Ризван Абу Исмаил Гафуров разломил лепешку и протянул ее офицеру. Сидящий напротив него, военный российской армии, охотно принял хлеб и легким кивком головы, поблагодарил собеседника. На днях, из близлежащей от селения, воинской части пропал паренек, служащий сверхсрочник, ефрейтор Кондрашов Николай. И прибывший по этому случаю в часть, подполковник Николай Рябинин, на посланное приглашение к разговору, через главу местной администрации, получил согласие на встречу с одним из местных лидеров клана даргинцев. Прелюдия разговора, уважающего себя и собеседника, всегда начиналась с обменом любезностей о жизни, здоровье, благополучии семьи. Не был исключением и этот разговор. Ризван Абу Исмаил скрестив ноги, сидел на кошме, на нем был одет бешмет и черкеска, рядом лежала папаха, на поясном ремне красовался кинжал, хотя по договоренности, встреча должна пройти без оружия, но у дагестанцев кинжал входит в состав национального костюма. Николай знал об этом, и не обращал особого внимания. После пожеланий семьям друг друга всего самого наилучшего, разговор перешел к делу. Подполковник спросил Ризвана не знает ли он куда мог подеваться военный из российского городка на краю села, на что Гафуров ответил:
- Послушай, Коля, я так и знал, что ты не узнал меня… Прошло столько лет. Я изменился, да?
Рябинин повнимательнее пригляделся к даргинцу, заглянул в темные с хитрой искринкой глаза и вдруг вспомнил:
«Это был Афганистан. Чтобы попасть в высшую военную академию, он сам добровольно подал рапорт на службу в Афганистане, тогда он был старшим лейтенантом, и ему не было еще тридцати лет. Он даже скрыл от жены, куда именно поедет в командировку, просто нежнее обычного тискал сынишку, разрешил ему поиграть пистолетом, предварительно, выбрав обойму с патронами, и долго целовал любимую. В первый же день по прибытии в советскую воинскую часть Афганистана, он выехал с группой разведки, на помощь отбивающейся от моджахедов колонне. Перестрелка началась, не доезжая до указанного места, их обстреляли с гор. Они так и отстреливались до темна, не имея возможности двигаться ни вперед, ни назад. Когда совсем стемнело, и прекратилась стрельба, Николай подозвал тех, кто из разведчиков остался цел. К нему подполз Риза, так они звали смелого дагестанского парня из Дербента, потому как полностью его имя запомнить было трудно, он и сообщил ему, что все остальные давно проскочили вперед к колонне. И действительно, только сейчас Николай вспомнил, что БТР во время боя уехал.
- И куда будем продвигаться? – Спросил Рябинин: - К колонне или обратно в отряд?
Риза заговорил шепотом:
- Я предлагаю остаться на месте, спрячемся за тем валуном, когда колонна начнет движение в эту сторону, а будет это не раньше утра, моджахеды опять устроят тут засаду, даю девять из десяти, просто крутая гора и поворот, это их излюбленные места нападения. Ну а мы тут как тут, нежданно и негаданно. Надо только подсобрать оружие и тоже перебраться на горку еще повыше, но не сейчас…. Тсс..
Николай и Риза услышали разговор, посыпались камни с горки откуда стреляли. Стараясь приладиться к шуму спускающихся моджахедов, они отходили в сторону за чуть видимый горный камень, довольно большой по размерам, чтобы там спрятаться. Только они успели добраться до укрытия, как моджахеды зажгли факел и стали осматривать место боя. Их было одиннадцать человек. Сначала они разбрелись, собирая оружие и патроны, затем сошлись в кружек с разговорами.
- Эх.- Чуть слышно прошептал Николай: « Жаль, что нет патронов, какой удобный случай. А у тебя Риза, как с патронами?
- Мало, вы не хорохорьтесь, там, на горе еще десяток, если не больше. Знакомы мне, все их выкиданы. Скоро уйдут.
