Я просыпаюсь. Солнечный луч бьет прямо в глаз. Ненавижу это. Потому что так происходит постоянно, в каком бы положении и месте ты не лежал, одинокий луч всегда найдет тебя и будет светить в глаза.
В квартире безумный бардак. И почему нет, мы слишком молоды, чтобы задумываться о порядке, может, это и есть наша гармония? Для кого-то она заключается в чистоте дома, для кого-то в чистоте сознания. Это как с красивой и популярной девчонкой, которая каждый день получает по дюжине сообщений от своих хахалей, каждый добивается от нее внимания, изгаляется в оригинальности, но полностью зацепить ее не удается никому. Ее внимание распыляется по всем, а всем этого не хватает. И всех это устраивает. Но стоит хахалям прекратить писать и ее гармония нарушена, она в недоумении, все рушится. Пафосно? Да. Откуда я это знаю? Сам выступаю в роли подобной “девушки”, точнее, притворяюсь, а то подумаете не то. Вы не представляете, как смешно водить за нос разных ****олисов, столь упорно желающих угодить одинокой девушке, которую они никогда не видели. Ну и приятный бонус в виде халявного пополнения счета на телефоне. А там, может разведу их на что-то более дорогое?
И вообще, зачем я это вам говорю? Должен же быть хоть какой-то смысл у этой мини-истории? Да похрен, синие занавески найдете сами.
А бардак после бурной вечеринки, кстати. В нашей с другом квартире в Бруклине. Меня зовут Энди, а его Дерек. Вон он, лежит на полу, укрылся старым и пыльным ковром. Чертов солнечный луч достал и его. От него не уйти никому.
Я с трудом добрался до ванной, перешагивая через многочисленные бутылки из под пива, водки, виски и всего, что связано с алкогольным градусом. В зеркало смотреться не хотелось, поэтому сразу открыл кран с холодной водой.
— Я сейчас подохну, — застонал Дерек, пытаясь разлепить глаза и нащупать край ковра. — А мне нельзя умирать, у меня история браузера не почищена.
— О да, единственное, за что тебя запомнят — это за просмотр порнушки. Причем ты сам думаешь, что твои жанровые вкусы извращенные, а на деле никого не удивят сорок черных на одну белую цыпочку, — усмехнулся я, наконец, решившись поглядеть на свое отражение. На удивление, я всегда видел себя в зеркале не совсем отчетливо, словно сам мой образ расплывался.
— Спасибо за поддержку. Если Петр не захочет впустить меня в рай, я с уверенностью сошлюсь на твои слова, — Дерек наконец поднялся, нетвердым шагом дошел до столика и начал искать остатки алкоголя в бутылках. — Любишь котят душить? Да фигня, никого этим не удивишь, все так делают. А может старушек насилуешь? Что ты, Петр, это не извращенные вкусы, так многие поступают, стесняются просто.
— Ты мастер извращать смысл сказанного. И да, тебя в рай точно не пустят.
— Если у дьявола есть холодненькое пиво, то с радостью составлю ему душевную компанию. Ах, голова просто раскалывается!
Я хмуро посмотрел на Дерека. В последнее время его все чаще стали беспокоить головные боли.
— Тебе бы к врачу, — участливо посоветовал я.
— Да это просто давление высокое, — отмахнулся Дерек.
— Как знаешь, — я пожал плечами.
— Ладно, пора собираться на работу, я и так опоздал, похоже, — рассеянно пробормотал Дерек.
