Давеон. Возрождение часть 18

673
Раскрытие тайны. Ночь
     Перед выходом из номера Лурия взглянула на преподнесенный новеньким слугою минерал. Она положила его на видное место и любовалась сиянием камня, который в Китае называется «императорским».
     Из коридора донесся протяжный выдох, девушка поспешила покинуть апартаменты. Снаружи топтался нетерпеливый, как и все мужи, Гекатей. Пожалуй, немногие выдерживают утомительное ожидание. Несмотря на то, что хозяйка собралась быстро, для слуги потраченные впустую минуты показались нескончаемо долгими. 
     - Вас уже ждут, - пробубнил Гекатей, следуя за рыжеволосой госпожой, мчащейся в конюшню. 
     Сбегая с лестницы, она чуть не упала, напугав при этом раба, успевшего подхватить ее. Он не понимал, зачем господам тащить с собой женщину, пусть и очаровательную, к которой питает доверие. Она даже со ступенек без происшествий не может спуститься. Куда проще совершить путешествие самим. По крайней мере, так будет быстрее. Уж он-то знает. Дамы в дороге то и дело сетуют на усталость, просят сделать остановку, попить, поесть. В городах им непременно требуется что-то купить совершенно ненужное, но без покупки они не могут продолжать путь. 
     Была у него как-то подружка. Та еще девица, вертихвостка, но на беду Гекатея красивая. Долго он ходил за ней, подарками засыпал. Потом наступил трудный период, за ним начались погони, а красавица избрала возлюбленным его друга. С тех пор Гекатей не верил в женскую преданность и не испытывал нужды в обществе жен. За редким исключением. Он оставил всякую надежду на взаимность, совершенно разуверившись в любви.
     Лурия не задавала ему вопросов, будучи твердо убежденной, что у каждой истории есть своя предыстория, о которой умалчивает закоренелый холостяк.
     Он ехал позади господ, замыкая процессию. Давеон счел его присутствие полезным и позволил сопровождать, дав задание следить за госпожой - это была наипервейшая задача Гекатея. Он не понял с чего такие тревоги (не сбежит же она в пустыне - для этого надо быть сумасшедшей), но подчинился. Редко слуга отводил глаза от рыжеволосой попутчицы, любующейся скудными достопримечательностями Кеванской долины и Даркийских гор. Видел он, какие взоры направлены в ее сторону всадниками и тяжело вздохнул - что творят жены с мужами. Сейчас Гекатей убедился: предложение оставить хозяйку под его присмотром на постоялом дворе господа отклонили бы, не рассматривая.
     Наконец путники достигли ущелья, походившего на узкий тоннель. Отвесные скалы угрожающе нависали над крохотными людьми, рискнувшими забрести сюда. Лурия вытянулась и посмотрела вперед - там горы смыкались, образуя чернеющий тупик, куда смело вел спутников господин жрец. Его напряженный вид не располагал к дружественной беседе. Наездница переборола желание задать вопрос и перекинулась словечком с женихом, с избытком одаривающим ее вниманием.
     Гекатею трудно было понять, кому он больше симпатизирует. Оба господина достойны и славные ребята. Угораздило ж их, старинных друзей, влюбиться по уши в одну женщину. Она хороша, ничего не скажешь, но им-то каково? По себе зная, что такое разбитое сердце, сочувствовал обоим. Он твердо решил никогда больше не увлекаться женами. Этого ему только не хватало – новых сердечных страданий! Иначе будет, как господа, с тоскою глядеть на все и мечтать о взаимности, вместо того, чтобы заниматься действительно важными делами, достойными настоящих мужей. 
     Еще перед началом пути Гекатей заподозрил в себе вдруг возникшую привязанность к невысоконькой хозяйке, открыто смотрящей на мир. Он подивился, с какой преданностью служит ей гордец Месяц, как слушает ее, не говоря уже о других жеребцах. Он все всматривался в попутчицу, пытаясь понять, что в ней такое, что держит и не отпускает.
     Когда путники подъехали к каменной постройке, расположенной между двумя скалами, Лурия собралась покинуть седло. Слуга первым выскользнул из него и поймал ее у самой
674
земли. Она поблагодарила. Гекатей развел руками, он испугался, что хозяйка убьется, а она только «спасибо» и пошла, как ни в чем не бывало прогуляться. Он встретился глазами с женихом лихой наездницы. Не успел Лиген сообразить, что невеста намерена сделать, как она оказалась на ногах. Качнув головой, он спешился.
     Огляделась Лурия, дивясь окружающей ее нетронутой красоте. Тут другой воздух, атмосфера и тишина, изредка нарушаемая шуршанием птичьих крыльев. Девственные горы устремлялись высоко вверх, закрывали собою солнце, погружая ущелье в полусумрак. Обнаружила Лурия колодец и заглянула в него. Кому он мог здесь понадобиться? Вокруг безлюдье.
     Редкая трава и пара кустов у подножия гигантов, между которыми нашел приют домик, сопровождали едва заметную тропку.
     - Сюда давно никто не приходил. - Изящная ручка сорвала желтый цветок.  Если бы не яркие цветы, тут, пожалуй, было бы тоскливо.
     - После соберешь букет, - сказал Давеон, направляясь к дому.
     Девушка покрутила в руках жизнерадостный цветок - и почему господин хмур, когда такая красота рядом? Не все ж оружием любоваться.
     Жрец отдал распоряжение слуге остаться снаружи и в случае опасности подать сигнал.   Затем поторопил задумавшуюся спутницу и скрылся в черноте прохода. 
     - Пойдем, пойдем, дорогая, - подозвал ее Лиген. – Следует поторопиться - нам еще надо успеть вернуться обратно.
     Лурия пошла рядом с ним, преодолевая изумление. Она полагала, что останется тут на ночлег. Но у господ как всегда свои планы, не согласованные с ее. А вот это ничуть не удивило.
     Девушка переступила порог и очутилась в пустой комнате без окон и с одной-единственной дверью, входной.
     - Здесь ничего нет.
     Людей окружили серые каменные стены, местами поросшие мхом.
     - Не совсем, - поводил рукой в воздухе Давеон. – Посвети мне.
     Лиген поднес факел к указанному другом месту.
     Ничего необычного медноволосая не заметила. Камни, как камни, разной формы и вроде чуть переливаются. Точно такие же можно обнаружить в любом уголке многообразной природы. Сообразила Лурия, что она здесь не для сбора камушков, а для чего - оставалось загадкой.
     Крепкая рука дотронулась до минерала, чуть выдающегося из стены. Их в комнате видимо-невидимо, но господину понадобился именно этот. В следующую секунду стена загудела и сдвинулась с места. Лурия не дрогнула, жрецы любят всякие секреты. В оазисе тоже есть двигающаяся перегородка. Другое дело - что за ней.
     - Кто-то недавно был в храме, - сообщил Давеон, прислушиваясь к тишине.
     - Это храм? – переспросил удивленный голосок.
     - Кто здесь был? – приблизился к товарищу Норий, интонация его голоса изменилась.
     - Да это храм. И я вижу образ, не лицо, - совершенно серьезно ответил дальновидный. – Но он не нашел, что искал. - Регидий повел спутников дальше.
     Сделав пару шагов, девушка остановилась – перед взором предстала металлическая дверь, рисунок на которой был знаком.
     - Это лев! Как на кинжале! – Она обернулась на жреца. По выражению его лица поняла: он знал, что они увидят внутри. Зеленые глаза вернулись к изображению.
     На двери был выгравирован точь-в-точь тот же грозный, с открытой пастью хищник, но на этот раз без неведомого зверя.   
     - Что дальше? – Лиген ждал дальнейших указаний.
     Из кармана Давеон извлек ключ, что дал ему отшельник, и вставил в отверстие. Дверь со скрипом поддалась.
675
     Трое очутились в зале, где по указке друга Норий зажег светильники, стоящие по периметру. Она озарилась ярким светом и Лурия смогла по достоинству оценить прелести потаенного святилища, хранящего не меньше загадок, чем оазис. Посреди залы, обрамленной лампами, возвышался каменный алтарь вроде того что был в храмике у озера. К нему вела выложенная высохшими лепестками цветов дорожка. По ней ступали маленькие ножки пораженной гостьи. Плиточный пол поблескивал, на нем практически не было пыли. Но что-то говорило Лурии, что люди бывают тут крайне редко. Она запрокинула голову, рассматривая расписной потолок. Герои на нем несли дары, но не Богам, а людям. Девушка не успела их разглядеть, как следует, ее отвлек шорох.
     С полки Давеон взял короб, из него появилась книга, украшенная драгоценными металлами и каменьями. Стоило жрецу положить ее алтарь, как свет стал тусклее, запахи гуще, а перед гостьей предстали три человека в темных жреческих одеяниях, стоящих у жертвенника. Вместо ее спутников! Двоих из них она как-то видела, третий был не знаком.
     - Скоро будет рождение. Что сказал мастер? – спросил господин с увесистым украшением на груди. Ярон поправил на себе ожерелье Великого жреца и взглянул на друга.
     - Надо принять божью волю, - отозвался тот, родинка над его губой не шелохнулась.
     - Это опасно! - возразил третий человек.
     - Звезду следует беречь! - отрезал Агерон. - Я ее встречу.
     - А ты, - посмотрел на служителя, противящегося воле Богов, Великий жрец, - будешь ждать своего часа в пещере-храме!
     Свет запылал ярче, Лурия пришла в себя.
     - Вы тоже это видели?
     Ее нездоровая бледность обеспокоила спутников.
     - Дорогая, что случилось?! – кинулся к ней жених, но при товарище сдержал нежные порывы.
     Без утайки Лурия поделилась видением. И вновь она не заметила удивления на лице жреца. Он точно надел маску и забыл об эмоциях. Куда делось его уникальное чувство юмора?
     - Если ты мне не скажешь, что видела, я не сдвинусь с места! Клянусь!
     - Совет. – Давеон взялся за книгу. – Хочешь узнать подробнее? – не глядя на неудовлетворенную ответом спутницу, спросил он.
     - Хотелось бы.
     - Почти двадцать пять лет назад был создан Совет, призванный охранять секрет, за разгадкой которого мы сюда и пришли. Его возглавляли четверо.
     - Я видела троих людей.
     - Все верно, - перелистывая страницы, отозвался Давеон. - Четвертый - а если говорить точнее то первый - это Отис, мастер или курий как называл его мой отец. Он не покидал пещеры, но руководил жрецами оттуда. - Регидий остановился на странице, покрытой белой пеленой.
     Лурии захотелось увидеть, как он будет читать совершенно белый лист. Ничуть не замешкавшись, сановник протянул к ней руку.
     - Медальон.
     Хозяйка безропотно вручила его господину. Она как-то уже проделывала это и стала свидетельницей фокуса с далеко идущими последствиями. Что ждет ее сейчас?
     Чародей открыл створки медальона, поднес его к книге. На листе появились тени таинственных символов. Давеон прошептал заклинание, на бумаге отобразились первые две строчки стиха. Под ними возникли две другие. Глубокий голос прочел:
Засветилась Звезда ярче,
На Землю спустилась душа.
Чистая кровь светлой девы
Восполнит пробелы сполна.
676
     - Ты невинна, - поднял глаза на чаровницу Давеон.
     - Ты меня не удивил.
     Жрец перевел взгляд на старинного товарища, дивясь его выдержке. Лиген пожал плечами.
     - Ах, вот как! - прозвенел голосок. - Ты думал я доступная девица! - возмутилась Лурия.
     Давеон сделал небрежный взмах рукой, прося забыть свои слова и подозрения. Он вновь вернулся к книге.
     - Что значит этот стих? – Лигену он не понравился.
     Друг не ответил, читая все появляющиеся и появляющиеся дополнительные записи, сопровождающие стихотворные строчки. На его переносице появилась глубокая складка.
     - Я не умею читать мысли, объясни! – потребовал Норий.
     Побледнел Давеон, поднял глаза на спутницу.
     - Как я страшился этого.
     - Говори же! – велел Лиген.
     По девичьей спине пробежал холодок от тяжелого взгляда с примесью не выразимого словами беспокойства. 
     - Ее хотят принести в жертву, - обернулся на друга Давеон.
     - То есть как?..
     - Она родилась на восходе звезды, - потирая лоб, отошел от алтаря жрец.
     - Мне это ни о чем не говорит, - настиг его товарищ.
     Давеон заметался по зале, собираясь с мыслями, находящимися в беспорядке. Внезапно он остановился.   
     - Раз в двадцать пять лет, на третий день Сарада, звезда Кветария светит ярче обычного. Это может наблюдать любой. Каждое столетие случаются малые битвы сил Света и Тьмы. Но в этом году что-то вроде знаменательной даты - зло набрало немалую силу. Фарвий, первый падший, много сотен лет назад отрекся от Богов. И теперь по прошествии времени вновь затевает Великую битву.
     - При чем тут Лурия?
     - Я же сказал: ее дата и время рождения! – Давеон поглядел на девушку. - Она и звезда тесно связаны. Как я надеялся, что это кто-то другой, - прошептал он, потирая глаза. Подумав, громче добавил: - Темные силы охотятся на нее. Чтобы обрести еще большую мощь, они желают переманить ее на свою сторону. Но я подозреваю, колдуны все равно убьют деву.
     - Зачем ее убивать? – с трудом спросил Лиген.
     - Ее кровь ценна. Она частичка звезды, ее души. Кровь связывает тело и бессмертный дух. Принося ее в жертву, человек делится собой, душой, если хочешь.
     - Полагаю, есть еще что-то.
     Давеон устремил взор на девушку.
     - Некоторые светлые тоже ведут охоту, чтобы она не попала в руки темных, и не наступил разрушительный перевес. Тогда шансов не будет. 
     - Звучит обнадеживающе, - протянула Лурия. – Обе стороны желают умертвить меня. И как мне быть?
     Давеон потер подбородок.
     - Сохранять девство опасно.
     Девичья бровь подпрыгнула.
     - Да я не о себе говорю! – выпалил жрец. – Скорее я сам отведу тебя к Лигену, чем позволю погибнуть! – сотрясли залу громкие слова.
     - Но третий день Сарада завтра, - выйдя из оцепенения, произнесла Лурия. О том она догадалась, ведь на будущий день ей исполнится двадцать пять. – Я должна оплакать девство.   
     По сложившейся традиции пелихориев девушки государства прощаются с невинностью
677
семь дней. О том ведали и господа.
     - Советую поторопиться, не то не поспеешь к сроку! – бросил Давеон и широченными шагами пошел к выходу.
     Лурия вздохнула и посмотрела на жениха, для которого новости прозвучали слишком неожиданно. Он смущенно отвел взор. Девушка не поняла почему, невинна-то она и волноваться соответственно должна больше, но спрашивать не стала.   
     Обратная дорога прошла в тяжелейшем молчании, что давило на всех путников. За весь период пути ни жрец, ни Норий не произнесли ни единого словечка. Не отважилась наездница прервать громкой тишины, перебиваемой только стуками копыт животных. Она обдумывала слова Регидия, как ей показалось говорившего правду. Слишком уж он был  тревожным, таким Лурия его еще не видела.      
