Субстанция главы 3 и 4

Александр Козлов 8
                3
 
     На следующее утро, где-то в начале пятого, тётка со шваброй невольно устроила Петровичу побудку, производя влажную уборку палаты. Видимо, младший персонал отделения жил вдали от райцентра и спешил как можно раньше закончить работу, чтобы  заблаговременно вернуться домой, пока регулярно и с малыми перерывами курсировали электрички и автобусы. К тому же, за оставшееся время им было необходимо вынести в мусорные контейнеры весь скопившийся за смену мусор, который, в свою очередь, вывезут городские мусоровозы на утилизацию; надраить полы в коридорах, служебных помещениях и на примыкающих лестничных площадках и маршах. Потом палатные сестры замерят температуру тела больных, разнесут по палатам пилюли, поставят капельницы. Всеобщее оживление вызовет разнос и поглощение пищи. Часам к одиннадцати все больные лягут в свои постели в ожидании обхода лечащих врачей. После двенадцати - освобождение койко-мест с последующей  выпиской пациентов.
 
     Пополнение отделения вновь прибывшими и заполнение ненасытного чрева конвейера происходило хаотично - как Бог на душу положит. Сегодня ночью, например, Он положил в реанимацию на пять душ больше нормы, да еще четыре души разместил в коридоре - все женщины. Одна из них, молодая особа с чертами лица тронутым пороком, обладала совершенным телом, будто сошедшим с картины кисти  Тициана "Даная". Да, что там Даная! Эта особа казалась более совершенной из-за умело исполненного мастером местного салона красоты педикюра и маникюра.  Даная сдохла бы от зависти, если смогла бы увидеть её облачённую в одежды в стиле "в чём мать родила", умопомрачительной походкой "подшофе", да ещё и босиком проносящей себя по больничному коридору... Во всяком случае, пара попавшихся на её пути пожилых мужиков на пару минут окаменели.  Петрович, когда услышал от Валеры историю о девушке, попавшей в реанимацию прямиком из ночного клуба, так расчувствовался, что попросил его позвать медсестру и передал через неё пару комплектов памперсов и пеленок в пользу новоиспечённой Данаи. Он не изменил своего отношения к бедной девушке даже тогда, когда на следующий день, впервые за время своего пребывания в больнице, вышел из палаты и опираясь о стену, кряхтя и охая, направился в конец коридора, где находился общественный туалет. Тогда-то из-за шторки, отгораживающей от любопытных глаз убежище девушки, он и услышал фразу: "Что ты там кряхтишь, словно старый пердун".
 
- Как что! Не видишь, что ли? Надобность свою здесь справляю, - продолжая кряхтеть и сопеть, ответил Петрович, - у тебя бумажка есть?
За ширмочкой раздался душераздирающий визг. Шторка с шумом отворилась, и, доселе умирающий, лебедь, визжа словно резаный кабанчик и, в тщетной попытке взмыть в небеса, по балетному размахивая ручками, быстро засеменил лапками по линолеуму.
 
     Возле одноместной ВИП палаты №13 Петрович вздрогнул, уловив из-за приоткрытой двери, как из преисподней, жалобный голос старухи.
 
- Лариса... Лариса... Где Лариса?  Куда я пойду? Я не знаю... Это же Ларисина комната! Василий Васильевич... Не делайте этого... не надо...  не надо. Ой, ё-ёй. - И неожиданно продолжила с металлом в голосе, - Я ХОЧУ ВСТАТЬ. ПОДНИМИТЕ МЕНЯ.
 
 - Ну, конечно, - подумал Петрович, передёрнув плечами и убыстряя шаг, - поднимите её. И так мороз по коже. Ты ещё веки поднять себе попроси. Нашла дураков.
 
     Голос, исходящий из утробы палаты №13, долго звучал в ушах и барабанил в затылок Петровича. Звучал он и на обратном пути. И потом каждый раз звучал, когда проходил мимо этой злополучной палаты...  Днем и ночью. Сутки напролёт. Пока родственники не вернулись из-за рубежа и не увезли её в психушку. Поговаривали, что свихнулась она на почве одиночества, когда дочь с мужем уехали в длительную загранкомандировку, оставив старую женщину доживать свой век одну одинёшеньку. Разумеется, с согласия самой несчастной.
 
 
                4
 
 
     Во время утреннего обхода лечащий врач Петровича, красивая молодая женщина лет двадцати четырёх, сделала ему замечание, что тот нарушает предписанный постельный режим.
 
- Как же мне его не нарушать, - парировал Петрович, прищурив глаз, чтобы другим глазком рассмотреть что написано на бэджике врача, - если со вчерашнего дня мне перестали выносить "утку"?
 
- Вам нельзя ходить, - настойчиво повторила врач.
 
- Мне ходить нельзя, а тому, кому можно и нужно, сюда не заходит. Предлагаете мне  самоликвидироваться, госпожа Паскаль? Герметичную дубовую бочку, при открытии основного закона гидростатики - продолжил Петрович, - разорвало когда в неё добавили две кружки воды, а в меня только капельницами за один раз вливают около литра жидкости. Хотите эту стерильную палату от пола до потолка заляпать моим богатым внутренним миром? Я лично этого не хочу. И ещё! Вчера я просил Вас назначить мне обезболивающие. Хотя бы на ночь. Вы обещали, но …
 
- Я распоряжусь, - промямлила красавица и выскочила из палаты. Кровать с  подвешенной на ограждение заполненной до краёв уткой сделала вслед за ней рывок на несколько дюймов и застыла в молчаливом недоумении.
 
Распоряжение на дополнительный укол Петровичу дежурной медсестре в этот день не поступило. Забыла доктор. Вечером дежурная медсестра, в рабочем порядке, доложив просьбу пациента дежурному врачу, проблему решила за три - пять минут, а пока … Петрович, держась за стенку, направился по своим малым делам в конец коридора.
Справа от него женщина в постели разговаривала по мобильнику.
 
- Ой! Подожди секундочку, - попросила она собеседника. - Сейчас мужик мимо меня пройдет... боюсь на меня завалится.
 
- Не бойтесь, милочка! Не завалюсь. У меня в каждом глазу по картинке... так я между ними хожу, - попытался успокоить трусливую тётку сердобольный Петрович. Та ойкнула ещё раз, округлила большие глаза и, прижав к груди айфон, вжалась в стенку.
 
     Палата №13 встретила лихого ходока радостным голосом старухи,
 
- Лариса идёт! Лариса, миленькая, проходи... иди сюда! Иди моё солнышко!
 
- Чёрта с два! - пробурчал Петрович, ускоряясь. - Не на того напала.
 
- Где Лариса? - Металлический голос прогремел уже за его спиной. - Я не знаю, - жалобно пропищала старуха.
 
     У плотно закрытой двери ВИП палаты №14, давно не куривший Петрович потянул носом. Запах хорошего сигарного табака чуть было не лишил его чувств.