Почему Сёрл, сохранив на всю жизнь интерес к классическим фрегеанским темам философии языка – проблемам смысла, значения и референции – всё-таки вышел за поверхность слов и за пределы оксфордской лингвистической философии, работающей на уровне слов?
Почему он отвернулся от хаоса обыденного языка и объявил главной обязанностью философа анализ структуры фактов, а не словесных конструкций?
Ответить на эти вопросы, что называется, в лоб очень сложно. Но прояснить их можно, если пролить свет на более специальный вопрос: какой из оксфордских учителей оказал на Сёрла решающее влияние, Джон Остин или Питер Стросон? И если влияли оба, то в какой пропорции и в каком сочетании?
Совершим небольшой историко-философских экскурс в послевоенную британскую философию. Вспомним спор между Остином и Стросоном о природе истины и природе фактов, состоявшийся в конце 1940-х гг. Этот диспут привлёк меньше внимания, чем знаменитый спор Витгенштейном и Поппером в 1946 году в Кембридже, сопровождавшийся, как известно, размахиванием кочерги. Зато тихо проходившая дискуссия между уже довольно респектабельным профессором Остином и еще очень молодым и малоизвестным философом Стросоном оказалась более плодотворной и содержательной. Они обменялись серией публикаций, посвященных теории истины. Остин защищал традиционную корреспондентскую теорию истины; Стросон, напротив, стремился её расшатать.
Опуская массу тончайших лингвистических деталей, которыми всегда расцвечивал свои статьи Остин, его точку зрения можно свести к классической формуле: утверждение является истинным, если соответствует фактам. Понимая, что в таком виде этот тезис очень уязвим, Остин пытался избегать выражений «факт» и «соответствие фактам» и, проделав непростую работу, формулировал свою точку зрения следующим образом: «Об утверждении говорят, что оно истинно, когда историческое положение дел, с которым оно соотноситься посредством указательных конвенций (положений дел, к которому оно «отсылает») относиться к тому типу, с которым предложение, использованное для вынесения этого утверждения, соотноситься посредством описательных конвенций» [Остин, 143]. По его мнению, утверждения истинны в тех случаях, когда «имеет место положение дел, которое сообщает ему истинность и которое toto mundo есть нечто иное по отношению к истинному утверждению о нем» [Остин, 145].
В свою очередь Стросон доказывал, что и в таком виде классическая теория истины дефектна и должна быть отброшена. Если Остин полагал, что истина находится, так сказать, посередине между миром и словами, причём ближе к миру, то есть факты о положении дел являются в некотором роде частью мира, то Стросон работал на уровне предложений и вполне убедительно доказывал, что прибавление к предложению фразы, что оно истинно, ничего не меняет. Следовательно, это прибавление излишнее.
Стросон, по словам Остина, скорее одобряет утверждение, претендующее на истинность, нежели утверждает, что это оно истинно в силу того, что соответствует тем или иным положения дел в мире [Остин, 178]. Остин согласился с тем, что при анализе предложений выражение «является истинным» бесполезно и не выполняет никакой работы, однако «это выражение всё же находит себе применение при разборе утверждений»; Стросон же, по мнению Остина, не разграничил должным образом предложения и утверждения. Между тем это разграничение имеет большое значение в теории Остина, поскольку утверждения, в отличие от предложений, могут иметь перформативный аспект. Вообще говоря, обращение Остина к проблеме истины и истинности, судя по всему, было продиктовано необходимостью более чётко прочертить границу между перформативами, открытыми им, и константивами. (В статье «Истина» Остин, впрочем, подчеркивал, что одно и то же утверждение может иметь оба аспекта, не только перформативный: «Сказать, что вы рогоносец, означает, возможно, нанести вам оскорбление, но вместе с тем и в то же самое время это означает вынести утверждение, которое является истинным и ложным» [Остин, 155].
Как впоследствии отмечал Сёрл, в споре между Остином и Стросоном победа, по мнению большинства, досталась последнему. Он и сам долгое время считал более убедительной точку зрения Стросона, однако впоследствии стал склоняться к позиции Остина [Searle 1995, 204]. В поздней книге «Конструирование социальной реальности» Сёрл посвятил целую главу «Истина и корреспонденция» этой проблеме. Но еще в 1965 году Сёрл опубликовал рецензию на книгу Haig Khatchadourian «The Coherence Theory of Truth» (Philosophical Review, July, 1965). Её автор защищал когерентную теорию истины — одну из самых влиятельных соперниц классической (корреспондентской) теории истины. По-видимому, Сёрл, известный своим утонченным искусством критиковать чужие идеи, не случайно написал обзор этой работы, основной посыл которой явно противоречит его собственной точке зрения. Но главное, факт написания этой рецензии, позволяет утверждать, что Сёрл достаточно рано стал формулировать собственную точку зрения на этот счет. Позже это оформилось в виде позиции, названной им «экстернальным реализмом», что дало основание Нику Фошену сделать вывод, что Сёрл, завершая построение своей философской системой блоком социальной философии, решил придать своему построению законченный вид, написав и о классической проблеме истины [Fotion, 231-232]. Но точнее будет сказать, что разрешение проблемы истины в свете давнего спора Остина и Стросона не завершает создание системы Сёрла, а, как представляется, лежит ее в основе.
