила здесь. Многие люди заявляют, что из-за работы не видно жизни. Можно смело сказать, что это утверждение ошибочно. Так может рассуждать лишь тот человек, который дальше своего носа не желает ничего видеть. Какой-нибудь офисный планктон, к примеру. На самом деле жизнь идёт своим чередом, а работа - неотъемлемая часть её. Причём первая зависит от второй. Нужно уметь жить и радоваться малому, а трудности, что омрачают новый день - мелочи жизни. Всё можно пережить, было бы желание, сила и терпение.
Нечего таить, у Юры выдался день. Машины приходили и уходили словно сговорившись, не давая передохнуть ни минуты. Три поставки, пять отгрузок насчитал кладовщик, а впереди ждала ревизия и доклад начальник. К половине четвёртого Юра уже был сильно уставший и грязный как чёрт. Отмывшись и насладившись запоздалым обедом, он отправился в столярку, просто так, время убить. Работы всё равно уже больше не предвиделось. Зайдя в мастерскую Юра опешил - в центре помещения стоял гроб. В углу мастерской, возле окна, трое работников пили чай и о чём-то переговаривались. Кладовщик их всех знал не первый год. Он подошёл к мужикам, пожал протянутые руки и спросил, что произошло, так как на ритуальных услугах столярка не специализировалась, то вопрос был уместен.
- Ты что не в курсе? - первым ответил коренастый румяный мужик по имени Леонид. - У дяди Толи жена померла.
- Дела-а-а, - протянул Юра. - Сердце?
- Угу, - промычал Санёк - полная противоположность Леонида, - Шестидесяти не было. Жалко, хорошая женщина была. Знал её?
- Да, жалко, - согласился Юра. - Батя у себя?
- Не, - мотнул головой третий рабочий - черный как смоль, местами седеющий, угрюмый Вадим. - В столовку двинул на счёт поминок договариваться, они же с дядей Толей кореша, решил подсобить.
Тут в форточку влез рыжий Веня, засеменил к гробу, понюхал его и залез во внутрь.
- А ну брысь, чёрт рыжий! - заорал Леонид и запустил в обнаглевшего зверька деревянным бруском. Кот недовольно мякнул и пошёл к мешкам с опилками, лениво помахивая хвостом.
Среда. Можно сказать большая часть рабочей недели минула. Какие-то два дня, там привал - долгожданные выходные. И ничего бы их не омрачило, если бы Юра не наступил на гвоздь.
Произошло это так. К двум часам дня кладовщик заметил, что у него не осталось ни одного свободного поддона. У Лёхи они все битые-перебитые, так как он на них катушки из машины выбрасывает, поэтому он не стал обращаться к другу, а отправился искать нехитрые деревянные конструкции по территории промзоны. Цель поиска обнаружилась за кирпичным заводом. Пробираясь между кучами металлолома, досок, ржавых бочек и битого кирпича, Юра не заметил на общем фоне хлама вероломно спрятавшегося гвоздя. Шаг в сторону и окрестности наполнил отборнейший мат. Сжимая зубы от боли и хлюпая кровью в ботинке, Юра всё же дотащил проклятый поддон до склада. Скрыть травму от начальства не вышло. Максим Николаевич зашёл на склад как раз в тот момент, когда Юра накладывал бинт на обработанную рану. Кладовщик начал было убеждать начальника, что не всё так плохо и он вполне работоспособен, но был отправлен заботливыми матюгами домой лечиться. «И чтоб всё как на собаке!» - сказал напоследок заботливый Максим Николаевич.
Остаток среды и весь четверг Юра провалялся дома. Маялся от безделья, мазал рану заживляющим кремом, читал лёжа на диване, периодически хромал до кухни и обратно, со скуки смотрел телевизор, наблюдал за монотонной жизнью рыбок в аквариуме. В пятницу ходить стало уже полегче, в связи с чем, он принялся кашеварить и прибираться, а вечером заявился Лёха, слегка хмельной и уставший. Юра пригласил друга на кухню, угостил борщом.
- Где тебя так угораздило, инвалид? - спросил Лёха, с шумом втягивая обжигающий бульон.
- Да за кирпичным, поддон приглядел, полез и напоролся. И откуда он там взялся, сучара.
- Походу за грибами ты не ходок, - невесело хмыкнул приятель.