Действительно, скоро афганцы ушли.
- Теперь не мешало, бы немного поспать. Давай поспим по очереди, а чуть начнет светать, залезем в грот выше той площадки, откуда устроили нам засаду. Там по ходу действия, раздобудем оружие, патроны. С утра они придут обвешанные нашими автоматами и гранатами с головы до пят. – Сказал Риза.
- Спи, я пока не хочу.
Дагестанец свернулся калачиком у камня и уснул. Старший лейтенант понял, что если бы не этот парень, видимо давно воюющий в горах, то ему пришлось бы очень туго, если не фатально. Многое для него было впервые, против всяких военных правил и премудростей стратегий боя, преподаваемых ему в высшем военном училище. Все-таки практика всегда непредсказуема и избирательна. Мысль Ризы, поддержать колонну из тыла врага, приемлема, вот только одному Богу известно, как все сложится на самом деле. Николай так и не уснул до рассвета. А как только чуть забрезжил свет, разбудил Ризу. Они прошлись по дороге, нашли еще два рожка патрон, незамеченных афганцами, и полезли на гору. На площадке, откуда стреляли моджахеды, они наткнулись на кучку грифов, терзающих что-то на камнях. Когда подошли поближе, грифы лениво и неохотно отскочили от предмета. Это была человеческая рука, уже обклеванная до кости и вся вывалянная в песке. Жуткий, ноющий холодок пробежался под желудком Николая. Риза быстро карабкался по горе все выше и выше, лейтенант от него отставал. Сразу было заметно, что этот паренек вырос в горах и лазить по ним ему все равно, что идти по тропинке в лесу. Вот Риза залез в грот и стал подтаскивать крупные камни к краю, вскоре к нему присоединился и запыхавшийся Николай. Натаскав как можно больше камней к краю грота, и обустроив ими позицию для обстрела, лейтенанту и старшине не пришлось долго ждать афганцев. Вскоре они услышали разговоры чуть ниже себя. Появились моджахеды и тоже стали обустраивать камнями свои боевые точки. А вот показалась и колонна. Напряжение возрастало. Афганцы старались подпустить военных поближе, чтобы поразить как можно больше человек. Николай принял решение вступить в бой раньше и дать понять своим бойцам в колонне о засаде. Он толкнул локтем Ризу и они выстрелили очередью из автомата по лежащим внизу моджахедам. Колонна встала, пушки бронетехники развернулись в их сторону, и началась невообразимая пальба. Моджахеды попрятались от Николая и Ризы, прижавшись ближе к горе, продолжая стрельбу по колонне, изредка где-то рядом с расщелиной взрывались гранаты, которые афганцы пытались забросить в грот. Но вот наступила тишина. Моджахеды ушли, оставив на площадке убитых. Лейтенант со старшиной спустились к колонне под всеобщее рукоплескание. Командир роты разведки обещал наградить Николая и Ризу орденами за смекалку и мужество, впрочем, свое обещание он выполнил. Затем Рябинина перевели в другую часть, подведомственную КГБ, где на скорую руку обучали их афганскому языку, между разведками и атаками».
Все это моментально пролетело в памяти Николая, и он обнял за плечи Ризвана:
- Риза, дружище!!! Рад тебя видеть в здравии и уважении!
Ризван вялым рукопожатием ответил на эмоциональное приветствие подполковника.
- Да, тогда мы были вместе чужаками на той земле, а теперь мы вместе и на своей земле, но опять чужие.
- Да, что ты Ризван, какие мы чужаки?
- У тебя пропал солдат, а знаешь, сколько парней потеряли наши семьи, знаешь, сколько их увели ваши в черных масках, и куда? Где они? Их нет не в тюрьмах, нигде, они в земле. Почему я должен помогать тебе, и никто не хочет помочь мне. Почему ты считаешь себя правым, а почему я всегда виноват?