     Зардевшийся свод шептал о засыпании, в долине гулял прохладный ветер. Мастерская по изготовлению киноварной краски закрылась. Работники отправились по домам. Они окружали постоялый двор, принимающий уставших путников. Сюда пребывало немало путешественников, которые, переночевав и пополнив запасы, отправлялись дальше.
     Подъезжая к ночлегу, Лурия услыхала заунывные песни невольников, работающих на руднике, разрабатываемом еще с позапрошлого столетия.

     Поговаривают, забрел как-то в безлюдную Кеванскую долину некий человек, долго бродивший по миру и искавший свое место в жизни. Один уличный предсказатель в юности напророчил ему богатства не только денежные, но и духовные. «Судьба у тебя непростая, - добавил прорицатель. - Нести тебе и потомкам твоим пользу долгую».  Проходили годы, а молодец так и не обрел богатства. Разуверился он в пророчестве, покинул отчий дом и пустился в длительное путешествие вопреки уговорам родителей. Очутился он в долине. Устроился у горы под высоким деревом и уснул. Во сне ему явились три седых старца и велели они открыть на этом самом месте мастерскую, дабы изготавливать краску для храмов.
     - Как же я построю эргастерию? – подивился молодец. – Для изготовления краски необходимо сырье.
     - Откроешь глаза, и куда упадет твой взгляд - там и ищи месторождение, - сказал самый пожилой старец - и старики исчезли.
     В тот же миг молодой человек проснулся. Принял он все за пустой сон и вымысел. Однако обнаружил рядом камешек красный и поверил правде сновидения. Припомнил, куда глядел сразу после пробуждения, и действительно обнаружил там залежи киновари. Сделал он, как велели старцы: нанял рудокопов, построил у древа мастерскую и поставлял в святилища Пелихории краску, которую прежде закупали у иноземных купцов. Вскоре дело развернулось, молодец, и правда, обогатился. Но делился он богатством с бедняками, не впал в гордыню из-за золота. После семьей обзавелся и перед смертью наказал детям всегда поступать по совести и заботиться о нищих.
     Со временем производство выросло, краску стали продавать и за рубеж. Потомки уважаемого предка приобретали все больше и больше рабов, дабы обеспечивать качественной продукцией всех желающих.

     Как сказали Лурии гостиничные слуги, известная семья выполняет наказы предшественника, жертвуя часть средств на благотворительность. Этот рудник и мастерская, стоящая в тени высокого дерева, до сей поры обеспечивают киноварной краской все храмы страны.   
     Наезднице помог спешиться задумчивый жених. Остальные ее спутники быстро исчезли из вида: один скрылся в гостинице, другой увел лошадей в конюшню. Лиген безмолвно направился к себе. Рядом, не тревожа его раздумий, шла невеста, скоро оказавшаяся в  мужских апартаментах. Ничего не замечая вокруг, Норий скитался  из угла в угол. Гостья прикрыла за собой дверь. На нее кинул беглый взгляд жених, но не прекратил хождений.
678
     - Я не знаю что к чему, - нерешительно начала Лурия, с трудом подбирая слова. – Тебе придется…
     Лиген рухнул в кресло, стоящее поодаль, и начал стучать пальцами по подлокотнику.    
     - Признаться, я представляла себе близость несколько иначе, - прошептала девушка, глядя на жениха.
     Он подпрыгнул.
     - Я так не могу! Ты будешь меня ненавидеть всю оставшуюся жизнь!
     - Почему думаешь, что буду ненавидеть?
     - Лурия, - походил перед ней Лиген, заламывая пальцы, - я же знаю,  ты не любишь меня. Не помню, кто сказал, что страшен брак по принуждению.
     - Эсхил, - прозвенел голосок.
     Норий развел руками.
     - Вот видишь, прошли долгие годы, но вряд ли что-то изменилось.
     - Меня никто не вынуждает - я сама согласилась. – Девушка припомнила обстоятельства, но умолчала о них.
     - Это не все, Лурия, - потер подбородок Лиген и поднял на нее глаза. – Я вижу, он тебе нравится. Это очевидно, - тихо произнес жених. – Иди к нему.
     Медноволосая опешила, такого она никак не ожидала.
     - Зачем ты толкаешь меня к нему?!
     Норий отошел к окну.
     - Я не могу выразить словами как не хочу, чтобы в моих объятьях ты думала о другом. Иди! – бросил он таким тоном, что его любой принял бы за приказ. А тише добавил: - Не то я передумаю.
     - Лиген… - шагнула к нему Лурия, понимая, что он пожалеет о сказанном.
     Он, не глядя на нее, сделал решительный жест.
     - Поторопись, я не желаю твоей погибели!
     Уверенность жениха остановила Лурию. Бросив на него прощальный взгляд, она покинула апартаменты. Идя по коридору, вздрогнула - услыхала грохот, донесшийся из покоев Нория. Он с такой силой ударил кулаком по столу, что сломалась ножка и вся утварь, стоящая на нем, с шумом рухнула на пол. Будучи давно знакомой с Лигеном, Лурия знала, он не впустит ее к себе сейчас. Медленно спустилась она по узкой лестнице, устеленной  лепестками шиповника и роз точно ковром (как сказала горничная, в гостиницу поселились молодожены, отправившиеся в путешествие), миновала приемную залу набитую разных сословий людьми, ожидающими номеров, и выскользнула наружу. На улице разгулялся ветер. Не чувствуя холода, Лурия обошла несколько раз постоялый двор, присела на бревнышко у конюшни и подперла подбородок руками. Глядя в темную даль, задумалась.
     - Госпожа, что вы тут делаете? Уже поздно и такая холодина. – Гекатей засуетился, сорвал с себя плащ и накинул его на плечики хозяйки. – Он, конечно, не Бог весть что, но так будет теплее. Негоже вам здесь находиться - мало ли кто тут шатается. Поди потом разберись… - Слуга замолчал, госпожа его совсем не слушала.
     Она ограничилась короткой благодарностью за плащ. Гекатей заподозрил неладное и уселся рядом.
     - Что-то стряслось?               
     - Кто она? – Зеленые глаза обратились на раба.
     - Кто, госпожа?
     - Та женщина, из-за которой ты отрекся от других.
     Гекатей изменился в лице. Хозяйка хоть и молода, но сообразительна. Угораздило ж его так влипнуть. Вот не повезло-то. От нее, кажется, трудно что-либо утаить. 
     - Она танцовщица, - нехотя обронил Гекатей.
     Лурия почувствовала его боль, причиненную некой женщиной, и посчитала некорректным выяснять подробности. 
679
     - Я поехал за ней, а она… - после долгой паузы заговорил Гекатей, заостряя конец палки кинжалом, невесть откуда взявшимся. Слуга поспешил успокоить встревоженную хозяйку: – Мне его подарили, - покрутил он в руках оружие, лезвие страшно сверкнуло в темноте. – Я помог купцу поймать жеребца, - и указал на конюшню.
     У стойла чистокровного горячего скакуна все еще находился торговец со слугами. Возвращаясь из дальней поездки, он сделал остановку на ночлег. Неопытные рабы раньше времени развязали путы, и жеребец помчался прочь. В ужас пришел купец – того и гляди драгоценное приобретение покинет его навсегда! Тут подоспел на помощь Гекатей: изловчился и накинул на шею беглецу веревку. Возликовал торговец, поблагодарил помощника, спасенные от расправы слуги облегченно вздохнули, а бывшему каторжнику достался в подарок кинжал с кожаными ножнами. 
     Поняв, что зря беспокоилась, Лурия вернулась к собеседнику.            
     - Она предпочла моего друга, госпожа, - ответил он на немой вопрос.
     - Не предпринимал попытки?..
     - Зачем мешать им раз у них… любовь? – Гекатей поднялся и метнул кинжал в ствол дерева, целясь в определенную точку. Лезвие вонзилось прямо в цель.
     - Но тебе ведь было больно, – встала Лурия, растроганная откровениями.
     Слуга вернул себе кинжал, обтер его и сунул в ножны.
     - Мне и сейчас больно. – Он не хотел вспоминать прошлое, да вот только оно никак не отпускало.
     - Ты желаешь им зла?
     Гекатею показался странным этот вопрос, но хозяйка и сама со странностями. Он знает ее всего ничего - и почему к ней привязался?
     - Я отомщу любому, кто обидит ее, госпожа.
     В гостинице мерил шагами комнату жрец, не находящий себе места. Внезапно остановился, прислушался, полетел к двери и рывком открыл ее - Лурия не успела постучать, так и застыла, занеся руку. Давеон впустил гостью, стараясь понять, для чего она здесь. Некоторое время оба стояли в тишине. Медноволосая  начала заламывать пальцы.
     - Лиген отказался, - прошептала она - вот глупая, нашла что сказать.
     - И ты пришла ко мне? – прикрыл дверь жрец.
     У Лурии похолодели все внутренности - что она тут делает? Зачем только явилась сюда? Сама себе ответить не в состоянии. Что о ней подумает Регидий? Другие? Какой опрометчивый поступок!
     - Он отправил меня к тебе, - смущенно вымолвила Лурия и дернула себя за палец. В воздух вылетел болезненный возглас.
     - Мне все равно как это произошло, я благодарен судьбе. – Давеон коснулся потревоженного пальца.
     Гостья попятилась назад.
     - Я… пожалуй… пойду. – Но уперлась спиной в дверь. Хаотично начала нащупывать ручку. – Да где же она? – прошуршал голосок.
     Давеон показал искомое: на его ладони лежала бронзовая вещица, которой недоставало двери и гостье, что опустила голову, жалея о содеянном.
     Крепкая рука взялась за девичий подбородочек и приподняла его.
     - Он целовал тебя?
     Лурия чуть улыбнулась, ну и вопросы задает господин.
     - В этом нет ничего смешного, - без намека на веселье отозвался он.
     - Нет, но забавно. Отпусти меня, я правда не знаю, зачем потревожила тебя. Прошу прощения за глупый поступок…    
     Лурия продолжала говорить, Давеон не слышал. Он провел пальцем по не дающим покоя губам и прежде, чем гостья поняла, что сейчас произойдет, впился в уста.
     - Ты меня поцеловала, - прошептал жрец, находясь совсем близко к ней. Настолько, что 
680
она ощущала на себе каждый удар его взбунтовавшегося сердца и обжигающее тело дыхание.
     - Это мой первый настоящий поцелуй, - порозовела Лурия.
     Регидий крепче прижал ее.
     - И ты просишь отпустить? Нет уж. – Его ладонь заскользила по медным волосам, ниспадающим на плечики и грудь. – Литта.
     - Звезда? – удивилась Лурия.
     - Звездочка. – Мужская родинка над губой подпрыгнула.
     - Почему так?
     - Ты же сама запретила произносить твое имя.
     - Выкрутился, хитрец. – Миру явились задорные ямочки на щеках. 
     - Не завидую тебе, - осматривал Давеон гостью, словно видел впервые. Он давно ждал этого момента.
     - Не понимаю?
     - Сейчас поймешь… - прошептал глубокий голос.
     Заря только начала отвоевывать у ночи свои права, обитатели долины еще видели сны, а в собственный номер вошел жрец и посмотрел на сладко спящую Лурию.  Она зашевелилась, спросонья потянулась, открыла прекрасные глаза и легко улыбнулась вошедшему, он остался серьезным.
     - Тебе пора, - сухо произнес Давеон.
     Девушка привстала.
     - Что ты говоришь?
     - Уже рассвет - тебя могут увидеть слуги. Мало ли какие поползут слухи. – Давеон высыпал на постель золото. – Как и обещал.
     Лурия не взглянула на блестящую гору драгоценного металла, ее взор был направлен на дарителя.
     - Как ты мог? Я же поверила тебе. – В ее душе все перевернулось, она упрекнула себя в доверчивости. Нашла, кому доверять! Человеку без совести, который не скупится и не гнушается ничем лишь бы добиться цели! – Теперь я падшая в глазах людей и своих, - медленно прошептала Лурия, отводя взгляд. Ее назовут распутной, девкой Регидия! - Сама виновата! – Она подскочила, кутаясь в покрывало, золото со звоном просыпалось на пол. – Отвернись! – посуровела она, схватила платье, нырнула за ширму.
     Наскоро облачилась, очутилась напротив жреца. Она уже занесла руку, чтобы ударить его, а Давеон безмолвно стоял и смотрел в пышущие гневом зеленые глаза. Они потемнели от ярости.
     - Ты даже этого не заслуживаешь. Презираю тебя! - бросила Лурия и выпорхнула из покоев.   
     Жрец остался один, прошел к умывальнику, брызнул в лицо холодной воды, утер ее ладонью.
     - Тем лучше. – На мужской переносице возникла глубокая складка. Он уперся руками в стол. – Прощай, звездочка.
    
     На горизонте появилось густое облако пыли. Поднялся неимоверный грохот. Увидев, что надвигается, Давеон подпрыгнул на ложе. Тяжело дыша, взглянул на спящую прелестницу. Он смахнул со лба пот, подскочил, махом накинул одеяния и выбежал из апартаментов. В номер друга он влетел без стука. 
     - Удивлен, что ты сейчас пришел ко мне. – Лиген, проведший бессонную ночь, сидел в кресле. 
     - Давай отложим выяснение отношений на потом, - глухо отозвался гость. – Увози Лурию.
     Его неподдельное волнение передалось товарищу, он приблизился.
     - Темные создали армию существ, не чувствующих ни страха, ни боли. Они идут на запах
681
ее крови, - сообщил всевидящий.
     - Уничтожь простынь! – испугался Лиген, его голос дрогнул.
     - Нет, она будет приманкой, - перебил Давеон, потирая лоб. – Их следует отвлечь. Надо всего лишь выиграть время - сегодня ночью все будет кончено и Лурия сможет жить без страха. Увози.
     - А как же ты?
     - Я задержу их...
     - Один?! – оборвал друга Норий. – Это безумие!
     - Белые маги уже идут.
     - Почему они до сих пор не здесь? – возмутился Лиген, нерасторопность жрецов может дорого обойтись. 
     - Их путают темные, водят вокруг, - объяснил причины запоздания товарищ.
     Норий тряхнул головой и хотел воспротивиться решению друга, но был остановлен.
     - Позаботься о ней.
     - Она не поедет без тебя.
     - Я сделаю так, что поедет, - уверил Давеон, на его плечо легла рука старинного товарища.
     Лиген дал слово увезти  ничего не подозревающую девушку.

     По коридору пронеслась Лурия и нырнула в свой номер. Не успела она и двух шагов ступить, как к ней постучались.
     - Собирайся, дорогая, мы уезжаем, - объявил Норий, наблюдая ее готовность к отъезду.
     - С удовольствием! – не отказалась она, сгребла в охапку личные вещи и кинула на кровать. – Я скоро буду! - пообещала она.
