Предыдущие главы: http://www.proza.ru/2016/10/12/1586
Шаги в освещенном зелеными лампами коридоре раздавались определенно слишком громко. Реджента, окруженная несколькими слугами, одетыми в простые черные туники и сандалии, отвернулась от двери и недовольно посмотрела вглубь коридора. Затемнение длилось уже почти два орассе, и это означало, что кто бы сейчас сюда ни шел, этот кто-то занимал важную должность и нес важную весть. Догадки ее подкрепило мутное в бледном изумрудном свете золотое сияние доспехов, мерные удары эфеса шпаги о плотный кожаный ремень и уверенность, с которой фигура приближалась к дверям. Реджента привычным и резким движением приказала слугам отойти на пару десятков шагов. Ей это не нравилось. Ничего из того, что происходило в последнее время, ей определенно не нравилось. Все шло хорошо, по плану, ненатурально хорошо все шло по плану. Судьба ей где-то совершенно точно заготовила неожиданность, ловушку. Женщина выпрямилась в самый последний момент.
-Здравствуй, Реджента. Не ожидала тебя здесь увидеть.
-Ровно как и я тебя.
-Молилась за здоровье Наследницы, надо полагать?- спросила надменно женщина в алой мантии с вышитыми золотом лепестками буонклеёрс, таких же латах, черных штанах и грязных сапогах.
-За ее рассудок нужно волноваться сильнее,- заметила Реджента. Ненавидела себя за то, что смотрела на нее снизу. Небо даровало ей огромную власть и низкое тело. – Слуги нашли ее некоторое время назад в крипте, в ногах у скульптуры Цезаря. Без чувств, а кожа ее горела болезнью.
-Тогда следовало позвать лекаря, а не Верховную Жрицу, не так ли?- холодно улыбнулась женщина, пытаясь подойти к двери.
Реджента ловко повернулась и заслонила ее.
-Она приговорила к казне одну из гвардеек. Сказала, что сама будет за ней наблюдать.
-Чудесно. У девочки есть характер. Надеюсь, что Цезарь это оценит. Разве ты не должна сейчас готовиться к церемонии? Цезарь ждет,- сухо сказала женщина.
-Эрхилия, это характер безумца!- воскликнула Реджента.
Эрхилия подавила желание толкнуть коротышку в небесном платье, но только улыбнулась на мысль об этом.
-Отойди от двери, Небес ради,- засмеялась Эрхилия недобро,- у меня есть несколько новостей, которые ей необходимо знать.
-Из Княжества Баркетии? Тебя там видели Затемнение назад. Что ты там делала?-Реджента оперлась на резной фиолет дерева, уверенности добавляли гвардейки по обе стороны от нее.
-Не знала, что у Храма Небес щупальцы дотягиваются даже до таких запыленных уголков мира,- сказала женщина, поправляя аквамариновые волосы. – Не знала я и того, что у тебя такая короткая память. Я, как генерал личной гвардии Цезаря, имею свои обязанности. Одна из них – это безопасность Наследницы и Цезаря в ее путешествиях. Я изучала настроения западных земель. Думаю, на этот раз стоит увеличить численность сопровождения.
-Среди тамошних правителей ходит слух, что Цезаря отравили,- прошептала Реджента бешено. – И я, кажется, знаю, кто мог совершить этот немыслимый грех, если бы это было правдой.
Эрхилия на шаг отступила, задумалась о чем-то, а Реджента только почувствовала себя уверенней.
-Не знала, что Верховная Жрица способна на такое святотатство,- сказала женщина после короткой паузы. А наблюдая за тем, как Реджента облокотилась на дверь, вдохнула сладкий запах цветов, улыбнулась оттого сладко и добавила:
-Тем же хуже для тебя, Реджента. Когда загорится огонь, когда он будет пожирать все, что ценно и дорого, тогда Цезарь спросит с тебя, может даже казнит, но будет слишком поздно, да и слишком мелочно.
Реджента ухмыльнулась и с радостью, которая исходила из всего ее тела, наблюдала за Эрхилией, пропадающей быстро за изломом коридора.
Реджента шла в свои покои, полы ее платья развевались, как кроны деревьев в ветренный день, высокие, щуплые слуги шли за ней черно-зеленоватыми тенями. «С Эрхилией нужно покончить. Она суется туда, где ей совершенно не место». У лестницы она заметила фигуру в потертом багряном плаще. «Хоть на кого-то можно надеяться». Когда Реджента подошла ближе, фигура низко ей поклонилась, так, что плащ зашелестел словно сухими листьями. Быстрым жестом Реджента показала, что совсем не нуждается сейчас в ненужных условностях. Фигура выпрямилась.