После горячего душа и бодрящего кофе, Дерек с легким настроем отправился в офис. Всего несколько станций и он уже на рабочем месте, читает личную почту. Отличная работенка, учитывая, что в его обязанности входит управление аккаунтами компании в соц.сетях. Жаль, что нет личного кабинета, но его нынешнее место было тоже не столь ужасно, как, скажем, рабочие места простых редакторов, которые сидели в тесных перегородках. Его стол был у длинным, как собственное самомнение, стоял у окна, на нем было два монитора и куча оберток от конфет, сэндвичей и даже стопка коробок от пончиков. Ах да, работал Дерек в книжном издательстве. И ему все нравилось, по крайней мере, коллектив тут был неплох. Бухгалтерия относилась к нему сносно, комплименты были действенным оружием, сис.админы его ненавидели, только они понимали, насколько его работа легкая, но эти нелюдимые задроты ничего сделать не могли. Пиар отдел и маркетинговая группа были всецело за него, ведь он принадлежал одновременно к двум этим механизмам издательского бизнеса. Редактора любили его, внимательность к деталям и добрая улыбка сделали его своим человеком, поэтому нередко он был первый на очереди, кому предстояло выслушать очередную сплетню. Здешний офис ничем не отличался от тысяч других офисов по всему Нью-Йорку, те же сплетни, срачи и шутки. Почти. Отличие было в том, что здесь ты был обязан поддерживать налет снобизма и проявлять деланное интеллектуальное превосходство в спорах. Это был здешний дресс-код. Он давал стойкую уверенность сотрудникам, что они здесь не просто так, а за свои истинные качества, коими они считали все самое лучшее, что есть в человеке.
К Дереку подошла миниатюрная девушка с каштановыми волосами. Джули была младшим редактором, и несмотря на свою подростковую внешность, ей было двадцать восемь лет, на три года старше Дерека. Возможно, именно поэтому у них ничего не получилось в свое время, кто бы что не говорил, но когда девушка старше парня, ничего путного из этого не выйдет.
— Меня Сандерли послал, все тебя и ждут, — настойчиво постучала по столу Джули. — Ты чего завис?
Дерек словно очнулся.
— Блин, у нас еженедельник, что ли? Я забыл совсем, — скривился он.
Босс терпеть не может, когда опаздывают на еженедельные совещания. Премиальных бонусов в этом месяце можно не ждать.
В конференц-зале собрались все: от начальства, до рядовых сотрудников. Каждому отделу показывали наглядные графики, доходчиво объясняли суть и давали задания. Я попытался незаметно пройти на свое место, но разве такое возможно? Как всегда, я собрал все взгляды коллег, в том числе и своего босса.
— Уже в который раз опаздываешь, Дерек, — прошипел Сандерли, прищурив свои мелкие глазенки.
— Простите, разговаривал с комьюнити, — попытался отмазаться Дерек. Он всегда так говорил. А что? Не будешь же ругать сотрудника за то, что он общался с читателями?
Сандерли метнул злобный взгляд, но на этом и ограничился.
— Итак, на чем я остановился? Ага. Значит, в этом квартале нам предстоит продать кучу дерьма! Что для нас куча дерьма, Молли? — размахивая указкой, разглагольствовал Сандерли.
— Ээ, все что мы назовем новинкой? — боязливо ответила полнощекая Молли.
— Ты почти права! Мы продаем дерьмо, называем это хитом, а читатели верят этому! Собственно, дерьмо — наша жизнь. Как бы странно это не звучало. Теперь я хочу, чтобы отделы подготовили…
Дерек схватился за голову. Боль пронзила мозг, словно сотня ***в пронзает Сашу Грей во время гангбанга. Тело начало неметь, стало сложно сконцентрировать внимание.
Дерек испугался, что сейчас потеряет сознание. К его удивлению, за прозрачным стеклом стоял Энди и наблюдал за ним.
— Я выйду, срочно надо, — еле слышно пробормотал Дерек, выбегая, точнее, буквально выволакивая себя наружу. Он отошел подальше по коридору, чтобы его не было видно из совещательного зала, встал у кулера с водой. Энди подошел ближе.
— Ты как, бро? Выглядишь фигово, — с беспокойством осмотрел друга Энди.
— Бля, я сейчас подохну… Что ты сам тут забыл? — пробормотал Дерек, дрожащей рукой поднимая стаканчик с прохладной водой.
— Да фиг знает, как-то шел, да вот решил к тебе зайти, — я развел руками. Неприятно говорить, но я и сам особо не помнил, как пришел сюда.