В 1998 году Сёрл ещё раз сформулировал свою точку зрения на эту проблему. В этом году вышел коллективный сборник «Философия Питера Стросона» (под редакцией Льюиса Ханна), в котором каждая заметка сопровождается коротким комментарием самого Стросона. Завершает сборник статья Сёрла «Истина: пересмотр взглядов Стросона», своим названием иронически отсылающая к давней статье самого Стросона «Истина: пересмотр взглядов Остина» (1949). Эту статью Сёрл начинает с недвусмысленного заявления, что считает Стросона (а не Остина, как принято считать) своим главным наставником в философии (стр.385), однако затем предлагает на рассмотрение «скромную» версию корреспондентской теории истины. (Любопытно, что в статье «Истина» (195) Остин называл защищаемую им корреспондентскую теорию истины «скучной»). Тем самым он в сущности делает попытку восстановить в правах раскритикованную Стросоном в прошлом - за полвека до выхода этого сборника - остиновскую «обновленную» корреспондентскую теорию истины.
Как пишет в своей заметке Сёрл, в аналитической традиции можно выделить три подхода к проблеме истины. Во-первых, избыточная теория истины, сформулированная Фрэнком Рамсеем еще в 1927 году в канонической статье «Факты и пропозиции» [Рамсей, 140-161). Во-вторых, остиновская теория, призванная обновить старую, идущую еще от Аристотеля, корреспондентскую теорию. И, в-третьих, точка зрения Стросона, которую можно назвать перформативной. Если Рамсей считал, что фраза «истинно что P» ничего не добавляет к самому P и потому может быть отброшена, то, согласно Стросону, говоря об истинности того или иного утверждения (или предложения — здесь в рассуждениях Стросона, как справедливо отмечал Остин, есть некоторая путаница), мы всего лишь выражаем наше отношение к нему, то есть осуществляем перформатив, «одобряем» или «не одобряем» то или иное утверждение, что никак не отражается на его истинности. (Как ни странно, подход Стросона в данном случае может показаться смесью подхода Рамсея с разработанной позднее остиновской теорией перформативов и речевых актов, и поэтому довольно курьезно, что Остин в конце 40-х отстаивал, так сказать, "антиперформативную" точку зрения на то, что такое истина).
Сёрл согласен со Стросоном в том, что факты не являются сущностями или сложными объектами, обитающими в мире. Это чересчур бы усложнило онтологию. Но из этого не следует избыточность истины и фактов, то есть не следует «избыточная» теория истины. Иными словами, факты не являются и чисто лингвистическими феноменами (не считая лингвистических фактов как таковых). Они занимают промежуточное место между языком и миром. Сёрл находит для них слово «условия» (conditions), которое активно использовал в книгах «Речевые акты» и «Интенциональность».
Тем самым Сёрлу удалось уточнить исходный тезис Остина, что факты являются в некотором смысле частью мира, но отличаются от обычных вещей. Уточненный тезис корреспондентской теории истины звучит так: утверждение является истинным в том случае, если она удовлетворяет таким-то и таким-то условиям в мире. На языке теории истины Тарского это будет звучать так: утверждение «Снег белый» истинно, если (оно удовлетворяет условию, что) снег белый. В этом случае о «соответствии» (термин, с которым так активно боролся Стросон) между некоторым утверждением и положением дел в мире можно говорить в том же самом смысле, в котором можно говорить, к примеру, о том, что исполнение приказа «соответствует» «условиям исполнения» речевого акта приказания. Подобно тому, как приказа как такового недостаточно для его успешности – приказ должен быть ещё и исполнен, – так и утверждения недостаточно для того, что оно было истинным; утверждение ещё и должно быть истинным, то есть отвечать некоторым «условиям». Следовательно, стросоновская версия теории «избыточности» истины неверна, а корреспондентская теория остаётся в силе [Searle 1995, 214-216].
Итак, точку зрения Сёрла можно считать промежуточной. Подход Остина ему в конечном счёте ближе, чем недалеко ушедшая от рамсеевской точка зрения Стросона. Огрубляя, можно сказать, что Сёрл защищает классическую корреспондентскую теорию истины, обогащенную открытиями аналитической философии языка. А обогащена она ими была в том числе в результате спора Остина со Стросоном, так что значение Стросона тоже сбрасывать со счётов не нужно. Но важно даже не это. Важно то, что, будучи ещё студентом Оксфорда, Сёрл, просто в силу того, что учился одновременно и у Остина, и у Стросона, всерьёз задумался о проблеме истины. И, вероятно, именно эти размышления, долгие годы никак явно не проявлявшиеся, впоследствии сыграли свою роль в формировании сёрловской установки на анализ фактов. А эта установка, в свою очередь, заставила Сёрла совершить знаменитый переход от лингвистической философии к философии языка. Иначе говоря, закрыть школу обыденного языка и задать совершенно новую моду в аналитической философии.
Литература:
Searle J. R. The Construction of Social Reality. L., 1995.
Searle J. R. Truth: A Reconsideration of Strawson`s Views // The Philosophy of P.F. Strawson, edited by Lewin Edwin Hahn. Chicago, 1998.
Fotion N. John Searle. 2000.
Остин Дж. Три способа пролить чернила. СпБ, 2006.
Стросон П. Истина: пересмотр взглядов Остина. 1949.
Рамсей Ф. Факты и пропозиции // Рамсей Ф. Философские работы. М., 2011.