— Молодой человек, сюда нельзя! Это вообще-то реанимация, а не комната отдыха в летнем лагере! Снимите свои идиотские перчатки и уходите уже отсюда, прошу. Всё с вашим другом будет хорошо.
— Друг? Какая-то слишком простая характеристика для этого человека. А вы, уважаемая леди в белом, до жути жестокая, хоть и красивая, но не дай Бог вам столкнуться с такой гнусной чернью.
Выходя из здания больницы, после приятной новости по телефону, я присел прямо на ступеньки у главного входа. Люди брезгливо шарахались моего тленного тела, но больше ни куда-то идти, ни делать что-либо другое желания не было. В голове крутилось лишь: «Сука, я тебе ещё отомщу за это». Достал из кармана серебристую фляжку и угостил себя отборнейшим старичком Хеннэсси. Хорошо, видимо, так затянулся, ведь проснулся от чувства жуткого холода в каком-то районом вытрезвителе. Дожил…
Ещё сутки назад этот мир был у моих ног, хотя может это и слишком громко сказано, но всем моим требованиям он точно соответствовал. Трёшка на Смоленской, выходящая прямо к высотке Сталинского МИДа, первоклассные куклы модельной внешности, коротающие ночи нашей с ними молодости, и один-единственный друг, заменивший мне десятки лицемерных тварей. Вот настолько был узок круг моей зоны комфорта. Всё остальное я мог иметь, а мог и не иметь, необходимо было лишь подчеркнуть нужное. Каким-то вычурным моветоном попахивает всё это странное описание, и вы, наверное, подумали, что перед вами какой-то золотой мальчик из высшего света, свалившийся диким везением на все эти блага современного недосоциума? Нет.
Я жрал землю, махая лопатой, с самого детства. Так уж случилось, но шестнадцатилетним пацаном я потерял всё и всех, оставшись один на один с этим удивительным и крайне жестоким миром. Не имея средств на существование, от меня отвернулась планета Земля и все её обитатели. Не так чтобы сразу и махом, а со временем и как-то вежливо-планомерно. Остался на борту моего дряхлого плота лишь один человек, это мой брат Кирилл. Слово брат, в данной интерпретации нужно бы взять в кавычки, ведь мы с ним сплетены с самого роддома, хоть кровью и не связаны. Терпеливо ехали по кручинным рельсам жизни вместе: играли в футбол, били морды всяким уродам и делились первыми грёзами о школьной любви. После девяти классов я поступил в местный техникум, где мне выделили койку-место для не очень здорового сна и девять тысяч стипендии, в тех стенах я и хлебнул взрослой жизни. Именно там в моё сознание и пришла главная парадигма жизни: я нахрен никому не нужен, и они мне, к слову, тоже не очень-то и нужны.
Кое-как получив диплом, я смог устроиться на первую работу и сам себя обеспечивать. Социальная политика государства мне смогла предложить общежитие-клоповник и пожелание счастливого пути, но тогда альтернативных вариантов совсем не было, и за имеющийся минимум я был благодарен Владимиру Владимировичу. Меня закалила эта жизнь на самых задворках пирамиды Маслоу, ведь там было многое: быдлопримитивное общество, помешанное на дешевой отраве; живущие по соседству со мной, страшные и вульгарные бабищи, которым чужда жажда роста и развития, ведь им интересны лишь подобные им существа и наличие драмы в своих никчёмных жизнях; и много-много грязи во всех стилистиках и направлениях смысла этого слова. Даже вспоминать эту тотальную желчь не хочется, так что просто поверьте, я облизал каждый сантиметр дна. Но вскоре мне повезло познакомиться с правильными людьми, они и помогли организовать малый бизнес, который рос в размерах и вместе с ним вырос и я. За всё это время в сериале моей жизни менялись целые труппы актёров: первого и второго плана, великолепных и посредственных, топовых и низкобюджетных. Все они приходили и уходили, шумно и молча, с помпой и по-английски, но на съемках моего фильма оставался лишь мой «брат».
