Начало: http://www.proza.ru/2016/10/17/942
Мужья не чуют веса наставленных рогов и потому не замечают их. Многое снесёт мужчина из любви к женщине. Природе человеческого ума свойственно самоутешаться, до последнего верить в надуманную иллюзию, отвергая тягостную явь очевидного уже посторонним. Сергей Ровский объяснял странности поведения жены отвратным настроением, нездоровьем, дамским капризом, всякими неприятностями на службе, то усталостью, чем угодно, даже атмосферным влиянием на женский организм, силясь сохранить видимость обывательского благополучия. Стремясь сберечь семью, он укротил свою ревность и житейски оказался, безусловно, прав. Непоправимые трагедии случаются от нервной горячки. Верь жене, даже если застал в постели с приятелем; ставь покой семьи превыше всего. Если вовремя закрыть на неверность глаза, уцелеет гораздо больше, ведь развод оставит тебя в одиночестве на пепелище. Женская измена фатальна, дорожи детьми. Лучший способ скрыть всякий позор – не трезвонь о нём; осуши поцелуями слёзы прелюбодейки, прости ей измену. Лучше намеренно заблуждаться, нежели самолично превратить свою жизнь в кошмар. Выжди время, ведь зачастую уже через полгода любовники надоедают друг другу. Законный муж обязан верить самой абсурдной лжи, находить ей оправдания, лишь бы сохранить семью, дом, репутацию.
Попадаются обычно на охлажденье к обманутому. Сытая баба есть наглая баба! Ровский с весны тяготился её обидным невниманием к нему, всё ясней видя разительную, плохо скрываемую перемену, вызывающее самовольство в поведении жены. Настораживали новые словечки и выражения, появившиеся в речи. Но самое досадливое, он уже не мог по своей прихоти пользоваться её телом, когда его вожделел. Случалось, что и прежде она подолгу не подпускала его к себе, делаясь какой-то очумелой. Но два месяца вынужденного воздержания, объясняемого якобы простудным женским заболеванием, слабо мотивированные задержки с работы, запущенное домашнее хозяйство, постоянная задумчивая отстранённость от всего, наводили на серьёзные размышления, пугавшие его. Если тебя перестали целовать, значит, теперь ласкают другого. В отместку завести самому любовницу на стороне? Но интроверт и однолюб Ровский очень трудно сходился с женщинами, да и ленился это делать. Ведь тогда надо каждый день бриться, наряжаться, куда-то из дома идти, тратиться на подарки ей, затемно провожать, рискуя нарваться на шайку местных хулиганов. По закону энтропии, если ничего не предпринимать, само по себе всё может только портиться, ухудшаться, распадаться, разлагаться. Чтобы построить дом, написать книгу, образовать семью, необходимы долгие целенаправленные усилия. Чтобы постройка развалилась, никаких сил прилагать не нужно, всё произойдёт само собой. Ровский переменил тактику, стал избегать ночёвок вне дома и больше заниматься детьми. Выказывал супруге поистине жениховские нежности, но та пребывала безучастной к ним.
Накануне её очередной отправки в полевой заезд Ровский приобнял жену сзади за плечи, произнеся фразу нелегко давшихся ему ласковых слов. Но та отпрянула столь испуганная, взгляд был такой ледяно дикий, будто не приласкали её, а пытались нежно задушить. Ровский опустил руки, но супружеская привычка к назревшей половой близости толкала его к ней. Ровский полагал, что хорошо знает жену, постиг все её бабские повадки, а тут встречала ставшая непонятной, сторонняя женщина, к которой вдруг не стало свободного доступа. Но его ленивый, узко нацеленный ум, упражняемый постоянным разгадыванием кроссвордов, полно не воспринимал горькую действительность. Мужья избавляются от сказки лебединой верности, лишь разделив через суд нажитое имущество. Сергей Ровский этой зимой окончил курсы шоферов. Умственный труд инженера сменил на безотчётную ямщицкую службу: руки на руле, глаза на дороге. Поначалу, с непривычки, очень уставал физически, зато сразу какое облегчение голове! Не без удовольствия, с немым упоением школьника, получившего во владение дорогой механизм, восседал он теперь за баранкой в кабине, гордый знанием правил дорожного движения и сноровкой в бак заливать бензин. Работая по скользящему графику, и в воскресные дни развозил по свердловским магазинам свежие продукты. Теперь ими полон был и домашний холодильник. Легко разрешилась и острая продовольственная проблема, в длинных очередях пожиравшая досуг. Наконец его жизнь обрела должную стабильность, а тут жена неприятно озадачивала странностями поведения. Ровский конечно подозревал, что охладевшая супруга ведёт грязную игру, но до поры гасил омерзительную догадку, которая рушила обывательский уют, уничижая его гордыню.