Николай погрустнел, опустил руки к пиале с чаем и ответил:
- Ты задаешь сложные вопросы, Ризван, на которые у меня нет ответа. Знаю я про эти исчезновения, слышал, но понять ничего не могу. Толи это межклановые заказы, толи просто месть, но одно могу сказать тебе точно – замешены деньги, должности, ставки и не без желания самих дагестанцев.
- Ну да, давай вали на нас, сами себя высекли! А что ты можешь сказать еще – извини, что ли?
- Ризван, я тебя понимаю, ты негодуешь, хорошо, я говорю тебе – извини нас! Тебе стало легче?
Я не могу отвечать за все наши подразделения на территории Дагестана, но за этот район, твой район, могу дать клятву тебе, что никаких похищений больше не будет. У меня есть такие полномочия. Но я еще раз повторяю, это не обязательно российские силовые структуры похищают людей, здесь достаточно и ваших дагестанских силовиков.
- Э…э..э… Так и будем кивать друг на друга. Ладно. Если ты даешь мне слово, что ни один волос не упадет просто так с головы человека моего района, то я верну твоего ефрейтора.
- Ризван, я даю тебе это слово!
- Но ты объяснишь ему, этому солдату, что лазить по чужим дворам и рвать или брать что-то там нельзя, это грех, большой грех, неуважения.
- Хорошо, Риза, я объясню.
- Все, иди, он сам вернется в часть, но не забудь, что ты мне обещал, не забудь полковник!
Они поднялись с кошмы. Ризван надел папаху и повел гостя к калитке. Возле двора уже собралась небольшая толпа местных жителей, и она гудела как потревоженный улей. Женщины в черных платках, черных покрывалах на плечах, красноречиво зыркали на офицера, готовые убить взглядом. Николай прошел мимо них, а они окружили Ризвана, жалуясь ему. Как только подполковник оказался один на дороге раздался звук выстрела, его обожгло пулей возле левой мочки уха и приложив туда руку, он почувствовал теплую струйку крови. Резко повернувшись в сторону выстрела, он увидел, как Ризван расталкивая женщин, бежит к нему.
- Ранен? – Кричал он на бегу.
- Нет, так зацепило по касательной. Ну, ты Риза даешь, я думал, мы договорились?!
- Сам не знаю, кто это, узнаю, клянусь, он ответит за это!
- Она ответит! - Услышали они.
Из калитки ближайшего дома шла девушка с охотничьим ружьем в руках. Черный платок спал с ее головы, растрепались смоляные волосы, большие черные глаза сверкали блеском ненависти и гнева. Толпа женщин тут же окружила дагестанку, вырывая из ее рук ружье, а она продолжала кричать на плохом русском языке:
- Ненавижу! Ублюдки! Пока живу, я клянусь вас убивать! Как бешеных собак, как стаю волков! Затем проклятия посыпались на местном наречии, но что это были именно проклятия, не приходилось сомневаться.
Пока женщины тащили девушку обратно в дом, из которого она вышла, Ризван тащил Николая в сторону части. Кровь перестала течь, ранка не была глубокой. Офицер заговорил первым:
- Что это с ней?
- У нее в горах убили мужа, позавчера. Говорят, что был боевик, но я так не думаю, а чего его понесло в горы? Ну, кто теперь знает. Хорошо стрелять не умеет, чуть сердце не разорвалось от случившегося.
- Неужели бы пожалел меня?
- Спрашиваешь? Что не веришь? Да я бы сам под пулю встал, чем гостя убить.
- А да, это ваш обычай, а отойди за территорию двора и спасайся, кто может.
- Не говори так. Я очень зол на ваших, но на тебя, не смог бы поднять руки. Это правда.
- Хорошо. Наш договор в силе?
- Вечером солдат придет.
- Надеюсь, цел и невредим, вы ему ничего не отрезали?
- Обижаешь, Колян!
- Ну, пока Риза. Не наказывай девушку, скажи ей, что я простил ее и восхищен мужеством вдовы. Жду солдата.