Магия – весьма странная штука. В свое время в предисловии к своему opus magna “Универсальному справочнику по классическому имперскому стилю магии” знаменитый исследователь Артур Столтон Младший записал: “Если применять к магии наукообразный лексикон, явный и общепринятый среди всех, то она сродни математике и истории. От королевы разума магия почерпнула логичность и стройность своих многочисленных максим и законов. Королева же сердца одарила магию бессмертием времени и человеческой душой, которая и струится в каждом из волшебников, подчеркивая наши лучшие человеческие качества”. Но в данный момент Рэнделл Филмор, у которого благодаря дару магии должны были быть эти вышеописанные Столтоном Младшим “лучшие человеческие качества”, был весьма далек от этого. Все его сознание буквально кипело в голове от негодования, и магу лишь невероятными усилиями удавалось сохранять спокойное выражение лица в присутствии свалившейся на него проблемы.
Проблемы бывают разными. В данном случае она приобрела форму самого непутевого пастуха по ту сторону Омсалра – Трента Фимборро. И вроде бы все началось весьма невинно, что сам дознаватель Инквизиции не смог бы выдумать состава преступления (хотя с этим утверждением могут поспорить). А дело было так…
Филмор был прав в своих расчетах: на исходе дня он и вправду добрался до долины Мистфира. Она представляло собой живописный уголок, каких много в северном Керуане. Деревня располагалась в центре импровизированной долины, а ее по краям опоясывала гряда небольших, поросших клевером и вереском холмов, больше смахивающих на насыпи артиллерийских позиций. Внутри этих природных импровизированных валов то тут то там желтела пшеница, мерно вращались крылья ветряных мельниц, раскинулись фруктовые сады, была даже своя винокурня. Хотя с холмов и открывался вид на всю долину, в ней было еще множество лакун, которые не поддавались взору простых человеческих глаз.
Практически всегда невозмутимое лицо волшебника озарила внезапная искренняя улыбка:
- Восток, мой богатый край мира и силы! Сколько тебя помню, ты никогда не менял эту свою черту. Сменялись режимы и царства, люди уходили и приходили, но вот природа и дух остаются все теми же! – тихо и несколько вкрадчива, будто боясь потерять этот радостный настрой, произнес Рэнделл. Даже дышится здесь не так, как в большинстве мест. Я очень рад оказаться здесь!
После этих слов ему почудилось, что кто-то тихо-тихо рассмеялся. Помотав головой, он и сам заговорщицки рассмеялся и, подправив лямки сумки, продолжил путь. Ему на миг показалось, что неимоверный груз воспоминаний и тут ему дорогу перебежала…
Овца. Еще овца. И третья. Вся отара сгрудилась вокруг Рэнделла будто от него исходил запах апыса, от которого сходили с ума все керуанские тонкорунные овцы – главная статья дохода тех степняков, которые по каким-либо причинам не были способны продолжать ремесло своих предков – а именно, традиционные, старые-добрые набеги со всеми вытекающими празднествами жизни и, что более частотно, смерти. Весь косогор, пропитанный светом заходящих солнц, попросту побелел от овец.
- И зачем только столько овец деревне вдалеке от Ханской дороги? Видимо западная лихорадочная власть золота осквернила и эту деревню. Ээх, а ведь совсем недавно все было не так…
Раздавшийся вопль вывел Филмора из состояния озадаченного волшебника, которого по неведомому почину отара керуанских овец приняла за чабана их мечты. Вопли усиливались, и овцы стали проявлять признаки паники. Тяжело дыша, к Рэнделлу приближался единственный источников звуков на ближайшую лигу.
- Ах ты, жалкий ворюга! Стой, жулье члорское! Ты совершил большую ошибку, решив украсть овец самого Трента Фимборро, грозы Травяного моря, самого Прена Великого Хана Ваппа-Олрика! Я тебе сейчас устрою взбучку, какую не видывала эта земля со времен битвы у леса Гарпий в эру Великого Хана Ваппа-Олрика! У-у-ух!
Перед вросшим в землю Рэнделлом скакал и бесновался низенький и крючконосый человечек, на две головы ниже Филмора. Как и все гордые авольцы, никоим образом при беглом взгляде ничего не выдавало его почтенный возраст. Но волшебники как раз не те персонажи, которые склонны пренебрегать пристальными и подчас нескромными изучающими взглядами. Старая имперская поговорка говорит: коли маг пялится, никакая юбка не спасет. И Рэнделл был таким хрестоматийным магом.