Выискивая чистые кроссворды, решать кои был охотник, Ровский в её отъезд перебирал старые журналы. Пролистывая, он случаем обнаружил в одном из них оборвыш недописанного письма, забытый рассеянной супругой. Знакомый детский почерк жены, но вот адресовано явно не ему: «Любый мой! Сердце рвётся на части…» Таких обращений Ровский отроду не слыхивал. Но и тут сработал оградительный клапан, леность мышления, упование на беглое увлечение, не более того. За годы супружества таких мимолётных амуров на её счету было несколько. Однако подозрение закралось, тревожило. Пользуясь её длительным отсутствием, он стал, как говорят моряки «осматриваться в отсеках». Вспомнил, что некий борзописец мелом намарал на борту его машины заповедь дальнобойщиков «Не верь жене и тормозам!» Не поленился и дотошно перебрал все её вещи, тетради и книги в шкафу и на полках. И не зря, совсем не напрасно потратил на въедчивый осмотр часы жизни! Не клянитесь письменно в вечной любви, всегда божитесь устно. Жёны преподносят мужьям сногсшибательные сюрпризы. Более всего удивил и несколько озадачил его клок рыжих волос в дамской сумке, аккуратно упакованный в сеточку; заскучаешь по красным моим волосам. В результате продолженной проверки он обнаружил в пакете с документами, в синих корочках её диплома никак не предназначенное огласке и потому убийственное для него заявление. Весьма чудное, опять же писаное рукою его жены на официальном бланке экспедиции, но теперь напрямую обращённое к ведущему геологу Шатрову Толеньке!!! Хотя мужчины очень болезненно относятся именно к факту физической измены, краткая плотская связь ерунда по сравнению с переменой внутренней, духовной. То была единственная, не уничтоженная бдительным Шатровым записка. Геологине удалось самовольно оставить её у себя. Короткое и хлёсткое заявление это, как пастуший бич стегануло с потягом по спине, охмелило голову Сергея Ровского и стеснило грудь. Оно разом рассекло семью на враждебно непримиримые части: «Я, Ровская Светлана Васильевна, категорически заявляю, что люблю тебя до беспамятства!» Внизу по служебному делово стояла дата – десятое марта, а в правом верхнем углу, очевидно рукой самого Шатрова, наискось наложенная виза: «Удостоверяю: с подлинным верно. Любите себе на здоровье!» Разгонисто прочёркнутая нечитаемая подпись…
Игрок, поддавшийся азарту, не уповай на милость бога! Игрок, что ставит всё на карту, рискует слишком многим. Все мужчины жутко ревнивы, а самовлюблённые эгоисты ревнивы особенно. Тайная измена жены есть предательский удар в спину мужа. В шкале мужских стрессов – самый ошеломляющий, по силе потрясения равный смерти близкого человека. Предательству оправданий нет, рогоносец навсегда посмешище. Для женщины объект ревности есть душа, для мужчины – тело, ему легче стерпеть духовную привязанность жены к другому. Однако, для целости семьи опасней не телесная неверность, а именно психологическая, она необратимей. Душевная травма намного тяжелей, когда объектом страсти близкий семье человек. Это было великое эмоциональное потрясение, ужасное дорожно-транспортное происшествие с изувеченным водителем. Это был подлый обман протяжённостью в восемь лет. Лучшие, невозвратные годы молодости он посвятил распутнице. Ревность зверь кровожадный, это готовность убивать, дети могут лишиться родителей. Прелюбодеев он возненавидел с лютой необратимостью. Ровский теперь хорошо понимал мужиков, хватающих топор. Мысленно он уже четвертовал их, втоптал в навозную жижу. Не только мерзкая плоть её стала отвратной ему, но все личные вещи жены вызывали брезгливое отвращение. Они теперь словно теснили его, спирали дыхание, окружив со всех сторон, смеялись над былой добротой и простодушием, умерла надежда, что всё в отношениях поправится. Страдальчески исказившись посеревшим лицом, не удержав нутряного стона, Ровский освирепело смял казённую бумагу. Сдавил столь неистово, что потом долго ныли пальцы правой руки. Будь слова предметны, хрястнули бы, ломаясь, все буквы!.. Ревность – чудовище стоглавое. «О тварь, змея подколодная, блудница! Как ловко дурачила полгода, аж с весны! Проститутка, шлюха поганая! Гадина!! Суко*****!!!.. Домой его привела, ехидна! Представила как друга семьи… Поубиваю!..» Первой неосознанной мыслью было – убить и глумиться над похотливыми телами. «Десятого марта!.. Она продуманно изменяла мне полгода?!..» Особенно непростительно, удушливой обидой захлёстывало, что уже – полгода!!!
