Прежде всего сорри всем, кому я не написал рецензий: очень занят. А теперь по факту. Толстой дутая фигура, вредная для России.
В детстве мы читали «Войну и мир» или хотя бы интересовались содержанием этого романа по принципу узнать и забыть ради оценки по литературе, и я тоже. Заново заинтересовался этим писателем после недавних хвалебных отзывов критиков, Дм. Быкова и ТВ передачи «Игра в бисер». По их следам открыл обитальца серебряного века Дмитрия Мережковского, и читаю, что в «Анне Карениной» («АК») Толстой неоправданно привлекает внимание к широкому тазу лакея. Прочитал, и забыл. Но, начав перечитывать толстовскую «АК», я уже, подготовленный, споткнулся о тот самый мужской таз в недоумении: а с какого х (хрена) мне, как читателю, нужна эта подробность? Вот вы, если бы описывали визит в ресторан, стали бы припоминать, что у лакея была, говоря современным языком, толстая ж? Вы ради ж в ресторан пришли? Или чтобы поесть, выпить и пообщаться? На женщин посмотреть и, может быть, познакомиться (надолго или накоротко)? Какого х мне ж какого-то мужика? Больше не о чем писать? А вот Толстому она была важна.
Немного разжую то, что я сейчас сказал, чтобы лучше обосновать свою позицию. Каждый может найти в интернете соответствующие лит. фрагменты по ключевым словам:
1) «Сюда, ваше сиятельство, пожалуйте, здесь не обеспокоят, ваше сиятельство, - говорил особенно липнувший (? липнувший, да?) старый белесый татарин С ШИРОКИМ ТАЗОМ и расходившимися над ним фалдами фрака». (Л.Н. Толстой, «Анна Каренина».)
2) Но одной мужской ж. в «Анне Карениной» Л. Толстому мало было, та же тема у него возникает снова и при описании несчастного метрдотеля, и ещё раз: оказывается, любовнику Анны Алексею Вронскому не нравилось в её муже всё - всё, кроме попы. «Он [Вронский] только за собой признавал несомненное право любить ее [мужскую походку с вилянием тазом]».
4) Слово блистательному критику первой половины 20 века:
«Нам также любопытно и важно знать, что у Анны Карениной пальцы "тонкие в конце", но мы немного потеряли бы, если бы он не сообщил нам, что у лакея-татарина, подававшего обед Левину и Облонскому, был широкий таз. Об этом недостатке Толстого и говорить бы, впрочем, не стоило, если бы иногда не обнаруживалось всего яснее самое личное, особенное, что есть у художника, не в том, чего у него в меру, а именно в том, чего у него слишком много», - пишет Дмитрий Мережковский в работе «Л. Толстой и Достоевский».
Дмитрий Мережковский был в гостях у Льва Толстого, и, похоже, слова критика угодили в точку. Толстой был так задет, что не счёл нужным вступать с ним в диалог:
«[Жена Л.Н. Толстого] Софья Андреевна вспоминала: „Мережковский вышел к Толстому: „Борода, Левинсон“, — [Лев Толстой] почмокал губами и ушёл» (Д. Галковский. «Бесконечный тупик»).
История не знает сослагательного наклонения, но мы – не история, и мы его знаем. Чем кончилась толстовская борьба с ненавистным самодержавием и православием? 1917 годом и Октябрьской революцией, когда и государство отделили от церкви, и попов поубивали невиданно, и царя с семьей, детьми и даже слугами большевики расстреляли. Это отвратительно, при всём моём критическом отношении к православию и царизму. Метафизически и объективно Лев Толстой был одним из тех, кто неведомо для себя (умер рано, в 1910 году) поддержал свержение большевиками самодержавия.
И что? Мне теперь ему за это спасибо сказать? А теперь что касается литературных достоинств. Читаю «Анну Каренину», и согласен с Эдуардом Лимоновым. Да что за банальность эта толстовская проза!.. А теперь моё, личное:
- как бы ни прогнил государственный строй России к 1917 году, но здоровая модернизация всяко была лучше кровавой самодеятельности; царь был слаб, затем его свергли, так что модернизация была неизбежна. Да, Керенский, да, февральская республика; но как они вынудили Николая Второго отречься от престола, так февральцы или их последователи могли призвать на трон если не Николая, то одного из других претендентов на российский трон. А могли и не призвать, не суть, республика тоже дело; любой вариант был бы лучше большевиков.
Самым правильным поступком самодержавной и ещё пребывающей в силе царской власти было бы заслать команду из спецслужб в Швейцарию или куда угодно для ликвидации Владимира Ильича Ленина, и его (по примеру еврейской спецслужбы "Моссад") ликвидировать. Все эти сентиментильности о неприятии насилия и о слезинке ребёнка есть лишь абстрактная литературщина. Какой ребёнок? О чём вы? У Ленина детей не было. А сколько советская власть детей поубивала? И Лев Толстой был один из тех, кто по-карамазовски воодушевлял Смердякова, В.И. Ленина, – ниспровергателя России с естественными поисками государственного устройства.
Фото из интернета. Лев Толстой в молодости.