Во времена великого богоборчества, после революции 1917 года, атеизм был не просто бедствием, он был воинствующей программой по уничтожению всего, что мы обобщаем понятием "духовный".
Люди одурманенные ложной свободой и безбожием не понимали, что попали в руки противника Бога.
В те страшные времена появление праведника и тихого молитвенника, было чудом. Волей Божией он был послан на землю, чтобы помочь, спасти тех, кто не потерял разума, тех кто не потерял Веру в Спасение.
Родился Сергей в д. Болтино Ржевского уезда Тверской губернии в семье крестьян Емельяна и Христины Емельяновны Евстигнеевых. В Сибирь семья переехала, видимо, по Столыпинской реформе 1906-1911 гг.
В те годы крестьянские семьи переезжали за государственный счёт, получая здесь необъятные по российским (но не сибирским) понятиям огромные земли. «Евстигнеевы и мои родственники Никитины, – говорила односельчанка Е.В.Маняхина, – приехали из Тверской губернии ещё при царе. Там земли не было. А здесь дед косит – косит, упадёт на траву, рубаха вся мокрая, а он радостно орёт во всё горло: «Моё! Это же всё моя земля, да Богова!» Поселились они в живописной лесостепной деревне Звонково. «Деревня стояла между двух речек – Инёй и Солоновкой, – описывала свою родную деревню Е.И.Белова (Звонкова).
Красота такая! Если бы деревня была живая, мы бы в неё вернулись, когда на пенсию вышли. Она была длинная и немаленькая. В ней было домов пятьдесят. Эта деревня находилась километрах в пятнадцати от Промышленного. Деревня пала жертвой сталинско-хрущёвской «модернизации» села, заключавшейся в ликвидации «неперспективных» деревень. 30 мая 1950 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) «Об укрупнении мелких колхозов и задачах партийных организаций в этом деле». В годы хрущёвских сельскохозяйственных преобразований эта линия на укрупнение деревень была продолжена.
Своей семьи Сергей никогда не заводил. Жил у младшего брата Дмитрия, которого выбрали председателем Звонковского колхоза. «Мать, Мавра Филипповна, … к нему относилась лучше, чем отец, – вспоминал сын Дмитрия Юрий. – Она в Бога сильно верила, а отец был коммунистом, заставлял мать убирать иконы с глаз долой. … Отца вызывали из-за дядьки…, ругали, давали выговора, говорили, что выгонят из партии. А он потом ругал мою мать» (док. № 39).
Советские годы – это годы истребительной войны коммунистической власти против Русской Православной Церкви. Коммунисты с первых дней своего нахождения у власти вели целенаправленную политику по уничтожению всякой религии. Формально религию они не запрещали, но фактически её преследовали: закрывали монастыри, церкви и духовные учебные заведения, убивали священников, преследовали верующих. За религиозное воспитание детей родителей могли привлечь по статье УК РСФСР 58, п. 10 – контрреволюционная пропаганда (до расстрела); за крещение ре-бёнка, отпевание и просто посещение церкви коммунистов до конца 80-х годов исключали из партии и увольняли с руководящей работы.
Как это происходило в быту, вполне определенно описала советские 30-80-е гг. 94-летняя Т.Г.Денисова: «Нас наказывали за церковь. Мы даже крестики носили под лямочками белья, боялись, не дай Бог, кто их увидит. Я работала посменно и подменялась, чтобы в воскресенье пойти в церковь. Начальство об этом знало и подстраивало так, чтобы я туда не попала. Мне открыто говорили, что премии не дают из-за церкви. Работать в церковные праздники заставляли. Однажды на Крещение меня специально заставили белить контору, лишь бы я не пошла в церковь. Мне начальник прямо говорил, что за хорошую работу меня можно было бы и в Москву послать на слёт какой-нибудь. А раз ты в церковь ходишь, то никуда и не поедешь. Наказывали за церковь и до войны, и в войну, и после» (док. № 51).
