НА СНИМКЕ: Роберт Фальк. Картина «Париж, Канал Сен-Мартен», 1930.
Хотя в юности Фальк очень серьёзно занимался музыкой и даже выбирал между ней и живописью, выбрав живопись, он забыл о музыке на долгие годы. Однако любовь к музыке и потребность в ней у него остались. Более того, он даже мыслит о музыке и живописи одинаково.
Живопись у Фалька – это «музыка для глаз», он не раз говорил друзьям, что слышит музыку цвета и света, слышит общее оркестровое звучание всех цветов в картине, различает звучание каждого инструмента-цвета в отдельности. Для него скрипка – красный цвет, а контрабас – коричневый. Оба эти цвета ведущие. Литавры – бирюзовый цвет, и это как неизбежный логичный акцент.
Цельность цветовой и световоздушной среды растворяет подробности, живопись звучит скорее музыкой, чем рассказом. Интимностью, мягкой лирикой проникнуты и портретные работы, особенно женские, – чуть-чуть нарочито вытянутые, плавно очерченные фигуры: «Портрет Л. М. Эренбург» (1933-34), «Больная» (1935), «Парижанка» (1936).
Рисуя картину, Фальк – композитор и дирижёр этого цветового оркестра.
Оставшись один в Париже, тоскуя в одиночестве, Фальк снова обращается к музыке. Теперь у него еженедельно звучит музыка. «Фальковские» музыкальные вечера стали проводиться регулярно.
Играли в четыре руки на фортепиано. Фальк играл «с листа», легко вспоминая то, что, казалось бы, было давно забыто.
– Я имел честь играть с ученицей Бузони, – говаривал он.
Друг Фалька художник Александр Куприн, живший в те годы в Париже, собственноручно собрал из старых труб маленький орган. И, как пишет в своём письме Фальк, он «имел это удовольствие» – играть на этом органчике Бетховена, Шумана, Гайдна, Чайковского, Генделя, и самых любимых Фальком – Моцарта и Баха. Разумеется, он играл их и на фортепиано.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2016/10/20/1994