Вот уже неделя, как Сметанин Станислав Игоревич находился в прескверном расположении духа.
Ему, солидному, респектабельному обладателю окладистой бороды и владельцу частной кинокомпании «Юнона» пришлось срочно и надолго уехать из Москвы по делам фирмы. В столице для ведения дел он оставил своего заместителя, который с ноткой грусти в голосе сообщил по телефону, что заказчик окончательный вариант фильма не одобрил. А теперь требует переснять или вернуть деньги в срочном порядке. Что делать, шеф?
Сметанин нервно скреб макушку, но ситуация возникла патовая: вернуться нельзя, актеры разъехались, реквизиты и костюмы вернули, звукорежиссер ушла в декрет, а деньги потрачены. У руля фирмы остались только бухгалтер и заместитель, который любит топить все проблемы в вине, предпочтительно в марочном.
Глубокие морщины избороздили высокий лоб Станислава Игоревича, прежде чем пришло решение. С заказчиками он созвонился и предложил совершенно новый вариант. А переснять нужно было вариант экранизации фильма по мотивам рассказа А.П. Чехова «Дочь Альбиона». Только с маленькой поправкой на то, что профессиональных актеров, съёмочной группы, костюмов и реквизитов нет. И денег, тоже, нет! Зато есть поздняя золотая осень и ребус, который следовало решить.
Сметанин поднял и поставил на уши всех друзей, товарищей, знакомых и незнакомых, народные театры и самодеятельные коллективы. На роли нужны были люди немолодые, солидные, – помещики как-никак. Но как только доходило до деталей:
– В октябре месяце? В воду, голым? Ни за какие деньги!!!
В этом случае хотя бы не приходилось объяснять, что денег тоже нет…
Проект разваливался на глазах.
Первой удачей стала Алина – стройная молодая дама с острым носиком, вполне подходящая на роль гувернантки-англичанки. Да и роль у неё почти без слов.
На этом творческая удача опять упорхнула к кому-то другому, а Сметанин погрузился в черноту депрессии. Вдруг, как молния в ночи, мелькнула мысль: А Витя Ухватов, приятель мой, когда-то моржевал! Ну, что ему стоит в воду залезть?
– Нет, – с порога отрезал Витя, он же Виктор Николаевич, – я с детства не могу выступать на сцене, особенно на людях.
– А что такое, родовая травма? – удивился Сметанин, – мне, как режиссеру, само провидение указало на тебя! Друзей много, а тебя некем заменить: у кого ревматизм, у кого геморрой, а кто плавать не умеет! На роль нужен солидный, с сединой, помещик, точно твоя фактура. Моя судьба в твоих руках, решайся, – зашёлся в страстной речи режиссёр.
– Ну,… нет, нет!
- Так что там у тебя было в детстве? Родили под сценой? – не унимался Станислав Игоревич.
– Не издевайся над жертвой коммунизма, Станислав. Как сейчас помню: в детском садике нас готовили к визиту инспекторов Облоно и представителей горкома партии. Так, по сценарию, на вопрос гостей о лучшем городе на свете, я должен был радостно ответить: Москва!
– Ну, вот тут поподробнее, – заинтересовано сказал режиссер.
– Когда я, розовощекий, с иголочки одетый мальчик увидел божественно красивую инспекторшу и услышал её чудный голос, я всё забыл. И когда прозвучал вопрос: «Кто знает, детки, какой самый прекрасный город на свете?», мне вспомнились лучшие дни лета, проведенные у бабушки, пирожки, варенье, пруд…
Я встал и честно сказал: «Я знаю. Это город Белебей»!
– Иди ты, старый бабник, – рассмеялся Сметанин, – провалил мероприятие и что?
– Да вообще-то ничего, если не считать, что мама у меня была директором того детсада. И вечером посмотрела на меня с такой укоризной, что я на сцену с того дня и по нынешний, не выходил.
– Витя, у нас общая судьба. Если ты не снимешься в фильме и не сыграешь на уровне, - меня удавят кредиторы, фильм не попадёт на конкурс и... много ещё чего.