«Когда батя Сергий к нам пришёл, – рассказывала про своё военное детство В.С.Казанцева, – мы дожились уже до того, что и крестов на нас не было. У кого были кресты, те прятали их под одежду так, чтобы их никто не увидел, иначе от властей проблем не оберёшься. Нельзя было верить в Бога, накажут. В школе за это могли на смех поставить. Ещё и родителей ругали, если у их детей крестик обнаружат. Про детей с крестиками говорили, что они бестолковые и ничему не наученные» (док. № 67).
Но ещё трагичнее описание богоборчества было в словах В.В.Козловской (1925 г.р.): «Нашего цыпинского батюшку расстреляли, расстреляли батюшек из Лебедей, Титово, Тыхты, Ваганово. Сколько батюшек полегло! Мне тогда уже было 16 лет, и я хорошо это помню. Вот вы мне и скажите, за что они погибли? Мне кажется, и об этих батюшках надо собирать сведения и писать книги. Я хорошо помню, как их руки сковали коммунисты, посадили на большую телегу, запряжённую парой лошадей, и повезли. Повезли батюшек со всех деревень расстреливать в шахты» (док. № 49).
Обычно выделяют две причины вандализма коммунистов по отношению к Церкви: 1. Коммунисты придали своей идеологии форму веры, а две веры у человека (религиозной и коммунистической) быть не может. Потому они физически уничтожали религиозную. Не нами первыми замечено, что коммунистической идеологии придали религиозную форму (иконы – портреты вождей; крестные ходы – демонстрации; хоругви – транспаранты; священные книги – статьи и речи вождей, решения партийных съездов и пленумов; мощи святых – мумифицированные тела умерших вождей: Ленина, Сталина, Мао, Хошимина и пр.). 2. Авторитет священников и Церк-ви в народе был наивысшим. По силе влияния на людей им не было и близко равных. Поэтому священников и должны были заменить коммунистические вожди, а вместо храмов – здания их партийных комитетов.
Но есть ещё одна причина гонений советской власти на Православие, которая для верующих является единственной. Это со всей очевидностью проявилось в словах А.А.Ермолаевой (1929 г.р.). Её отец Александр Яковлевич, по её словам, видел, как однажды от-читывали бесноватую: «Как стали отпевать её, лукавый выскочил из неё, по храму пролетел и прокричал отцу моему: «Твой сын попал к нам в сети». И действительно, его сын, мой брат, в 1941 г. вошёл в партию. Я всё время говорю ему, чтобы он за то каялся» (док. № 41).
Получается, в народе считалось, что вступление в коммунистическую партию означало установление союза с бесом. И народ был прав. Коммунистическая вера – это сатанинская вера. В Православной вере главным является любовь (к Богу, к ближнему). В коммунистической же (сатанинской) вере главным является насилие. Сам основоположник коммунистической теории К.Маркс считал определяющими в своём учении: идею диктатуры пролетариата (жёсткое насилие); идею классовой борьбы как движущей силы истории (гражданской войны); идею уничтожения частной собственности и её обобществления (грабёж людей).
Моральный кодекс строителя коммунизма, принятый в 1961 г. на 22 съезде КПСС, фактически проповедовал десять известных религиозных заповедей. Но он «почему-то» не привёл к воспитанию глубоко порядочных и нравственных по своему убеждению людей. Воспитанные на этом кодексе руководящие кадры (партийные, хо-зяйственные, советские, комсомольские) в 90-е годы стали, в основ-ном, образцами циничного обогащения и неадекватного личного поведения. Тогда внешние запреты в виде парткомов для них пали, а внутренних побудительных мотивов (честь, совесть) у них не оказалось. Пресловутый «моральный кодекс», не культивировавший веру в Бога как фундаментальную основу любви к человеку (обще-ству, родине), оказался пустозвонным. «За кого голосовать? – неожиданно для нас перешла на современную политику Т.Г.Денисова. – За бесов? … Как коммунисты выступают, я телевизор сразу выключаю. Не хочу, не могу смотреть!» (док. № 51).
