Банкинг - вумен после коррекции Наташи Романовой

      18+
 Оля задумчиво стояла и красилась перед зеркалом. Ее нежные кошачьи глазки были полными грусти. Ее маленькая собачка, пуделиха по имени Шерри, подбежала к ней и стала облизывать щиколотку ноги, но Ольга злобно ее пнула и буквально прорычала в несвойственной для себя манере:
     -Уйди отсюда, мразь, я не в духе!
     Красивые стройные ножки бизнес-леди дрожали: с трудом напялив туфли на шпильках, она вышла на улицу, слегка пошатываясь и несмотря на внешний пафос и гламур, пошла в районную рюмочную, которая находилась на Советской улице города Тотьма Вологодской области. Ольгу знали, даже уважали все забулдыги, не только потому, что она была так называемой «банкинг-вумен» с высшим образованием и модельной внешностью, но заодно являлась интересной собеседницей, которая всегда скидывала мелочь на «фуфырь» другой спиртяги если ее о том просили. По веснушчатой щечке провинциальной красавицы текла слеза, ее грызла одна и та же мысль, от которой буквально срывало голову:


    «В 8 часов утра при полном параде Банкинг-Вумен обязательно, по неизменным стандартам сервиса. Что занимательно, чёрная «юбка-карандаш» белая блузка и приталенный клиф, подчёркивающий грудь, вызывает даже большее слюноотделение сильной половины человечества, чем яркий, вызывающий стиль а-ля Красотка. Сдержанный макияж. При хорошем настроении - линзы, при плохом - очки. Закончив трудовой день, вытрепанная, как стебли рукколы, приходишь домой, по дороге, купив вместе еды пачку сигарет и литраж пива, ибо без него уже не получается уснуть, залегаешь на диван в вк... НО вспоминаешь, что с утра должна быть снова «банкинг-вумен», встаешь, идешь заниматься своим организмом. Затем домашние дела... И вот снова полночь, спать осталось совсем немного, и совсем нет времени, чтобы помечтать…Так как всё время уходит на работу, ты видишься со своим парнем, который у тебя есть скорее для галочки и для того, чтобы таскать на семейные праздники (мамы, тёти, бабушки ещё те «мозговыносители» по поводу того самого «женского счастья». Раз в неделю по выходным. Вежливо разрешаешь иногда сводить себя в кино или в паб, секс, опять же скорее для галочки, и непонимание, зачем тебе это всё? Чтобы тебе каждый день отлизывали? Ради «Хендая» в кредит с полным холодильником жратвы!? Ради ипотеки в этой поганой, дыре никому не нужной? Семейного счастья и счастливого отдыха на неделю раз в год в Турции!? Да пошли вы! Не хочу тут находиться, поеду в Питер, а там будь, что будет».

       С этими мыслями Оля «остограммилась» у барной стойки, причем не закусывала, даже не запивала: как заправский «бандерлог», она занюхала пойло рукавом, что внешне выглядело парадоксально, ибо девушка модельной внешности, на высоких шпильках, в короткой юбке и клифе с откровенным разрезом на груди - редкость для провинциального «быдло - бара». Как правило, представительницы прекрасного пола в этом заведении не имеют половину своих желтых зубов, говорят пропитыми голосами, также готовы переспать с любым за очередной пузырь алкоголя.
          Ольга же была совсем не такая, как говорится, «девушка из высшего общества», когда районный забулдыга дядя Толя обнял ее сзади то спросил:
       -Милая леди, как вы себя чувствуете?  Давайте к нам за стол!?