- Ага, - вздохнул Юра. - Что там у меня на складе творится, не в курсе?
- А-а-а, вкуснотень! Чего? На складе? Ну мелькает какой-то малый…
- Какой ещё малый? - обалдело спросил друг.
- Да не ссы, - Лёха дохлебал борщ и утёрся рукавом. - Вольняшка он, его шеф твой нанял, пока ты отлёживаешься. Поставка там какая-то пришла, вот он и пыряет.
- Всё к х*ям перевернёт.
- Не, я ему там показал, что да где у тебя лежит. Разберётся.
- Спасибо.
- Да чего там, - Леха немного помолчал. - Портвейн будешь?
Юра недолго поколебался, но согласился, поставил пару стаканов, порылся в холодильнике и извлёк плавленый сырок. Лёха сгонял в коридор и достал из плаща початую бутылку.
- Что там с Юлькой-то решили? - спросил он у приятеля, аккуратно нарезая «Янтарный».
- А что там решать? Развод есть развод, я её не держу, в ногах ползать не стану пускай не ждёт. Из её имущества только тряпки да телевизор. Не резать же нам его на пополам? Пусть забирает, а я посмотрю как она его таранить будет, - заржал Лёха разливая портвейн по стаканам. Выпили, закурили.
- Всё-таки согласился на развод.
- Да ладно, пусть уматывает в свой центр. Детей у нас нет, делить нечего. Короче всё Юр, закрыли тему. Ты лучше скажи, что на завтра планируешь?
- Ну, как ты сказал, по грибы я не ходок. Так что не знаю. А что, есть предложения?
Лёха разлил остатки портвейна по стаканам и сказал:
- Может на обрыв сгоняем? Думаю твоя нога сдюжит.
- Ну, в принципе не особо далеко, можно и прогуляться. Не пропадать же выходным, - Юра поднял стакан. - Давай за завтрашний день.
- И чтоб ничто его не омрачило, - поддержал тост Лёха.
В полдень следующего дня друзья встретились на железнодорожной станции. Лёха принял от Юры пакет с алкоголем и переложил бутылки в свою спортивную сумку. Пока они курили подъехала электричка, полная народу. Дачники готовились к закрытию сезона, грибники обсуждали тихую охоту, рыбаки с удилищами и прочей снастью разводили руками, видимо показывая улов, галдела молодёжь, с палатками, гитарами и рюкзаками. В вагоне царил весёлый гам, люди радовались хорошей погоде, предвкушая отдых в дали от цивилизации.
На третьей по счёту станции, Лёха и Юра сошли и направились по тропе ведущей через лес к намеченному месту. Погода и в правду была хороша. Ясное небо не предвещало дождей, солнечные лучи играли в кронах листвы, придавая осеннему наряду деревьев некий поэтический шарм, лес дышал густой особенной свежестью, которая наполняет его лишь в это сказочное время года.
Через двести метров тропинка уходила в гору. Лёха одной рукой придерживал сумку, а другой помогал подниматься прихрамывающему другу. Преодолев подъём, они прошли ещё метров сто и оказались на открытой поляне, которая заканчивалась резким обрывом, благодаря чему это место и получило своё неофициальное название. Обрыв являлся своего рода границей - за спиной лес, а прямо перед глазами распростёр свои щупальца урбанистический пейзаж - железная дорога, промзона, за ней Пролетарский район и, вдалеке, словно король над холопами, возвышался центр, сверкая новенькими высотками и небоскрёбами, чистый и богатый.
Приятели расположились на длинном бревне возле берёз. Лёха постелил клеёнку на землю и принялся выкладывать на неё содержимое сумки: нарезанное сало на пластиковой тарелке, огурцы, помидоры, рыбные консервы, колбасу, хлеб, тушёнку, три бутылки водки, стаканчики. Пока он сервировал «стол», Юра занялся дровами и, покуда друг был занят своим делом, натаскал их столько, что хватило бы до вечера.
Близ костра, на углях, прильнули друг к другу две банки тушёнки. От их содержимого поднимался пар, распространяя вкусный запах.
- Вроде готово, - сказал Юра. - Давай, Лёх, доставай их, а я пока водочки оформлю. Друзья выпили по сто грамм, используя рукава курток вместо перчаток принялись за горячее.
- Хороша чертовка, кусковая, -похвалил Юра консервы. - Где брал?