     Недоумевая, Гекатей срочно подготовил лошадей, закрепил поклажу и всю дорогу поглядывал на безмолвную спутницу, которая будто и не замечала ничего вокруг. Он хотел спросить у нее, что случилось и здорова ли она, однако господин Норий жестом остановил его, повелевая не беспокоить хозяйку. Гекатей не был высокообразованным человеком, но и глупцом его тоже нельзя было назвать. Он понял, что неспроста с ними нет второго спутника госпожи. Верно, тот чем-то обидел его дивную спасительницу, на которую даже злые местные собаки не лают, в то время как на остальных кидаются. Вчера один из псов ринулся к ней, едва не порвав веревку. Стремительнее опытного охотника за головами Гекатей обнажил кинжал, страшась за госпожу. А она неожиданно остановила его и велела не причинять вреда животному, говоря, что оно такое же творенье божье, как и люди. Позже слуга догадался, пес мчался к нему, а девушку не намеревался увечить. Она поднесла изящную ладонь к морде свирепого пса, и он умерил пыл, направленный на бывшего каторжника.
     Пожалел Гекатей, что так быстро они уехали из долины. Он, несмотря на высокое положение господина жреца, не смолчал бы!
     Не удержался слуга, направил коня к хозяйке, Норий не успел его остановить.
     - Госпожа, если вас кто-нибудь оскорбит… 
     - Нет-нет. – Медные локоны всколыхнулись. – Не хочу, чтобы твои руки обагрялись кровью. Ее и так достаточно.
     - Госпожа слишком добра! - придержал поводья Гекатей и оказался, как положено, позади нее.
     - Будь сдержанней, - предупредил Лиген, обдавая холодом слугу. 
     - Я не позволю всякому проходимцу обижать госпожу.
     - Выбирай выражения! - рыкнул Норий, не потревоживший прелестную безмолвную спутницу. Приняв решение дать ей время прийти в себя, держался в стороне. – Убери его! – приказал Лиген слуге. Тот нервно вынимал и вставлял обратно в ножны кинжал, при этом отлично справлялся с конем. 
     Нехотя  Гекатей  сунул  дар  купца  за  пазуху,  принося  господину  извинения.  Он  снова
682
посмотрел на хозяйку, которая не любовалась выгоревшей пустыней, ее безрадостной растительностью, птицами, прячущимися от зноя, и всем, что ее окружает, как бывало ранее. Он совсем недолго знает госпожу, но никому не даст ее в обиду. Ему не давало покоя худое настроение хозяйки, хранящей неженское молчание. Никогда не думал Гекатей, что жены могут подолгу держать рот на замке. Он предложил передохнуть. Госпожа отказалась, не подняв на него глаз, впрочем, она ни на кого и ни на что сейчас не смотрела.
     Лурия не видела красоты, сопровождающей пыльные тропы, лазури над головой. Ее мысли унеслись так далеко, что, пожалуй, и сама не ведала куда. Как она могла так обмануться? Какая неосторожность! Вот и пожинает плоды своей доверчивости. Теперь она как никто другой понимает Миону, не принимающую и отвергающую все мужское.
     Вспоминала Лурия случившееся и дивилась - это же как надо естественно играть, искренне говорить сладкие речи, придавая им небывалую нежность, чтобы она ничего не заподозрила? Как все было натурально. Жрец так обнимал, что думала, ей вовек не вырваться. Или может искренность ей только чудилась? Но каким образом он мог подделать биение сердца, едва ли не выпрыгивающего наружу? Тоже трюк? Магия? Чудовищное хладнокровие. Что сказали бы на это его мудрые учителя? Осудили бы? Воспротивились бы гнусному поступку ученика? Тряхнула локонами Лурия, отрекаясь от воспоминаний. Один раз она доверилась и жестоко поплатилась за это. Содеянное будет тяготить ее всю оставшуюся жизнь, оно останется с ней навсегда, послужит уроком на будущее. Каким оно будет то далекое будущее?..
     По настоянию Нория, спутница согласилась на отдых. Она походила вдоль ручья, помочила в звенящей хрустальной влаге ноги, на сей раз ей никто не запретил сделать это.   Будто во сне она оказалась в седле и без возражений поехала в указанном направлении.
     Послушно Месяц пустился вскачь, стойко преодолевая сложности пути. Завидев змею, греющуюся на солнышке, он фыркнул, попятился назад, но совладав с собой, обогнул ее и припустил. Спутники обеспокоились, а Лурия приостановила любимца, погладила светлую гриву строптивого скакуна, дающего порою волю чувствам, прильнула к его мощной шее, зная, что он не отречется от нее, как подлый предатель.
     Не в силах более сносить гнетущей тяжести, Норий подъехал к ней.
     - Лурия, мое предложение в силе, я хочу, чтобы ты стала моей женой.
     - Зачем я тебе? – глядя  вперед, спросила она. – Ты никогда не простишь мне сегодняшней ночи.
     - Обещаю никогда не упоминать о том, что случилось.
     - Но не забудешь! – Щеки Лурии вспыхнули. – Мужам дозволено быть со многими женами, а нас осуждают за чувства! Один раз я поддалась, поверив недостойному. Как оказалось. – Было время, она думала иначе. К сожалению. – Ты никогда не избавишься от мысли, что я была с другим. Ты будешь изводить себя думами, сравниваю ли я вас, вспоминаю ли о нем.
     Гекатей держался в стороне, однако все слышал и понимал.
     - Подлый жрец воспользовался мной, потом выкинул как ненужную вещь, - прошелестел голосок. – Тебе не нужно было отпускать меня, а мне - идти к нему. Почему ты меня не оставишь?
     Лиген крепче сжал поводья. Кожа заскрипела в его ладонях.
     - Как могу тебя оставить? Я люблю тебя долгие пять лет - невыносимая мука. Что может быть хуже безответной любви? Я бы все отдал, чтобы ты смотрела на меня, как на него. 
     Гекатей взглянул на спутника, эти терзания ему хорошо знакомы.
     - Прости, - попросила Лурия, коря себя в равнодушии. – Когда ты так говоришь, меня разрывает на части чувство вины.
     - Ты не виновата. Прошу тебя, - протянул ей руку Лиген, умоляя о согласии.
     Девушка взглянула на нее.
     - Не завидуй жрецу. И… он недостоин называться твоим другом.   
683
     - Ты не знаешь… - прошептал Норий и тотчас осекся.
     - Чего?
     Он постарался улыбнуться.
     - Что по-прежнему очень дорога мне.
     Зеленые глаза прищурились, внимательно вглядываясь в заерзавшего спутника. Он о чем-то умалчивает.
     - Куда мы едем? – огляделась Лурия.
     - В Мирею, - ответил спутник успокаивающим тоном.
     - Лиген, ты лжешь мне. Мирея в другой стороне. – Впервые девушка видела, как откровенно он обманывает ее. Зачем? Вывод напрашивался только один. – Что ты скрываешь?
     - Дорогая… - Под давлением прекрасных зеленых глаз Норий замолчал. – Мы действительно возвращаемся в Мирею. Только по другой дороге.
     - Где жрец? – насторожилась Лурия - все это очень подозрительно.
     Норий, изо всех сил борясь с напряжением, пожал плечами.
     - Он задержался. Дела у него какие-то.
     Лурия обернулась, ее безудержно потянуло обратно. Вмиг она повернула жеребца, оставила после себя клубы густой пыли, не слыша останавливающих выкриков всадника.
     - О Боги, - пробормотал он.
     - Господин, мы можем догнать ее, - вмешался Гекатей.
     - Если мы ее будем преследовать и останавливать, чего доброго убьется, - вытянулся Норий, высматривая удаляющуюся возлюбленную.
     - Я могу остановить коня, - предложил Гекатей, доставая кинжал.
     - С ума сошел! Чтобы она свернула себе шею?! – осадил порывы Лиген. – Поезжай, найди жрецов и приведи их к нам! – Он назвал место.
     Слуга опешил.
     - А как же вы? 
     - Я не могу оставить Лурию. Скорее! - поторопил Норий. – Ее хотят убить! Мой друг остался защитить ее!
     - Что мне сказать жрецам?
     - Скажи: битва начинается!
     - Какая?
     - Они поймут! – Лиген помчался за прелестницей.
      

















684
Битва с темной армией
     Подходило время. Совершив молебен и попросив даровать ему силы, Давеон покинул постоялый двор, прихватив с собой простынь. Он намеренно оставил Дивиуса в конюшне.   Регидий просил друга позаботиться о жеребце, Лиген клятвенно обещал принять осиротевшего скакуна.
     Часы пути не прошли впустую, Давеон достиг места указанного изрекающей волю Богов бессознательной чаровницей. Долгие годы вычисляли жрецы заветную область, где будут сосредоточены основные силы темных. Не принесли ожидаемых плодов труды – тайна оставалась тайной на протяжении сотен лет, пока сама «равновесная средина» не открыла служителям секрет.
     Полумертвая пустыня смотрела своим неприветливым взглядом на гостя, ничуть не дрогнувшего перед ней. Простынь упала к его ногам. Давеон готовился встретить судьбу.
     Здешняя скудно родящая, покрытая редкими растениями земля задрожала. Гул перекинулся на прочие земли. Люди в соседствующей с пустыней Кеванской долине в испуге переглядывались, страшась божьего гнева, который того и гляди обрушится на них. Далеко, у самой линии горизонта, заканчивающейся голубыми скалами, поднялось густое облако черной пыли.
     Только Давеон запустил руку в карман, как его позвал мягкий женский голосок, столь гипнотически притягательный, что он обернулся и застыл как вкопанный перед красотой неземной. Облаченная в легкие, невесомые, как и сама, пурпурные одежды статная красавица манила. Ее блестящие, светлые и густые волосы, ниспадающие на высокую грудь, - мечта всех мужей и завистливых жен - обрамляли очаровательное личико, на котором сверкали желанием небесной чистоты глаза, а губы, чувственные и теплые, называли по имени. Томная улыбка касалась прекрасных глаз чаровницы - ни один смертный не смог бы остаться к ней равнодушным. Давеон смотрел на красавицу и дивился ее совершенству, забыв на время, зачем пришел сюда. Ее уста вновь разомкнулись, обнажая кончик языка, а приятный голосок одурманил сознание.
     - Иди ко мне, - распахнула многообещающие горячие объятья женщина. - Я жду тебя.
     Жрец остался стоять.
     - Чего же ты ждешь, милый?
     Давеон пошатнулся, тряхнул шевелюрой, дабы совладать с собой. Тем временем прекрасная незнакомка подплыла к нему и, не смотря на то, что он  неимоверными усилиями заставил себя отвернуться от соблазнительницы, положила на широкую спину ладонь и повела ее сверху вниз, вызывая низменные страсти. Мужское напряженное тело взгорячилось.
     - Я буду такой, как ты захочешь, - пропела красавица. - Мои глаза станут для тебя зелеными.
     Давеон оторопел – они приняли изумрудный оттенок, точь-в-точь как у Лурии.
     - Мои волосы тоже рыжие, видишь?
     Мужское прерывистое дыхание обожгло горло – локоны незнакомки приобрели медный окрас!
     - Пойдем со мной. – Бритой щеки коснулась нежная ладонь красавицы, каких свет не видывал. – Я жду тебя, моего желанного, - тихо поласкал слух льстивый голосок.
     Незнакомка удивительно обворожительно просияла, покосилась на темное облако пыли и послала жрецу обольстительный взгляд.
     - Ты желаешь этого не меньше меня, - потянулась она к его губам готовым ринуться в пучину страстей. – Скажи, чего хочешь, - откровенно сладко договорила она.
     Внезапно Давеон отстранился. Тяжело дыша, сглотнул.
     - Ты не она, Наприя. – Его взгляд стал осознанным. – Коварная охотница за праведниками и богоугодными. Героиня-соблазнительница, служащая аду и призванная выманивать всякое зло наружу! – прорычал жрец, страсти как не бывало.   
685
     - Меня ты прежде не знал, а я давно приглядываю за тобой, - шагнула к господину красавица. – Что тебе земная девка, коль я у ног твоих? И буду если пожелаешь всегда. – Заманчивая улыбка осветила и без того прекрасное лицо.
     - Прочь! - потребовал Давеон, отворачиваясь от незваной гостьи.
     Как ни старалась Наприя, он устоял, проявив небывалую стойкость, как учили его много лет кряду.
     - Тогда я пойду к ней, и она ступит на темный Путь, будет вечно проклята! - разозлилась красавица.
     Темные глаза налились кровью и пронзили ее насквозь.
     - Ах, давай же, схвати меня за горло, - подставила длинную изящную шейку Наприя. – Ты так хочешь задушить меня, - рассмеялась она. – Убей меня, я несу угрозу Лурии, - прошептала красавица имя, ее глаза зло сверкнули. – Коль не сделаешь этого, она пострадает. И все из-за твоей трусости и медлительности. Будь уверен, с ней сотворят такое…
     Давеон накинулся на красавицу, с силой сжимая ей горло, наклонил к земле.
     - Вот так, - сипло прошептала прекрасная Наприя (даже в такой момент она выглядела неподражаемо), - убей. Я уже чувствую леденящий холод, - не унималась она.
     Озноб пробил Давеона, он резко высвободил женскую шею. 
     - Пойди прочь, бестия! Не нарушу я клятвы, не поддамся пороку! – закричал он, пронзая шум, и начал готовиться к бою.
     - Что ж, теперь пути назад нет! – С этими словами Наприя примкнула к своим.
     Давеон изъял из кармана одежд кинжал со львом, очертил круг, замыкая себя в нем, следом на песке появились символы. Глубокий голос, заглушаемый завыванием все нарастающего ветра, произнес заклинания. Киклос, магический круг, и знаки приняли твердые формы, не трогаемые порывами. Давеон стал ожидать нападения.
     К постоялому двору подъехала Лурия. Ее потерял из вида жених, сразу направившийся к району, указанному другом. Девушка о нем ничего не знала, друзья намеренно не сообщили ей о гиблом для нее месте. Едва осадив скакуна, она ринулась в конюшню, убедилась, что Дивиус на месте. Однако душа была неспокойна. Взлетела Лурия вверх по лестнице, забарабанила в дверь, отбивая руки.
     Мимо проходила рабыня с охапкой грязного белья.
     - Господин освободил номер, госпожа, - сообщила она.
     - Ты, верно, что-то путаешь, его конь… - Лурия приложила ладонь к губам: служанка качнула головой, будучи совершенно уверенной в том, что говорит.
     Едва успевая ножками касаться пола, гостья помчалась вниз, растолкала массу приезжих, толпившихся у столика служащего постоялого двора, наперебой выспрашивая у него о номерах. Не замечая колких высказываний, направленных в ее адрес, Лурия уперлась руками в покрытую лаком поверхность и потребовала объяснить, что происходит и где видный постоялец.
     - Госпожа, откуда ж мне знать? – пожал плечами пожилой служка. – Господин отбыл вскоре после вашего отъезда, больше мне ничего неизвестно.
     - А как же его конь? Он не мог оставить Дивиуса здесь!
