ПЕРЕВАЛ МИНТЕКЕ ЮЖНЫЙ
Ночь выдалась морозной. Под утро я почувствовал, что меня греют только с правой стороны. Между мной и Блондином было пустое пространство. Я подкатился к Олегу – стал мёрзнуть другой бок. Пришлось растолкать Васюкова и попросить, чтобы тот не отрывался от коллектива и придвинулся ко мне поближе. Виктор что-то недовольно пробурчал, но всё-таки выполнил мою просьбу. Стало заметно теплее.
Снаружи послышались звуки какой-то суеты. Дежурные уже хлопотали на кухне и негромко переговаривались. «Значит, скоро подъём», – понял я.
Приятно было осознавать, что кто-то встал пораньше, чтобы приготовить тебе завтрак, а ты уже выспался, но ещё можешь понежиться в постели в ожидании, когда тебя вежливо пригласят отведать вкусное блюдо. Это напоминало мне о родительском доме, о материнской заботе и ласке.
- Народ, подъём! – громко прозвучал бодрый голос Агатова.
- Завтрак готов! – звонко известила Регина. – Прошу всех к столу!
Лагерь мгновенно ожил. Из палаток вылезали туристы и, вооружившись столовыми приборами, направлялись на кухню. Регина отоваривала всех по очереди, мелькая в воздухе поварёшкой. Последним приплёлся с некоторым опозданием заспанный Николай. Взяв лоханку Викторова, Шредер оторопела:
- Коля, ты когда последний раз свою миску мыл? У тебя же видно, что вчера на обед ели! Ты бы хоть снегом её почистил что ли!
- Зачем? – откровенно удивился Николай. – Я не брезгливый.
- А такое понятие, как личная гигиена, тебе знакомо? – съязвила Регина.
- Чище миска – твёрже стул! – резонно подметил Семён.
- Всё продумано! – невозмутимо ответил Коля. – Ещё с вечера подморозило. Все микробы скоропостижно сдохли. Так зачем зря стараться? Потом помою.
- «Потом» – любимое слово лодыря! – мимоходом заметил Бугор.
- Ну и лентяй! – в сердцах бросила Шредер, сокрушённо покачала головой и, брезгливо поморщившись, наполнила Колину миску овсяной кашей.
- Регина, будешь выписывать справки о зачёте путешествия – напиши Викторову характеристику жирным шрифтом «ЛЕНИВ, СОНЛИВ, ПРОЖОРЛИВ», – посоветовал Агатов, чеканя последние три слова.
Компания оценила реплику Семёна дружным хохотом.
- Это синдром ЛСП, – блеснул остроумием Евгеньев, придумав на ходу подходящее название меткой характеристике Агатова.
- С таким… зубоскальным клеймом… не отмоешься, Коля, – с трудом вымолвил Красинс, сотрясаясь от смеха.
- Напугали ежа голым задом! – усмехнулся Николай.
- Как знать! Как знать! Если это зад слона, то ежу мало не покажется! – иронично подметил Бугорский.
***
После завтрака оперативно свернули лагерь и стали готовиться к выходу. По закрытому леднику следует идти с одновременной страховкой. Это правило знакомо всем горным туристам и альпинистам.
- Давайте разделимся на связки! – предложил Дядя. – У нас три основные верёвки. Значит, связки должны быть по 3-4 человека. В первой буду я, Регина и Алексей.
- Пусть во второй связке будет старшим Сафонов, а в третьей – Красинс! – распорядилась Регина.
К Денису тут же примкнули все обитатели «Коровы», а к Янису только Николай.
- Янис! Возьми в свою связку кого-нибудь из «коровяков»! – крикнул Бугор.
- Пожалуйста! Милости прошу к нашему шалашу! – приветливо улыбнулся Красинс. – Есть желающие?
Таковых не оказалось. Приверженцы «Коровы» расставаться не стремились.
- Витя! Айда к нам! – включил всё своё обаяние Николай, давно мечтавший укрепить дружбу с завхозом. – Не пожалеешь!
- Ну, ладно, – как бы нехотя согласился Васюков, польщённый таким вниманием к своей персоне.