Он прохавал со мной жизнь во всех её оттенках, поэтому я всегда считал своим долгом помогать ему в трудные времена. Финансовую помощь он категорически отказывался принимать, так что иногда мне приходилось включать правое полушарие мозга и импровизировать. Пусть иногда даже в крайне жестоких и извращённых формах, но меня до мурашек веселили эти игры. Бывало, подкидывал ненароком деньги в одежду, когда находился в его квартире, а в моменты кризов его личной жизни, подстраивал ему встречи с первоклассными девушками. Они «случайно» знакомились, а далее, отобранные мною особи, всё брали на свои худые ключицы. Эти породистые сучки могли разбудить даже мертвого гея, но главное здесь именно то, что мой брат утопал в кайфе этих королев, забывая своих второсортных подруг. Всё это, как вы догадались, оплачивал ваш покорный слуга. Я тоже неплохо развлекался, наполняя свою молодость бесценными и цветными днями, которые буду вспоминать в глубокой старости. Мог позволить себе любой попсовый курорт и частенько, средь социальных будней, я улетал из белокаменной столицы. Просто забивал на все дела, отключал телефон и заказывал на первом попавшемся сайте тур. В такие моменты я чувствовал себя не винтиком системы мегаполиса, а живым человеком. А как часто вы чувствуете себя так, ходячие трупики?
Но ни на одном забугорном курорте моей душе не было так комфортно и спокойно, как летними вечерами в парке Горького. Здешняя Москва-река производит ремонт моих душевных тягот различной сложности, а виды этих мест дарят моему взору бесценной красоты секунды, которые не встретишь и в Третьяковке, виднеющейся отсюда. Молодые ребята и девчата тут наворачивают приличный километраж, утопая в музыке и ощущениях соприкосновения своих белых Найков и прорезиненной дорожки. А ещё здесь можно встретить пожилых людей, не пропитавшихся диванной политикой и телевизором, радовали и парочки, которые, лёжа на пледе, читали классику и тупо смотрели в синее небо. Эти ребята сохраняют мою веру в то, что среди малолеток не одни наркоманы и шлюхи, помешанные на айфонах, тупых сериалах и прочих брендах, ненароком навязанных обществу. Но больше всего в этих ночах я ценил воду. Не самую чистую, но от этого не менее любимую воду. Спокойное течение реки дарит моему миру необходимую тишину и спускает с поводка мысли, которые после прогулки становятся послушными, лёгкими и едва ощутимыми. А это дорогого стоит, ведь тишина, что живёт внутри нашей вселенной, способна вылечить абсолютно всё.
У меня часто спрашивают: «Почему я до сих пор не завёл семью?» Я же считаю, что мальчикам до тридцати вовсе грешно говорить о потомстве. А семья без ребёнка ничем не отличается от пары встречающихся школьников. Только полнейший идиот способен изменить своё отношение к человеку из-за того, что какая-то тётка поставила им штамп в паспорте, с неискренней улыбкой ещё и в рутине рабочего дня. Но наибольшую жалость вызывают у меня девушки, раздвинувшие где-то неудачно ноги, а спустя девять месяцев нарочито раздающие направо и налево советы, касаемо идеальной семейной жизни. Большая часть таких парочек плодит ложь и такую же ментальную нищету, идентичную им самим. Я никогда не врал тем, кто делил со мной свои дни, вечера и ночи. Среди них были и действительно хорошие девушки, но ни одной, без которой я бы не представлял своих дней. Они все различны, но при этом одинаковы и ради таких особей, точно не захочется умереть, как говорил один известный персонаж.
