Я узнал людей. Я захотел узнать Бога, вдруг это Он распоряжается людьми?
Я узнал Бога и захотел полюбить людей. Теперь я люблю Бога, а людей так и не люблю. Человек слишком несовершенен. Любовь к человеку или убивает, или разрушает любовь к Богу.
Я не отношусь к людям с пренебрежением, нет. Я действительно хотел бы их полюбить, и ищу в людях только хорошее, а плохое они показывают сами.
В себе я тоже нахожу хорошее, а плохое лезет и часто вылазит – само.
После дождей с гор бегут грязные потоки и пытаются замутить море. Человек – это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым. Но я – далеко не море, а такой же грязный поток.
Самый чистый во мне ручей – это разум. А что есть мой разум? Он не производит знаний, он их только растворяет в плохой памяти.
Добродетель тоже не заставляет радоваться. Вся наша добродетель – это имитация. Рисунок очага в каморке папы Карло. И всё это - бедность и грязь, и жалкое довольство собою.
Во мне есть ещё жалость. Но вся эта жалость – к себе. Когда проскакивает мимолётное видение жалости к людям – ты не хочешь её принимать, ибо понимаешь: жалость – крест, к которому пригвождается каждый, кто любит людей. На таком кресте распинают.
А ещё бывает – просыпается неизбывная тоска. Тоска – это скорбь о грехе, – гнетущая скорбь. Это воспаление совести, резонанс совести на тонкой проволоке души. Это не мой и не ваш грех, – наше самодовольство вопиёт к небу, ничтожество наших знаний, ничтожество всей людской добродетели вопиёт к небу.
Разве моя тонкая душа не есть убожество и жалкое довольство собою? Тонкая – в самом прямом смысле, а не эзотерическом, - на неё ничего серьёзного не повесишь. А ваша – другая? Ну-ну...
Только когда ты чувствуешь презрение к себе – ты можешь что-то принять и что-то понять. Возникает мысль. Или приходит? Скорее – приходит. Презренный человек только тот, кто презирает самого себя.
Эта мысль – момент великого презрения, она же - момент великого прозрения... или наступления полной темноты. Но только в темноте можно увидеть свет.
Момент, когда ты говоришь: «Моя жизнь - бедность и грязь, и жалкое довольство собою». Момент истины, когда жизнь становится для тебя отвратительной, так же, как твой разум и твоя добродетель.
Что оправдывает моё, твоё, ваше существование? Только рождение себе подобных? Если моё отсутствие ничего не меняет в вашей жизни, то моё присутствие в ней уже не имеет никакого значения.
Не значит ли это, что тебе пора унизиться, чтобы заставить страдать своё высокомерие и довольство собою? Заставить блистать своё безумие, чтобы осмеять свою мудрость?
И когда начинаешь искать смысл в своём существовании, находишь его только в том, что ещё остаётся важным в человеке. А важно в нём только то, что он - мост, а не цель. В человеке можно любить только то, что он - переход и страдание этого сущностного перехода.