     - Смотрите-ка, как она интересуется жеребцами! - ехидно хохотнул кто-то из толпы и подмигнул друзьям. - Эй, крошка, я тоже люблю лошадей и скачки! Я могу показать своего коня! – И загоготал во всю глотку, его поддержала пара приятелей, находящих фразу забавной.   
     Пошлая шутка за девичьей спиной наибольшее впечатление произвела только на шутника. Лурия покосилась на него, и он оторопел, таким пронзительным показался ему взгляд рыжей незнакомки. Рыжеволосые люди по некоторым верованиям являются порождением нечистого. Остряк осекся, страшась, как бы эта девица не поразила его. Она сделала  движение,  и  взору  открылось  ее  внушительное  украшение,  которое и не снилось
686
болтуну. У него подкосились ноги, испуг возобладал над ним. Он не ведал кто эта девка, стоящая рядом, но понимал: она принадлежит знатному роду. От лица шутника отлила кровь. Лурия вновь повернулась к служке и начала расспрашивать его едва ли не с пристрастием. Но он, покрывшись потом из-за страха наказания, ничегошеньки не мог ответить.
     В дверях показался хозяин постоялого двора и направился к собравшейся массе беспокоящейся, что рядом престранная девица.  Он подал знак, и слуга принялся за работу, которую выполнял много лет, а сам отвел гостью в сторонку.
     - Напрасно вы, госпожа, ругаетесь.
     - Я не ругаюсь, а спрашиваю! – возразила она неожиданно громко для себя самой.
     - Господин Регидий ушел пешком, попросив позаботиться о его вещах и прекрасном скакуне до приезда вашего жениха.
     - Что?! – отступила Лурия, крайне изумленная услышанным.
     - Да, да, госпожа. Я предлагал за жеребца хорошие деньги - знатный конь у господина - но он отказался. Сказал, что за ним позже приедет друг и заберет.
     На лице похолодевшей Лурии выступила бледность.
     - Вам плохо? – забеспокоился хозяин заведения, только обмороков богачей ему не хватало. О постоялом дворе пойдет дурная слава. Репутация и так не на высоте - лишние проблемы ему ни к чему.
     Не ответила Лурия, помчалась к выходу. Ужас охватил ее - жрец не планировал возвращаться! Это полбеды. А факт, что он оставил любимчика Дивиуса, пугал ее. На пороге она обернулась.
     - В какую сторону он пошел?
     Хозяин заведения развел руками, гостья исчезла. Уже через минуту она неслась прочь отсюда. Суматошные мысли бурным потоком проносились в голове. Лурия не могла сообразить, куда делся Регидий, но он не мог далеко уйти пешком, если только не пустил в ход могущественную магию.
     Быстрее ветра мчалась всадница в неизвестном направлении. Остановилась на перепутье, осмотрелась. Впереди появился конный. Он приближался к ней. Вмиг девушка узнала Лигена, который, не обнаружив свежих следов на дороге, повернул обратно, намереваясь остановить прелестную наездницу.
     Не остановилась Лурия перед ним, хоть он и старался воспрепятствовать ей. Он юрко обогнула жениха и поторопила Месяца, что поскакал во весь опор.
     - Остановись же! Тебе нельзя туда! – кричал изо всех сил вдогонку Норий.
     Жеребцы поравнялись. Он бы схватил поводья и остановил лихую наездницу, но беспокоился: она упадет с Месяца и...
     - Лурия! Остановись немедленно! – прозвучал приказ Лигена, содрогнувший воздух и горную цепь, видневшуюся вдалеке.
     Девушка поразилась, таким она еще никогда не видела жениха, правда, не подумала послушаться, лишь смелее рванула вперед.
     - Упрямая! Ты погибнешь! – срывал голос, еле слышимый в неистовой скачке, Норий. – О Боги, - выпалил он, когда Месяц оторвался от его любимца, - почему у нее этот конь?!
     Жеребец с отвратительным характером и крутым нравом обладал выносливостью, решительностью, хорошей скоростью, чем и приглянулся Тинарху Марию. Конюхи лестно отзывались о способностях своенравного красавца. Все портило поведение Месяца, нежелающего мириться с тем, чем не хочется, будь то мелочь или что-то важное. 
     Беспокоясь за коня, предпочитающего исключительно быструю езду, хозяйка придерживала его, дабы он не погубил самого себя. Порой Лиген настигал чаровницу, а подзадоренный Месяц вошел в азарт и каждый раз играючи вырывался вперед, словно соревновался за звание лучшего скакуна в мире. Норий начал злиться: тот нарочно подпускает к себе, а после удирает со всех ног!
687
     Всадник заволновался: невеста может не добраться до места. Одно неловкое движение - и она упадет с коня, а он не успеет ее довезти до врача, в этой глуши едва ли найдется хотя бы один приличный доктор способный надежно перевязать рану больному. Покрылся холодным потом Норий, умоляя Богов уберечь избранницу от переломов и гибели, о которой и думать страшился.
     Хозяйка осторожно потянула на себя поводья, оберегая скакуна от травм, что не позволят более нежиться ему в солнечных лучах на лугах мирейских. Боялась Лурия загнать Месяца, яростно несущегося вдаль и не ведающего об опасности. Но стоило Лигену приблизиться к всаднице, как соловый конь без ее дозволения припустил.
     Темные силы приближались. Давеон распростер объятья небу, взывая к предкам. Прочел заклинания, прося предшественников ниспослать ему помощь. В этот час по всей Земле  шли битвы, но решающая должна была свершиться тут.
     - Он зовет нас, миам, - прозвучал глубокий зрелый голос, приглушая гомон надвигающихся сил.
     - Я слышу, мао, - пропел женский приятный голосок.      
     Вокруг стало значительно тише. Давеон разглядел образы родителей, его мольба стала усерднее.
     - Не за себя, но за все живое! – выкрикнул он, напрягая руки, направленные к небосводу. Он был открыт Вселенной, и она отозвалась на призыв.
     - Мы поможем. Одному ему не устоять, - обнадежил голос Агерона.
     - Мао, этого недостаточно. Их слишком много, - дрогнул голосок.
     - Если позволите, я присоединюсь к вам, - зазвучал третий глас.
     - Замар! – пропела Леда.
     - Да, дочка, позволь.
     - Я тоже с вами, коль разрешите, - послышался красивый голос, мигом узнанный двумя.
     Агерон напрягся.
     - Мао, - обратилась к мужу Леда, – он искупил свою вину.
     - Пусть, - согласился благоверный. – Его помощь будет кстати.
     Ганней поблагодарил за доверие.
     - Я не подведу, - пообещал он.
     - Не забывай и про меня, о луноликая Билара-муза! – присоединился мелодичный голос жизнерадостного поэта.
     - Макос! – обрадовалась Леда. – Это ты!
     - Да, моя прекрасная вдохновительница. Пусть я не был при жизни магом, да и сейчас меня им никто не назовет, но буду биться с вами до конца! Не будь я певцом Свободы! – по-доброму засмеялся он.
     - Меня учили, что и простой человек способен сотворить большое благо и спасти тысячи, - пропел голосок белокурой дочери Даана. 
     К ним присоединялись еще и еще. Некоторых Леда знавала при жизни, некоторые явились ей впервые. Давеон видел мелькающие образы светлых душ, собирающихся на бой.
     - Приготовьтесь! - скомандовал Агерон всем согласившимся и начал шептать заклинания.  Их силы внедрялись в сына, который рискнул преградить путь темным, умышленно разделившимся и отвлекающим ряды светлых.
     Вобрав в себя мощь предков, Давеон прочел магические формулы. Его взгляд рассеялся, зрачки расширились. Он был сам не свой.
     Армия темных надвигалась. Чародей взмахнул руками, перед ним образовался светящийся щит невероятных размеров. Под напором мага неведомые существа замедлили шаг, но численное превосходство позволило им наступать. Вновь и вновь повторял действия жрец, на его руках вздулись вены. Но противник оказался слишком стойким. Давеон совершил поистине достойный упоминания в истории подвиг. Даже на секунду задержать темное  войско  стоило  ему  невероятных  усилий,  которые  отнимали  энергию  жизни,
688
угасающей с каждым мгновением. Ослабев настолько, что не смог стоять, он рухнул сначала на одно колено. Очень скоро к нему присоединилось второе.
     По мольбе отца и всех предков к нему на подмогу были посланы мифические герои.   
     Издали Лурия, с которой не удалось поравняться всаднику, увидела, как упал наземь жрец, как явились посланники, как замерло темное войско.
     Месяц еще не успел остановиться, а хозяйка уже выскользнула из седла. Ничего не видя перед собой кроме Регидия, она подбежала, склонилась над ним.
     - Ты обманул меня, жрец! Как ты мог! – трясла его Лурия. Ее щеки пылали, ладони дрожали, но не из-за страха погибнуть.
     - Не следовало тебе сюда приходить, литта, - прошептал Давеон, чуть касаясь горячих девичьих щечек. Он хотел что-то сказать, но девушка опередила:
     - Неужели это правда? – растерялась она, глядя на героев. – Как такое возможно?
     Изумленные зеленые глаза широко распахнулись: вперед выступила черная кошка с белым пятном на лбу, умеющая распознавать в человеке скрытые способности, излечивать от болезней и продлять жизнь. Неподалеку стояли Бисар и Сария, напротив них - отец парня, что по легенде убил избранницу юноши, велев утопить ее в озере, где когда-то тонула Леда. За это он и был проклят сыном. Тут же были Сифлода с поклонником, не имеющим возможности жениться на любимой. Оттого и страдает гордый молодец, отказавший старику в просьбе - подать воды. Против Азоя выступила красавица Атеона, против богатого купца – бедная вдовица, превратившаяся в ручей после трагической гибели. Гаху, страшному чудовищу, возмечтавшему поработить всех на свете, воспротивились крестьяне во главе с двумя старейшинами. Одноглазому титану Нигарусу – сверчок, останки коего являются спутниками великана в одиночестве безбрежном. Такое наказание понес он за гордыню. Против воинов иноземных выступили медноволосая юница с благодатным огнем в руках да немая Маара, что танцами сообщалась с людьми. Билара-муза, мастера, юноша-пастух, двуликий Дарка, Теофарий и дочери, Тантал с флейтой, Мнемнос, Художник Неба, с учениками и многие другие выстроились в ряд, намереваясь остановить своих мифических противников. Против летучего чудовища, восседавшего на горе и высматривающего с нее жертв, встал титан с мощным оружием, дарованным Богами. Седой старик с возмужавшими некогда спасенными сороками младенцами готовились вновь сразиться с армией тирана-государя, чинившего злодеяния и расправлявшегося с праведниками.
     Тут между светлыми и темными пронесся на дельфине, плывущем по воздуху, отправленный Судьей Посланник Мира с ветвью и водорослью в руке. Темные зло ухмыльнулись.
     Лурия услыхала шуршание - над головой парил могучий орел, что поднялся на священную гору и принес людям рецепт нектара. Огромная птица села подле девушки, расправила крылья. Из открытого клюва доносилось предостерегающее клокотание. Завидя орла, прекрасная, но желчная Анторония, грозная охранительница ада, питающаяся костями грешников, презрительно улыбнулась. Ее поддержала Наприя, при виде которой Лурия потеряла дар речи, нарекая охотницу за душами праведников самой красивой на всем белом свете - пожалуй, перед такой неотразимой красотой способны устоять немногие. Будь она мужчиной, поддалась бы соблазнению горячей прелестницы, громко и язвительно рассмеявшейся, глядя на завороженную рыжую девушку. 
     - За тобой идут, - тихо сказала Наприя, Лурия услышала и содрогнулась.
     Красавица кивнула одному существу из своей свиты, оно ринулось в сторону девушки.
     В тот же миг Давеон привстал на локоть, выкинул перед собой руку и сбил с ног противника.
     - Я еще дышу! – запыхаясь, простонал он и вновь упал.
     Ударившееся о невидимую преграду существо заковыляло обратно, получив щедрый укор от знойной красавицы.
     - Чего они ждут? – озиралась по сторонам напуганная Лурия.
689
     - Приказа.
     - Какого? – Девушка заключила в ладошки лицо жреца, не ответившего на вопрос. Она оглядела его, не обнаружив ни единой внешней раны, ей стало еще страшнее. Она понятия не имеет, что можно сделать в этот страшный миг.
     Топот копыт сообщил о прибытии Нория, также пораженного увиденным. Он направился к чаровнице, намереваясь выполнить просьбу друга и увезти отсюда любимую, с невероятной нежностью смотрящую на старинного товарища. 
     Изящная ручка поглаживала его вспотевший лоб, губы шептали молитвы, обращенные к Всевышним. Лурия будто не понимала всей той опасности, что нависла над ней. У жреца не было сил воспротивиться и прогнать ее. Едва приоткрытые темные глаза прощались с зелеными. Об одном сейчас жалел Давеон – он не смог уберечь прелестницу, которую непременно скоро настигнут, даже если она пустится в бегство. Он бегло взглянул на Нория, безмолвно наблюдающего за ней и испытывающего страшную боль, предвидя беду. Он теряет одновременно возлюбленную и давнего друга, последнюю просьбу которого не смог выполнить.
     - Мне жаль, что не выполнил свой долг, - закрыл глаза Давеон.
     Девичья ладонь едва успела прикрыть выкрик. Мужское дыхание медленно угасало.
     - Ты не смеешь оставлять меня, жрец! Вставай! Слышишь?! Я говорю тебе: встань немедленно! – Медные локоны всколыхнулись.
     Лиген шагнул к невесте, не в силах переносить ее скорбь.
     Неожиданно Лурию позвали по имени.  Она встретилась глазами с человеком, коего раз уже приходилось видеть. Сейчас он выглядел куда самодовольнее, чем в первый. Его главный враг на последнем издыхании - того и гляди испустит дух.
     - Дитя мое, - распахнул Этрий объятья, сладко произнося каждое слово. – Иди же ко мне.
     Норий с недоверием взглянул на него, не зная, как он опасен для любого, кто повстречается на пути. Он перевел взгляд с незнакомца на невесту. Пылкость, какая появляется при долгожданной встрече потерявшегося и обретенного дитя с любимым родителем, в ее взоре не проглядывалась. Несколько растерявшийся Лиген приготовился защищать избранницу, чего бы это ему не стоило.
     Лурия резко выпрямилась, гневные зеленые глаза вонзились в человека одетого светлой тканью, но в его душе царила густая тьма, пугающая все живое.
     - Оставь ее, колдун! – окликнул женский голос.
     Девушка и Лиген обернулись. К ним направлялась женщина в плаще с широким капюшоном. Ее узнала не только Лурия, которой она являлась во снах, а позже и наяву. Этрий побледнел, отступил на шаг. Незнакомка приветливо улыбнулась молодым людям, загородила их собой, бросив суровый взгляд на черного мага.
     - Фессалоника… как давно не видел тебя, - прошептал он, не веря глазам своим. – Ты все также прекрасна!
     - Подлый колдун, губящий невинные души, ты мечтаешь заполучить мою девочку! Я не позволю тебе!
     Направленный темным владыкой Этрий совладал с собой.
     - Фессалоника, я могу уничтожить тебя! Уйди с дороги!