-Как Наследница?
-Прекрасно,- скомканно ответила Реджента и кивком отпустила слуг. Даже у теней есть уши, даже тени нуждаются в деньгах, особенно когда деньги могут подарить свободу. Тени растворились в приглушенном свечении ламп.
-В самом деле?
-Горячка пройдет,- заверила Реджента.
Их шаги раздавались громким эхом – мраморные ступени не создаются для дискретных разговоров; их голоса раздавались шипящим шепотом.
-И все же, я не понимаю, зачем тебе это нужно? Тебе не достаточно влияния, которое ты оказываешь?
-Я не хочу оказывать влияния – я хочу править. До времен Куриозале молитвы ценились гораздо больше, чем сейчас. Нужно вернуться к истокам.
-Разве это не честь – возвращать дух и мудрость Цезаря с мира между Небом и землей?
-Честь?- Реджента хмуро рассмеялась. – Думаешь, что слуги считают честью подавать тебе завтрак, считают честью одевать тебя, считают честью готовить тебе купальню, считают честью расчесывать твои волосы, считают честью работать на полях и в шахтах? Для них это – рабство, рабство, длящееся так долго, что они забыли, что они – рабы; они забыли, что когда-то имели гораздо больше прав, чем сейчас. Я чувствую себя так же. Зная, какую власть имели Сансатес, я могу лишь проводить церемонии во славу Цезаря. И все при этом знают, что ее власть пуста без моей власти над Небом.
-То, что ты хочешь сделать, может погубить Империю, а вместе с ней и твои фантомы. Традиции и вера создают народ, твои намерения должны сломить все, что создали Куриозале и Амигансе, должны сломить тысячи Затемнений истории.
-Ничего не объединяет народ так, как опасность, моя дорогая. Стоит только Алманенов столкнуть с кризисом, который отличается от всего, что они знают, стоит им только дать предводителя, способного справиться с кризисом, как они слепо пойдут за новым героем, пойдут в новое время.
-И этим предводителем станешь ты? – фигура перескочила пару высоких ступеней, заливая стены и воздух вокруг немелодичным, оглушающим эхом, стала перед Реджентой, убрала волосы с лица, посмотрела темно-зелеными сейчас глазами в искалеченное старостью лицо Редженты, дотронулась мягкой кожей к шершавой щеке.
-А потом ты, моя дорогая, а потом ты.
Фигура улыбнулась грустно. Вспомнила прежние времена, времена серые, голодные, времена скитаний от дома к дому, от темноте к темноте, от сырости к туману, от плесени к грязи. Совсем не ожидала, что порог храма, в котором сразу после отступления Затемнения давали жалкие гроши милостыни, приведет ее к этому моменту. Совсем не ожидала, что будет стоять на лестнице, опираясь ладонью о мраморный парапет, что будет обсуждать то, что обсуждает. И все же.
-Пойдем,- резкое движение вырвало ее из воспоминаний, одновременно почему-то грустных, жестоких, диких и нежных, любимых, ценных. Без такого детства наверняка не стала бы такой, какой стала, не оказалась бы там, где стояла.
Реджента схватила ее за запястье и, чуть-чуть оттолкнув, потянула за собой.
Дверь отворилась со слегка слышимым скрипом, покои освещали многочисленные лампы, гладкие каменные стены отражали полупрозрачно изумрудное свечение. Пустила руку, бросилась наполнить легкие деревянные, но искусно украшенные бокалы вином из Плаи. Тягучая янтарная жидкость, пахнущая ароматно морем, песком, кристалликами соли, стекала нетерпеливо по цветочным узорам и беззвучно опадала на холодные каменные плиты.
Когда Реджента вернулась в главную комнату, плащ багряным водопадом тек с топчана на пол, женщина заметила очертания и остальной одежды. Фигура спряталась в топчане, завернувшись в теплую фиолетовую шкуру большого зверя, и ее волосы светились аквамарином.
Реджента улыбнулась ненаигранно, поставила бокалы на мрамор пола, шагнула к топчану и забыла о них.