- Вот и славно! Со связками определились, – удовлетворённо сказала Регина. – Выходим сегодня по мере готовности.
- Учтите, на леднике спрятаться негде! – громко предупредил Агатов. – Настоятельно рекомендую всем перед выходом избавиться от излишков. Разбегаемся! Мальчики налево! Девочки направо!
Дядя был, как всегда, прав, и группа рассеялась по морене, следуя рекомендациям матёрого туриста. По возвращению из укрытий надели обвязки, кошки, каски, приготовили защитные очки. Первой отправилась на ледник связка Красинса, следом за ней – командирская связка. А мы всё ожидали, когда Блондин, задержавшийся за камнями (наверное, чрезмерно увлёкся размышлениями о сущности природных явлений в гордом уединении), закончит манипуляции с экипировкой и пристегнётся к верёвке.
- Готов! – сообщил Олег.
- Ну, наконец-то! – с иронией высказался Денис.
- Свершилось! – хихикнула Алёнка.
Связка Сафонова покинула стоянку. Две тройки оторвались от нас уже метров на двести. Пришлось навёрстывать упущенное время. Догонять всегда нелегко, а тем более в связках, когда, даже если сильно захочешь, особо не разгонишься. Связанные одной верёвкой, мы поначалу долго притирались друг к другу, подбирая подходящий, устраивающий всех темп движения. Особенно доставалось второму и третьему членам связки. Их дёргали то спереди, то сзади. Мне в этом плане повезло. Я шёл замыкающим, держа остаток пятидесятиметровой верёвки под клапаном своего рюкзака, и если ускорялся, то никого «на прицепе» не тащил. Имея верёвку в индивидуальной нагрузке в качестве закреплённого общественного снаряжения, я был обречён идти крайним в связке, да к тому же с облегчённым на вес выпущенной верёвки рюкзаком. «Всё-таки выгодно нести ответственность за верёвку, – сделал я дедуктивное умозаключение, мысленно рассуждая на эту тему. – Вроде мелочь, а приятно».
Солнце вышло из-за вершины 5491 и ударило ослепительным светом бедным путникам прямо в лицо. Все нацепили на нос защитные очки, но марлевые маски решили пока не надевать. Дышать было и так тяжело, а по небу плыли густые кучевые облака, то и дело скрывавшие яркое светило на какое-то время.
Мы медленно продвигались вверх по леднику, оставляя в стороне зоны трещин. Постепенно, метр за метром, сокращали дистанцию с вырвавшимися вперёд связками Регины и Яниса. Идти быстрее было себе дороже. Сказывалась высота. Все тяжело дышали, ощущая нехватку кислорода. Путь до перевала казался нескончаемым. К концу ходки сократили дистанцию с передними связками до минимума.
Отдыхали, сидя на рюкзаках, не отстёгиваясь от верёвки. Многие уткнулись лицом в колени, скрывая свой измученный вид. На разговоры не было сил…
Следующая ходка была ещё труднее. Мы тащились, как измученные клячи на последнем издыхании. Я опять брёл замыкающим, утешаясь мыслью, что никто из товарищей не видит моих страданий. Тупо смотрел себе под ноги и следил лишь за тем, чтобы верёвка не натягивалась. Передо мной в связке шла Готовская, которой тоже было несладко. «Не хватало ещё, чтобы девушка взяла меня на буксир», – считал я.
Завершающая ходка оказалась на удивление легче предыдущих. Перевальная седловина зримо приближалась. И это умножало наши силы. Мы продвигались след в след между двумя зонами трещин на перегибе у подножия северного ребра вершины 5491 и по пологому, около пяти градусов, фирновому склону поднимались на перевал Минтеке Южный.
Первой вышла на седловину командирская тройка. Лидер связки Агатов, приближаясь к краю, вдруг почувствовал притаившуюся опасность и отпрянул назад. Он прошёл по хребту чуть выше и обернулся, чтобы посмотреть на седловину сбоку.
- Осторожно, здесь карниз! – крикнул Дядя. – Не вздумайте подходить близко к краю!
