Как это было давно, как много по земным меркам просочилось в Сито Времени его лет. Сколько пережито! Да точно. Податливо - услужливая память перенесла в прошлое. Солнце, казалось, плавит даже воздух. Прохладный ветерок освежал только на берегу реки под прикрытием осинника и зарослей кустарника. В тот воскресный день он хотел в быстрых и холодных речных струях испытать рыбацкую удачу. Он уже разведал это местечко раньше. Ещё по весне он долго брёл вдоль берега, но не видел доброго омута, где бы в его глубине могла жировать рыба. Уже порядком устал, когда вот оно чудо: всплеск, другой, круги на воде, и мелькнул серебряный бок – предвестник будущей ухи. Чудо-омуток честно отдал дань. Потому обратная дорога и не казалась долгой и утомительной. Вот и пообещал сыну показать, где водится золотая рыбка. В то жаркое воскресное утро они шли, как и подобает мужчинам: нога в ногу, у каждого по удочке и маленькому детскому ведёрку, уверенные в рыбацком счастье. Путь не близкий, потому невольно подивился терпению сына: сандалии, наверное, немного жали, так был уговор – не пищать. Вильдар опускался на траву передохнуть, и только тогда вслед за ним и сын, и первым в нетерпении вскакивал, чтобы идти дальше. Сын с независимым видом шёл мимо мальчишек постарше его, рассуждал про цветы полевые и росший рядом колхозный овёс, про картошку и деревья, про трактор, колесивший по полю, про лошадь с седоком, оставившей их далеко позади. Сын был горд, что его признали за равного, поддерживают разговор с ним. И Вильдар был горд, что у него такой смышленый мальчишка, так здраво рассуждающий о, казалось бы, обыденном. Тут и омуток открылся. Лес на другом высоком берегу красив.
Выбрав местечко, они размотали удочки, нанизали на крючки поклёвку - жирных червей, таящихся возле коровьей лепёшки. Время шло, а поплавки, сколь не уводи леску в сторону, недвижимы. То ли его прошлый улов – дело случая, то ли рыбке надоел этот тёмный омут, и она ушла восвояси. Но куда? Они пошли на другое место, где чаще бывали люди: пепелища от костров, пустые консервные банки, грязные полиэтиленовые мешочки, обрывки газет. Поодаль маячили рыбаки. На крупной речной гальке, на одеяле загорали две женщины. Вильдар и Игорёк пустили в дело удочки. Рыба - то плавилась на воде. Но поплавок недвижим. Сняв блесну, он продолжил «охоту». А его малец успел возле берега наловить с десяток мальков, величиной с мизинец. Видно было, какие чувства одолевали сына. Готов кричать о своём успехе, но не положено, а то распугаешь живность. Игорёк вдруг тихо сказал:
- Папа, может, я их отпущу? Они совсем маленькие, просто несмышлёныши - голыши.- И бросил в воду одну рыбёшку.
Та юркнула в волну, вильнула хвостом и … всплыла вверх брюшком.
- Как жаль,- прошептал сын,- она теперь уже не пойдёт в свою рыбью школу.
Он вытащил крючок из воды, снял дождевого червя, смотал леску и пошёл за куст, на котором они развешали одежду. Достал из походной сумки любимого Петрушку, которому сам скроил картонную фуражку пограничника, раскрасил её в зелёный цвет, а над козырьком нарисовал красную звёздочку. Дал Петруше пистолетик, как и положено военному человеку. Вильдар вновь пристроил блесну, безуспешно, хотя сосед справа вытянул рыбёху. И даже не заметил, как берег оккупировали молодые парни. Они дурачились, потом ныряли с коряги. И то ли от избытка чувств, или от невоспитанности напропалую сквернословили. Вильдар хотел было сделать им замечание, да за что-то зацепилась блесна. Покуда продолжалась его борьба с леской и речной травой, парней урезонили отдыхающие женщины. Одна из них поднялась и подошла к ним со словами:
- Ребята вы видные, настоящие спортсмены, а ругаетесь крепче бомжей. Не стыдно? У нас уши вянут.