Видимо, продуктивно размышлять и о борьбе коммунистов против русских, русскости, как причине их неистовства против Православия. Уничтожая Православие, коммунисты вынимали у русских душу. Известно выражение так и не погребённого коммунистического вождя, что в интересах мировой социалистической революции ему наплевать на Россию. Поэтому-то на советском знамени был написан не патриотический, а интернациональный лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь!», гимном до 1943 г. был «Интернационал», да и герб страны (серп и молот на фоне земного шара) олицетворял не национальную, а интернациональную задачу – завоевание всего мира для построения социализма. В интересах «угнетённых народов мира» страна была превращена в завод по производству оружия для мировой социалистической революции (из десяти советских трудящихся минимум восемь – обслуживали военно-промышленный комплекс). Отсюда и шла потрясающая перманентная (непрерывная) материальная нищета, которую демонстрировали своими рассказами респонденты.
Научный сотрудник Кемеровского государственного архива Б.И.Берлинтейгер ещё в 1998 г. убедительно описал эту истребительную войну против Церкви в Кузбассе. По его данным, только с 1932 г. по 1937 г. здесь было закрыто 40 церквей, с 1939 г. и до начала войны – ещё 69 (см. Приложение). Как явствует «Докладная уполномоченного совета по делам Русской Православной Церкви по Кемеровской области» от 14 февраля 1945 г., в 164 учтенных церковных зданиях не было ни одной действующей церкви в Кузбассе.
В 1943 г. наступило временное ослабление борьбы советской власти против Церкви. Оно было инспирировано, в том числе, и тогдашними нашими союзниками в борьбе с Германией. Однако в годы правления Н.С.Хрущёва (1953-1964 гг.) ослабление обернулось новым неистовством. Один из эпизодов этого периода попал в поле зрения нашей исследовательской группы. В 1961 г. в Ленинске-Кузнецком была в одну ночь разобрана церковь, в которой до своей кончины в 1952 г. молился старец Сергий.
Мы заинтересовались письмом фактического протеста 2635 верующих против закрытия этой церкви. Оно было адресовано Н.С.Хрущёву. На нём стоял обратный адрес отправителя – А.Д.Артамоновой, по которому мы и отправились. Хотелось хоть что-то узнать об этой, по сути, отчаянной женщине. Но оказалось, что дом давно продан, а новые хозяева об Артамоновой ничего не знали.
Наугад зашли в соседний. Милость Божия!!! Там нам рассказали не только об Артамоновой, но и о старце. Его хозяйка Г.М.Ревина (1934 г.р.) – двоюродная сестра Артамоновой, оказывается, много общалась со старцем и его келейницей Ульяной, о которой мы тогда мало что знали, но слышали почти от каждого респондента.
От Ревиной мы впервые и узнали, кому принадлежала инициатива закрытия той церкви. «Нашу Покровскую церковь, – говорила Галина Митрофановна, – закрыли стараниями Нины Антоновны Поповой, депутата Верховного Совета, учительницы русского языка и литературы тринадцатой школы, которая стояла рядом с церковью. Я в ней и училась. Попова жила рядом с церковью. Хвост дудкой и подняла: «Тут школа, тут дети ходят, а здесь – со святыми упокой». Настояла, храм-то и закрыли. … Её люди проклинали, не дай Бог, как! Отразились ли, спрашиваете, эти людские проклятия на её детях и внуках? А детей у неё почему-то, по-моему, и не было. …У меня вся радость была сходить в храм. А зачем они эту радость отобрали, вот вы у них и спросите. Они ведь ещё многие живые» (док. № 16).
