Утро было красивым, безветренным, солнечным, благоухающим молодой зеленью за окном, таким, какое может быть утро выходного праздничного дня, времени отдыха, подаренного нам предками и нашим правительством…
… - Андрей Григорьевич, диспетчер вызывает к себе, - прибежала к нам на земснаряд техник изыскательской партии в предпоследний рабочий день апреля.
- Хорошо, иду, - ответил командир, вставая со стула в рубке, мы как раз настраивали папильонажные лебедки, спокойно готовились к навигации.
Прошло некоторое время и он вернулся на судно возбужденным:
- Старпом, собери команду в салоне через пять минут.
- Иду, - ответил коротко я и пошел по трюмам, каютам, машинному отделению и понтонам, утром каждому был определен фронт работы и надо еще всех найти.
- После Первомая дают четыре дня на вооружение, предъявление всем комиссиям и сборы, седьмого должны уйти на Серафимович. Там что-то с водозабором, будем его откапывать. Работа большая, недели на три-четыре, готовьтесь, - разъяснил ситуацию командир, когда мы все собрались в салоне.
Я задумался, ведь, мне еще предстояло привезти с товарной станции к дому контейнер с мебелью, который пришел от родителей, все занести и хотя бы расставить по местам. Времени оставалось мало, а так хотелось заехать и пожить в своей квартире, навигация, похоже, должна быть длинной и когда еще случай подвернется отдохнуть отдельно ото всех, не в совместной комнате пионерлагеря…
Ближе к обеду меня разбудил яркий и теплый солнечный луч, проскользнувший в окно моего жилища и щекотавший мне ноздри. Праздник, отдых, я мог сладко потянуться, не торопясь никуда, понежиться, странно и никто не разговаривает, не хлопает дверью. И только спустя некоторое время я понял, что лежу на своем диване, в своей квартире и никого нет вокруг. Ах, да, вчера, накануне праздника, мы с ребятами из экипажа земснаряда привезли контейнер, разгрузили его и занесли все в дом. Родители постарались с подарком нам, молодоженам и прислали все необходимое на первое время: холодильник и кухонный гарнитур, диван и бельевой шкаф, кухонный стол и табуретки, стол-книжку и пару стульев к нему, да еще кое-какую посуду и домашнюю утварь. Да, жить бы да жить, а остальное нажили бы, тем более телевизор черно-белый уже есть и аппаратура, тоже имеется.
Я включил свой двухкассетник «Нота-225», который в первую очередь вчера поставил на удобное место и развесил по углам небольшой комнаты колонки, сделал звук посильнее и наслаждаясь приятными сердцу пассажами гитары Владимира Кузьмина, принялся за работу по дому. Мне оставалось всего несколько дней и хотелось навести уют во всей квартире, расставить мебель, развесить полочки кухонного гарнитура, повесить гардины и занавески. Пусть она, квартира, останется на навигацию одна, но в чистоте, порядке и приятном ожидании своих уставших от разлук и дорог хозяев. А мы в свою очередь должны появиться сюда осенью и почувствовать свое, близкое, теплое, уютное, только наше, счастье в отдельном жилье с удобствами и добрыми соседями, солнечными бликами и красивым видом за окнами. Путь это и будет поздней осенью, но здесь, в южных краях, она еще прекрасна в ноябре, радуют глаз остатки зелени и багрянца, золотой желтизны и…
Я размечтался, собирая кухонный гарнитур и поглядывая за окно, где люди кучковались, собирались на гульбища, видимо, возвращаясь из Калача, с демонстрации. Да, им хорошо, они сейчас на шашлыки пойдут или устроят их в своих огородах и дачах, палисадниках и квартирах. У меня еще не было таких близких друзей, которые могли бы позвать в свое общество, да и некогда мне было, если честно, дел еще предстояло переделать уйму, а праздничных всего два дня, потом останутся только вечера.
Когда я закончил расставлять кухонную мебель, ко мне в голову закралась идея смастерить стол разделочный, благо место между плитой и раковиной было достаточно и утварь куда-то надо прятать. Наметил и снял мерки, начертил на листе эскиз и вспомнил, что на судне лежали бесхозные листы древесно-стружечные, каркас уже было из чего собрать. Из остатков материала можно было смастерить небольшую обувницу в прихожую, там стандартная магазинная вряд ли бы вошла, слишком мала прихожая, да еще в нее открывались три двери. Строят же люди! Им, похоже, все равно, лишь бы двери навесить, а что жильцам мучаться…
К вечеру второго выходного праздничного дня я обошел маленькое уютное жилье и успокоился, минимальный комфорт я навел, не стыдно молодой жене показать, вот, только она, жена моя, не скоро собиралась приехать…
…- Приветик, Любимый, - проворковала она мне, когда я позвонил с телеграфа перед праздниками, чтобы сообщить о завезенной в квартиру мебели и своей первой предстоящей ночи в нашем жилье.
- Привет, как ты? – спросил я свою Любимую, - когда заканчивается твоя сессия?
- В самом конце июня, но потом я хочу к родителям съездить на пару недель, - ошарашила она меня своими планами.
- А что так? – опять спросил я, уже начиная грустить, ведь, не скоро ее увижу, - я думал ты ко мне приедешь?
- В начале августа, после дня рождения папы сразу к тебе, - спокойно сказала Оля, - не грусти, я тоже соскучилась, но так надо. Потом объясню.
- Ну ладно, что поделаешь с тобой, а я уже все привез и занес домой. В праздники буду расставлять, вешать, хочу немного комфорта навести. Мы перед Днем Победы уйдем в навигацию, до Серафимовича, похоже, в этом году она будет долгой. Ты когда надумаешь приехать, сообщи как-нибудь, я встречу, - и продиктовал супруге номера телефонов начальника, диспетчера и заместителя по флоту, - не забудь сообщить. Я, на всякий случай, оставлю ключи в двадцатой квартире, там семья с детьми маленькими живет, жена не работает, хорошо?
- Ладно, давай, пока, целую и Люблю, - проворковала она мне в трубку и повесила ее.
Студенточка моя, как мне ее не хватало тогда, хотелось хоть кому-нибудь показать радость своего настроения после получения жилья и въезда в него. Так хотелось быть с ней в нашей маленькой квартире, в которой предстояло жить долго и счастливо, Любя и надеясь на лучшее, растить детей и работать, смотреть за окна на зиму и весну, лето и осень, на сменяющуюся картину бытия и природы…
Солнышко спряталось за высокими тополями, слегка проступая своим зорким глазом сквозь неокрепшие ветки и слегка распустившиеся листочки. Голубое чистое небо начинало принимать синевато-черный оттенок, ночи здесь приходили быстро и были темнее мазуты. На улице стояла уловимая слухом тишина, кое-где по огородам доносилась негромкая музыка, щебетали птички. Я стоял на балконе третьего этажа, наслаждался теплым майским вечером и думал о нашем будущем, вспоминая детское и юношеское прошлое, училищные стены и обучение нас уму-разуму нашими преподавателями речного мастерства. Всего-то ничего прошло после нашего выпуска, каких-то три года, а страна начала валиться, как карточный домик, вырубили все виноградники и плантации овощей, продукты давали по талонам и определенное количество. Что-то творилось с государственными предприятиями, пожелавшими из крупных, монолитных и сильных стать маленькими компактными и независимыми, превращаясь в частные компании, имеющие одну только страсть – наживу. Куда-то мы все начали катиться, куда-то вниз, под горку. То ли еще будет, незаметно подкрадывалось лето тысяча девятьсот восемьдесят девятого…