     - Убийца, нельзя уничтожить того, кого и так уже нет. Ты сгубил моего мужа, сейчас покусился на дочь! – Женщина в плаще медленно, слово за словом, подходила к черному магу.
     С опаской он поглядывал на нее, пятился, пока не оступился, но устоял. В этот момент незнакомка настигла его.
     - Они пришли за тобой - души всех страдальцев. – Фессалоника прошептала магические формулы, ее изящная рука пронеслась перед лицом колдуна.   
     Он ничего не успел сделать. Зажмурился, завопил, как воют дикие звери, когда нет спасения, умоляя племя ускорить уход.      
690
     - Блуждать же тебе вечно, колдун, в лабиринте Равоса, не находя упокоения. По тебе не отпоют нению, - изрекла Фессалоника.
     Упал Этрий к ее ногам, катался по песку, раздираемый адской болью. Его точно острые стрелы пронзали насквозь.
     - Фессалоника! - взмолился он, из последних сил поднял руку, намереваясь поразить цель. 
     Она не дрогнула, по-прежнему прикрывала собой дочь. Черный маг опустил ладонь.
     - Не могу. Я даже сейчас не могу проклясть тебя, Фессалоника! Для меня и на земле ад! – крикнул он сквозь болезненный стон.    
     - Отправляйся туда и пребывай там до скончания времен!
     Лицо Этрия исказила жуткая гримаса. Он издал последние звуки, сложившиеся в имя, произносимое им много раз, и замолчал. Подувший ветер присыпал его мелким песком.
     - Дитя мое, - протянула руки женщина в плаще.
     Затаив дыхание, Лурия бросилась к ней в объятья.
     - Матушка, матушка, - шептал голосок.
     Фессалоника гладила медные волосы, крепко прижимая дочку.
     - Милая моя, мне позволили лишь ненадолго прикоснуться к тебе. Мне пора уходить, - отпустила она ее.
     - Так быстро? Почему ты не со мной?
     - Я всегда с тобой, - приложила ладонь к груди прекрасная Фессалоника. – Иди, ты нужна здесь, - кивнула она в сторону Давеона.
     Только на мгновение Лурия обернулась посмотреть, на кого указывает матушка, как она исчезла. Совалась девушка с места, не успел ее схватить Лиген, поглядывающий то на темное войско, стоящее поодаль, то на вечернее небо, где, коль верить жрецам, должна была с минуты на минуту взойти почитаемая религиозными деятелями звезда.
     Норий приблизился к невесте, умоляя ее немедля бежать и озираясь на армию противников. Союзники его уже не смущали, хоть и выглядели необычно. Наотрез отказалась Лурия покинуть пустыню. 
     - Мой лио, - ласково положила она ладонь на щеку жреца, боясь и подумать, что скоро он перестанет дышать и более не откроет глаз. 
     Опечалился Лиген, его она никогда не называла единственным.
     - Он умирает, – подняла Лурия на него очи, в которых читалась боль.
     - Пойдем, дорогая.
     Они понимали, что спасти Давеона им не удастся.
     - Это его последнее желание – ты должна жить.
     - Лурия, - позвал певучий голосок Леды, – скоро восход. Прими правильное решение, иначе его жертва будет напрасной.
     По девичьим щечкам одна за другой покатились слезы. Горько винила себя девушка в таком исходе. Она поддалась гневу, когда нужнее всего была Давеону. Приняла за правду его ложь - видите ли он решил, что так будет лучше - а должна была заподозрить неладное и ни за что не покидать его. Охоту ведут на нее, а он прикрыл собой и принял удар на себя.
     Утерла слезы Лурия, вскинула подбородок.
     - Что мне делать?
     - Ты знаешь, - пропел голос.
     - Но моя кровь не так чиста, как раньше, - возразила Лурия.
     - Звезда будет в зените силы. Она сильна. И ты сильна как никогда.
     Пройдя мимо сторонников, медноволосая очутилась впереди. Норий схватил ее за руку.
     - Я не пущу тебя!
     Лурия не ответила, только кинула решительный взгляд. Хватка ослабла, девушка смело шагнула в сторону темных.
     На небосводе засветилась ярчайшая звезда, явления которой долго ждали служители. Длинные  яркие  лучи  Кветарии  осветили  небо  и распределились по земле. Лурия подняла
691
острый камень, и прежде чем Лиген догадался, что намерена сделать, она рассекла себе кожу на запястье и кровь хлынула на песок. В нем образовалось круглое углубление, походившее на солнечный диск.
     - Не бывать вам хозяевам Мира! Я выбираю Свет! – перекрикивая разбушевавшийся ветер, поднимающий в воздух песчинки, произнесла Лурия. Размахнулась она и пролила багрянец в новообразование на лике земли.
     Ошеломленного Лигена позвал глубокий слабый голос.
     - Не позволь ей умереть, - едва слышно попросил Давеон.
     - Ты с ума сошла! – одним шагом преодолевший разделяющее их расстояние Норий сжал запястье избранницы. Вид крови раньше не пугал его, но теперь… Он видел, как лилась она, как окрасилась в красное худенькая ручка девушки и его. Он не на шутку испугался, перевязал рану платком.
     Полководец темных зло рассмеялся, называя Лурию наивной девчонкой.
     - Что ты можешь, мелюзга, против меня и моего господина! Выбрав светлую сторону, ты не выиграла Битвы!
     Гневно взглянула Лурия на одетого во все темное всадника, поставленного злым властелином вместо Этрия. Как быстро нашлась ему замена. Темный не скорбел и вряд ли вспомнит добрым словом того, кто на протяжении десятков лет служил ему и отдал душу.      
     - Ни я, ни ты, ни кто другой не сможет обвинить меня в губительном бездействии! – прозвенел голосок, обращаясь к полководцу.
     Не оставляло Лурию ощущение, что она что-то не сделала. От нее не отходил пораженный Норий, полагая, что еще не скоро придет в себя от увиденного и уж точно никогда не забудет случившееся, ибо это невозможно. Он пытался отдышаться и следил за тем, чтобы избранница не повторилась.
     Тем временем Лурия старательно вспоминала, что говорила ей дельфийская сивилла, думая, что в оракуле сможет найти ответ. Почему она не взяла дощечку с предсказанием? Конечно, она тогда не верила ни единому слову пифии. Не то, что теперь – любой, самый неверующий, окажись он в гуще столь потрясающих душу событий, уверовал бы во что угодно! Правда, Лурия и сейчас до конца не была уверена, что развернувшиеся перед глазами действия не плод ее бурно разыгравшегося воображения. Вот проснется она и все будет по-прежнему: она в Мирее, в родном доме, рядом с нею дядюшка, домашние и…
     Как же она не хочет, чтобы было как раньше. Ей придется расстаться с тем, кто неоднократно выручал ее и спасал, защищая собой. Она больше не будет видеть Регидия, слышать его, наблюдать за интригующей родинкой, неловко делая вид, что не замечает ее.  Но это зрел Давеон и питал каплю надежды. Он не переставал молиться за Лурию Великим Родителям. Толком не понимала она, что ждет ее дальше, а всеми помыслами была рядом со жрецом, казавшимся одновременно далеким и близким, сдержанным и жарким. Она ничуть не жалеет о проведенном с ним в пути времени, о продолжительных беседах, о том, что случилось в гостинице. Не станет его, что будет с нею?
     Из раздумий Лурию вывел ехидный смех противников, ожидающих приказания и отнюдь не страшившихся человечков, которые предстали перед ними. Полководец довольно потирал руки, предвкушая победу – что ему опасаться слабых людишек, не имеющих к магии никакого отношения, и горстки героев, когда войско темных во сто крат мощнее светлого отряда. Разведчики сообщили ему, что армия магов на подходе. Командир окинул взором своих и решил, что ему незачем беспокоиться. Он непременно порадует своего владыку, одержав победу над светлыми.
     Звезда набрала полную силу. Время настолько неумолимо летело, что Лурия не замечала его. Она только что приехала, но уже столько всего произошло! Тут в памяти всплыла фраза, некогда произнесенная сивиллой: «Ключ на место – жизнь возродится». Из кармана девушка изъяла перламутровую подвеску, с нее ласково смотрела Великая Матерь Всего. Затем Лурия извлекла из складок одежд серебряный необычный ключ, данный ей жрицей таинственного
692
храма.
     У полководца, за каждым словом и движением которого стоял владыка, удивленно расширились глаза, коими глядел на рыжую девицу первый падший, укрывающийся в своем дворце.
     - Он послал тебя, брезгуя самолично предстать перед нами, - подняла руку, держащую ключ жизни, Лурия, обращаясь к командующему армией. Изящная ладонь быстро приближалась к углублению в земле.   
     - Не дайте ей вставить ключ! – завопил ледяным голосом подскочивший с трона Фарвий.
     В одно мгновение самые быстрые чудовища, прозванные скороходами, ринулись к Лурии.
Им преградили путь борцы света, завязав с ними бой. Но один самый ловкий злодей увернулся и прыгнул через живую преграду, грозясь снести слабую жертву и переломать ей  кости.
     Перед Лурией сверкнуло лезвие острого меча. Со словами: «Да возликует же Добро над поверженным Злом!» - она вставила ключ в углубление, где проявились сверкающие символы. Впервые она встречает такой необыкновенный алтарь, ушедший под землю.
     В ту же минуту шум и рыки прекратились. Послышался глухой удар - голова чудовища отлетела и покатилась по песку, тело с грохотом рухнуло наземь. Лиген смахнул пот, такого напряжения он еще никогда не испытывал.    
     - Отправляйся назад, порождение ада, - тяжело выговорил он, выравнивая дыхание. С его меча соскользнули капли темной крови, от которой потемнели пустынные песчинки.
     Вдали показалась армия светлых, а силы зла, что не успели бежать с поля боя, застыли.
     Рухнул Фарвий на трон, впился бледными руками в подлокотники. Он поклялся отомстить, нацеливая спасшихся воинов на праведников.
     Наприя со свитой склонилась перед ним.
     - Я готова, владыка. Вы останетесь довольны. – Она равнодушно перешагнула через упавшего к ее ногам слугу.   
     Первый падший рыкнул.
     - Это еще не все! – загрохотал его голос, стены дворца содрогнулись. – Настанет мой час!   
     Звезда уже не столь ярко освещала ночное небо. Повсеместно темные полководцы отступали. 
     Огляделась Лурия: легендарные герои исчезли, солдаты тьмы попадали на песок. Едва она сообразила, что опасности для нее больше нет, как очутилась около жреца.
     - Лио, - прошептала девушка, осторожно поглаживая его лицо, – не покидай меня. Я последую за тобой, куда бы ты ни пошел. – Она припала к широкой груди человека в темных одеждах. – Его сердце еще стучит, - сказала она, глядя на Лигена. – Но слабо. – С ее щеки скатилась слезинка.
     - Нужна жертва, - произнес голос Агерона.
     Лурия услышала его.
     - Какая?
     - Тебе не под силу, дитя, вернуть его к жизни.
     - Но я люблю его, - призналась Лурия.
     Это знал Норий, стоявший чуть поодаль, опустив меч.
     - Мао, - позвала Леда, - я готова.
     - Ты откажешься от рая и вернешься?
     - Давеон мой сын. Ему еще слишком рано уходить.
     - Один я тут не останусь, - немного подумав, предупредил Агерон. - Я пойду с тобой. Когда ты придешь ко мне?
     - Через девятнадцать лет, - напомнила белокурая дочь Даана.
     - Я буду ждать тебя, миам, - с тоской ответил благоверный.
     - Я знаю, мао, знаю, - пропела Леда.
     Изящная ладонь прикрыла девичье личико. С глубокой скорбью Лурия прощалась с едва
693
дышащим Регидием.
     - Я не хочу, чтобы ты уходил.
     - Не выношу твоих слез, - послышался глубокий голос. - Ты выйдешь за меня? – спросил Давеон, не открывая глаз.
     Недоумевая, Лурия вытянулась.
     - Вставай немедленно, притворщик!
     - Это значит «да»? – чуть приподнялся на локтях Давеон, но упал вновь, напоровшись на молчание чаровницы. – Ты пока подумай, а я тут полежу. – Он подложил для удобства руки под голову, закинул ногу на ногу и покачал ими.
     Лурия тряхнула локонами, осталось непринужденно завести песню либо посвистеть.
     - Кстати, мне понравилось, как ты меня назвала, - взглянул на прелестницу Давеон.
     - Вставай… лио, - робко повторила она, румянец залил ее щеки. 
     Интригующая родинка над губой подпрыгнула.
     - Литта, моя литта. – На румяную щечку легла горячая ладонь.   
     Необыкновенная улыбка осветила веснушчатое личико, порадовавшая Давеона, поднявшегося на локти.
     - Хвала Богам ты жив. - Зеленые глаза излучали нежность, в избытке получая ее от темных.
     - Поверь, коль понадобится пройти все сначала, я совершу этот путь, литта.
     Слова избранника ничуть не удивили Лурию, она предполагала это.
     Стук копыт усиливался. Рядом с троицей осадил коня тот самый жрец, что не состоялся как душегуб.
     Он осмотрелся.
     - Гляжу я, нам остается здесь только прибрать. – И чуть улыбнулся.
     - Пожалуй, - отозвался Давеон, лежа на земле.
     Перед ним все еще сидела на коленях Лурия, ожидая упрека незнакомца. Он сделал легкий кивок, удививший ее. Немногим ранее господин хотел ее убить, а тут поклоны отвешивает.
     - Благодарю за помощь, - пояснил всадник. Затем взглянул на Лигена. – Он выполнил свое предназначение и будет вознагражден! – Служитель направил коня к магам.
     Подведший Месяца Гекатей, не зная, что и думать, озирался по сторонам. Сколько он жил на свете, сколько прошел, а такого никогда не видывал. Завидя целую и невредимую хозяйку, немного успокоился.
     - Ты сказала, последуешь за мной, куда бы я ни пошел, - припомнил Давеон, не отрываясь от чаровницы.
     - Да, - смущенно выговорила она. - Если только… - и обернулась.
     - Я поговорю с ним.
     Медные локоны всколыхнулись.
     - Я сама. – Лурия направилась к Лигену.
     Жрец поднялся с земли. Отряхивая песок, он не сводил глаз с прелестницы, приблизившейся к старинному другу.
     - Прошу, прости меня. Ты заслуживаешь самого большого счастья, какое только есть на свете.
     - Но любишь ты его, - перебил Лиген.
     - Я пойду с тобой, если не отпустишь, и буду верной женой. – Слова Лурии звучали уверенно.
     Ничуть Норий не сомневался что это правда. Он качнул головой. Подумав, добавил:   
     - Наверно, я не буду присутствовать на вашей свадьбе. 
     Лурия опустила глаза.
     - Ты сердишься. – В ее голосе слышались нотки горечи.
     - Нет. Не поэтому. Боюсь сорвать, - грустно улыбнулся Лиген, еле сдерживаясь, чтобы не
694
умчаться прочь.
     - Ты бы не сделал этого.