Никто и никогда не имел никаких претензий ко мне, они надевали утром серёжки и бельё, вызывали такси, целовали в губы и покидали мой дом. Их имена часто путались, ведь мы почти никогда не говорили. Я не люблю, когда дамы много говорят и, наверное, на вербальном уровне ими это принималось, ведь разговоры сводились до логического минимума. Лишь с одной наши разговоры были настолько лакомыми и породистыми, что заменяли абсолютно все ночные утехи. Её звали Анна, этакая герцогиня из прошлого в блестящей Москве. Закончила с отличием медицинский факультет МГУ и стала первоклассным анестезиологом в одной мажорской клинике. Мне нравилось чувство её внутренней свободы и независимости. Она была как шикарная кошка, гуляющая сама по себе: не надоедала пустыми звонками и дешевыми женскими интрижками. Минимум капризов и псевдодрам, максимум ума и самолюбия. Обращались мы друг к другу исключительно по имени и отчеству, сначала в рамках шутки, а после привыкли и втянулись. Этакие «кармические» отношения в рамках разврата современного общества, но нам всё нравилось и устраивало. Или нравилось только мне? Как-то Анна Дмитриевна сказала, что я приснился ей в ночь с четверга на пятницу в роли мужа. А, как известно, в такие ночи сны могут сбываться, а я в ответ лишь засмеялся и сказал, что она мне в качестве жены вовсе и не нужна: «Идеальная любовница, тратящая свою молодость и красоту на бессердечного идиота, перестаньте снить всякую чушь». Примерно следующее я сухо пробубнел в тот раз, и больше мы не поднимали с ней сию тему. Она со временем изменилась, стала вытягивать на очень откровенные разговоры, я же это воспринимал как нелепую игру и делился буквально всем. Но потом она куда-то беспросветно и внезапно пропала. Я даже скучал и иногда ей позванивал, но номер был вечно недоступен, а фамилии я так и не удосужился узнать. А забивать в контактном поиске мегаполиса, зная лишь имя, было как-то несерьёзно и глупо. На том и разошлись и через парочку новых знакомств её очертания практически полностью размыло вискарём и женскими выделениями. Пока-пока, Анна Дмитриевна. Покойтесь с миром в дебрях терабайт моей памяти.
Но и в мой спокойный и солнечный мир пришла гроза, захватив за собой ненастья душевые. Это была обыкновенная зимняя пятница, когда до Нового года и лицемерных корпоративов было уже рукой подать, но настроение было сугубо домашним. Этот вечер я решил провести в одиночестве. Стакан томатного сока, ёмкость для соли на столе, в руках геймпад от Playstation 4, на экране любимая Fifa 17. Снег хлопьями сыпется с небес, прямо как в детстве. В такие дни большего и не нужно, так пусть же весь мир подождёт. Но мир не подождал и мой потрепанный телефон исполнил звук входящего сообщения, о котором я спустя минуту успешно забыл, благодаря виртуальному красавцу-голу Роберто Фирмино в ворота гребаного Манчестер Юнайтед, но через три минуты телефон повторил стандартный сигнал месседжа. Из спортивного интереса, я нажал игру на паузу и посмотрел на пятидюймовый экран. Отправитель был неизвестным, а текст весьма странным:
«Привет, у меня в руках есть то, что тебе действительно важно, и если ты хочешь оставить это в целостности, то я советую приехать по адресу, который лежит под системным блоком твоего компьютера. И не забудь захватить перчатки, возможно, они тебе понадобятся».
Что за чушь? Подумал тогда, ведь я уже давно никого не водил к себе, но всё же приподнял системник, и под ним действительно лежал мятый лист малых размеров, который пах ею – Анечкой. Это был запах духов «Love in Paris», которые я подарил на День её рождения, но последний раз в стенах этой квартиры, она была около двух месяцев назад. Мне это показалось очень странным обстоятельством, что я тут же решил ей позвонить, но меня сбросили несколько раз подряд. Снова входящее смс: «У тебя осталось три часа, сажай свой тощий зад в машину, забивай адрес в навигатор и заходи к нам на огонёк». Решил не спрашивать, что значат эти странные «к нам и огонёк», ведь всё равно нужно ехать, там и узнаю. Кинул в бардачок чёрные перчатки и поехал, по дороге мой мозг занимал грайм-рэп Busta Rhymes, отвлекающий меня от привкуса приближающейся беды. До окончания маршрута оставалось двести метров, когда мне пришло ещё одно сообщение: «Поспеши, милый, наш огонёк чахнет от воды».
Припарковался возле указанного в записке дома, где домофон не препятствовал моему дальнейшему пути. Кто-то намеренно подложил камень под самую дверь. Такое обычно происходит, когда внутри стен подъезда свадьба или похороны, пронеслось в голове. Квартира оказалась на втором этаже, и я попытался немножко собраться с помощью медленного дыхания, но всё тщетно, меня уже знатно мазало. Позвонил в дверь – открыла она.. Анна, в легком халатике и с новой причёской, улыбнулась, и я на миг подумал, что все это не более чем дешевый розыгрыш. Она пригласила зайти в свою ухоженную женскую берлогу, где я ранее не бывал. И если у стен её квартиры есть уши, то им предстояло услышать странный разговор двух не очень молодых людей.
— По-твоему это смешно?