Мы поднялись на перевал, сняли рюкзаки и уселись возле тура, сложенного на скальном выходе небольшого размера слева от заснеженной седловины. Группа второй раз за поход «оседлала» Заалайский хребет – водораздел бассейнов рек Кызыл-Суу и Муксу и естественный рубеж между Таджикистаном и Киргизией. Мне не терпелось увидеть восточный склон перевала.
- А если ползком приблизиться к краю? – нахально спросил я Агатова. – Можно?
- Можно, если жизнь не дорога! – рассудительно ответил Дядя, потом вдруг бросил на меня испуганный взор и рявкнул, – сидеть!
- Сижу! – опешил я от неожиданности.
- Ты хоть представля-я-яешь, что такое снежный карниз, Юра?! – Семён упёрся в меня сверлящим взглядом. – Прогулка по карнизу, дорогой мой, хоть на карачках, хоть ползком, чревата катастрофическими последствиями. Можешь сорваться, на хрен, в пропасть вместе с карнизом! Это, брат, как русская рулетка. Игра с судьбой: пронесёт - не пронесёт!
- А как же его проходить? – осведомился я, потеряв былую спесь под натиском столь убедительных доводов матёрого наставника.
- Прежде всего, можно попытаться обойти либо прорубить проём, только со страховкой, разумеется! – со знанием дела ответил Агатов.
Группе предстоял долгий технически сложный спуск, поэтому решили обедать на перевале. Воды не было, и от супа пришлось отказаться, ограничившись перекусом. Дежурные растопили в котле снег и вскипятили воду. Заварили чай.
На обед ели колбасу, сыр, орехи с курагой. Грызли сухари. Немногочисленные желающие налегали на сало. Лично меня воротило от одного его вида. На высоте 5077 сало вызывало у меня стойкое отвращение.
Не забыли и про положенный по раскладке на каждом перевале шоколад. Мне показалось, что ничего вкуснее этого я раньше не пробовал. Было ощущение, будто до обидного мелкий кусочек шоколада растаял на языке и тут же впитался во все поры рта, не добравшись до желудка. Организм настырно требовал: «ХОЧУ ЕЩЁ!». Я глушил эти зверские позывы крепким чаем с печеньем.
***
Утолив голод, группа стала готовиться к спуску.
- Друзья, согласно описанию перевала, нам придётся вешать перила до выхода на ледник, а потом сразу идти в связках, – сказал Дядя, – поэтому предлагаю спускаться в таком порядке: сначала четвёрка Дениса, потом тройка Яниса, командирская тройка пойдёт замыкающей.
- Разумно! – похвалила Регина. – Денис, готовься спускаться первым, а ты, Семён, пожалуйста, иди замыкающим!
- Как скажешь! – галантно ответил Сафонов.
- Для тебя всё, что угодно! – лукаво улыбнулся Регине Агатов.
Сафонов, страхуемый Блондином, ползком приблизился к краю снежного карниза и обследовал его на прочность. Карниз заледенел. С него свисали длинные сосульки. Денис выбрал место, где лёд меньше всего выступал над скальной стеной и попытался обрушить край карниза мощными ударами ледоруба, но очень скоро отказался от своей затеи. Лёд оказался неподатливым и достаточно прочным. Закрепив конец верёвки на седловине, Сафонов сбросил её в пропасть, надел рюкзак и начал спускаться дюльфером. Под карнизом он завис на какое-то время и сбил опасные сосульки, чтобы те, не дай бог, не свалились кому-нибудь на голову. Затем продолжил спуск. Остальные туристы томились в напряжённом ожидании.
- Юра, давай свою верёвку! – потребовал Блондин. – Я буду спускаться вторым!
Я и сам желал поработать на спуске вторым номером и хотел было уже оспорить наглые притязания Евгеньева, но вовремя осёкся. «Как ни крути, а Олег богаче опытом, – раскинул я мозгами. Положа руку на сердце, признался себе, что в качестве помощника Денису от Блондина толку будет больше, а значит, для группы полезнее, если вторым номером будет именно он. Тем не менее, я не спешил выполнять требование Евгеньева.
- Олег, возьми другую верёвку! Я пойду следом за тобой. Или ты желаешь тащить сразу две бухты? – подколол я приятеля. Тот озадаченно почесал репу.
- Возьми мою! – предложил Бугор.