Слова Галины Митрофановны о Поповой подтвердила Т.Г.Денисова, причём в таких же эмоциональных интонациях: «Была такая учительница Нина Антоновна Попова, которая хлопотала о закрытии церкви. Люди боялись в советское время что-либо сказать, не то, что Попову ругать. Но что с ней потом стало, не знаю. Попова была окаянной коммунисткой…» (док. № 51).
Антинародные старания депутата Н.А.Поповой оказались, в общем-то, стёртыми в памяти людей. Публикуя слова Г.М.Ревиной и Т.Г.Денисовой о ней, мы, тем самым, слегка персонифицируем историю советского богоборчества. Страна должна поимённо знать своих «героев». Одним из таких «героев» и была Н.А.Попова – депутат Верховного Совета, о которой, по словам историка А.Б.Коновалова , в архиве оказались удивительно скупые сведения.
Этих сведений в архиве, практически, и вовсе нет, если не считать за таковые агитационный листок 1944 г. на выборах депутатов Верховного Совета СССР 2-го созыва. А ведь Попова была в 1944 г. награждена редчайшим советским орденом (Ленина). В архиве хранилось её личное дело на 14 (!) листах. Но в описи соот-ветствующего фонда напротив её дела карандашом стоит слово «нет». Не нашли его по нашему запросу и работники архива. Хотя в случае уничтожения чьего-то личного дела архивисты всегда обозначают штампом «уничтожено». А здесь и не уничтожено, и нет его. История, получается, и не хочет помнить этого человека, родившегося в 1894 г.?
Другим таким богоборческим «героем» люди называли Захара Алексеенко – председателя дивинского колхоза. Он, по воспоминаниям Е.М.Дробышевой (1936 г.р.): «…Был нехороший человек. Хотел батю Сергия в тюрьму в Промышленном сдать. А женщины ему сказали: «Ты батю не тронь! Если ты его отвезёшь в милицию, мы все, стар и мал, и дети, соберёмся и пойдём следом. Мы не дадим тебе его посадить». Ну, а тут дядька Гараська Позднышев (он моему отцу – дядя) сказал: «Захар, ты его не трогай. Плохого батя ничего не делает. Подумаешь, молитвы с женщинами читает. Ведь у каждой из них мужья, братья или сыны погибшие. Что ты к нему пристал? А ты подумал, что бабы действительно бросят работу и, правда, пойдут в Промышленное?» Отстал от него председатель» (док. № 36).
Надо сказать, этот председатель Захар действительно рисковал получить реальную вспышку протеста со стороны женщин. Женщина в русской деревне – это не просто жена, мать, домохозяйка. Она – хранительница семьи и общинных устоев в деревне. Так сложилось исторически. Публицист XIX в. А.Н.Энгельгардт, проживший не один год в деревне, отмечал: «Вот для начальства бабы в деревне – язва. Мужики гораздо более терпеливо переносят и деспотизм хозяина, и деспотизм деревенского мира, и деспотизм волостного, и затеи начальства: станового, урядника и т.п. А уж бабы – нет…!»
«Был у нас объездчик Вельмичко, – рассказывала учительница М.Е.Черепанова (1933 г.р.) про другого гонителя старца. – Нас, ребятишек, он сильно гонял…. Уж как он нас бичом охаживал. Он гонял и батюшку, всегда старался выгнать его из деревни. Ему батя говорил: «Нельзя так злиться, ты злой»… Этот Вельмичко послед-ние свои лет пятнадцать ходил вдвое сложенный, так ему позвоночник скрутило. В деревне все говорили, что Бог покарал его за злобы и вредность к людям» (док. № 47).
Но ещё более серьёзные последствия богоборчества заключены в словах отца Михаила Казанина, рассказавшего: «Будучи комсомольцем, один парень стоял в оцеплении, когда закрывали Покровскую церковь в 1961 г. С этим-то люди и связывают то обстоятельство, что сын у него наркоман, а дочь слабоумная. Другой – лично разбирал тот храм. У него умер сын в молодом возрасте. Дети отвечают за грехи своих родителей. И так будет четыре поколения. Какое поколение тех разрушителей сейчас живёт?» (док. № 15).