        Олюнька приуныла. «Банкинг - вумен» злобно ударила его локтем в грудь, с презрением кинула в лицо мятую сотку и вышла на улицу, громко цокая своими каблучками. В соседнем магазине Оля купила 0.5 столичной. Настроение у провинциальной красавицы было ниже плинтуса. Неожиданно раздался звонок на ее «Айфоне», звонил молодой человек Эдуард, звавший бизнес леди замуж, хотевший от нее детей. Звонивший обещал Ольге ипотеку и отдых в Турции, с «сосисочным раем на кухне», все прелести современной жизни, которые вдолбили СМИ в головы россиян.   Оля не стала брать трубку. Дико злая, она зашла в подъезд своего дома, села на лесенке «по - гоповски», закурила «Винстон синие», вновь погрузившись в диалог сама с собой:
      «Нет, не могу я так жить больше, точнее существовать, мне надо чего-то большего. Уеду отсюда, но нет - это не будет бегом от самой себя, это будет въезд в новую жизнь, а вот со щитом или на щите вернусь, если вернусь, конечно, зависит лишь от одного человека - от меня! Все достало еду в Питер!» .
      С этими мыслями Оля отхлебнула из бутылки добрую половину водки, еще раз всхлипнула, а потом достала телефон и набрала друга из Питера по имени Сергей. Дрожь в голосе с грустью сразу пропали, ибо «банкинг-вумен»,- это еще и актриса, такова специфика профессии. После ожиданий, Оля наконец услышала долгожданный ответ на другом конце провода:
       -Але, бля, кто это еще!?- Заспанным, недовольным, пропитым голосом грубо ответил Серега.
        -Сереж, это Оля, я завтра приеду в Питер, впишешь меня к себе? – Жалостливым и ласковым голосом стала попрошайничать Оля.
       Однако на другом конце недовольный тон сразу поменялся на более ласковый, но не менее пропитый и грубый и провинциальная фея услышала такой ответ:
       -Конечно, Олюня, двери моего дома всегда открыты для лучшей красавицы с Вологодчины!
      -Тогда жди меня завтра, поезд прибудет в 6-30 вечера на Ладожский вокзал,- отрапортовала «банкинг - вумен» и повесила трубку.
         Она слегка обманула питерского друга, ибо билетов у Ольги еще не было, но если есть цель, то никакие преграды не остановят упорную провинциальную девушку. В кошельке красавицы, было всего около трех тысяч рублей, но не беда - дома валялось обручальное кольцо и новый «Сони плай стайшион» который подарил ухажер и «парень для галочки» Эдуард. Оле просто прикалывало трахаться с ним и бухать за его счет, дурачок же строил иллюзии о будущей свадьбе, детях, семье и серьезных отношениях. По вечерам они, бывало, пили «Хенеси», играли в «Про Эволюшион соккер» на приставке, а провинциальный ловелас мечтал вслух, чем бесил хитрую «банкинг вумен», но актриса про себя думала: «Как же ты меня бесишь, урод, ща я заткну твой поганый рот своей ****ой, не нужна мне не разу, эта дурацкая семья, полный холодильник жратвы с так называемыми «общечеловеческими ценностями», которые навязали СМИ». После чего Олина команда, «Барселона» забивала, второй гол «Манчестеру» Эдуарда и девушка, нажав на паузу, закричала на всю комнату:
         -Отметим мою победу, бинго, детка!!!- После чего хлебала дефицитное пойло, прямо из горла, смачно, по «быдлядски» рыгая, при этом не закусывая алкоголь.
         Эдик лишь виновато улыбался, взглядом приглашал свою возлюбленную в спальню. Ольга сделала еще глоток, после которого сама потащила наивного ухажера в постель. Если взглянуть на парочку со стороны, непонятно, кто кого «трахал». Это не совсем нравилось провинциальной «бизнес - леди», ибо один партнер сильно начинал надоедать ей, хотелось измен, риска и еще непонятно чего, но не так называемого в народе «женского счастья»: для Оли оно было совсем другим, про себя она считала и была твердо убеждена: «Я хочу брать от жизни всё, не иметь ограничений ни в чем, ибо мужской шовинист ставит преграды везде по жизни. Либо быть домохозяйкой, либо в работе, начальником поставят мудозвона, стереотипы... Так что вино до последней капли в ящике, в сексе до звания нимфоманки, в угаре так, чтобы хотелось не только повторить, но и улучшить результат.