Я посмотрел на друга, выглядел он действительно плохо. Побледневший, вспотевший, потерянный.
— Может тебя к врачу? Сколько уже можно терпеть эти головные боли?
— Ты знаешь... Да. Мне так хреново, что лучше поехать. Поведешь? — Дерек кинул мне ключи от машины.
— Окей. Куда едем? — спросил я.
— На Джефферсона, в больницу имени Теккери. У меня там страховка, — вздохнул Дерек, с трудом передвигая ногами.
Уже в машине я позволил себе превысить допустимую скорость, все-таки здоровье друга важнее парочки штрафов.
В приемном покое Дерека быстро забрали и увезли на обследование. Врач проверил реакцию на раздражители, потом отправил на МРТ головного мозга. Я все это время гулял по коридору.
После обследования и получения результатов, доктор много хмыкал, рассматривая снимки томографа, постоянно задавал странные вопросы у Дерека, что-то вколол в вену, а затем позвонил по телефону кому-то. После долго и непонятного разговора на своем врачебном языке, он отправил нас к доктору Зильбергу. К слову, этот Зильберг был психиатром, что значительно напрягло меня.
Заведя Дерека в кабинет, я сам стал ждать около двери, ненароком прислушиваясь в разговор.
— Итак, мистер Кристенс, вы догадываетесь, почему доктор Экхарт направил вас ко мне? — надевая белоснежные перчатки, произнес психиатр.
— Вообще-то нет, — недовольно пробубнил Дерек.
— Дело в том, что когда вы ходили на обследование, вы общались с неким “другом”, — Зильберг внимательно начал разглядывать снимки томографа.
— В смысле? Что вы имеете против моего друга? — раздраженно спросил Дерек. Я тоже напрягся.
— Доктор Экхарт вколол вам успокоительное?
— Да, вколол! Что за херня тут происходит? Я ничего не понимаю! — начал злиться Дерек. Судя по всему, не очень-то успокоительное и работало.
— С вами рядом никого не было, мистер Кристенс. Вы говорили с пустотой, — спокойно заявил Зильберг.
У меня будто сердце рухнуло вниз. Я так и застыл у полуоткрытой двери.
— Что за… Прикалываетесь?! Какого… — возмущенно поднялся со стула Дерек. Но психиатр был невозмутим.
— Тогда пригласите его в кабинет. Вашего друга, — Зильберг достал свой телефон.
— Энди! Можешь зайти сюда?! Тут мне говорят, что тебя не существует, — чуть ли не засмеялся Дерек.
После такой уверенности Дерека, я смело зашел в кабинет, подмигнув другу и победно уставился на доктора. Сам Зильберг снимал меня на камеру телефона.
— Что же, спасибо, надеюсь, ваш друг теперь покинет кабинет, — сказал доктор.
Я вышел недовольным. Этот умник разговаривал так, будто меня не было рядом. Мог бы быть и повежливее.
После того, как я вышел Зильберг протянул телефон Дереку и включил видеозапись. Я продолжал подглядывать, поэтому реакция друга на запись окончательно меня напугала. Он прижал руку ко рту и затрясся. Психиатр протянул ему стакан с водой и таблетку.
— Успокоительное, — пояснил доктор.
— Как? — прошептал Дерек. На его глаза навернулись слезы.
— К сожалению, у вас диссоциативное расстройство идентичности, если по-простому, то раздвоение личности, — голос Зильберга был спокоен, не давая Дереку, да и мне тоже, окончательно впасть в истерику. — Это показал тестовый опрос, который провел доктор Экхарт, а затем и я тоже. Прошу, не волнуйтесь так сильно.
— В-вы только что сказали, что мой друг не настоящий, а потом пок-казали видео, где его нет на записи, а теперь хотите, чтобы я не волновался? — дрожащим голосом произнес Дерек.