Парни, отшучиваясь, побрели вдоль берега. А рядом с Вильдаром стоял сын, укоризненно глядя ему в лицо. В довершение всех нелепостей утра, рывки оборвали леску. Блесна осталась в глубине вод. Ему стало неловко перед сыном: бог с ней с блесной, стоило и ему подать свой голос. Он пытался отшутиться, однако мальчишка шутки не принял. Ему ничего не оставалось, как разматывать спиннинг, до этого бездельничавший в сумке. Увы, рыба на крючок не шла, хоть плач. В обед, за помидорами с вареным яйцом, сын вновь прошил его голубыми глазами. Откуда-то набежала мальчишечья ватага с девчонкой. Им едва минуло лет по 13-14. Они сперва ныряли, барахтались в воде, а на песке, греясь на солнце, начали ругаться. Вместе с ними от хлёстких, дурного пошиба арго распирался рот и у девчонки. Вильдар, чтобы отвлечь сына, прикрикнул на него, мол, плохо кушаешь, и руки плохо помыл. Взяв спиннинг, решительно направился к группе сквернословов. Опять его опередили женщины, пристыдившие и этих ребят. Очередные броски спиннинга только создали «бороду» из лески. Проклиная про себя леску, речку, неудавшуюся рыбалку, он разматывал узлы. Мальчишки меж тем расстелили на пригорке газеты и ну резаться в карты. Ветер доносил обрывки фраз, смех, самый звонкий той девчонки, подзаборную ругань, плоские шутки. Ему в тот момент было не до гоп-компании, клубок лески распускался едва-едва, и отчего-то верилось, что девочка всё же образумит пацанов. Опять вмешались женщины, урезонили отроков. Рядом с ним сидел на траве сын и с укоризной сверлил его глазами. Не бросать же спиннинг из-за разгильдяйства юнцов, чтобы ввязаться с ними в перепалку. Не до того. Однако не забыть полные упрека глаза сына. Им, малышам, не надо оправданий старших, родителей, для них важен поступок, его цельность, справедливость, честность.
На обратной дороге к дому вспомнился закадычный друг, товарищ ещё с детской поры – Борис. Чего он не признавал ни в какую – так это ложь, неправду, за что лупил пацанов от души, чтоб не врали. А ещё он как-то трогательно робел перед девчонками, словно преклонялся перед ними, будто в самых маленьких видел будущих Василис Прекрасных. Быть может, у него на роду было стать их покровителем. Кто знает. Только он девчонок никогда не обижал, даже словом. Борька – заводила всего двора. После седьмого класса он поступил в техникум, переехал в другой город. Вильдар встретил его случайно в поезде. Пограничник, он ехал на побывку в родной город. Рядом с ним сидела в купе красивая черноглазая спутница, на её коленях девочка – копия его друга…С той поры порядком промелькнуло лет, как на имя Вильдара пришло письмо от Бориного отца. Борьку похоронили в родном городе. Он пошёл утихомирить разбушевавшихся пьяных соседей. Ему бы ту двустволку да пополам! А он её в угол – за печь и заслонил собой побитую отцом парня молодую женщину, подругу драчуна. Из кухни выскочил пьяный в стельку папаша с ножом в руке, замахнулся на сына. Тот в мгновение схватил ружьё. Метил во взбесившегося родителя, а тот споткнулся о половик и упал. Разбилось Борино сердце вдребезги, на тысячи несбираемых хрустальных осколков. Ему не верилось, что такое могло приключиться с его лучшим другом. Может быть, всё же сердце его не разбилось? Может, Боря далеко на границе, несёт свою нелегкую службу? Рядом с ним красавица жена-татарка и смугляночка дочь. Да отчего тогда так слаба рука его старика-отца, еле водившая пером по бумаге?! Боря, осталось лишь слово Боря. Нет, не одно слово, он жив в девочке своей. Живой Борька!
Эту историю он зачем-то пересказал сыну, когда возвращались с рыбалки. У пригорка они остановились передохнуть. Что-то непонятное встревожило Вильдара. Взгляд остановился на белом облачке, стремительно приближавшемся к ним. Подобное он никогда прежде не испытывал. Тревожно забилось сердце. Не зная почему, крикнул сыну:
- Давай свою руку и бегом в горку!
- Не хочу бегом,- захныкал сын.- Ещё чего!
- Так надо, сынок! Сейчас пойдёт дождь.
Что было силы они бежали вверх, преодолевая метр за метром.А его душу словно обдала некая холодная волна, как будто за ним гнался некий давний враг, спустя прорву Лет,настигающий его. Уже и первый домик. Типография. Тут его здесь все отлично знали, он часто печатал брошюры. Совсем близко крыльцо. И застучал по листве берёз дождик. На стук ему открыли дверь, впустили, чтобы с сыном переждал у окна непогоду. Минут двадцать громыхало, барабанили в стекло струйки дождя. Внезапно, как начался, так и окончился тот странный дождик при почти безоблачном небе. Сокращая дорогу, он повёл сына мимо детского парка. Воздух чист и свеж. Их было обогнала стройная женщина в платье из ткани удивительно приятной нежной расцветки. Она повернулась и пошла им навстречу. Глаза-то словно два фарфоровых голубых блюдца, отметил он про себя.
- Извините, не подскажете, как быстрее пройти во Дворец культуры?
Голос, как бы, не гармонировал с обликом красивой и замечательно одетой женщины. В него была вплетена некая металлическая струнка. Совершенно точно, это была Анюта, но без её дурацких очков, будто прилипших к переносице.Он узнал её, это была та девушка, за которую Борис заступился и трагически погиб.
То был день странных встреч, оставивший в душе осадок горечи.