Чем дальше в лес, тем меньше дров! О летних каникулах 1957 года (после 9-го класса) пока не припоминаю НИЧЕГО! Как будто этих трех месяцев вообще не было. Буду скрести по сусекам...
Заглянул в фотоальбом – нашел серию из пяти фотографий одного дня. Приезжала тетя Маруся (вдова погибшего в ГУЛаге любимого маминого дяди) с дочерью и зятем. Ходили гулять в лес. Но разве ж это сбытие?! Правда, не считая одного момента: в это лето я все-таки в природе был! И потому меня раздирает любопытство: а чем же я занимался?!
Помню, что именно в этот период я, дохляк, достиг значительных успехов в плавании: мог проплыть несколько километров и нырнуть на 50 и более метров в длину. Устраивал хохмы – «тонул»: нырну с моста, а под водой уплываю на другую сторону, выхожу на берег и вместе со всеми ищу «утопленника»!..
Но значительную часть времени этого лета я провел за палеонтологическими раскопками. В нашем враге был довольно большой песчаный карьер (сейчас он засыпан и на его месте построены дома микрорайона Серебрянка). Верхний двухметровый слой – глинозём и глина, затем три-четыре метра мелкий песок, а ниже шел крупный песок с мелкой галькой, намытый древним морем двести миллионов лет тому назад. И вот в этом слое я просиживал днями.
Чертовых пальцев было несметное количество, и я на нх даже внимания не обращал. Интереснее были раковины, но они были большей частью разрушенными. Целые раковины были редкостью, и чтобы их найти, нужно было много «пахать». Главный моя интерес составлял ископаемый перламутр необыкновенной красоты. Обычно это были песчинки размером в миллиметр. И лишь однажды я нашел кусок размером 2х4х8 миллиметров. Он обладал свойством рубинового лазера: превращал дневной свет в лучи красного цвета. Через несколько лет я положил его в аквариум, который, находясь на улице, разбился, ну и, естественно, мой самоцвет попал в почву и... с концами!
Из научно ценных находок была одна: отпечаток на куске известняка размером в 20 см скелета рыбы, похожего на речного бычка. Находку я отнес в свою школу в биологический кабинет, где она, скорее всего и пропала...
В этих раскопках, в стороне от людских глаз, я был бесконечно счастлив. В никому не нужном, в редко используемом карьере я чувствовал себя как на необитаемом острове – свободным человеком. Но парадокс состоял в том, что миролюбивое и интересное общение мне было вкуснее одиночества. Вот только такого общения не было...
Единственное, что я делал, чтобы оказаться в своем мире, это решал головоломки – занятие не только увлекательное. Но и высшей степени полезное. Тысяча решенных головоломок увеличивает интеллект в десять раз. А если к этому прибавить еще и знание того, как интеллект работает, то он увеличивается еще раз в сто. Но тогда я знал лишь частичку этой истины...
Девушек среди моих соседей не было. Но в одну из соседних дач на лето приезжала красавица и умница Лида Воронина. Ее отец был партийным работником, и к такому племени мне приближаться не было никакого смысла. Приехала она и в это лето. Причем с каким-то парнем – родственником или другом. Парень был рифмоплет и опутывал красавицу Лиду поэтическими сетями. Ну а я, проходя мимо, лишь облизывался...
В это лето я поставил жирную точку на моих отношениях с отчимом. Не помню причину, но он хотел мне надавать. Я бросился на террасу, он – за мой. У уличной двери на подоконнике стоял поллитровый граненый стакан. Я схватил его и запустил в отчима. Ударившись о тонкую фанерную стену, стакан разлетелся вдрызг. И если бы он угодил в лысую голову отчима, последствия предсказать было бы трудно. Но с этого момента никаких попыток физического воздействия на меня он более не предпринимал...