     - Я очень решительный и настойчивый, Лурия, а с тобой не похож на того Нория, каким предстаю перед другими.
     - Не надо наговаривать - ты не способен на подлости, - возразила девушка, будучи в этом абсолютно уверенной.    
     - Нет, но с тобой мягкий. – После паузы Лиген сказал: - У тебя красивая подруга.
     - Да, Рицелла красива, - живо согласилась медноволосая, обрадованная тем, что бывший жених заметил прелесть давней подруги.
     - Только немного болтлива.
     - Немного, - не сдержала доброй улыбки Лурия.
     Она сняла с пальца кольцо, преподнесенное Лигеном, и вернула его. Она долго смотрела вслед удаляющемуся всаднику, моля Богов об искоренении из его сердца ненависти к ней и обретении, наконец, долгожданного счастья, полагая, что измучила и истерзала душу Нория. Не знала Лурия, что он не мог ее ненавидеть. 
     Девичьего плеча коснулась крепкая рука.
     - Не переживай, литта, он будет счастлив, - мягко произнес Давеон, приглашая в объятья.
     Лурия не заставила себя долго ждать, прижалась к широкой груди, укрываясь от печали. 
     - Ты видишь его будущее?
     - Далеко не все, но…  Вот увидишь, что я прав. – Жрец провел ладонью по медным локонам.
     - Лио, ты почти всегда оказываешься прав. 
     - Мне по сердцу первое слово, а с остальными… Я не ослышался? Ты сказала «почти»? – шутливо нахмурился Давеон.
     Миру явились задорные ямочки на щеках.
     - Невозможно вообще никогда не ошибаться. Любой человек делает ошибки.
     На мужской переносице возникла глубокая складка.
     - Ах, лио, я не о том, - успокоила избранника Лурия, положив ладошку на его щеку.
     Он уже начал тревожиться, что чаровница отвернется от него, а она договорила:
     - Всякий на протяжении Пути спотыкается. Но для того мы и живем, чтобы стремиться к совершенству. Ты лучше меня знаешь, что все и везде наполнено Светом. Что любое существо по природе своей стремится к нему.
     Лурия задумалась - не совсем все. Ярким доказательством того является ее родной отец, перешедший на темную сторону. Вероятно, так должно быть. Ведь как говорил ей мудрый избранник - а она считала его таковым - зло также необходимо, как и добро. Разумеется, трудно это понять, но она верила, что так надо. Куда ей тягаться с Богами и вмешиваться в устройство Мира? Она только начала жить. Совсем недавно ей приоткрыли завесу. Но сколько еще не знает? Сколько будет познавать мироустройство? И всей жизни не хватит, уж очень велик Мир. Необъятны его просторы. От простой невидимой глазу частички, крошечной букашки, ползающей по листу, до небесных тел, объединенных в созвездия, - все наполнено сутью и несет что-то свое, необходимое для всех. Иначе бы его не было. Как же тесно все переплетено. Прошлое, настоящее и примыкающее к ним будущее, на которое возлагают надежды все от мала до велика. Поблагодарила Лурия Богов за доброту: храмовники указали ей на то, что было на виду, но не замечено ранее. Возникло ощущение, что она всегда знала сокровенные тайны, но по какой-то неведомой причине они оставались в тени. Девушка устремила взор вдаль, на скалы, утопающие в серебряном свете. Нет! Не так! Это она была в тени, но вырвалась из собственного плена и вышла на Свет, изливаемый Творцами на все созданное Их милостью. Она слышит гимны, идущие из ее сердца. Вздрогнула Лурия, приложила ладонь к груди - все-все, что есть на свете, есть и в ней самой. Ее нутро возносит хвалы Всемогущим. Ведай люди о том, что они единое Существо, целостный Организм, не стали б бороться друг против друга, объявлять врагом соседа либо
695
брата из-за мелочи, идти войной на всякого ради утоления тщеславной жажды. Не стали б цари прикрываться благими намерениями и религией, которую порочат, потому как манипулируют ею для управления простым людом, воспитанным в слепой вере и подчиняющимся земным владыкам, забывшим, что над их головами светят звезды и светила, что они не всесильны и что Сущим правит Великая Любовь, отражающаяся во всем. 
     Пауза затянулась. Давеон приподнял девичий подбородок, заглянул в зеленые очи.
     - Отчего же глазки твои так печальны?
     - Я бы хотела, чтобы все были счастливы. Это невозможно?   
     - Золотой век впереди, литта. Его час еще не настал. Но, обещаю, потом обязательно будет рай на Земле. Для того чтобы это время пришло, люди должны стать чисты духом - тогда они познают Богов и не отделяют себя от Всемирной Души, а в их глазах и сердцах сияет радость осознания единства со всем Сущим. 
     - Это конечно сложно для понимания, но я понимаю. По крайней мере, легче воспринимается, чем твои речи о планетах и их сочетаниях, - выдохнула Лурия, повеселив благоверного, глядящего на нее с высоты своего роста. Она взглянула на него снизу вверх. -  Поистине в твои уста самими Богами возложена мудрость. Искать и находить Их во всем меня учили мои мудрые учителя в храме. И от тебя я слышу много интересного. Несмотря на молодость ты…
     Давеон не удержался и поцеловал чаровницу, блеск ее глаз обезоружило его вконец. Куда тут удержаться от соблазна?
     - Я возгоржусь. Всему виной твои хвалебные речи. – Интригующая родинка подпрыгнула.   
     - Не гордец ты, а хитрец, - поправила Лурия. Серьезно добавила: - Как я рада, что ты остался. Я испугалась, когда увидела тебя лежащим на земле. Думала…
     Девичьи уста прикрыла мужская ладонь. Глазами Давеон попросил забыть страшные минуты и помнить только хорошее.
     - Поедем в гостиницу, тебе надо отдохнуть и хорошенько выспаться.
     Возле Лурии прошли служители, направляясь к черному магу. Ей стоило поднять глаза на избранника, как он благосклонно отпустил ее и дал указание младшим храмовникам. Они расступились.
     - Поторопись, литта. – Давеон поцеловал рыжую макушку и отошел перекинуться словечком с подчиненными.
     Лурия приблизилась к колдуну - никто из жрецов не проводит его в дальний путь, никто не проведет над ним обряд для успокоения души, ни один храмовник не исполнит над телом нению. Взяла дочь на себя смелость и выполнила последний долг перед родителем, которого не знала (может оно и к лучшему): спела погребальную песню, вложила в руки букетик травы, растущей поблизости. За неимением письменных принадлежностей устно пожелала отцу обрести покой, искренне сожалея о его судьбе-участи, которая ждет. Лурия попросила у незнакомого служителя воды и, смочив палец, обмакнула его в песок - на груди Этрия  появился крест из мелких песчинок.
     - Обещаю, что буду молиться за тебя, - сказала дочь, вставая. В надежде на облегчение страданий она прочла молитву над колдуном и оставила его храмовникам.         
     Давеон усадил чаровницу перед собой и направил к постоялому двору фыркающего Месяца, не радушно встретившего дополнительный груз в лице подтянутого, но нелегкого господина. Хмурого скакуна погладила изящная ручка. Он приветливо потряс головой и пустился вскачь. Его намеренно придерживал всадник, не позволяя мчаться во всю прыть, чтобы не потерять по пути драгоценную ношу.
     За хозяйкой последовал не знающий что и думать Гекатей. На его взгляд женщины такие непостоянные. Еще с утра она сопровождала другого господина, а теперь… И кто их разберет? Решив, что ему все равно не разгадать тайны женской души, оставил это занятие и безмолвно ехал за всадником, мягко переговаривающимся с прелестной спутницей, крепко прижимая ее, чтобы не ускользнула.
696
Возвращение в Мирею
     На постоялом дворе царила тишина. В неурочный час постояльцы видели сны, в приемной дремали служащие.
     С улыбкой на сонном лице Лурия глядела, как избранник договаривался о номере. Давеон позвал служку, тот в испуге подскочил. Спросонья зашептал охранительную от видений и козней нечистого молитву, думая, что ему явился дух оставившего гостиницу сановника. Слуга так яростно молился и возводил руки, что задел стол. С него с грохотом попадали палочки и краска для письма, свитки покатились по вымытому полу. Из-за шума проснулись другие служащие. Со второго этажа сбежал лохматый, в ночной рубахе хозяин с палкой в руках, кляня на чем свет стоит охранников, пропустивших грабителей, то и дело обчищающих его. Владелец заведения был вынужден принять меры и купить крепких рабов для охраны имущества.
     На свою радость он не обнаружил в приемной зале никаких разбойников. Широко улыбнувшись, он велел немедленно предоставить господину лучший номер и намеревался лично сопроводить его туда, громко извиняясь за невежество своего раба. Тот всхлопотал оплеуху - хозяин был щедр на тумаки и сквернословие.
     - Чего ждешь, дубина? Давай быстрее! - процедил он сквозь зубы, обращаясь к подчиненному. Он пригладил волосы, не сводя натянутой улыбки с помятого ото сна лица. – Сейчас, сейчас, господин, - и кивнул ему.
     Давеон остановил назойливые порывы владельца гостиницы угодить ему, находя их ненужными, определил чаровницу в номер и, пожелав ей добрых и крепких снов, проведал скучающего в стойле Дивиуса. Лишь после уединился, давая возможность Лурии прийти в себя и ни на чем не настаивая.
      От переживаний она думала, что долго не сомкнет глаз, но погрузилась в мир грез раньше, чем дошел до порога избранник, который бережно укрыл ее покрывалом. Он задержался ненадолго, позволил себе посмотреть на нее спящую. Мужские губы дотронулись до девичьего лба. Потирающий ладони жрец резко выскочил вон, когда тело обжало жаром.
     Солнечный диск катился по небу, пересекая его вершину. Сладко потянулась в постели Лурия, открыла глаза. Оглядела номер и постаралась припомнить, что произошло. Сон ли это был или явь? Противоречивые чувства нахлынули потоком. Только в одном нисколько не сомневалась: она ни за что не хочет расставаться со жрецом.
     С улицы доносились доходчивые фразы, скверная брань, когда кому-то на ногу или на что-нибудь еще падали сундуки с личными вещами, бочки, сосуды, ящики. Слышался грохот отъезжающих и приезжающих телег. Тут один из слуг, копошащихся во дворе, спросил у другого который час.
     Услыхав ответ, Лурия не поверила своим ушам. Она проспала все на свете! Вероятнее всего избранник беспокоится. Заметалась она по комнате, приводя себя в надлежащий вид. Рывком открыла дверь и выскользнула в коридор. Но и шагу не успела ступить, ее сзади обвили крепкие руки, прижали к теплому телу.
     - Я истосковался.   
     Миру явились ямочки на щеках.
     - Давно ты здесь? – спросила, не видя собеседника Лурия.
     Тяжелый вздох дал понять, что прилично долго дежурит господин, ожидая ее.
     - О, новый запах? – принюхалась медноволосая, оценивая его превосходство над предыдущими. – Здесь продают благовония для высоких господ? - хитро прищурилась она.
     - Был тут один купец. Проездом.
     Давеон не стал вдаваться в подробности и рассказывать, какую сумму запросил за ароматную смесь богатый торговец, чьи лавки находились во всех крупных городах страны. Их двери широко распахнуты состоятельным покупателям, но туда не лежит путь беднякам и среднему классу благодаря ценам на редкий, но стоящий внимания товар.   
697
     - Купец уверил, что это редчайшие благовония. В их состав входит редкое растение, произрастающее на далеких землях… - таинственно зашептал глубокий голос.
     Лурия рассмеялась. На ее взгляд было достаточно красного турмалина и других любовных кристаллов, коими пользовался чародей, зная об их свойствах и пользе, приносимой владельцу-мужчине.
     - Лио, это слишком. Куда я денусь?
     Темные глаза как-то странно посмотрели на нее.      
     - Тебе осталось меня связать.
     - Было бы неплохо, - подхватил Давеон, вскинув бровь. – Кто знает, где ты окажешься в следующий миг?
     - Полагаю, ты, - кокетливо прозвенел голосок. Лурия хорошо помнила, что избранник способен считывать сокровенные и нет мысли.
     Хохотнув, он повел ее к себе, где с утра был накрыт стол. Дикий голод напал на гостью, стоило увидеть обилие еды, пришедшейся ей по вкусу. За обе щеки уплетала она разносолы, заказанные специально для нее.
     - А ты? – жуя, Лурия подняла глаза на жреца, с интересом наблюдающего за ней и не притронувшегося к кулинарным творениям здешних поваров. 
     Он дивился, как в нее столько помещается. И почему худа, коль аппетит отменный?
     - Я уже поел, а ты продолжай, продолжай. Ты еще не сыта.
     Девичьи щеки покрылись румянцем. Гостья отложила лепешку и испытала неловкость -   она жует, а благоверный глядит на нее таким взглядом, что любой бы смутился.
     - Так ты поверил купцу насчет благовоний? – Лурия постаралась скромнее опустошать стол.
     По виду прозорливого мага она догадалась: торговец не солгал. В противном случае то бы заметил покупатель, и продавцу не поздоровилось бы. За обман им занялись бы в  ближайшем городе стражи, а суд наложил приличный штраф или приговорил бы к аресту с конфискацией товара. Таковы многовековые правила зачастую всех нынешних государств, в которых правят не честь и совесть, а бездушные монеты - правда на стороне аристократов и тех, у кого толст кошелек. Чем выше у искателя титулы и регалии, тем больше шансов на то, что закон станет на его защиту. Знатные господа и толстосумы получают лавры, слушают песни труб, поющих в их честь, забывая о тех, кто рядом, кто нищ и наг, кого закон веры предписывает одеть и накормить. Данная заповедь часто встречается на многих памятниках старины, в том числе и в древнейших манускриптах. Господин Флавий рассказывал, о том же говорится в священных египетских книгах. 
     По настоянию избранника Лурия продолжала есть, однако значительно медленнее, чем сначала. Ее взор упал на жаркое из птицы с соусом - любимое блюдо Лигена. У гостьи, испытывающей чувство глубокой вины, пропал аппетит.
     Чтобы развеять ее, Давеон подал расписную чашу с персиками.
     - Мы с тобой говорили о нем, литта. Не кори себя.
     - Как могу не винить? - Лурия отвернулась. - Я видела его терзания. Когда я сказала ему, что верну подарки…
     - Он отказался их забирать, - перебил Давеон, хорошо знавший товарища. – Удивился б я поступи он иначе.
     - Только не говори, что я оскорбила его, - умоляюще посмотрела Лурия на благоверного.
     Его многозначительный взгляд сказал то, что она боялась услышать.
     - Ужасно! – Гостья закрыла ладонью веснушчатое личико.
     Она причиняла боль Лигену на протяжении пяти с лишним лет, предала его и напоследок оскорбила! Как она могла так поступить с человеком, к которому питает уважение?! Приедет в Мирею - обязательно принесет извинения. Другое дело захочет ли оскорбленный услышать ее невнятные оправдания. Ох, на его бы месте и на порог не пустила оскорбительницу. Да ей стыдно будет на глаза ему  попасться! Лурии стало больно при одной только мысли, что он
698
дурно о ней думает.