А ты скончаешься в страшных судорогах от упреков своей совести! На, читай сценарий. Спасай нас всех !
– Нет, не могу. Из всего сценария мне по силам только погружение в воду и то в приличном виде!
Но тут вмешалась супруга Виктора Антонина:
– Что? Перед всеми, голым, в воду? Через мой труп!
Сметанин, спасая положение, нашёлся:
– Антонина, мы не сомневаемся, что через тебя живую как-то лучше получается. Вот и поедешь вместе с нами, а пока снимаем, будешь следить за моральным обликом мужа, шашлыками и столом.
В день, когда ценой невероятных усилий Сметанина была собрана вся группа, стоял безоблачный и теплый осенний день, солнышко ласково пригревало золотую осеннюю листву и артистов, собравшихся у автобуса. Сама природа выказывала свое расположение и благодушие к творческим людям.
Сильно нервничал только режиссер, поскольку опаздывал актер Стариков, который в свои лучшие годы играл Сталина так, что публика во Дворце культуры неистовствовала. Но сегодня весь съемочный день превращался в свадьбу без невесты. После двух безуспешных попыток дозвониться Сметанин услышал в трубке голос крайне утомленного жизнью человека:
– С-станислав Игоре-ревич, сегодня у моего внука день рождения и я это мероприятие не могу пропустить. Ну, никак!
– Так ты же мне только вчера вечером клялся, что утром будешь, как штык, только здоровье поправишь, я даже запасся для тебя лекарством!
– Нет, Игорич, пойми меня п-правильно, у моего третьего внука День рождения, ему исполнилось ровно полгода. Такой п-праздник, ну, никак не могу!
Тут Сметанин понял, что это полный крах, и с тоской посмотрел на веселящихся и ничего не подозревающих творческих работников.
По небу плыли барашки белых облаков, тихо подул легкий ветерок, прошелестев в золотисто-красных кронах деревьев.
– Это конец, – чуть слышно прошептал режиссер и поник головой. Пропадал чудный осенний день, творческий настрой, фильм.
– Есть, у меня есть, – вдруг вскрикнула творческая находка режиссера, Алина, – это Вальтер!
– Да, спасибо, – прошептал совсем увядший Сметанин, – с одним патроном в обойме он мне в самый раз…
– Да нет же, это человек, который нам нужен, он по всем данным нам подходит, и не пьёт, к тому же, - ручаюсь! Я уже звоню…
– А я бы выпил сейчас мохито или кубинский ром… - отрешенно глядя в одну точку, бормотал непьющий режиссер. Сам он давно уже не употреблял, но в данной обстановке мог другим позволить для «сугреву» и поддержания творческого потенциала.
- Вальтер Адамович, - непринужденно щебетала в трубку Алина, - я сейчас тебе сделаю предложение, от которого ты не сможешь отказаться, - бери бутылку шнапса и спускайся вниз, где тебя ждет такси!
- Какой шнапс, - воспротивился находящийся на диете с раздельным питанием и непьющий Вальтер и, заподозрив нехорошее, категорически отказался выходить из дома.
- Станислав Игоревич, - продолжая уговаривать на роль нового актера, тараторила Алина, - он такой человек, он особенный - Вальтер не только помещика, графа запросто сыграть сумеет и обязательно согласится!
Через полчаса румянец вернулся на, ставшие было землистыми, щеки Сметанина и автобус с полным составом группы бодро запылил по проселку к месту съемок.
Там, на месте началась обычная для этих дел кутерьма: кто выбирал точку съемки, кто готовил нехитрый реквизит, к тому же наполовину забытый дома.
Сценарист, водитель и Антонина занялись подготовкой застолья из привезенных запасов.
Солнце приближалось к зениту, а режиссер стремился успеть всё: то готовил следующие сцены, то брал камеру и снимал сам, то правил сценарий на ходу.
Сцена снималась за сценой, а на берегу уже курился дымок костра, распространяя дразнящий запах шашлыка, как друг случилось нечто страшное. Скомканные листочки сценария выпали из кармана режиссера и белыми корабликами весело заскользили вдоль берега. А крайне суеверный Сметанин метался вдоль русла реки, спасая сценарий и причитая:
- Ох, не к добру, это не к добру! И не так поднимают эти листы из воды, не так, а своей пятой точкой и поминая каких-нибудь пятерых лысых...