- В ларёк один завезли ящик, - пробубнил с набитым ртом друг. - Я его весь и урвал.
Юра в ответ показал оттопыренный большой палец. Когда тушёнка была съедена, друзья выпили ещё по сто и перешли на обычную закуску.
- Я всё никак не могу понять, как ты на свою бандуру кабель сматываешь? - спросил Юра прикурив сигарету.
- Да всё просто. Мотаешь да на датчик поглядываешь. Чем больше веса в катушке, тем больше усилий приходиться прикладывать к процессу, - ответил Лёха, тоже закуривая.
- Я помню попробовал как-то раз. Тяжело пи*дец.
- Так поначалу и мне было тяжело, руки отваливались, весь мокрый как мышь. Ничего привык, глаза боятся - руки делают. А я бы вот как ты не смог целыми днями мешки эти ворочать. Наливай.
Юра разлил водку и протянул другу стаканчик. Выпили молча.
- А вообще, Юр, - продолжил Лёха. - В нашей жизни ничего лёгкого нет и быть не может. Всё лёгкое - там, - мотнул он головой.
- Где? - не понял друг.
- В центре конечно. Там нет заводов, складов, цехов, фабрик. Одни офисы да магазины, бутики всякие, банки, администрации, - сплюнул Лёха. - Я туда пару раз за книгами ездил. Помню стою на остановке, а возле меня какие-то мальчики в белых рубашках с кейсами, ладошки чистые, нежные. И вот начинают они говорить, как устали на своей так называемой работе. Видно ведь по ним, что не железо весь день тягали. От чего они могли устать, бумажки перекладывать или за компьютером сидеть? У каждого труда должен быть результат, да такой чтоб его увидеть можно было, руками потрогать. А если нет его, какой же это труд?
Юра подбросил дров в костёр и начал открывать банку с сайрой.
- Знаешь, мне почему-то после твоих слов Вовчик вспомнился, - сказал между делом Юра.
- Какой Вовчик? С кирпичного что ли?
- Да нет, - передал он банку рыбных Лёхе, - Ординарец моего начальника, дрищ такой, с птичьей физиономией.
- Видал такого. А что он тебе?
- Ну, он короче звонит мне, говорит, что набрать, что отгрузить. Заказы в общем принимает. Но выходит, вся основная работа на мне держится. Странно так, моя зарплата в полтора раза меньше чем у него, хотя он лишь в конторе сидит, шуршит документами и Максиму Николаевичу жопу лижет. Почему так несправедливо Лёш - они в чистоте и с пряником, а мы в грязи да с заплесневелым сухарём? Ну где справедливость? Где?
- Не знаю Юр, - ответил Лёха разливая остатки первой бутылки. - Давай лучше накатим, пошли все к чёрту эти белоручки.
Друзья выпили и стали не спеша жевать закуску. Лёха курил, разглядывая мозоли на ладонях, Юра захмелел и уже не ощущал боли в ноге. Алексей сходил до ветру, а вернувшись подкинул ещё дров в костёр. Пламя лизало дерево и оно приятно потрескивало, нарушая тишину.
Юра откупорил новую бутылку и налил каждому по половине стакана.
- Вот ты, Юр, спрашиваешь про справедливость, - прервал молчание Лёха. - А я так тебе скажу - нет её. В этом мире её нет и быть не может. Сильный принижает слабого, богатый - бедного, начальник эксплуатирует подчинённого и плевать ему каким макаром последний исполнить приказ, велено - делай. Справедливость царит лишь среди равных, а равенства отродясь не бывало. В противовес мы можем поставить только свою силу, стойкость и гордость. Показать, что мы крепче, сильнее чем они и так просто нас не сломить, ни работой тяжёлой, ни условиями, в которых мы проводим большую часть нашей жизни. Мы - сила, на нас, на рабочих всё держится, и именно мы каждый день должны это подтверждать одним нашим существованием. Мы ведь не одни, нас - миллионы. Целый народ рабочих. Мы гордиться должны, что являемся частью его. Давай выпьем за это, за всех трудящихся!
Солнце освещало розоватым сиянием промзону, этого могучего каменного зверя, его цеха, заводы и фабрики. Друзья смотрели на это величие, сотворённое руками человека, и знали, что это всё никуда не исчезнет, ничто не сотрёт и не изменит промзону. Измениться только время года и новый день сменит ушедший.
Конец!