Ее первый на зябком рассвете автобус уходил за минуту до моего. Мы вечно мерзли вдвоем на остановке минутку-другую: с небрежными мазками чувства очередной победы над собой на сонных лицах и совсем незнакомые. В ней не было ничего примечательного, разве что вязаные яркие шарфы, во мне - разве что приветственные улыбки и кивки.
- А вы знаете, - сказала она вдруг однажды. - Пожалуй, тем, кто сталкивается каждый новый день с новыми неприятностями, несказанно повезло.
Я опешил как от неожиданного обращения, так и от неожиданной темы, потому лишь выдал в ответ единственную имеющуюся заготовку:
- Доброе утро, - с моей дурацкой улыбочкой.
Она кивнула, всматриваясь в темный зимний туман: там забрезжил свет автобусных фар.
- Ведь вчерашняя неприятность блекнет по сравнению с сегодняшней, - пояснила она; милая улыбка проступила на ее задумчивом лице. - И чем больше человек их накопит, тем труднее его напугать.
Мой мозг был введен в ступор: недоспанный час я обычно наверстывал в теплом автобусе под мягкую тряску от светофора к светофору, а двадцать минут между звонком будильника и предупреждением "Двери закрываются" проводил на ногах в блаженной полудреме. И что-то в этих словах было слишком глубокое, чтобы понять моим умом в ту минуту. Я повернул голову к соседке: "Двери закрываются", - изрек бесстрастный голос, и яркий шарф превратился в пятно за морозным узором на окне. Я идиотски кивнул пятну, и автобус отъехал.
Запустив руки в карманы и подобрав плечи, я зажмурился и зевнул. Сон вылетел с порцией углекислого газа в холодный воздух облачком пара. Что она имела в виду, вообще-то? Неприятности - везение? Смешно. Я помотал головой от столь парадоксального заявления. Пожалуй, так может себя утешать лишь тот, кого эти самые неприятности настигают одна за другой. Подъехал автобус, я на удивление бодро устроился на своем обычном месте в пустом салоне. Еще целый час до начала рабочего дня... Наверное, у нее этих неприятностей слишком много, вот и носит яркие шарфы, чтобы отвлечься. Это все, что я о ней помню.