       Брать и не отдавать ничего, ибо восточные мудрецы дофига натрындели про внутренний стержень, яшмовые потоки, нефритовую вагину гораздо раньше меня»
      С этими мыслями Оля накидала несколько платьев, пар нижнего белья, пару курточек (зная капризную питерскую погоду) в большую дорожную сумку, взяла кольцо, подаренное ей Эдиком с предложением «руки и сердца» вместе с игровой приставкой и понесла это добро в скупку. Очкастая барыга-приемщица была крайне рада такому подарку, ибо кольцо имело вес под 10 грамм, да и «Плайстайшн» уйдет почти сразу, хотя, как каждая хитрая продавщица, поломалась и дала Ольге лишь семь тысяч рублей. Впрочем, этих денег хватало для «банкинг-вумен». Цокая своими высокими каблучками, одновременно пошатываясь, ибо водка стала давать о себе знать, Оля прыгнула в желтую маршрутку марки «Газель», которая ехала в соседний город Вологда, до вокзала, на котором девушка встретит новую жизнь с приключениями.
         Пробок на Вологодчине, если сравнивать с Москвой и Питером, нет, поэтому через час «банкинг вумен» прибыла на вокзал. Отстояв небольшую очередь, приобрела билет до Северной столицы. Поезд отправлялся лишь в одиннадцать вечера, часы же показывали только полседьмого, поэтому Оля решила погулять по Вологде, возможно, встретить старых друзей, да и просто догнаться, ибо водка начинала отпускать закаленную, провинциальную фею.
       Девушка закурила сигарету. Она шла в короткой юбке, виляя задницей и цокая каблучками, по мостовым старинного города.  Рукава блузки, подчеркивающей грудь, Оля закатала, и все видели ее татуированные ручки и длинные, накрашенные ярко-красным цветом ноготки. Ими «банкинг-вумен» обожала царапать спину партнера во время оргазма. Молодые люди пытались познакомиться, ибо для провинции такая гламурная чика, гуляющая одна,- редкость, но красавица отвечала отказом в грубой форме, ибо про себя думала: «Ну, Сережа, ****ец завтра твоим яйцам, я тебя выебу до потери сознания, минимум часов, шесть, на работу с утра как пингвин пойдешь. В принципе, можно потрахаться и тут с каким-нибудь колхозным забулдыгой, но нет, надо чуть потерпеть, чтобы получить настоящие удовольствие и доставить его партнеру».
       С этими мыслями красотка зашла в единственный Ирландский паб города и, заказав себе пинту эля уселась за барной стойкой смотреть какой-то футбольный матч, английской Премьер-лиги. За столиком в дальнем углу бара сидели местные хулиганы, на головах которых красовались кепочки в клетку, а на свитерах - значки с компасом, очень ценящиеся в провинции. Они не могли не обратить внимания на столь эпатажную одинокую девушку, плюс в молодости Оля пару раз трахалась с парнем по прозвищу Крис из их фирмы, поэтому некоторые даже узнали пафосную «банкинг-вумен». Первый заговорил Швепс, отхлебнув из своего стакана хороший глоток пива: он громко крикнул на весь паб, фразу из фильма «Беспредел»:
         -Девушка, милости прошу к нашему шалашу!
       Но Оля лишь фыркнула, злобно отрапортовав в ответ:
      -Отстань, деревенщина, иди доярок трахай!
      Парни были в шоке. У Швепса открылся рот от удивления, он пролил пиво на свои джинсы, оставив пятна в районе гениталий, будто обоссался.  Шокированного хулигана звали Вадим; он встал из-за стола, вразвалочку, с важным видом подошел к дерзкой красотке.
        -Ты, мразь, чего себе позволяешь? Сама-то не доярка, или че? - собралась Питер или Москву покорять? Разоделась тут, потаскуха! Думаешь насосать прописку, наверное, - злобно ругался на девушку Швепс.