     Ее тихо позвал жрец.
     - Нет.
     - Что нет?
     - Лиген не держит на тебя зла, - уверил Давеон.
     - Прочел его и мои мысли? – не удивилась Лурия.
     Жрец тряхнул шевелюрой.
     - Нет, вижу по глазам. Твои наполнены виной, его… - он осекся. – Хотел сказать тебе, вчера ты подвергла себя большой опасности и чудом уцелела. Впредь не рискуй так.
     Лурия покрутила в руках сладкий плод.
     - Ты неправильно поняла меня. Мои действия продиктованы заботой, а не тиранией. Я не запрещаю тебе выходить на улицу, не уготавливаю домашний плен, но прошу бережнее обращаться с одним маленьким и хрупким человечком. - Давеон выдержал паузу и, замечая нетерпение слушательницы, вскинул бровь.          
     Медные локоны девушки всколыхнулись - он большой шутник. Не такая уж она хрупкая и совсем не маленькая. Хотя высокий господин, судя по всему, придерживается иного мнения.
     Он придвинулся ближе и приподнял уголок рта.
     - Я бы предпочел, чтобы ты въехала в Мирею моей женой.
     Поразилась настойчивости Лурия, но скоро поражение отступило. Она привыкла к напору господина. И с чего вдруг удивилась его настрою? Чуть подумав, она отстранилась, насторожив Давеона. На его переносице появилась глубокая складка.
     - Не молчи, скажи! – потребовал он.
     - Ты жрец, давший клятву…
     - Хвала Богам, - протяжно выдохнул Давеон, усевшись поудобнее подле растерявшейся избранницы, которая ровным счетом ничего не поняла.
     Ей было неизвестно, чему господин обрадовался.
     - Литта, я не дал обета безбрачия и, поверь, никто против воли держать меня на должности не станет.
     - А как же Великий жрец и как я понимаю государь? Что скажут твои учителя? – Лурия не могла поверить, что избранника не беспокоит их мнение и он ничуть не переживает по поводу их решения, которое может быть отказом в освобождении от обязанностей. – Ты не знаешь, что они ответят тебе, сообщи им такую новость, - взмахнула руками гостья.
     Их принял в свои Давеон и приложил к губам. 
     - Почему же, что ответит Великий жрец, знаю. Да и государь, отличающийся милосердием и мудростью, уверен, будет благосклонен к своему слуге, сгорающему от нежного чувства, - мурлыкнул сановник.
     - Ах, лио, - задорно рассмеялась Лурия, - не подумает ли владыка, что ты сгораешь от любви к нему?
     - Плутовка, - тряхнул шевелюрой жрец. - Я расскажу ему о тебе.
     - Неужели наш государь настолько хорош, как ты говоришь? – изумилась Лурия.
     - Увидишь, сама все поймешь, - совершенно спокойно откинулся на подушки Регидий. 
     Избранница так и застыла, откусив персик.
     - То есть как? Не хочешь ли ты сказать…
     - Дорогая литта, как бы это выразиться… - потер Давеон подбородок, подбирая правильные слова, дабы аккуратно преподнести пугающее чаровницу известие, – самодержец мой друг и родственник.
     Лурия поперхнулась сладким персиком.
     - Не стоит так волноваться, - подал ей воды встревоженный приближенный государя.
     - Это невозможно, - прошептала она. Неужели ей придется бывать во дворце Поскила III и сносить пышный этикет двора, его интриги и подлости? 
699
     - Возможно, благодаря моим корням. Что поделаешь, мои предки были близки ко двору, - легко откликнулся Давеон, как бы успокаивая избранницу.
     Это не возымело действия.
     - Насколько вы близки с государем? – осторожно поинтересовалась она, страшась услышать ответ.
     - Достаточно.         
     Страхи оправдались, Лурия побледнела.      
     - Не беспокойся, литта, жить мы будем в Мирее.
     Девушка вознесла хвалы Богам. Ее совершенно не устраивала перспектива подолгу гостить во дворце, где полным-полно льстивых и амбициозных вельмож, пекущихся о собственном благе, выискивая, где бы поживиться. Впрочем, то свойственно не только придворным.
     - Так как насчет обряда? – подождав, пока чаровница свыкнется с мыслью, что породнится с государем, спросил Давеон. – Мы можем заехать в оазис. Беран с радостью проведет брачную церемонию.
     - Отчего такая спешка?
     Избранник закинул ногу на ногу и застучал пальцами по краю стола. 
     - В Мирее, литта, уйма поэтов, певцов, художников и скульпторов, - сделал он акцент на последнее слово.
     - Лио, ты ревнуешь, - сообразила Лурия.
     - Скажи еще безосновательно.
     - Право я удивлена.
     Почему-то Лурия думала, господин уверен в себе и не позволит такую слабость, как ревность. Ан нет. Оказывается мужчины такие ранимые. Порою, чересчур. Как им удается затеять войну, поднять войска, повести их за собой, одержать победу, завоевать чужие земли, когда даже самая малость может выбить почву из-под ног?
     - Нет-нет. Я не могу так поступить с дядюшкой. Он должен знать о перемене. – Лурия надолго задумалась, ее не прерывал избранник. – Надо же - я уезжала из Миреи невестой Нория, а возвращаюсь невестой Регидия.
     Он придвинулся ближе, уткнулся носом в рыжие волосы.
     - Хорошо звучит, мне нравится… - прошептал глубокий голос.
     Крепкая рука поглаживала свободные локоны, пальцы тонули в медных прядях. С большою неохотой жрец отрывался от них и чувственных губ прелестницы.
     - Кто бы мог подумать, что серьезный господин может быть нежным и мягким, но в то же время напористым и огненным.
     Давеон подмигнул - этакий хитрец.
     Немного поразмыслив, он решил тронуться в обратный путь на будущий день, предложив в господствующий немного отдохнуть перед дальней поездкой, отклоняя протесты и уверения Лурии, мол, она достаточно окрепла, чтобы осилить дорогу.
     К вечеру зной уступил позиции ласковой прохладе. На улицу вышли едва ли не все обитатели и гости Кеванской долины. Бедняки и рабы вторили уставшим запевалам. Среди гостей постоялого двора нашелся странствующий поэт. Его стихи мало кто понял – местные жители не очень жаловали поэзию, отдавая предпочтение фольклору.  Зато все единогласно присудили стихотворцу звание певца свободы и одарили его рукоплесканиями. Впечатлительные юные девушки проводили глазами человека, умеющего так красиво излагать мысли. Две девицы, подружки, тоскливо вздыхали, глядя на свет в его окне,  ставший их светом. 
     Затянувшаяся прогулка хозяйки обеспокоила Гекатея, заточившего не одну палку - так он успокаивался. От возрастающего напряжения руки перестали слушаться. Он бросил бессмысленную заточку, покосился на женщин, подсевших к нему, и ушел, вдребезги разбив  их надежду на приятное знакомство.  Тот,  кто  знал  бывшего  каторжника,  ни  за что бы не
700
отважился приблизиться к нему. По большей части он сам держался особняком, и лишь несведущие дамочки и любители пропустить кубок другой желали с ним познакомиться. Гекатей отверг настойчивое предложение некоего плетельщика циновок выпить, едва не подрался с пьяным проводником купца - тот посчитал, что бывший каторжник десять лет назад увел его жену и полез в драку, осыпая крепкими словами. Брошенный муж не учел, с кем имеет дело. В два счета Гекатей обезоружил его, выбив палку из рук, и швырнул пьяное тело на землю. Он уже занес кулак, дабы обезвредить прилипчивого пьяного незнакомца, как тот завопил:
     - Люди добрые! Сначала он увел мою супругу, а сейчас убить хочет! – Он перечислил все те несчастья, какие перенес, когда его покинула любимая Салидая.
     Толпа, окружившая противников, потребовала оставить в покое несчастного. Выкрики не смолкали до тех пор, пока одержавший верх Гекатей не отпустил одежды  незнакомца, обливающегося горючими слезами.
     - Пшел вон, рогоносец! И не тронь меня больше! – погрозил он обнаженным кинжалом, направляясь на поиски загулявшейся хозяйки.
     Он услышал гневный окрик - брошенный муж подобрал камень и запустил его в названного врага. Толпа бросилась врассыпную, а ловкий Гекатей увернулся, разозлился на опьяненного вином и личным горем проводника. Издав свирепый возглас, какой  надзирателей на каторге пугал, рванул к противнику. В панике купец закричал, велел слугам остановить рассвирепевшего Гекатея. Сильные рабы бросились выполнять приказание, перегородили дорогу бывшему каторжнику, не скупящемуся на слова и всем понятные жесты.
     На шум примчалась Лурия. Она была в обществе высокого господина.
     - Что здесь происходит?! - увидела она, как ее пылающего злобой слугу обступили люди. 
     Завидя сановника, людская масса растаяла. Остались противники и купец.
     - Он убивает моего проводника, господин! - склонил голову перед Регидием торговец.
     - Это он ко мне прицепился! – рыкнул Гекатей, отстаивая правду. - Вот с…
     На него порицательно взглянула хозяйка.
     - Если мой слуга не прав, я приношу извинения.
     - Госпожа, не я затеял драку! - воспротивился несправедливости Гекатей. - Он сам ко мне прилип, этот зоф! - пробормотал каторжник.
     Купец предпочел не ссориться с высоким господином и поспешил со своими слугами  удалиться. Давеон выполнил немую просьбу невесты и ставил ее наедине со слугой.
     Гекатей, глядя на зачинщика драки, забылся и скверно выругался.
     - Что за слова?! Откуда ты их взял? Я и половины не знаю! – негодовала, морща носик, Лурия. 
     Слуга осекся.
     - Пойми же, наконец, ты не в клетке, а на свободе. Ты же не животное, чтобы дико себя вести. Хотя уверена и оно б не стало сквернословить. Убери оружие!
     Странная послушность открылась у Гекатея. Он сунул кинжал в ножны и заткнул его за пояс.
     - Нельзя бездумно размахивать ножом! Ты можешь кого-нибудь поранить!
     - Госпожа, не трогал я его, - в очередной раз повторил Гекатей. - Он сам полез, - презрительно фыркнул слуга в сторону проводника.
     Лурия обернулась и вновь обратилась к нему:
     - Ох, ты так холодно относишься к людям. Ненавидишь всех: богачей, слуг, несчастных бедняков. Всякого, кто тебя хоть немного задевает, люто поносишь. Кому же ты веришь? Себе? Это проводник пьян, он не понимает, что говорит и едва держится на ногах. Зачем поддаешься мести? На тебе нет ни единой царапины, - оглядела Лурия раба. - Задето самолюбие. Понимаю. Но как быть со мной? Я стою здесь, посреди грязного двора, и беседую со слугою, которого любой другой бы хозяин велел выпороть, потому как к рабам у
701
нас относятся, мягко выражаясь, как к скоту. Не хочу я, чтобы ты ненавидел всех окружающих. Тебе будет дана воля, как же ты ею воспользуешься? – Лурия не услышала ответа.
     Гекатей представления не имел, что будет делать на свободе и чем будет заниматься. Он толком не знал другой жизни, кроме как разбойничьей. Его лицо окаменело.
     - Госпожа слишком добра ко мне, рабу.
     - Каково бы ни было происхождение человека - для меня все люди. Все есть Творение, наделенное частичкой божества. И в рабе, и в крестьянине, и в богаче живет божья искра. Ах, Гекатей, ты отовсюду ждешь удара, во всем ищешь подвох. Складывается впечатление, что для тебя все враги. Невозможно жить, когда сердце полно ненависти и злобы. Всякую секунду ты оборачиваешься, волком глядишь на каждого прохожего. Ты даже не улыбаешься, принимая любые взгляд или действие за нападки, попытки причинить горе. Так недолго сойти с ума! Никогда не приходило тебе в голову, что ты молод и красив, что к тебе могут обратиться за помощью или, напротив, оказать ее? Что тебя можешь полюбить женщина, сделать счастливым? И ты ее?      
     Гекатей потер подбородок - определенно хозяйка необычная молодая женщина, порою даже слишком, так сказать с чудинкой. Уж и не знал он, повезло ему с ней или нет. Немного поразмыслив, пришел к выводу, что Боги были благосклонны к нему, коль послали душегубу-каторжнику очаровательную и ласковую госпожу, судя по всему не знающую что такое плеть и палка. Не одна сломалась о его спину, не единожды его ласкали плети хозяев и надсмотрщиков. А не высоконькая хозяйка и не думает наказывать его за провинность.
     - Госпожа иногда говорит то, что мне не понять. Было время, я разуверился в Богах, но сейчас думаю, Они не так жестоки, как мне казалось.
     Миру явились задорные ямочки на щеках.
     - Иди. И умоляю, забудь про кинжал. Не все и не всегда может решить физическая сила. – Об этом Лурия знала не понаслышке. Не грозное орудие, не копья да стрелы решили судьбу мира в прошлую ночь, а слово, вера и любовь.
     Она вернулась к заждавшемуся избраннику, расхаживающему взад и вперед по коридору, заложив руки за спину.
     - Тебе не по душе Гекатей? – По нетерпеливому приглашению она зашла в покои господина, где пара негров накрыла стол.
     Жестом Давеон велел им удалиться.
     - От него не исходит опасность, дорогая, потому я спокоен.
     - Не совсем, - заметила Лурия смятение избранника.
     - Это вполне естественно - тебя долго не было.
     Она только подумала, что бы ей ответить, как оказалась скованна крепкими объятьями, из которых захотела б не выбралась.
     - В голове не укладывается: ты оставишь пост, - тихо сказала Лурия, подняв очаровательные глазки на благоверного. Сама мысль об этом казалась ей невероятной. Неужели это действительно правда и она станет женой Регидия старшего? Есть чему удивляться.
     - Поверь, найду, чем занять себя. – Он щелкнул языком.
     Лурия призадумалась, что господин имел в виду? Но прежде, чем она нашла ответ, ее губами завладели мужские.
     - Я вынужден отпустить тебя. Ненадолго, - склонившись над чаровницей, прошептал Давеон.
     Он усадил ее за стол. Она занялась рыбой, а жрец, справляясь со своими блюдами, посматривал на гостью, заметившую его задумчивость. 
     - О чем думаешь?
     - Не оставляй меня, литта, - совершенно серьезно вымолвил он.
     - Я не намеревалась, - протянула ему ручку Лурия. – Откуда такие мысли?
702
     Девичья ладонь оказалась в большой, надежно запертой в ней.
     - На протяжении долгого времени ты ускользала от меня.
     - Причина спешки в этом? - догадалась Лурия, легко улыбаясь.
     - Мне не до веселья, - присел рядом Давеон, прижал ее. Теребя медные волосы, вдохнул нежный запах. – От тебя вкусно пахнет, исходит тепло. И мне тепло, - смотрел он как пламя, пылающее в нише, играет с рыжими локонами.
