До слуха Женьки донеслось хрипловатое «ку-ка-ре-ку». Она открыла глаза, опять зажмурила, но сон не возвращался. Вспомнив, что она не дома, а у бабушки, лежала с закрытыми глазами и прислушивалась. Стали различимы остальные звуки: кудахтали куры, на кого-то залаял Рекс и сразу замолчал, в летней кухне бабушка гремела кастрюлями, вот по улице проехала машина, мимо их забора прошли, разговаривая, какие-то люди. Вот звон кастрюль прекратился, бабушка вышла из кухни и, судя по удаляющемуся ворчанию, пошла на огород.
Женька вскочила с дивана и, как была в трусиках и в майке, выбежала на крыльцо. Справа от дома был сарай, огороженный проволочной сеткой. За этой оградой бродили куры. Посреди огороженного пространства гордо выхаживал петух. «Какой надутый», — подумала Женька. — «Фон барон». И стала с крыльца наблюдать за петухом и за курами.
Курочки ей понравились. Они живо бегали по загону, ловко и деловито выкапывая что-то из земли. Петух никуда не бегал и ничего не выкапывал. Он стоял, выпятив грудь, и время от времени издавал какие-то приказания. Так, по крайней мере, показалось Женьке. Куры близко к нему не подходили, а услышав его гортанные звуки, услужливо приседали или отбегали подальше, еще больше увеличивая кольцо отчуждения вокруг петуха. «Какой командир тут нашелся!» — подумала Женька. — «Раскомандовался!» Спустилась с крыльца и подошла к сетке ограды.
Петух скосил на нее круглый глаз, продолжая стоять в той же позе. Одна из кур приблизилась к сетке. Петух что-то проворчал, и она торопливо отбежала назад.
«Щас», — подумала Женька, — «я вас покормлю». Она огляделась в поисках чего-нибудь съестного для кур. Двор был покрыт асфальтом и ничего съедобного в нем не было. Женька побежала в летнюю кухню, дотянулась на цыпочках до хлебницы на холодильнике, отломила кусочек белого хлеба и вернулась к загону с курами. «Цып-цып-цып», — позвала она кур, бросая ракрошенный хлеб через отверстия сетки. Несколько кур подбежали к ограде и стали клевать. Петух, наконец, снизошел и тоже сделал несколько шажков по направлению к сетке. Потом как будто передумал, отошел назад и стал деловито чистить перья.
Одна из курочек подошла ближе всех к ограде — беленькая, чистенькая, она изящно наклоняла головку, склевывая крошки. «Цып-цып-цып», — стала звать ее Женька, стараясь накрошить хлеб поближе к ней. Другие куры тоже затолклись рядом наперебой, затирая белую курочку. «Вот нахальные какие», — заругалась на них Женька, — «кыш, жадины!» Петух расхаживал по загону и, казалось, не обращал внимания на толкотню у сетки.
В это время залаял Рекс и забегал на цепи у своей будки. Женька выглянула из-за ограды, чтобы посмотреть на Рекса и на улицу: по улице мимо их ворот шли мальчик с девочкой — мальчик что-то оживленно рассказывал и они вдвоем громко смеялись. Когда их голоса удалились, Рекс успокоился и замолчал.
Женька вернулась к курам. Диспозиция в загоне за это время изменилась: теперь петух ходил быстрым шагом за белой курочкой, а она кружила по загону, стараясь уйти от него. Петух ускорял шаг, клекотал, будто вразумляя курочку, она притормаживала в нерешительности, и расстояние между ними сокращалось. Выбрав момент, петух вдруг насел на курочку и стал клевать ее в голову. От такого зверства Женька похолодела и замерла на секунду. Потом кровь прилила к ее сердцу, и она выдохнула: «Ах ты гад!»
Курочка жалобно кудахтала, и Женька пару секунд колебалась, не решаясь открыть калитку загона. Потом, сообразив, бросилась искать палку. Палка лежала неподалеку, под яблоней, как будто специально ждала. Женька схватила дрючок, отодвинула шпингалет, ворвалась в загон и со всей силы шандарахнула петуха по спине. Петух от неожиданности свалился и замер. Но быстро очунял, взъерошился, издал боевой клич и бросился на Женьку. Женька стала отступать, размахивая палкой перед собой, но петух норовил зайти с флангов. Пятясь к калитке, Женька предательски споткнулась обо что-то и плюхнулась на попу — теперь они с петухом были почти одного роста. «Сейчас выклюет мне глаза!» — с ужасом подумала Женька и еще быстрее заперебирала ногами, не переставая размахивать палкой перед петухом. Когда ее спина уткнулась в калитку, Женька вскочила на ноги, швырнула палку в сторону петуха, выскочила из загона и, захлопнув калитку, задвинула шпингалет.
Сердце бешено колотилось. Петух грудью бросался на сетку, пытаясь добраться до Женьки, но она была уже в безопасности.
«Женечка, ти вже встала!» — послышался голос бабушки. — «Зараз снідати будем, я свіжих огірочків зібрала, яєшню зараз тобі зроблю...»
Женька глубоко вздохнула, проверила, хорошо ли закрыта задвижка, подергала на всякий случай калитку, и направилась в летнюю кухню. Завтракать.
Бабушке она ничего не сказала, к сараю в тот день больше не подходила. Только опасливо поглядывала с крыльца в сторону загона, когда заходила в дом. Она вспоминала белую курочку и очень ее жалела. Но еще долго боялась ходить в огород без палки, если бабушка выпускала кур попастись на травке.