       Но «банкинг-вумен» это ни капли не смутило: отхлебнув глоток эля, нимфетка закинула ногу на ногу, а подбородок вверх и гордо ответила:
       -Ну я-то хотя бы насосу, а ты будешь со своими тупыми друзьями гнить в этой дыре всю жизнь, а меня скоро по телеку, может, покажут, а именем моим назовут улицы! - говорила Оля эту фразу громко, на весь паб, даже у бармена, протирающего стакан, от таких речей случился приступ удивления: стакан выпал из рук, при этом с треском разбился об кафельный пол в баре. В воздухе повисла тишина. Так называемое затишье перед бурей.
         Парни встали из-за стола; Швепс взял Олю за шиворот, ударив при этом кулаком в челюсть, из-за чего у «банкинг - вумен» сразу распухла нижняя губа и пошла кровь.
        -Сейчас я тебе ***м по губам за твои слова проведу, мышь лагерная! Ну-ка,- пойдем на улицу! – С этими словами Вадик потащил ее на улицу, а парни пошли следом, скандируя «столица одна, столица Вологда». Сзади к опешившей девушке подскочил хулиган по прозвищу Родригес и, ударив бедолагу в почку, заломал ей руки за спиной, применив так называемый «ментовский захват», потащил в арку, ведущую в закрытый двор - колодец.  Пьяным и аморальным голосом он злобно прошипел:
        -Ну что, потаскушка, готовься: сейчас мы тебя по кругу пустим, потренируем сосать, мразина, чтобы в Питере в грязь лицом не ударить,- при этом мерзко захохотал. Оля поняла, что дело пахнет жареным, она заплакала и с тревогой в голосе принялась умолять:
     -Ребята, не надо меня насиловать, у меня муж, ребенок! Ну хотите, я вам денег дам - у меня есть!
    Швепс злобно улыбнулся, жестом остановил Родригеса и вскомандовал:
    -Давай, сука, плати нам штраф!
    Оля полезла в сумку, в которой, помимо кошелька, лежал перочинный ножик. Резким движением, отработанным на тренировках в молодости по ножевому бою, девушка ударила Швепса по яйцам. Тот лишь злобно прокряхтел: сука! и упал на асфальт, схватившись за гениталии, из района которых фонтаном шла кровь. Парни не ожидали и были в шоке от такого. С криками: -помогите, убивают! - Оля вырвалась на проспект и побежала в сторону вокзала, сломав высокий каблук при этом.
  В голове «банкинг - вумен», как у заправской финансистки сразу закрутилась в голове мысль: «Проклятие! Еще три тысячи за новые туфли, что за невезуха, слава богу, что дорожную сумку в камеру хранения сдала на вокзале, а то как я у Сереги в одних трусах буду жить, он неправильно поймет меня, подумает, что пропила все». С этими мыслями Ольга купила самые дешевые шлепки, попила пива на вокзале и погрузилась в поезд. Ее настроение было ниже ноля, особенно когда девушка проезжала Череповец и мост с рекой Шексной, которая давно отражается всеми цветами радуги, и дыру под названием Заборье, где даже гопоты и старых алкашей на платформе нет.

 

Питер встретил «банкинг - вумен» серым утреннем небом; накрапывал дождь, вечный дух какой-то периферийной помойки, злости и так называемой «классовой войны», толпы кицунек с большими глазами, приехавшими покорять мир... Да и Оля не подвела. Выйдя на перон, наконец-то закурила долгожданную сигарету, при этом думала: «Это же нужно было так о****юлиться! Осьминога в глотку этим карланам, считающих себя основой, да чтобы попал он туда через их дырявые жопы».