Кажется, в это время я уже участвовал в районном оркестре русских народных инструментов. И были в нем еще два балалаечника – отец с сыном. Отцу было под семьдесят, сыну – около тринадцати. Жили они в западном Пушкине, в конце Железнолорожной улицы. Несколько раз я был в их совершенно очаровательном доме. Это была почти что избушка на курьих ножках. Весь «дом» был размером три на три. В нем было всего пять больших вещей: печка-голландка, кровать и стол с двумя стульями. Ну и главная прелесть – маленькое окошко, глядящее на юг. И вот спрашивается: что еще нужно двум счастливым людям?!. (Нонешние хозяева России соревнуются в том, у кого сколько тысяч квадратных метров жилья. Но они даже не знают, что такое ЖИЗНЬ...)
В это лето существенно активизировались мои отношения с одноклассником Витей Приезжевым (Царство ему Небесное), жившим тоже «за линией» в собственном стареньком доме по улице Гончарова, 12 с матерью и братом. Помимо азартной игры с ним в шашки, мы еще вместе занимались живописью маслом. Он познакомил меня со своими друзьями – тремя братьями Манговыми, жившим на северо-западе в небольшом поселке геологов. В будущем каждый из них оставит тяжелые последствия, но в тот момент я увидел в их доме чудо: огромный первоклассный приемник «Украина». И вот, с разрешения хозяев, включив его, я стал ловить весь мир.
И вдруг я услышал нечто: где-то за дальней далью, за материками и странами, с каких-то неведомых островов тихую свободную и печальную песню. Но это была не печаль после насилия, а больше похожая на печаль от временной разлуки с любимым человеком. Печаль в тихих лучах солнца, у открытого окна... (Второй раз песню с похожим впечатлением я услышал лишь на Западе, это была запись с Сейшельских островов.)
Вообще, чувства – это странная штука. Их существует несметное количество. И я не уверен, что кто-то еще, услышав это песню, испытает те же самые чувства. Я встречал людей, которые, услышав песню «Темная ночь» в исполнении Марка Бернеса, считали ее эмоционально серой и вообще бездарной. И нет такой линейки, которая позволила бы соизмерить чувства двух людей...
Из природных явлений в этой лето меня поразила суха гроза. Я сидел у окна на террасе, а за окном за окном грохотала гроза, каких я не видел больше нигде и никогда. Пушечные выстрелы раздавались непрерывно, сверкали молнии, но... ни одной капли дождя так и не выпло!
***
Возле замечательного Пушкинского кинотеатра была построена танцплощадка с выоким решетчатым забором. Сам я не танцевал и к танцам при разных городских клубах относился брезгливо – мне они представлялись лишь поводом для завязывания сексуальных отношений на одну ночь. И вот однажды среди танцующих я увидел своих одноклассниц – Нину Дементьеву с закадычной подругой Нелей Фомичевой. На меня будто ушат холодной воды вылили! От девушки (Нины), которую я всю жизнь боготврил, я такого не ожидал, и моя романтичная влюбленность стала медленно опускаться на землю...
Дружба Нины с Нелей меня озадачивала. Нина много читала и вообще была общественно развитой. А Неля была крупной девахой килограммов под восемьдесят, старше всех нас года на два и на голову выше Нины. По уровню интеллекта она занимала последнее место в классе. Для меня так и осталось загадкой, что их, сидевших на одной парте, объединяло?..
Однако мои впечатления о девушках могут быть весьма обшибочными – ведь за шесть лет совместной учебы я ни с одной из них не разговаривал по душам, и вообще не общался (не считая пятиминутного разговора с Соней Фукс по дороге из школы). Как же так?! За 17 лет НИКТО не научил меня общаться с людьми! Это сегодня я могу завязать разговор хоть с самой английской королевой, а тогда... А ведь мне бесконечно интересны каждый из одноклассников. Особенно «тихони». Одну из тихонь, Таню Иванову, никто в классе как будто не замечал, а после школы она оказалась едва ли не самой интересной личностью в классе. Никто не знает, что спрятано в глубинах души человеческой...
А время – молот: иных уж нет, а те далече...
===============
На фото (из альбома Нины Дементьевой): Две подруги: Нина Деменьтьева и Неля Фомичева.