     Отблески на стенах придавали комнате нотки таинственности. Умышленно Давеон погасил все до единой лампы, погружая в полусумрак большой гостиничный номер. Он не блистал привычной роскошью, в нем не было особо пышного убранства. Для важного постояльца  это сейчас ничего не значило, как не имело значения, идет ли проливной дождь, бушует ли ураган за узкими окнами, грядет ли землетрясение или затмение. Он слушал приятный голосок, напоминающий хрустальный звон чистых горных ручейков, весело сбегающих с остроконечных вершин Даркийских гор, задевающих собою свод.

     Юноша предстал перед горной цепью, простирающейся вдоль страны. Он запрокинул голову, высматривая макушку высокой горы, на которой по легенде отдыхают после трудного пути облака.
     - Зачем мы здесь, отец? - нагнал он его.   
     - Ты будешь учиться слушать, - ответил Агерон, ступая по горячему песку.
     - Но я обладаю слухом, - возразил сын.
     Путники добрались до подножия скалы, чью подошву украшали огромные глыбы да растительность, напоминающая, что и тут может быть жизнь. Шлейфом дивного наряда у горы разлеглись зеленые кустики, скрывающие от строгого зноя всевозможную мелкую живность, укрывающуюся в резной листве.
     - Быть зрячим и иметь слух - не значит уметь видеть и слышать, - наставлял Агерон. Он  положил ладонь на раскаленный валун, где дремала, свернувшись клубочком, змея. Ни чародей, ни ученик ее не страшились.
     Сын повторил за отцом. 
     - Говори, что слышишь, сынок.
     Усердный юноша, с ранних лет с успехом выполняющий задания наставника и отца в одном лице, долго ничего не слышал. В отчаянии он подумал, что бездарен и ему никогда не достичь высот учителя, что годы упорного труда и тренировок прошли впустую.
     От негодования и самоупреков он устал, присел на корточки. Рассеянный взгляд упал на куст, в обители коего даже самая малая кроха искала спасения от гнева пустынного солнца. Капля пота скатилась по виску юноши, он того не заметил. Его прямонаправленный взор обрел четкость, границы расширились. Давеон услышал шелест крыльев насекомых, вторящий легкому колебанию листвы, услышал вскрик разбивающихся о поверхность камня капель редкого дождя, шепот радуги, скрепляющий союз неба и земли.   
     Юноша подскочил.
     - Ручей! Я слышу ручей! А где он?
     Обошел Агерон огромный валун, остановился пред даром Богов.
     С вершины, казалось, с самого свода, сбегает этот кристально-веселый ручеек.
     - Так вот почему тут зелени больше, чем вокруг! – осмотрелся юный Давеон. – Но, отец, почему я раньше не знал о существовании источника?
     - Ты не слушал, сын мой.
     Агерон рассказывал о множестве таких ручьев, об их вкладе в жизнь, о значимости неиссякаемых источников. Отпрыск дивился родительским речам, подтверждаемым звуками бегущих волн. Он и теперь помнил, как звонка была водица. С той поры талантливый ученик  более не разграничивал видимое и нет.

     Давеон зажал веснушчатое личико между ладоней.
703
     - Вернемся в Мирею, я немедленно обручусь с тобой, литта.
     Оба знали, что помолвка священна, ею нельзя пренебрегать. Понимала Лурия, к чему сказал это избранник.
     - Ты не отделаешься от меня. Ни за что, - добавил он без намека на улыбку.   
     - Прости, лио, однако тебе не сказали еще своего слова государь и Великий жрец. Я помню, ты говорил, они не станут тебя неволить, но все-таки сначала требуется их разрешение на оставление поста. Они первые должны узнать, что ты намереваешься сделать.
     - У меня есть основания думать, что Племий уже знает.
     Лурия несколько растерялась. Каким образом, ведь они никому о том не говорили? Да и Лиген не достиг еще родного города.
     - Для моего наставника, живущего в пещере, мое решение не стало новостью - Ниранта  предвидел такой исход. Полагаю, Великому жрецу это тоже известно. 
     - Вы переговариваетесь на расстоянии? – От догадки руки и ноги Лурии похолодели.
     - Чего ж ты так пугаешься, литта? – с заботой потер холодные девичьи ладошки Давеон. -  Границы условны. Они будут, если ты сама их создашь, и рухнут, коль пожелаешь. В безбрежном пространстве для мысли и любви нет преград, равно как и духовного восхождения. Каждый способен возвыситься и упасть в бездну.
     - Как ты беседуешь с отшельником? – Лурия не посмела пошевелиться.
     - Ниранта сам со мной сообщается, когда посчитает нужным. И с Великим жрецом. Это редко бывает, - приподнял уголок рта Давеон, глядя в удивленно-блестящие глазки.
     С наступлением нового дня путешественники двинулись в обратный путь.
     Гекатей ехал за господами, обдумывая слова хозяйки, сказанные накануне. Он плохо спал в эту ночь. Впрочем, он давненько хорошо не спал. В темное время суток его больше чем днем одолевали тревоги. Страшные лишения, знакомства, деяния, заключение - все это сыграло свою роль: Гекатей почти не отдыхал и настораживался, прислушиваясь к темноте, при любом маломальском шорохе. Без объяснений госпожа поняла, отчего он позевывает при свете солнца и со свойственным ей добродушием обещала взяться за лечение бессонницы и нервозности. Гекатей плохо понимал значение последнего слова, а с первым был согласен. Он устал от мучительной напасти – отсутствия нормального сна.
     Радость восторжествовала в душе старца, когда в оазис въехали трое. Ласково девушка обняла Берана. Он встретил ее как родную дочь. Давеон не противился ее беседам со служителем, видя его привязанность к ней, и позволил им вдвоем прогуляться и поласкать волчицу, радушно встретившую гостью.
     Как и в прошлый раз Лурия видела пару ибисов - подарок заморских жрецов здешним. Она наблюдала за прохаживающимися птицами, за ними со всей ответственностью присматривали храмовники и слуги. Из бесед со святыми отцами она вынесла, что хаб, в переводе с египетского языка ибис, - вестник Осириса. Он символизирует мудрость, проницательность и чистоту. Последнее связанно с тем, что ибисы отвращаются от вод, коль те загрязнены. Египетские жрецы с незапамятных времен воздавали почести священной птице-символу за черные крылья, видя в этом связь с хаосом, первоначальной тьмой, и за их треугольную форму. Мудрый Беран, поясняя, добавил, что треугольник – первая геометрическая фигура, которая является символом тайны триединого божества.               
      Перед уходом из храма Лурия полюбовалась изображением Изиды, вспомнила гимн, запечатленный на папирусе, потревоженном временем, - оно оставляет отпечатки на всем. Торжественная песнь рассказывала, что сама Изида установила, что женщины должны быть любимы мужчинами. Что она соединила мужа и жену, распорядилась, чтобы женщины рожали детей (это повеление женщины до сих пор неукоснительно выполняют), и чтобы дети любили родителей.   
     Древние письмена делились секретами. Изида, Исса на египетском наречии, - женское отражение мужа, Осириса, и олицетворение могущественной Природы, точно как Великая Матерь  пелихориев.  Лурия  прослеживала  нить,  связывающую  все  древние религии мира.
704
Изиду, как служители в Пелихории Акату, называют «славой женщин», дающей им силу, и «солнцем облаченной женщиной». 
     Как и водится, время пролетело очень быстро. Гостья поблагодарила за теплый прием и уроки, которые она нарекла «уроками доброты и познания». Провожать Лурию вышли все жители оазиса. Впереди стоял с влажными глазами Беран. От души она пожелала наставникам достойных последователей. Обещала еще наведаться, коль ей позволят. С большою надеждою она покинула благое место, но знала: таких на земле много.   
     С нетерпением ждала Лурия встречи с родными. Приближаясь к родимой стороне, возликовала: для нее красивее Миреи нет города.
     Очарованный красотами мирейских владений Гекатей осматривался. Давеон взглянул на него. Смышленый слуга, не дожидаясь приказания, отъехал подальше, но предусмотрительно недалеко, чтобы не потерять из вида хозяйку, с замиранием сердца рассматривающую могучие платаны, наряду с дубами охраняющие земли духовной столицы от набегов песков. Густокронные великаны-долгожители испокон веков охраняли покой этих краев. Издалека видела Лурия, что объять ствол не удастся и богатырю - настолько он огромен.
     В то время как она любовалась просторами, жрец любовался ею.
     - Это древо живет более двух тысяч лет, литта. Его рост велик. - Давеон подал знак, что хочет спешиться.
     - Необъятные они, рослые платаны, - ступила девушка в густую луговую траву, отливающую золотом солнца в свете его лучей.
     - Дорогая, ни у кого нет таких объятий, - хохотнул Давеон, раскрывая свои.   
     Лурия пошла на призыв, приложила к груди ладонь, ею завладел спутник, выказывая желание услышать песню. Ему было безразлично, что исполнит звонкоголосая певичка. Он мечтал, чтобы сладкие минуты пения, в которые чаровница походила на невесомое облако, длились дольше. С упоением он взирал на Лурию, когда она, отрываясь от земли и улетая в поднебесье, пела. Вместе с нею уносился и Давеон. Не смогла она отказать в маленькой безобидной просьбе господину, застывшему в предвкушении. Завела мягкий, как и его взгляд, напев:
От лиры звонкой льется песня.
Ведет последняя струна.
А в перепутье в межчудесье
Скрывает тайны пелена.

Туман рассеивает солнце,
Блестят каменьями луга.
Укрытые росами травы
Встречают пламенем костра.
     - Сделай для меня еще кое-что, - попросил Давеон. Отвечая на вопрос, сказал: - Погуляй.
     Немного удивлена была прошению Лурия. Спутник поспешил объяснить:
     - Собери цветы, сплети венок. Что еще делают женщины на лугу?.. – потирая лоб, задумался он.
     Миру явились задорные ямочки на щеках – господин всецело предается романтизму. И куда делись тот самый тяжелый взгляд - его сменил ласковый - и строгость грозного повелителя, которого страшатся едва ли не все пелихории и который смог задержать темную армию? Никак пропитанные любовным ядом стрелы озорного дитя самой Афродиты пронзили прежде закрытое сердце достойного мужа и приближенного к государю.
     Он прищурился, отправившаяся выполнять милую просьбу Лурия невинно пожала плечиками.
     - Подслушивать нехорошо, лио, - кокетливо пропела она, одарив его таким взглядом, что он едва совладал с собой.
705
     Его очаровало действо. Только женщины могут часами ходить по лугу и рассматривать каждую деталь цветка, былинки, колючки и бабочку, что зазевалась и попалась в ладони. С сияющей на прелестном личике улыбкой Лурия отпустила петрушку, порхающую в волнах теплого ветерка, заставляющего кивать распустившиеся бутоны.
     Собрав большой букет красных, синих и желтых цветов, она уселась на сочную траву и взялась за венок. Не отрывая глаз от плетения, жрец думал, что так у него не получится - как-то надобности не было учиться плести венцы. А у невесты ловко получалось соединять стебли, перекидывать их через другие, внедряя и травинки. Увлеклась Лурия занятием. Для себя отметила, что оно дается легче, да и результат радует - чего не сказать про вышивку. Она подавила смешок, без улыбки ее работы не вспомнишь. 
     Покончив с плетением, изящные ручки возложили венец на голову жреца, пытающегося разглядеть новшество.
     - Тебе не идет, - игриво поморщила носик Лурия. – Жреческая диадема больше к лицу! – И легким движением смахнула венок.
     - Ах ты, плутовка! – потянулся Давеон, чтобы схватить ее за руку.
     А она проворно увернулась и отбежала на несколько шагов. Благоверный жестом поманил ее. Медные локоны всколыхнулись.
     - Все равно поймаю, смотри, хуже будет, - наиграно серьезно предупредил он, сведя брови.
     - Сначала догони! – Лурия бросилась наутек.
     Не слыша погони, она остановилась.
     - Где же ты? – озиралась по сторонам гостья полей, но не видела избранника.
     Она всматривалась вдаль и не заметила, как он подошел к ней сзади. Наклонившись, он шепнул на ушко:
     - Попалась, - и обвил руками прежде, чем Лурия успела опомниться.
     Обернулась она. Глядя на благоверного, потянула за край ленты, освободила локоны от нее. Волнистые пряди заструились по узким плечикам. Чаровница поднесла цветную шелковую полоску к мужскому лицу.   
     - Зачем? – сделался глухим от напряжения глубокий голос.
     - У тебя слишком взгляд горит.
     - И не только он, - приглушая порывы, обронил Давеон.      
     В следующее мгновение Лурия не по своей воле упала на густосочную траву. Медные волосы рассыпались по зеленеющему ковру. Над ней склонился жрец, поглаживая переливающиеся яркие завитки.
     - Тебе же не нравятся рыжие, - вспомнила прелестница.
     - Не нравятся. У них такой цвет волос, - провел ладонью по волнующей меди Давеон, - веснушки, что так и стоят перед взором, зеленые глаза, не покидающие помыслов… Ужас! - воскликнул он. - Жестокая, чудовищная пытка, - добавил он значительно тише - последнее слово, растворившееся в дуновении, едва было различимо.
     Следующее занятие благоверного ввело в недоумение. Лурия не могла понять, чем он занят. Глядя на нее, господин шевелил губами, чрезвычайно тихо что-то нашептывая только одному ему известное. Когда действо прекращалось, за ним следовал поцелуй. Затем все повторялось сначала. И так много раз подряд!
     Наконец Лурия не выдержала таинственности. Она уже сломала голову, пытаясь дать название новой ласке господина.
     - Поставь меня в известность, лио, что ты делаешь?
     - Считаю веснушки, литта, а ты меня отвлекаешь, - как ни в чем не бывало, ответил он. – Ну вот, снова ошибся. – Давеон прильнул к девичьим губам.
     - Веснушек слишком много, - смеясь, привстала Лурия. – Попробуй быть внимательнее.
     - Не получается, - вновь сбился со счета жрец.
     Подумалось Лурии, он это делает умышленно, правда не воспрепятствовала.
706
     - Зачем тебе считать мои веснушки?
     - Должен же я знать сколько раз поцеловать тебя до приезда в Мирею.
     - Лио, так мы можем вообще никогда не добраться до нее! – возразила, улыбаясь, чаровница.
     - Когда-нибудь это произойдет…
     Давеон обнял ее за плечики и вдвоем они долго смотрели на солнце, любуясь переменами на небе. Погода менялась. Светило то и дело скрывалось за бегущими облаками. Играющие в догонялки птицы громко щебетали, наслаждаясь солнечными лучами, становящимися под вечер зыбкими. Мягкая трава обдавала свежим запахом надежд гостей, прося их прийти снова. 
     Преодолевая себя, Давеон расстался с невестой у родового поместья Мариев, обещая очень скоро вернуться к ней.
     - Я только улажу домашние дела и немедленно прибуду. – Он замялся, подбирая слова. –
Скажи, что ты будешь меня ждать.
     - Я буду тебя ждать. – Лурия нырнула в глубь сада и скрылась в его тени.
     Воротная дверь за ее спиной закрылась. Давеон ушел с мыслью, что долго так не выдержит.