— Понимаю. Но у вас не совсем типичный случай расстройства. Ваша личность спокойна и вполне мирно с вами сосуществует. Многие случаи раздвоения показывают, что чаще всего личности являются альтер-эго своих хозяев и бывают крайне агрессивны. Ваш друг вполне адекватный, он не пытается задвинуть вас на задворки подсознания и полностью взять контроль над телом. Хорошо, что вы попали ко мне, некоторые умы в научных кругах до сих пор подвергают сомнениям существование данного расстройства и наверняка приняли бы вас за шизофреника.
— Я не понимаю, как это могло произойти? Он же абсолютно реален. Он двигал предметы, брал их в руки, — всхлипнул Дерек.
— Он же не призрак, — улыбнулся Зильберг. — Это были вы, точнее, ваш друг брал под контроль тело и совершал различные действия. Признаюсь, я не совсем понимаю, как это видится с вашей стороны. Феномен расщепления личности не до конца изучен. Таких как вы очень мало.
— И что теперь? Собираетесь упечь меня в психушку?
— Как я и сказал, ваша личность не опасна для общества и для вас. Сколько вы с ним знакомы? — Зильберг начал что-то писать в карте пациента.
— Лет пять, может больше, — неуверенно сказал Дерек.
— Какой-нибудь психологический момент был в день вашего знакомства?
— Я не понимаю.
— Новые личности обычно проявляются при сильнейшем стрессе. Поэтому мне интересно, возможно, в эти дни для вас был какой-то психологический удар, отчего возник ваш друг.
— Вроде нет, я не помню уже, — пробормотал Дерек, погрузившись в собственные мысли.
— И нет, я не упеку вас в психушку, хотя госпитализация возможна. Но не по причине второй личности, а по основному диагнозу, — уже более серьезным голосом заявил Зильберг.
— Да вы меня убить хотите, — горько заметил Дерек.
— МРТ показал нейронно-мозговую дисплазию. От этого у вас головные боли. Лечиться надо, иначе так до слабоумия дойдете. — Доктор достал из шкафчика баночку с таблетками и поставил на стол. — Так как болезнь запущена, то назначаю вам ударную дозу и длительный курс. Лекарство поможет остановить угнетение нейронных процессов и улучшит мозговые импульсы. Но скорее всего такая встряска вашего мозга сотрет вашу вторую личность.
— Я не буду стирать своего друга, — твердо проговорил Дерек.
— Дело ваше, мистер Кристенс. Но боли в конце концов вас замучают, вы должны понимать это, — пожал плечами Зильберг, протягивая таблетки.
Дерек лекарство убрал в карман и кивнув, направился к выходу.
— И не нужно драться или пытаться как-то навредить второй личности, ведь вы будете вредить сами себе, — кинул на прощание доктор.
Сложно точно сказать, что чувствовал я на протяжении всего разговора психиатра и Дерека. Страх, обиду, грусть, раздражения и много всего и сразу. Ехали домой в молчании. Мир каждого из нас перевернулся. Он узнал, что не один в своем теле. Я узнал, что никогда не рождался, не рос, я просто возник из подсознания и сформировался как личность в чужом теле. Будто чужой из одноименного фильма. Да вы сами представьте, что вы всего лишь одна из личностей другого человека. Или наоборот, общаетесь вы с другом, а он внезапно не настоящий. Не вымышленный, а просто живет в вашем теле, изредка беря контроль над ним. Да никому такое дерьмо не понравится.
В квартире я решил поднять этот вопрос, то, о чем говорил Зильберг.
— Да насрать, как жили, так и будем жить. С болями я справлюсь, — Дерек ушел на кухню, явно за пивом.
— Ты не будешь убивать меня? Это поможет тебе, — спросил я. Говоря это, хотелось казаться уверенным, но голос заметно дрожал.
— Не бойся. Я никогда этого не сделаю.
После этого, мы не возвращались к теме стирания. Дерек взял отпуск, отдохнуть и пережить все то, что свалилось на него в эти дни. Мы общались, веселились, устраивали вечеринки и играли в игры. Самое лучшее, что можно придумать для двух молодых парней. Я старался не замечать его участившиеся приступы головных болей, очень старался. И от этого чувствовал себя настоящим гандоном, который видит страдания друга и ничего не делает.