— А разве похоже на шутку?
— Что всё это значит?
— Ты сегодня расплатишься за всё, мой мальчик-эгоист.
— Пугай кого-нибудь другого, хорошо? Ты вообще-то испортила мой вечер.
— Ой, то не вечер... Можешь уезжать, но я бы на твоём месте заглянула в ванную комнату.
Я нутром почуял, что дело совсем неладно и направился туда, даже не снимая обувь. На декоративной ванной плитке лежали её бирюзовые трусики и два разбитых бокала от вина. Разлитая красная жидкость выглядела очень пугающе на белоснежной плитке. Шторки закрывали вид содержимого ванны и после того как их приоткрыл, я еле удержался на ногах. Там лежал Кирилл, его слегка приоткрытый рот и абсолютная потеря реальности создавали до жути отвратительную сцену. Усохшая пена и вещество, выделяемое мужчиной при оргазме, обрисовали мне почти полную картину произошедшего. Эта сука позвала его в гости, с целью помочь ей разобраться с чувствами ко мне, далее заманила на романтическое свидание в ванной и отравила его бокал вина – серая классика. Пересмотрев все сезоны Шерлока, некоторая дедукция передалась мне на молекулярном уровне.
— Что ты ему подмешала, овца?
— То, от чего он через пару часов откинет ноги.
— С чего ты взяла, что я буду ждать два часа, а не вызову скорую?
— Эти идиоты пока доплетутся по пятничным пробкам, пока поймут какой антидот его спасёт – будет поздно, а может и нет. Ты, конечно, можешь рискнуть, но если ты примешь моё предложение, я его точно спасу. Обещаю.
— Какое ещё предложение?
— Ты должен стать моим. Буквально моим, понимаешь?
— Что это значит? Тебе нужна искусственная любовь?
— Мне нужно надеть вот это кольцо на твой палец. И всё, дорогой, друг будет спасён!
— ЗАГСы сейчас закрыты, как мы распишемся? Или достаточно устного согласия?
— Достаточно надеть это кольцо на мой пальчик, а это на твой. Красивые, да? Я их сама выбирала.
— Бракосочетающие заведения Российской Федерации закрыты, ты понимаешь, о чём я тебе сейчас говорю? Или совсем поехавшая?
— В печь государственные ЗАГСы, мы распишемся прямо здесь и сейчас. А безымянный палец твоей правой руки останется со мной, а ты катись куда хочешь, урод. И друга своего захвати, он всё равно быстро кончает.
— Ты точно сошла с ума. И причём здесь Кирилл? Зачем ты впутываешь в наши дела людей со стороны?
— Знаешь, когда очередной ночью ты делился своими сокровенными мыслями, я увидела твоё страшное равнодушие ко всему на свете, люди на этой планете тебе вовсе безразличны, но у тебя всё же нашлась слабина – Кирилл. Идея напросилась сама собой. Так, что ты решил, дорогой? Вот заостренный нож, вот кольцо, всё готово. Если друг тебе важен, то действуй. Я сразу же вколю ему противоядие, обещаю.
Я кивнул, в этот момент Анна Дмитриевна включила марш Мендельсона…
Спустя два часа моя кровь перестала течь, как ПТУшница, на свидании с любимым мужланом. Я немного пришел в себя, а Кирилл начал подавать признаки жизни. По обращению в больницу, его сразу забрали в реанимационное отделение, а я ожидал его в положенном коридоре. Долго никто не выходил и я принялся брать эту крепость штурмом, ведь мне срочно нужны новости. Но против моего замысла был местный «дракон» в белом халатике. Серые глаза, худые ноги и сухие губы этой медсестры меня пригвоздили. Это любовь, подумал я.
— Молодой человек, сюда нельзя! Это вообще-то реанимация, а не комната отдыха в летнем лагере! Снимите свои идиотские перчатки и уходите уже отсюда, прошу. Всё с вашим другом будет хорошо.
— Друг? Какая-то слишком простая характеристика для этого человека...
Мой телефон зазвонил спустя пять минут, голос «дракона» в халате был намного нежнее чем 300 секунд назад. Она сказала, что Кирилл жить будет, а я отметил эту новость залпом отборного… ну, вы сами уже всё знаете. Кажется, у меня завтра будет свидание, ведь номер определился, а я созрел...