Искусство красноречия ценилось народными массами с доисторических времён. Не исключено, что самый большой кусок свежего мяса получал не тот, кто укокошил мамонта, а тот, кто ярко живописал героические моменты охоты. О благосклонности к оратору лучших дам племени и говорить не нужно – они всегда тянутся к тому, у кого самый большой кусок. Широко известен знаменитый древнеримский краснобай Цицерон. Тоже кусочек имел нехилый от имперских щедрот, как-никак сенатором был и даже консулом. Правда, конец его карьеры незавиден – казнили-таки красноречивого парня, но это уже оборотная сторона медали для длинного и умелого языка. Язык, как известно, может быть не только другом, но и врагом. Однако ораторское искусство Цицерона никем сомнению не подвергается и считается бесспорным.
Мой брат Сергей в опытных ораторах до поры до времени не числился, хотя тосты произносил весьма гладко. И подкован неплохо как в плане великого и могучего русского языка, так и в плане историческом. О Цицероне знал с детства, с пелёнок, папа как-никак историк. И даже дед историк. Время и место действия описываемых событий - год 1992-ой, лагерь «Альпинист» на турбазе «Приморская». Высота птичьего полёта. Полёт мысли ещё выше. Вечер, смеркалось. «Новокон» в разгаре, фэны и писатели кто в домиках, кто прямо на территории, по столикам да лавочкам. Без бутылки никого, трезвенники в условиях отдохновенного морского фантастического конвента не выживали. Если бы таковые и нашлись, их скорее всего сбросили бы со скалы (о высоте уже упоминал), как бракованных спартанских младенцев. Так что речи слышались не мальчиков, а мужей. Повсюду несло жаркими спорами о фантастике и запахом голландского спирта Royal (народное прозвище «Рояль»), тогда он был дешевле и популярней отечественной водки. О том, что случилось, когда поддатый брательник вышел из своего домика во двор, есть многочисленные свидетельские показания. Но все эти свидетельства грешат одним – редким случаем массовой амнезии.
Итак, вышел Серёжа на крыльцо и даже не почесался. А чего чесаться, в одной руке початая бутыль, в другой гранёный стопарь, всё как положено. Призвал к вниманию звоном пустого стакана о бутылку. Никто еще не знал, что это прозвучал колокол, возвещающий начало эпохальной речи. Однако народ заинтересованно прислушался. Вначале было слово, и был тост. Налили. Выпили. После хорошей ораторской паузы Сергея Владиславовича понесло. Он куда-то звал, за кем-то призывал, кого-то клеймил. Вдохновенно выкидывал вперед руку а-ля Ленин на крыльце, за неимением броневичка. Он был суров и правдив, резок и справедлив, мягок и искренен. В домиках уже никого не было, все подтянулись на звуки речи настоящего трибуна. Толпа внимала, в едином порыве вскрикивала, вздыхала и ахала, разражаясь то аплодисментами, то радостными или гневными возгласами. Тогда брательник смог бы увести всех в поход на Рим или склонить к акту массового суицида. Хорошо, что это не входило в планы оратора. Фонтан красноречия иссяк только тогда, когда была опустошена вторая бутылка, которую ему заботливо вложил в руку кто-то из сердобольных слушателей. Визуальную картинку все помнят и свидетельские показания не разнятся. Беда в другом, друзья. Никто, повторяю, никто, еще раз подчёркиваю – НИКТО ни хрена не помнит, о чем Серёжа вещал. И наутро по трезвянке тоже никто, включая оратора, НИ ХРЕНА не помнил, о чём шла речь. То ли к счастью, то ли к сожалению, я этого выступления не слышал, проводил совещание в штабном домике внизу. Тоже с «Роялем», конечно. Сплошная партия роялистов, а не слёт фантастов. Да, крики, свист и рёв с горы было слышно. Ничего экстраординарного для нашей тусовки, именно поэтому основную фантастическую толпу и поселили на «Альпинисте», дабы не тревожить покой мирных людей в долине.
- Да, брат у тебя почти Цицерон, - поутру сообщали мне со всех сторон.
- Нет, ребята, круче берите, - высказался один из товарищей, опрокинув утренний стакан. – Цицерона я не слышал, но уверен, что в сравнении с Владиславычем он и в кустах не валялся в своем Сенате. Виват Сергею Владиславовичу! Соловей ты наш новомихайловский… Тебе, Серёга, в Думу надо…
На вопрос, о чём же все-таки Серёга говорил, слышались одни междометия.
- Ну как… Ну вот же об этом… Ну вперед, типа… Нет, кажется, назад… И вроде как… Ну… Мы, значит, фантастика, еще что-то… Ну хрен его знает. Но красиво-то как! Давайте лучше выпьем…
Тут, конечно, прикинуть надо, стоит ли Серёже идти в Думу. Оно ведь в Думе не каждый слушатель торчит на заседаниях после поллитра. Кто-то, может, и поспорит, но мне кажется, что всё же не каждый. Хотя бы через одного. И ораторы там бывают трезвыми, хоть и несут иногда такое, что и по пьяни не придумаешь. Вот разве что в Ямало-Ненецкий округ депутатом от кочевых стойбищ, чтобы толкать речи после удачной охоты и обмена шкурок на огненную воду. Может, оленеводы лучше запомнят выступление, чем фантасты.
Поймите правильно, друзья. Я не пытаюсь умалить достоинства ораторского таланта Серёжи, акцентируя внимание на не совсем трезвом состоянии его самого и преданных поклонников. В эпохальности речи не сомневаюсь. Тревожно просто за брата. Ну как пойдет по стопам Марка Туллия Цицерона, амфору фалернского ему в дышло. Так что с тех пор Сергея Владиславовича в состоянии подшофе семья старается уберечь от толпы. Как бы чего не вышло…