Глава девятая
В этом же году Маня окончила 6-й класс Мариинской гимназии и по состоянию здоровья должна
была показаться хорошим врачам. Следовало посоветоваться со специалистами: девушка плохо ела
и все больше худела. Владимир Матвеевич решил отправить дочь в сопровождении матери в Киев.
Остановиться, естественно, решили у Лизы.
Ехали в дилижансе. В дороге Маня любовалась лесами, полями, красным, во весь горизонт,
заревом заката, зеленоватой луною... Пеленами серебристого тумана окутан был гутой лес.
Невидимый ночью, он только угадывался в причудливых силуэтах... И рассвет занимался бледной,
разгоравшейся все ярче и ярче зорькой, высоко в небе запел жаворонок, а затем из-за холма
выкатилось и подскочило кверху, как мяч, золотое, блестящее до рези в глазах солнце.
И заискрилось, заиграло вовсю...
На третий день путешествие закончилось. Лиза жила на Шулявке; кругом рощи, ботанический
и зоологический сады. В центре красивые здания, дорогие магазины, нарядные бульвары,
роскошно одетые дамы и господа прогуливаются у фонтанов. Другая жизнь теперь окружала Маню.
Впрочем, Крещатик показался ей слишком пестрым и шумным. Ее тянуло в уютный домик сестры,
к колыбельке крошечной племянницы, она с первой минуты привязалась к малышке всем сердцем.
Лизе, напротив, хотелось стряхнуть с сестры “провинциальную пыльцу”, она решительно
принялась за дело, повела ее в музей и драматический театр. В тайне от мамы, потащила даже
на модный вернисаж и вечер гениальных поэтов, где случился, однако, небольшой конфуз:
во втором отделении декаденты и футуристы передрались между собой, и под энергичным прикрытием
Фимы, они с Маней ретировались, не дожидаясь развязки.
По вечерам мама с Лизой рассматривали свежие французские журналы женских мод.
Там были нарисованы странные платья - колоколом от талии, с оборкой внизу и с короткими,
выше локтей, рукавами. Нижние оборки не доставали до пола, и щиколотки ног выглядывали
наружу. Стриженые головки облегали маленькие круглые шляпки с бантами на боку.
– Неужели это можно надеть и выйти на улицу? – удивлялась Паулина Лукьяновна. –
Все так безвкусно и вульгарно, ты не находишь, Лизонька?
– Ну что ты, мамочка. Французские платья демонстрируют свободу женщины всему миру.
– Нельзя ли ее демонстрировать каким-нибудь другим образом? – робко заметила мать.
– Вот еще! К тому же под этот фасон не нужно носить корсета.
– Лизонька! – Паулина Лукьяновна уронила лорнет. – Что ж станет с твоей фигурой,
если ей позволить расползтись во все стороны? Ты, душа моя, и без того раздобрела...
Маня склонилась над детской кроваткой и засмеялась до неприличия громко: она представила Лизу
в таком платье, с голыми щиколотками и остриженными волосами! Какой пассаж...
– Ваша провинция отстала от жизни, – отвечала обижено Лиза, – вам по вкусу панталоны до колен, –
последняя шпилька адресовалась хохочущей сестре.
– Судя по нынешней моде, панталоны скоро будут выглядывать из-под юбок, -
невозмутимо
констатировала курьезный факт Паулина Лукьяновна.
Маня уже вытирала слезы, от смеха на нее напала икота. Лиза тоже вдруг расхохоталась,
она припомнила чудный подарок своей крестной. Та преподнесла ей на День ангела французские
шелковые панталончики, в оборках и бантиках, но... расшитые посередине. Все было продумано
и удобно: при надобности сесть на горшок, юбки приподнимались, а панталончики разнимались
на две части... Ах уж эти бестии-французы!..
Вскоре Паулина Лукьяновна уехала, за здоровье Мани можно было не опасаться, следовало
только наладить усиленное питание.
Теперь Лиза каждые два часа заставляла сестру кушать, принимать лекарства для аппетита,
и такая мука длилась в течение месяца. Манечку, впрочем, утешали книги и крошка-племянница.
После драки пиитов на концертном вечере, Фима больше не приглашал их в клубы,
посещали только театр.
В конце лета приехал Владимир Матвеевич и увез Маню домой. Но прежде сестры с отцом вдосталь
нагулялись по Киеву и его великолепным паркам. Владимир Матвеевич жил здесь в молодости;
было очень приятно бродить с ним по городу, где он, казалось, знал каждый уголок…
*********************
Продолжение следует