Роман про шпионов. Дом на Белорусском.
Глава - ЗАВТРА БУДЕТ ПОТОМ
Кажется, что всё только-только начиналось.
Но прошло пять лет.
Снова начинается всё опять, но другое.
Но чтобы это другое наступило, вначале государственные экзамены.
Специфика Высшей Школы КГБ в том, что никаких написаний дипломных работ. Только государственные экзамены.
Самый простой конечно экзамен, лично для меня и моей подгруппы, иностранный язык. Особенно индонезийский. Мы на нём вполне свободно говорим, пишем, читаем, переводим.
Тем более, что практика у нас была такой, что скорее русский легче забыть, чем индонезийский. Да. Вы не ошиблись, читая такое. В один прекрасный день, удалось поймать себя на мысли в том, что я стал думать на индонезийском. И не мудрено. Месяц, когда ни слова на родном русском. Даже людей вокруг тебя нет, которые слышали хоть одно русское слово в жизни. Их родной язык - индонезийский. Ты живешь вместе с этими людьми, и весь день радио, телевидение, газеты, книги, разговоры. Обычная другая жизнь профессионального шпиона. Они не знают, кто ты. И оно им не нужно. Ты знаешь, кто ты и зачем здесь, и потому просто живешь другой жизнью, и знаешь, зачем это тебе нужно.
Потому, сдать государственны экзамен по языку, это просто прийти и выполнить технический норматив.
Перевести текст на русский.
Перевести текс с русского на индонезийский.
Послушать отрывок радиопередачи. Перевести на слух и записать перевод.
Поговорить на индонезийском с теми, кто принимает экзамен, и тоже знает язык.
Проще не бывает.
Смею и сейчас утверждать, что знание восточных языков полученных в Высшей Школе КГБ СССР, в Доме на Белорусском на порядок было выше, чем в Институте Стран Азии и Африки при МГУ, или Московском Государственном Институте Международных отношений МИД СССР. Проверенно жизнью. Проверенно ЦРУ.
Но это только у нас троих с языком на госах проблем не возникало. У нас троих из тех девяти, что остались из принятых пять лет тому назад именно на индонезийский язык.
С другими языками конечно было посложнее.
Японский, китайский, корейский, вьетнамский.
Это реально сложно.
Пять лет все одно для них мало.
Иероглифы опять же.
Всё это безумно сложно.
В китайском языке – четыре тона.
Во вьетнамском шесть тонов.
В японском кроме своих и китайских иероглифов и двух своих азбук – катаканы и хираганы, плюс ромадзи, еще и пишут сверху вниз и справа налево.
В корейском все тоже сложно. Тем более учили ребята классический корейский язык, где и своя азбука есть, и китайские иероглифы, и чтение текста обязательно с секундомером, и чтобы без ошибок. В корейском ошибки недопустимы. Недопустимы, от слова совсем.
Для всех, кроме нас с индонезийским языком, иностранный язык, это сложный экзамен.
Знаковый.
Хотя, единицы потом и будут востребованы с языком по полной.
И то - если повезёт.
Специальность тоже все сдали на ура.
Ничего сложного.
Все привычно, опробовано и проверено на практике. Некоторые и сами могут дополнить теорию личным практическим опытом.
Ну и конечно самый знаковый, обязательный для всех и всюду в высшей школе СССР экзамен – Научный Коммунизм.
Экзамен, проще не бывает.
Но весьма знаковый.
Захотят – завалят по любому. Хоть ПСС Ленина наизусть выучи.
Но и не сдать позволить экзаменаторам нельзя, если команды такой свыше нет.
Хотя и бывают случаи. Бывает так, что кое-кто, совсем не собирается его сдавать и даже откровенно пытается завалить.
Тогда коса на камень.
И выкручивайся как можешь.
Это раньше за это могли и посадить.
Теперь времена другие.
Родине нужны специалисты.
Зря, что ли пять лет учились?
Пять лет, когда никаких забот, пролетели быстро.
Теперь, когда будет сдан последний экзамен, для многих маршрут практически определён.