Озябшие артисты и съемочная группа столпились у кромки воды в ожидании беды и крик: «Ой, шашлыки горят!» - наглядно обозначил начало черной полосы.
Станислав Игоревич, объявил перерыв и разрешил страждущим принять «наркомовские», после которых шашлык показался не таким уж подгоревшим. Стол, накрытый всеми дарами осени, был великолепен, а день по прежнему чудесен.
И на волне творческого подъёма съёмки продолжились. Правда, в кадр постоянно попадали посторонние лица любопытных или проезжали автомобили, а потом прямо на съёмочную площадку явились, отчаянно блея, огромные и нахальные козы. И лишь смолотив весь виноград, печенье и арбузные корки, нехотя согласились покинуть съёмочную площадку.
Сметанин мужественно перенёс это нашествие и опять запустил творческий процесс. Поглядывая на клонящееся к западу солнце, сняли пару сцен, как выяснилось, что зря сценарии в воду не падают.
- Аккумуляторы сели – скорбная весть прекратила весь съёмочный процесс, а запасные аккумуляторы уехали с автобусом. Руководитель мрачно погрузился в медитацию, из которой его выводила Антонина, спаивая ему весь свой запас валерьянки.
Из процесса он вышел с криком:
- Так я же взял запасную камеру! Перерыв на пятнадцать минут.
Дальше съёмки фильма пошли невиданными темпами.
Режиссер азартно снимает заключительные сцены, поправ замыслы классика в лице А.П.Чехова и своего сценария. А посиневший главный герой помещик Грябов с ужасом косился с берега на шевелящиеся в холодной воде космы водорослей. Возле него хлопотала Алина и, совмещая профессию гримера, губной помадой рисовала на груди прыщи, положенные по сценарию.
- Что ты мне фурункулы намалевала? Стирай.
- Руки от холода дрожали, - оправдывалась она и, заточив помадку, лихо нанесла ему на грудь десятка полтора обаятельных прыщиков.
Процесс съёмки дальше шёл вопреки сценарию.
Вконец окоченевший помещик Грябов, рванул по воде напрямик к берегу и провалился в яму с головой. Англичанка – Элина, скучавшая на берегу, отчаянно вскрикнула и бросилась в воду прямо в платье. Она решила, что несчастье сценария должно было закончиться утоплением. Но главный герой, отчаянно фыркая, выплыл на мелководье, где его Алина ухватила за волосы и потянула на берег, не смотря на его протесты.
А на берегу Сметанин стонал от восторга:
- Всё, снято! Каков поворот: Англичанка спасла русского, не смотря на критику в её адрес!
Алина вместе с Ухватовым сидели на песочке и тряслись от холода.
- Вообще-то я русская и своего спасала, - стуча зубами, бубнила она.
Оранжевое солнце стояло уже на западе и на всю ширь реки легли сине-голубые тени деревьев, а противоположный берег в лучах заходящего солнышка, окрасился в желтый и зеленый цвета. Стих ветерок и легкие, до невесомости, белые облачка, поминутно менявшие форму и цвет, приковали всё внимание режиссера.Как и лёгкая рябь на реке, чайки, плеснувшая рыба, метнувшаяся вглубь реки лягушка Он всё снимал и снимал, стремясь успеть вобрать в кадр всю красоту родной природы.
В этот момент реплика Вальтера: «Пойдем, водки выпьем», всеми был воспринят, как должный по сценарию подарок судьбы. И все с чистой совестью бросились к предусмотрительно накрытому столу.
Сметанин решил возглавить этот процесс, чтобы не упустить бразды правления и даже нарушил свой сухой закон. Вслед за ним не устояли и все остальные, трезвенники и даже язвенники.
Не все помнят, кто, кого и как развёз по домам, но день определенно удался.
Главное, что заказчик остался доволен отснятым фильмом, а Станиславу Игоревичу и всем участникам съёмок, включая коз, достались приятные воспоминания.