Его внимательные изумрудные глаза выхватили наружность верещащего поборника прав собственности на овец: сухопарый, седой и белобородый степняк, с сеткой морщин, избороздивших лицо старика. Слегка узкие глаза все еще сверкали молодецкой удалью, обнажая боевитую натуру своего хозяина. Несмотря на рост и тяжелую отдышку, ноги и руки старика выдавали в нем бывалого конника: они так и пылали здоровой и дремлющей силой.
Посмотрев на все это, Рэнделл все-таки решил разнообразить монолог старика-чабана:
- Почтенный Трент, да продлит Доэст ваши дни, я понимаю, что вы весьма высокого мнения о Великом Хане Ваппа-Олрике, но все-таки он не просто так носит прозвище Трусливый. - вкрадчиво, ласковым и спокойным тоном обратился юный маг к своему собеседнику на чистом авольском наречии - Да и битвы у леса Гарпий то, по сути и не было: битвой она стала по прихоти ядсийского принца, который не хотел объяснять настоящую причину своего поражения, которая состояла в поражении в битве эпиграмм. Просто хан придумал рифму получше, вот и пришлось северянину уйти опозоренным.
- Да как ты смеешь так отзываться о самом избраннике Доэста! – вены на лице Трента вздулись – да что вы, чявы, понимаете! Я вообще то…
Лицо старика стало вопросительным. Старик пофыркал, принюхался, причмокнул пару раз, и затараторил пуще прежнего:
- Хех. Маг…Решил все-таки закончить свое грязное дело, а, Питер?
- Какое дело, достопочтенный Трент?
- А что, голубчик? Уже забыл? А я все помню, старый Трент все помнит! Ты давеча прибыл сюда к ведунье Рорале, да так надрался в кабаке Гвидо, чтоб он сдох, что своими пальцами наплодил из моей одной овцы целую отару! А на кой черт мне была та отара ты не подумал, морда вонючая!
- Боюсь, что вы меня с кем-то путаете. Я могу.. – начал было говорить Филмор, как его за шкирку, словно нашкодившего мальчишку, схватил Трент и поволок в сторону Мистфира.
- Не переживай! Мы в миг проясним, что ты там можешь или не можешь! Все сейчас узнают о мудрости старого доброго Трента Фимборро, Прена самого Великого Хана Ваппа-Олрике, грозы Травного моря…
Рэнделл быстро освободился из плена рук старого степняка, несмотря на всю его сильную хватку. Отряхнув свой походный плащ, он, провел рукой по своим длинным, серебристо-седым волосам, сочетающихся с его яркими, проникновенными глазами, выпрямился и произнес:
- Негоже достопочтенному Прену волочить чяву без аркана! Если мне не изменяет память, настоящий степняк не может прикасаться к пленному чяве своими руками, ибо как сказал пророк Смутт “Дети бога нашего Доэста, да не прикоснутся к чявам нечистым, дабы не оскорбить свободу нашу, дарованную истинными богами!”
Опешив от такого расклада событий, Трент стал чесать свою голову. Походив вокруг Филмора пару-тройку кругов, он и молвил:
- Ну да, маг, верно ты гутаришь. Не чява ты, раз свет Смутта тебе ведом. Ладно, пойдешь рядом, но если ты только вздумаешь сыграть свои покусы со мной, я…
- Как прикажете, достопочтенный Прен! Рэнделл Филмор – Ваш и только ваш пленник – без тени сарказма молвил маг. На моменте с именем своего пленника, глаза степняка на короткий миг блеснули, но сразу потухли. Рэнделл смотрел ему в спину, и не увидел этой кратковременной перемены.
Спускаясь с косогора, в окружении очумевшего от счастья чабана и его не менее очумевшего стада овец, маг невольно улыбнулся. И снова этот миг был пойман таинственным наблюдателем, чье присутствие неявно чудилось Филмору ранее.
Магия – весьма странная штука. Порой она порождает весьма неоднозначные последствия для обладателя дара магии. После всего сегодняшнего суда на косогоре, Филмор пришел к выводу, что Время дарит ему больше положительных последствий. И совсем скоро ему придется поломать голову насчет правильной трактовки этой самой “положительной” стороны последствий, будто бы снова возвращаясь к урокам по философии магии со своим дедушкой…
(продолжение следует)