Подумав полсекунды, Блондин внял голосу разума и последовал совету Бугорского.
- Перила свободны! – донеслась снизу долгожданная команда Сафонова.
Евгеньев нагрузил перила и технично пошёл вниз. Я встал наизготовку. Знал, что ждать мне придётся недолго. У Блондина спуск дюльфером был отработан на тренировках и соревнованиях до автоматизма. Олег вскоре оправдал мои ожидания, громогласно известив о завершении прохождения перил.
- Юра, пошёл! – скомандовал Дядя.
Продев петлю перильной верёвки сквозь «восьмёрку», я прощёлкнул её в беседочный карабин. Сунул кисти рук в висящие на резинках брезентовые перчатки. Крепко ухватился за верёвку и, регулируя скорость спуска правой рукой, попятился к краю карниза. Сильно отклонился назад и шагнул в бездну. Мгновение, и я повис над пропастью в двух метрах от вертикального склона, болтаясь на верёвке, словно сосулька на волоске под носом великана. В поисках тверди под ногами глянул вниз. «Матерь божья! – мои волосы встали дыбом. – Если сорвусь, то костей не соберу. Лучше не смотреть». Мысленно включил автопилот и стал спускаться на рефлексах, выполняя заученные на тренировках движения. Секунды болтанки показались вечностью, пока я не коснулся вибрамами скал. Дальше стало намного проще и привычнее. Требовалось только смотреть под ноги, чтобы не сорвать с места «живые» камни.
- Юра, сюда! – раздался чуть ниже голос Блондина.
Я обернулся и увидел до боли знакомую белобрысую физиономию с пышными пшеничными усами, выглядывающую из-за скального выступа, почему-то ставшую за считанные минуты спуска мне ближе и роднее. Остановился рядом с Евгеньевым на скальной полке, укрытой выступом от возможного камнепада. Денис уже успел закрепить конец верёвки, доставленной Олегом, и ушёл вниз с уступом вправо по вторым перилам.
- Перила свободны! – крикнул я что есть мочи, выщелкнув верёвку из беседочного карабина.
- С прибытием тебя на промежуточную станцию! – радушно улыбнулся мне Блондин и участливо поинтересовался, прищурив левый глаз, будто прицеливаясь, – как самочувствие? Не укачало?
- Поболтало маленько под карнизом, как соплю в проруби, а так ничего! – ответил я с юмором.
Блондин оценил мою шутку весёлым ржанием. Потом спохватился:
- Давай верёвку! Сейчас вниз пойду!
Я снял рюкзак, достал из-под клапана сбухтованную верёвку и отдал Олегу. Едва тот запихнул её в свой рюкзак, как снизу донёсся зычный голос Дениса, известивший о том, что пора спускаться, и Блондин отправился по стопам Сафонова.
Я остался один, но скучал недолго. Мимо пролетели мелкие камешки, сорвавшиеся из-под ног Готовской, а вскоре показалась и она сама, вернее, её симпатичная попа в обтягивающих спортивных штанах под внушительным Абалаковским рюкзаком.
- Барышня, не просвистите мимо! – ласково позвал я Алёну. – Здесь просто чудное местечко! Рекомендую задержаться.
- Ах, вот ты где спрятался! – обрадовалась Алёнка и приземлилась рядом. – А я уже волноваться стала: верёвка вот-вот закончится, а станции всё нет!
На радостях она готова была броситься мне на шею и расцеловать. Несколько минут назад я испытывал нечто подобное. Правда, желания расцеловать Блондина у меня по вполне понятным причинам не возникало, но платоническая любовь к ближнему буквально переполняла меня и пыталась выплеснуться наружу в самых невероятных проявлениях.
Я помог Алёнке освободить перила и, задрав голову, громко сообщил об этом наверх. Опустил глаза и встретил её лучезарный жизнерадостный взгляд так близко, что чуть не задохнулся от неожиданной остановки дыхания, и… Понял, что пропал…
Меня как будто подменили. Язык онемел. Мысли спутались. В голове сгустился розовый туман. Я безнадёжно тонул в бездонных омутах очаровательных, сияющих радостью глаз и даже не пытался спастись. Со стороны это выглядело, наверное, очень глупо.