Размышляя о словах отца Михаила о возмездии разрушителям храмов в четырёх поколениях, хочется уточнить. С какого поколения тех разрушителей вести отсчёт – ленинского неистовства 1917-1924 гг. или хрущёвского 50-х - нач. 60-х? А если, всё-таки с хрущёвского? То тогда конец кары уходит в середину 21 в.? Хорошо, если люди приносят покаяние. А если люди и не собираются каяться за коммунизм и, мало того, мечтают о его возвращении? В какие времена тогда отодвигается выздоровление России?
Конечно, гонения на старца Сергия были по «указаниям сверху». Об этом говорит и тот факт, что тот самый «Гараська», став председателем, как утверждала З.И.Иохим (1931 г.р.), «…ругал и его, и женщин, гонял их. Потом в 1950 г. колхозы соединились. Баклыков Василий Данилович стал председателем и тоже ругался на батю» (док. № 21). По воспоминаниям М.Е.Черепановой старец Сергий, на запрещение управляющего фермой Скворцова посещать их деревню, будто отвечал: «Ты хоть так и говоришь, но, вижу, сам так ты не думаешь, ты добрый человек, тебя заставляют. А душа у тебя добрая». Скворцов и нам говорил: «Я ж управляющий, должен исполнять указание» (док. № 47).
Многие респонденты рассказывали о попытках властей арестовать старца. В рассказах на эту тему всегда присутствовало нечто мифическое. О причинах попыток его ареста вполне обстоятельно пояснила послушница Свято-Серафимо-Покровского женского монастыря Елена:
«Вести такой образ жизни, какой был у отца Сергия, в то время было опасно: «тунеядец», да ещё с Евангелием и чётками. Он же на всех фотографиях с ними. Власть легко могла это принять за демонстративное поведение. Да одно то, что ты у всех на глазах крест на себя возлагаешь, уже считалось опасным вы-зовом…. Возможно, чекисты к нему не придирались, потому что принимали за юродивого» (док. № 9). «Я слышала от людей, – говорила З.И.Иохим (1931 г.р.), – что за ним следят и хотят посадить. Я всё удивлялась – за что? Что плохого он людям делал? Одно знаю – хороший человек, и вдруг – посадить. Мы знали, что за ним следили, милицию вызывали» (док. № 21).
Арестовывая людей по политическим мотивам, советская власть приклеивала им определение «врага народа». Но, видимо, «славные» чекисты додумались, что называть любимого в народе старца «врагом народа» уж слишком нелепо. Поэтому распустили слухи, что старец Сергей – шпион.
«И ещё я знаю от людей, – говорила С.А.Кимаева (1938 г. р.), – что его признали шпионом. Но Стариковы, у которых он останавливался в Хрестиновке, об этом шпи-онстве никогда не говорили. А люди языком трепали» (док. № 30).
Как реагировали люди на святотатство коммунистов в уничтожении церквей и священников, преследовании верующих? Увы, люди реагировали, в основном, молча! А чаще всего оказывались на стороне власти. Исключительно жёсткую позицию по поводу роли людей в закрытии Покровского храма в Ленинске-Кузнецком высказала А.Д.Артамонова, обращаясь к верующим Ленинска, приехавшим на молебен в Белово: «Вы же церковь топили своими разговорами: «нахапали», «нажились». Молились ли вы в то время, что-бы церковь не закрывали? Господь и попустил её закрыть. Теперь хотите оправдаться? Нет! Вам надо каяться, каяться и каяться» (док. № 53).