Маршрут этот, грубо говоря, Москва – Мухосранск.
Реальность диспозиции следующая.
К Москве привык.
От Мухосранска отвык.
И теперь ехать знамо куда по распределению некоторым не желается и не хочется.
Однако и не сдать экзамены по языку и по специальности практически невозможно. Это просто глупо. Всё одно минимум тройку, но поставят. По принципу того, что мы вас знаем с хорошей стороны, и тройку ставим вам из прошлых заслуг.
Зато на Научном Коммунизме можно попробовать. Ежу понятно, что не сдать Научный Коммунизм на государственном экзамене, это практически гарантия личной свободы.
Без этого экзамена, только на гражданку.
Ни какой дальше службы.
Потому, все знали историю, которая то ли на самом деле когда-то произошла, то ли специально для нас придумана, не суть важно. Важно, что её повторили всем и каждому.
Для примера и назидания вероятно доводили.
Излагаю в том виде, как запомнилась она.
Узнал один будущий выпускник Дома на Белорусском, что ждёт его Советско-Китайская граница. Будет жить в тайге. Что там даже люди на перечёт. В общем, Бог знает куда ему предстояло убыть по окончанию учёбы.
Парень он был смекалистый.
Взял экзаменационный билет и ждёт своей очереди.
Сидит.
Мух по сторонам ловит.
Дождался.
Пришла его очередь.
Предстал он перед многочисленной группой экзаменаторов, представляющих советское государство и органы.
И смело так заявляет, что на первый вопрос билета, у него нет ответа.
- А на второй? – спрашивают.
- Тоже нет ответа! – отвечает.
- А на третий? – интересуются.
- И на третий тоже не знаю, что ответить – осмелев от своей собственной наглости заявляет он.
Государственная экзаменационная комиссия начинает постепенно выходить из спячки и плавно перетекать и переходить в ступор непонимания происходящего.
Однако не зря ветеранов приглашали на такие мероприятия в Дом на Белорусском.
Старенький такой, бывший диверсант-разведчик, с десятком боевых орденов находчиво спас ситуацию.
- Ты сынок не волнуйся.
Наверное распределение у тебя в Тайгу?
Из Москвы уезжать не хочется?
Правда?
Экзаменуемый, как бы скромно потупившись, плечами едва дал знать, что так оно всё и есть.
- Ты хоть знаешь, кто у нас в стране является Генеральным Секретарём Коммунистической партии Советского Союза? – спрашивает почётный член госкомиссии.
- Не помню! – опять вернув свою храбрость и стремление следовать выбранному курсу дурака заявил экзаменуемый.
- Ты не волнуйся так, попытался успокоить его бывший диверсант.
Давай я тебе помогу.
Бре…..?
- Да не помню я! – продолжил настаивать на своём экзаменуемый.
- Ну что ты? - улыбнулся экзаменуемому бывший смершевец, и колллега разведчика – диверсанта. И тут же подсказал;
Бреж-Нев!
Правильно?
- Ну Брежнев, - нехотя подтвердил экзаменуемый.
- Во!
Молодец!
Правильно!
Брежнев, Леонид Кирилович!
- Да нет!
Брежнев Леонид Ильич, а не Кирилович! – почти возмущенно забывчивостью орденоносцев поправил его экзаменуемый.
Всё!
Участь экзаменуемого была в мгновение ока решена.
Переглянувшись между собой и заулыбавшись, комиссия порешила поставить ему четыре.
Так, что от судьбы не уйдёшь.
Участь всех нас была решена в эти недели.
Потом была мандатная комиссия.
Потом получение офицерской формы.
Потом была Красная площадь.
Погоны лейтенанта КГБ СССР.
И, как обычно, полная неизвестность.
Кто же знал, что уже через восемь лет не будет СССР, а через десять лет, в 33 года я стану начальником управления.
В любую революцию всегда так.
И взлёты и падения.
Не угадаешь.
И верно только то, что всё это будет только завтра.
И это завтра будет потом.