- С тобой всё в порядке? – удивлённо спросила Алёна.
Её слова вывели меня из оцепенения, и я резко отшатнулся, вырываясь из колдовского плена, уходя, словно длиннорукий боксёр в ринге, на безопасную для себя дистанцию.
- Укачало малость, когда болтался под карнизом на верёвке! – ловко выкрутился я из нелепой ситуации, сведя всё на шутку.
Алёнка весело рассмеялась, сверкая жемчужными зубами. Наверняка запомнила малоприятную болтанку на перилах над пропастью.
- Давай, помогу снять рюкзак! – совершенно бескорыстно предложил я свои услуги.
- Ну, помоги! – игриво ответила Готовская и повернулась ко мне спиной.
Я аккуратно снял рюкзак и положил на скальную полку. Картинно стряхнул с него пыль.
- Присаживайтесь, барышня! – галантно пригласил я Алёну, отвесив ей глубокий поклон.
- Вы так любезны, сударь! – восхитилась Алёнка и, выполнив изящный реверанс, присела на край рюкзака.
Уставившись алчным взглядом на свободное место, я уже готов был плюхнуться рядом с Готовской, как вдруг снизу донёсся крик Евгеньева:
- Перила свободны!
- Не дают нам с тобой поворковать, Алёна! – бросил я реплику сокрушённо, как бы в шутку. Надел свой рюкзак и пошёл вниз.
Дюльферять на крутом слоне одно удовольствие. Знай себе ноги перебирай. Физическая нагрузка минимальна. Но расслабляться нельзя. Нужно следить, как ложится верёвка на склон, избегая «живых» камней и острых выступов, чтобы под нагрузкой не обрушить на свою голову камнепад и не перерезать перила, по сути, тонкую нить, на которой держится жизнь человека на спуске. По этой же причине не следует ёрзать на склоне, смещая верёвку туда-сюда, а стараться спускаться строго по прямой. И, разумеется, не стоит забывать об уже спустившихся товарищах, которые вряд ли обрадуются увесистым «приветам», сорвавшимся из-под ног дюльферяльщика.
Я спускался по перилам спокойно без резких телодвижений, соблюдая все правила, как учили наставники. Блондина и Сафонова заметил издалека. Они крепили верёвку для третьих перил.
Когда я завершил спуск, Денис уже ушёл вниз. Я отстегнулся от перил и громко крикнул Алёнке, чтобы та спускалась. Присел на камень, не снимая рюкзак, и прислонился к скале.
- Юра, у тебя в заначке случайно нет верёвки? – пошутил Блондин.
- Шнурки подойдут? Они у меня длинные и прочные, твой вес выдержат! – сказал я, пряча улыбку. – У меня и мыло есть. Для тебя ничего не жалко. Обращайся!
- Для себя сохрани. Тебе нужнее! – легко парировал мой наглый выпад Олег. Потом добавил с досадой, – хреново! Верёвок то больше нет!
- Верёвок нет, это точно! – согласился я. – А спускаться ещё хрен знает сколько!
Сафонов спустился на удивление быстро и подал условный сигнал. Блондин ушёл по перилам, оставив меня в гордом одиночестве. Готовская задерживалась, и я лениво наблюдал, как Евгеньев удаляется, уменьшаясь в размерах. «Технично идёт, чертяка», – отметил я про себя, восхищаясь мастерством товарища. Блондин уже подходил к Денису, когда сзади послышались приближающиеся шаги.
- Привет! – весело крикнула Алёнка и остановилась рядом со мной. – Не скучал без меня?
- Скучал! – чистосердечно признался я. – Долго ходишь. Я сейчас вниз пойду.
- Что, уже? – в её голосе прозвучали нотки сожаления.
- Увы! – вздохнул я печально.
- Перила свободны! – донеслась снизу команда, подтверждающая мои слова.
- Вот видишь! Пора! – я сделал Алёнке прощальный жест рукой и стал спускаться.
Крутизна перевальной стены постепенно уменьшалась. Скалы наконец-то закончились, и в самом конце спуска я вышел на фирновый склон, где меня поджидали Денис и Блондин.