Когда о человеке думаешь хорошо, образ его светел, если – плохо, дурные качества превалируют над славными. Жена изменяет! Это одно из самых страшных открытий, уготованных мужу. Сейчас он ненавидел жену сильнее, чем соперника. За время воздержания скопился критический объём спермы, сублимируемый в нестерпимую злобу. Её поведение последних месяцев представало в обличающем свете измены, распаляя его праведный гнев уничижительными подробностями. «Она изменяла мне во все дни, кроме выходных и праздничных. Приходила всегда с задержкой, поздно, сексуально удовлетворённая и пунцовая от разъедающего стыда. Близкого общения всячески избегала, отводя свои лживые глаза, отгораживалась от меня детьми. Надолго запиралась в ванной комнате, отмывая пахучие секреты, в мыслях смакуя перед сном сцены тайных свиданий…» Ровский словно обходил длиннющий забор, всё больнее натыкаясь на колючую проволоку. Блудливый вид, действия жены, фразы отдельными мазками заполняли полотно, и всё рельефней проступала картина продуманной супружеской измены, распаляя его негасимую ненависть к ней. Теперь всё отгадывалось легко и верно, как простенький кроссворд. Веские подтверждения измены являлись во множестве. «Сменяла на другого, как старую вещь на новую, грязно обгадив совместное прошлое!..» Вчера ещё глядевший на распутство жены снисходительно, он вдруг возжаждал застать её в момент прелюбодеяния, чтобы заручиться неопровержимым свидетельством. Как и приливы любви, всплески ненависти меняют амплитуду: взметнутся и опадут, а то и вовсе утихнут.
…Поостыв, Ровский мятую бумажку увлажнил и тёплым утюгом разгладил. Улика была неоспоримой, прямое вещественное доказательство с личными подписями виновных. Но из нажитого опыта прежних измен Ровский знал, что предъявлять её преждевременно, если вовсе не бесполезно. За совместную жизнь он достаточно изучил её бабьи увёртки. «Эта продувная бестия, виртуозка фальшивой игры нагло вылупит свои бесстыжие зенки да изворотливо вывернется. Ведь она лжёт, как дышит, с врождённой лёгкостью; всё сказанное ею дели как минимум на шесть. Всегда найдётся, что заявить в своё оправдание. Если поверить ей, ты сам и виноват во всём и ещё обязан ей за это!..» Женщины лгут на порядок убедительней мужчин и притом так вживаются в роль, что перестают отличать выдумку от правды. Заранее знал, с какой упёртой наглостью она будет отрицать очевидное, пока не примется швырять на палас книги и посуду и крушить мебель. Когда обвиняемый стойко твердит о своей невиновности, даже у опытного судьи закрадываются сомнения. Может быть, следствие чего-то упустило и подсудимый впрямь не виноват? Мы заведомо пристрастны и настроены ложно, хотя все улики свидетельствуют против того… «Довольно ей насмехаться надо мной!..» Заявление и обрывок найденного письма Ровский перепрятал; скинул в прикуп небитый козырь. Переживая горькую обиду, он запоздало вступал в близкую к исходу амурную игру, затеянную опрометчивой супругой. Тот, кого чучелом выставили насмех, предпочтя и вознеся другого, не простит измены. Неверность жены может стать поводом к импотенции. «Порежу гадов на полоски! Я им устрою отшествие в ад! Им регион Урала тесным покажется! Сдохнут как падаль, в один день!..»
За спиной Ровского стояли батальоны общественного мнения, квадриги морали и полки закона, выставились из-под локтя малые дети с зарёванными личиками. На подмостки он выходил ладно вооружённым народным мстителем, под бодрящий рёв трибун. Люди насмешливы и жестоки, полагая, что подобная беда минует самих. Единственным противоядием изобличённых любовников была подъёмная сила любви, что прокламировал Шатров строками стихосказов. Любовь? – нам слова привычного мало. Любовь? – для нас оно стало слабо. Лишь просто внешнее, как покрывало. Мы глубже и выше, сильнее его! Кто не обойдён и любим, тот знает скрытую мощь этой психопатии. Соотношение сил в любовном треугольнике неравное, двое против одного.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/10/18/1903