Приёмыш
Мать он помнил смутно.. Тёплые руки, долгий печальный взгляд, а потом…
Она долго лежала. Выпьет из бутылки и лежит. И отец… Два раза он появлялся в его жизни. Один раз подкинул высоко- высоко, до лампочки. Второй раз долго вглядывался, заставил рот открыть, хмыкнул и ушёл. А мать всё твердила «батя, ..«батя».
Взяли его у матери случайно. Пришла комиссия по делам… А он в это время ремонтировал сгоревшую включённую плитку. Инспектор чуть не поседела, когда увидела , как четырёхлетний мальчик копается ложкой в оголённых проводах. А мама, как всегда, спала.
И возник совершенно другой мир, где мама появилась лишь раз, перед судом о лишении.
В детдоме у него был друг. Он с ним познакомился на прогулке. Он его сначала поймал, а, потом, тот и не думал убегать . Сел на палец и смотрит так внимательно и понимающе. Вот Ванька ему тут всё и рассказал.. А кузнечик всё кивал и кивал понимающе.. А потом исчез. А летом опять объявился. Так и дружили. А потом его усыновили. В шесть лет он уже знал, что ему выпала «фишка», и нашлись «лохи» , которые взяли взрослого.
А, может «глянулся» он им.
Очень трудно привыкать к понятию моё. Он долго с опаской трогал игрушки, оглядываясь на улыбающихся родителей. Новый папа стал учить его читать и считать. Ванька быстро всё усваивал, стараясь не обижать его. А тот восхищённо демонстрировал его успехи приходящим друзьям. « Вот так, вот! Не прогадали! А говорили «наследственность», «наследственность»!» Только бабушка, мать нового папы, скептически поджимала тонкие губы и качала головой. У него была своя комната, своя одежда и своё место за большим столом, когда они все вместе обедали по воскресеньям. Ему нравились эти воскресные обеды, где все заботливо выслушивали друг друга. А он молчал. Через месяц ему подарили компьютер и появился другой мир, ещё более непонятный и чужой. Новый папа с упоением стрелял уродливых монстров и с восторгом предлагал ему добить очередного. Друзей во дворе у него практически не было. И он и дворовые ребята как-то побаивались друг друга. Однажды они попросили рассказать его о детдоме. Он всё рассказал, только про кузнечика не стал.
Буквально с первых дней родители просили его называть их папой и мамой. И, вроде бы простая их просьба давалась ему с огромным трудом. Какой-то комок в горле появлялся. Язык становился тяжёлым, неуправляемым. Они видели это и особо не настаивали.
А по ночам стрекотал в углу его приятель и жизнь была не такая уж и плохая.
Она была подслеповата от рождения. Не слепая, нет. Просто окружающий мир она воспринимала осторожно, на ощупь. И мужа она так же выбрала. Вернее он её выбрал. Приехал в родную деревню из города, оглядел хозяйским взглядом нестройные ряды девчат на танцах и выбрал. Не смотря на своё зрение она была самая привлекательная. Подружки завидовали, а она гордилась. Потом он увёз её в город и поселил в отдельной квартире. Сам он работал на тяжёлой и нудной работе, а она вела хозяйство. Только вела его плохо. Дома в деревне она наугад знала где, что лежит, куда, что принести. А тут всё из рук сыпалось. И посуда билась, и суп пересаливался, и в магазинах обсчитывали. А раз даже соседей снизу затопила. Потом она устроилась мыть полы в подъездах. Вроде бы получалось. Но дома… Муж просто устал. Устал от бесполезной её красоты, от битой посуды, солёного чая и плохо выглаженных рубашек. И пил и бил. А ночью жестоко овладев ею тут же засыпал. Так и жили, только жестокость его не видя сопротивления росла и росла. И синяки уже не сходили с её тела.
Через стенку и крики и удары хорошо были слышны. И плач. Дважды Ванькин папа ходил разбираться, да всё без толку . Чужая семья потёмки. Донёс как-то Ванька её сумки до квартиры. Потом на кухню зашёл. Потом посуду вымыл. Не было на кухне у неё стола большого, воскресного. Так, маленький столик у стены. С того дня часто стал он забегать к соседке. То картошку почистит, то табурет уроненный подымет. Но по вечерам не слышно стало кузнечика. Исчез, может по делам, а может от криков за стеной.
Купили родители Ваньке костюм к школе. Хотели примерить, а его нет. Ни дома, ни во дворе. Долго искали, думали в детдом убежал. А,тут, у соседей дверь открыта. Заглянули.
На диване сидела избитая соседка и тихо рыдала. А рядом с ней сидел их Ванька, нежно гладил её по плечу и бормотал: «Ну, не надо, всё уладится. Всё будет хорошо. Я, ведь, с тобой,... мамочка!»