- Вставай на самостраховку и устраивайся поудобнее, – сказал мне Сафонов. – Ждать придётся долго.
- Юра! Не забудь рюкзак пристегнуть! – напомнил Блондин. – А то улетит к чертям собачьим! Будешь потом по трещинам лазить выискивать!
- Не учи учёного! – ответил я довольно заносчиво. Резким движением вогнал свой ледоруб в фирн по самую головку, пристегнулся к темляку самостраховочным усом и, выщелкнув верёвку из беседочного карабина, оглушительно крикнул. – Перила свободны!
Теперь можно было подумать и о комфорте. К транспортировочной петле рюкзака у меня заблаговременно (ещё на перевале) был привязан репшнур с карабином. Я лишь пристегнул его к темляку ледоруба. Снял рюкзак и уселся на него верхом. В таком положении можно находиться часами.
Мы страдали от вынужденного безделья в ожидании верёвки, наблюдая, как по очереди к нам спускались наши товарищи. А время шло…
Подходили и усаживались рядом, пополняя ряды бездельников и тунеядцев, Готовская, Васюков, Красинс. И только Викторов принёс долгожданную посылку от Дяди – первую снятую верёвку. Компания сразу оживилась. Сафонов закрепил конец принесённой верёвки на Колином ледорубе и стремительно пошёл дюльфером вниз. На фирне нет тех угроз, что таятся на скальном склоне, поэтому можно дюльферять в своё удовольствие, демонстрируя личные скоростные возможности.
- Хорошо идёт! – восхитился я сноровкой Дениса.
- Идёт, идёт по крыше воробей! Несёт, несёт коробочку соплей! – промурлыкал Блондин, ужасно довольный своим каламбуром.
- Слава богу, Олег, что Денис тебя не слышит! – едко прокомментировала его вирши Алёнка. Но Евгеньев лишь усмехнулся, не удостоив её ответом.
Затем всё повторилось. После спуска дюльфером был такой же вынужденный простой, с той лишь разницей, что ждать пришлось немного меньше. Посылку от Дяди на этот раз принёс Красинс.
Денис навесил пятые перила. Ниже склон выполаживался, и можно было спускаться с одновременной страховкой, поэтому в конце пятых перил дожидались, пока не соберётся вся группа.
Интересно было смотреть, как сбрасывали последнюю верёвку. Замыкающим спускался Агатов. Он и организовал самосброс. Для сдёргивания перил использовали старую потёртую, видавшую виды верёвку, которую взяли в поход именно для этой цели. Агатов с Бугорским дёрнули за неё дружно на счёт «три», и на нас полетела связка ледорубов, кувыркаясь и подпрыгивая на фирновом склоне. Хорошо ещё, никого не задела.
Пока Дядя с Бугром распутывали сброшенные верёвки, связка Сафонова ушла на спуск, прокладывая путь для всей группы. На леднике виднелись обширные зоны разрывов, между которыми просматривался узкий проход. Денис устремился туда. Блондин, Алёнка и я шли след в след. Миновав опасный участок, остановились подождать связки Яниса и Регины.
Я посмотрел на перевал с восточной стороны и подумал: «По-моему, мы выбрали не самое удачное место для спуска. Севернее склон выглядит менее сложным. По крайней мере, если подниматься на перевал с востока, то следует точно брать правее».
Вечерело. Всех мучили голод, жажда и другие естественные потребности. Дождавшись отставших товарищей, мы спустились по леднику до покровной морены и поставили лагерь.
За жаркий солнечный день морена успела прогреться, и под отдельными камнями в ледяных воронках скопилась талая вода. Дежурные наполнили котлы живительной влагой и стали готовить пищу на примусах.
Относительно перевальной седловины мы сбросили по высоте не менее 500 метров, и проявления горной болезни исчезли напрочь. У народа проснулся жор. За ужином съели всю кашу. Подтаявшее сало, от которого на перевале многие из нас брезгливо воротили нос, на этот раз имело огромный успех. А чай пили в таких количествах, будто пытались напиться впрок.
Ночью я спал в центре палатки, прижимаясь к тёпленькой Алёнке, и видел цветные сны…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: http://www.proza.ru/2016/10/23/398