Зато много шутили над самим раздвоением и пытались за очередной партией в видеоигру найти плюсы.
— Подожди, то есть это я трахал толстую Бетти? — брезгливо скривился Дерек.
— Почему это? Это делал я? Ты в это время был в состоянии сна и психологическая травма тебе не нанесена. Но член был твой, да, — засмеялся я.
— Фууу!
Или шутили так.
— Слушай, а если мы попытаемся трахнуть друг друга, то получается, что я попытаюсь трахнуть сам себя? Мне интересна техническая составляющая, — с важным видом сказал Дерек.
—Тебе повезло, что именно я стал твоей второй личностью, — я громко заржал, — другие бы не поняли твоих гейских шуток.
— Скорее, мне повезло, что ты парень, а не девушка. Уж она бы мой зад не пожалела, — хохотнул Дерек.
— Ага, все удовольствие ей, а вся боль тебе.
— Ты уверен, что будет удовольствие?
— Даже не хочу выяснять!
Для меня это было прекрасное время. Но не для Дерека. Он держался и не подавал виду, но скрыть свое состояние от второй личности было нельзя. Самое удивительное, что этих болей я сам не чувствовал, все доставалось ему. Он даже терял несколько раз сознание. Дерек страдал, но о таблетках не упоминал никогда, не притрагивался, убрав в шкаф.
Одним вечером, я приготовил вкусную итальянскую пасту и лазанью. Всегда любил итальянскую кухню за ее простоту и богатый выбор. Как только Дерек очнулся, я подал ему блюдо.
— Слушай, а давай сегодня ляжем на полу, в спальных мешках, как в детстве, — попросил я.
Дерек удивленно взглянул на меня.
— Ты же никогда не рос. То есть… Прости, я не хотел акцентировать на этом внимание.
— Да не волнуйся, я не обижаюсь, — усмехнулся я. — Как раз из-за этого и хотел, потому что никогда такого не было.
— Ааа, ну ладно, — одобрительно протянул Дерек, ковыряя вилкой в тарелке.
После ужина спокойно улеглись на пол, укутавшись в свои спальные мешки. Для меня наступило спокойствие. Ощущение легкости. Никогда такого не чувствовал, будто все время моя жизнь была чем-то другим. Но осознание всегда наступает под конец.
— Ты знаешь, меня почему-то сильно вырубает… — сказал Дерек.
— Правда? Странно, — соврал я.
— Нет, серьезно, я с трудом в сознании. Что такое… — удивился Дерек.
Я безмятежно смотрел в потолок. Видимо, Дерек что-то почувствовал, глядя на мое умиротворение.
— Энди, что ты сделал? — прошептал он. Его язык заплетался, вылезти из мешка он уже не мог.
— Добавил в еду снотворное. Чтобы тебя поскорее отключило и ты не смог проблеваться, — я повернулся к нему лицом.
В глазах Дерека застыл ужас. Он с трудом повернул голову в сторону шкафчика.
— И лекарство я тоже добавил в еду. Растер его и замаскировал пряностями с сыром.
— Зачем? — еле слышно спросил друг.
— Потому что я твой друг и желаю тебе лучшего. Я пришел в этот мир незванным, но уйду без сожалений. Для меня ты дороже тысячи планет, я хочу, чтобы ты жил полноценно. Без этих ужасных болей. Создал семью, завел сына, возможно, назвал бы его Энди, хех! И ты не должен себя винить, потому что выбор мой. Этого хочу я.
Из полузакрытых глаз Дерека текли слезы, но он ничего не мог сказать. Хотел, силился, но не сумел. Снотворное одолело его.
Я посмотрел на него, постарался вспомнить все самое лучшее, что было с нами. Взглянул в окно, в ночное небо, на яркую луну, и улыбнувшись произнес:
— Надеюсь, тебе будут сниться добрые сны. И утром солнечный луч будет снова светить тебе в глаз. А я... А я засыпаю...