Алманения,
Земля Цезаря, Цезарион, поместье Хельдантия
Комната пахла детьми и свежестью темноты за неприкрытым окном, пахла игрой и смехом, радостью, уютом, тряпичной игрушкой, сжимаемой крепко в руке, руке, которая сжалась как и сама девочка, вжавшаяся в мягкую ткань постели, вжавшаяся в тепло шкуры, вжавшаяся в мягкость подушек, вжавшаяся так, что листья, которыми наполнены были подушки, зашуршали громко.
«Куриозале поднесла губку над центром чаши и сжала, и вода чистой струйкой стала заполнять чашу. То же самое девочка проделала и с росой, осевшей на лестнице, на вьющихся листьях деревьев камитассе, высаженных параллельно стенам на расстоянии двух-трех шагов от них.
Небо уже давно приняло привычную окраску, а тепло на время прогнало холод».
Звучание образов в голове оборвалось неожиданно, неприятно неожиданно.
Девочка, еще только что с замиранием сердца слушавшая историю, раскрыла круглые глаза, наполненные разочарованием, таким искренним. Приподнялась на подушках, посмотрела выжидающе на старшую сестру, но лишь с растущей паникой наблюдала, как сестра отходит от либрассе. Да и с таким выражением на решительном и усталом лице, что девочка поняла: следующая часть истории будет только завтра.
-Что, Винция, смотришь так?
Старшая сестра опустилась на сверкающий деревянный пол. Дотронулась ее вздернутого носа, на котором сразу же появились милые морщинки.
-Ты обещала много прочитать,- обвинительно заметила малышка.
-А еще я обещала маме, что почитаю тебе только пол-орассе, пока не начнется Затемнение и ты не ляжешь спать.
-Я что, виновата, что боюсь темноты?
-Конечно нет. Ты виновата, что не умеешь засыпать вовремя.
Старшая сестра засмотрелась в лицо младшей, большей похожей на маму, чем сама мама. Накрутила длинные кудрявые светло-малахитовые волосы сестры на палец.
-Эй, я тебе не игрушка,- заявила Винция, но потом привстала на подушках еще сильнее и в неловкой попытке обнять сестру чуть на нее не упала. Сильная рука удержала от болезненного падения на твердый пол.
Несколько мгновений сестры обнимались в неудобной позе, пока Винция не вспомнила, что она уже большая и, выкарабкавшись из объятий, снова не закуталась в жаркой шкуре. Перевернулась на живот и, глядя на высокий стилизованный деревянный треугольник либрассе, спросила:
-Старкия, а что дальше будет с Куриозале?
Девочка ответила не сразу: одним движением встала с пола, танцевальными шагами достигла либрассе, провела пальцами по все еще теплым струнам. Струны задрожали, задрожал воздух, достиг ушей Винции.
«Она изменит мир».
-Но как?- малышка задрожала от нетерпения.
Старкия тихо засмеялась и приложила палец к губам:
-Тихо будь: разбудишь маму.
Наступило молчание, длившееся очень недолго.
-А ты боишься?- спросила Винция.
-Чего боюсь? Завтрашнего дня?- голос Старкии горел уверенностью и гордостью. – Это честь, великая честь, Винция.
-Не знаю, там будет много Алманенов, очень много Алманенов. И все они будут смотреть на вас, даже я, а вы должны будете идти так, будто никого вокруг нет, будто нет никого, кроме вас и Цезаря.
Старкия вздохнула:
-Не идти, а маршировать.
-Слишком сложное слово. Интересно, как это – перестать быть, чтобы впустить в себя того, кто неживой.
-Как ты можешь так говорить! Цезарь – бессмертна, а Наследница только исполняет своей долг, долг перед Империей, которую она любит. – Старкия согнула правую руку в локте, а зажатую ладонь приложила к сердцу.
-Но ведь она умерла,- не понимала Винция. – Если кто-то умер, то это навсегда. Если смешать две краски, то получится новая, но из этой новой не получатся две старые; если разбить бокал, то из него не получится выпить...
-Надеюсь, что Цезарь тебя сейчас не слышит,- прошептала Старкия. – Помни: она витает между Небом и землей, ждет завтрашнего дня, ждет, когда Наследница откроется перед ней, ждет, когда снова обретет тело и взойдет на Имперский трон.
Винция вдруг поежилась, с головой спряталась под шкуру, спрятала лицо от сестры. Не могла сейчас на нее смотреть, боялась. А и так чувствовала ее взгляд на себе, взгляд, которого она боялась больше, чем слов.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2016/10/21/1179