Исключительно верное заключение о покаянии «неграмотного» человека, воспитанного в православной культуре. Это требование надо бы перенести на всё социалистическое и постсоциалистическое время (1917 г. – нулевые годы XXI в.) и адресовать особенно тем гражданам России, которые ропщут на невзгоды, не понимая, что есть огромная доля личной вины каждого из нас за социализм и за возвращение страны к советской политической системе. Каяться, каяться и каяться надо всем россиянам. В семидесятилетнем существовании социализма и корявости постсоциалистических реформ есть доля вины каждого советского человека – от Генсека КПСС и Президента России до учителя, слесаря и доярки.
Российский народ не прошёл покаяния за социализм, не очистился от бесовства коммунизма, не созрел до понимания ценностей свобод, поняв в 90-е годы свободу как безответственность за свои действия, свой выбор, свою семью, свою страну. Народу есть в чём каяться. Это покаяние за социализм, лень, вороватость, блат, взятки, недообразованность и необразованность, за безделье в воспитании детей, пьянку, хамство и невоспитанность, за нелюбовь к родителям, неуважение старших, гордыню, ненависть, за «подлизывание» к начальству и власти, за жадность, тупость, бездушие. Народ утратил православную культуру, не восстановив её после открытия церквей. Поэтому он (57% по телеопросу 2010 г.) считает Сталина лучшим менеджером.
Однако современник пусть не спешит осуждать предвоенное поколение, молча сносившее политику коммунистов. Он не должен забывать, что ещё лет 15 назад от описываемых здесь событий 30-х годов, в Гражданской войне поубивали самых активных сопротивленцев коммунистической власти.
Пусть современник посочувствует тем людям, у которых вчера или позавчера отобрали скот и имущество (коллективизация), а наиболее крепких хозяйственников расстреляли или сослали в тайгу и болота, либо на стройки социализма (раскулачивание).
Пусть он, получивший от демократов 90-х гг. возможность свободно говорить и (о, ужас!) даже критиковать власть, вспомнит, что в сталинские годы даже за частушку или политический анекдот, сетование на маленькую зарплату или за хороший отзыв на иностранную продукцию могли посадить на 10 лет или даже расстрелять (контрреволюционная пропаганда).
Пусть он, получивший в годы реформ свободу вероисповедания, ужаснется при мысли о том, что только за разговоры родителей с детьми о Боге могли последовать расстрелы.
Пусть он содрогнётся от времени, когда предательство мальчиком (Павликом Морозовым) своего отца было возведено в ранг героического подвига. И пусть знает, что из детей, «повторивших подвиг Павлика Морозова», формировались целые группы для отдыха в знаменитом пионерском лагере «Артек».
Современник должен уважительно отнестись к тому малому сопротивлению, на которое шли люди. А.Я.Лукьянова вспоминала: «В Промышленном стали церковь рушить. Одна женщина успела взять с престола крест, сказала, что сохранит его до тех пор, когда церкви восстанавливать будут. А два мужчины ночью сняли коло-кола и тайно закопали, хотели сохранить их от уничтожения. Даже маленькая девочка схватила плащаницу, нести её путём не могла, но знала, что спасти надо. Те мужчины уже от старости стали ослабевать, когда церковь у нас строилась. Откопали те колокола. Принесла крест и та женщина» (док. № 11).
Образ маленькой девочки, спасающей святыню, и должен восприниматься символом доступного людям хоть какого-то сопротивления сатанинской, по мнению респондентов, власти в её стремлении уничтожить Православие.
Однако нельзя сбрасывать со счетов и обстоятельство, на которое указала блаженная Матрона Московская. На вопрос: «Почему же никто не борется?» она ответила: «Народ под гипнозом, сам не свой, страшная сила вступила в действие…. Эта сила существует в воздухе, проникает везде. Раньше болота и дремучие леса были местом обитания этой силы, потому что люди ходили в храмы, носили крест, и дома были защищены образами, лампадами и освящением. Бесы пролетали мимо таких домов, а теперь бесами заселяются и люди по их неверию и отвержению от Бога».
*** Все указатели документов( док.№..) будут раскрыты в других главах.
Начало книги:http://www.proza.ru/2015/06/09/1809