Сигарета подняла настрой ещё на полградуса, до его поднимал только клей для босоножек, который красотка выменяла у какого-то студента, построив конфетно-ромашечную мордочку и рассказав какой-то бред о: "парне-с армии пришел-вообще свихнулся-сбежала еле-еле", также пара сотыг от него же, пачка сигарет «Оптима», нагло отжатая у пьяных мужиков, и оттуда же - пара банок пива, перекись, выданная сердобольной проводницей....итого настроение в целом  перевалило планку от ***вого, до отвратного… Выйдя на вокзал, «банкинг - вумен» увидела группу туристок-овуляшек, которая подняла ее настрой ещё на несколько процентов, а также как и отбашлянная косуха, а-ля Витя Цой местным барыгам с вокзала. Душа провинциальной феи говорила: «Я иду», но разум не видел ближайших перспектив. Ольга вышла из здания, вокзала, встала напротив выхода из станции метро Ладожская; злобно девушка скрипела зубами, гламурные ноготки царапали ладони… Только на вокзалах понятна контрастность Питера, здесь тебе и дорогие бизнес - центры неподалеку, иномарки на парковке гламурных ТЦ, мажоры идущие из бутиков с мешками, забитыми дорогими шмотками. Но здесь же и видна другая сторона. Ни капли, не стесняясь пафоса и гламура Питерской жизни у метро, смело побираются бичи в инвалидных креслах, без ног, которые им, по всей видимости, отпилили цыгане, дав взамен иконы и таблички с надписью: «Подайте Христа ради!», и вокзальные забулдыги, которые не стесняясь пили техспирт прямо на парковке из одного фуфыря, занюхивая рукавами своих грязных фуфаек.  Вологодская фея нервничала, пока не увидела выходящего из подземки, Серегу.         
         
 
     Как ни странно, Оля рада была его видеть. Видимо, недавний всплеск адреналина и банальная усталость крепко долбанули по нервам.
В голове сразу нарисовались два у «распутной феи» два сценария. Первый она отмела сразу-Серёга никогда не любил тряпичных барышень, которые только и думают о тривиальном тургеневском будущем и краснеют при слове "эрекция". Она задумала разыграть второй....
 Быстренько одернув шмотки, нацепив милую улыбку, изрядно сдобренную сарказмом. Только взгляд остался всё тот же: эмансипированная горожанка, которая сама покупает людей, но не продается. «У меня есть норковая шуба (квартира, мобильник, машина, бельё-духи-косметика,- всё куплено-подарено на четыре года вперед, в общем, всё то, чем обычные зайчики-дрочеры подкупают девочек), у неё есть. Поэтому, глядя, как уверенно шагает ко мне Серёга, уже решила, что прямо сейчас возьмет его за причинное место, и мы поедем к нему. Думаю, компенсацию от судьбы я заслужила, и Серёга будет отличной дланью этой сучки, точнее, другим местом. Трахаться. К черту интеллект, даешь инстинкты»,- уверенно размышляла про себя Ольга. Девушка нервно сжимая кулачки…
      

 
        Сережа тормознул Олю и повез к   себе домой на такси. Банкинг - вумен хотела секса - ее аж трясло.  Перед Серегиным подъездом парочка зашла в магазинчик 24, приезжего иммигранта и купила литровую бутылку паленого коньяка, а затем, когда парень стал выходить на улицу, она вернулась и кокетливо сказала продавцу:
      -А дайте, пожалуйста, пачку презиков мне и моему парню!
      Кавказец с презрением посмотрел на нее, но молча дал пачку отсчитав сдачу мелочью.
     Дома Оля решила вести себя без прелюдий.
Засосала Сережу и спустила с него штаны. Банкинг вумен мечтала о ребенке до тридцати, а вот потрахаться только за…  Оля засосала Серегу, достала презик, одев его парню ртом… Начала целовать живот….
    Сергей же с обнаглевшим видом лежал на спине и ничего не делал, а только пил коньяк большими глотками и равнодушно смотрел на Олю, которая в позе наездницы старательно прыгала на его члене, издавая страстные стоны. Девушку бесило, что партнер ни капли не возбуждается, она решила прибегнуть к крайней мере - оральному сексу. В сексе девушка любила отдаваться целиком и полностью, ибо надеялась на такую же ответную реакцию, а сделать минет партнеру - это святое дело, ибо она этим показывает то, что целиком и полностью, принимает его таким, какой он есть. Оля стала порхать язычком по головке члена Сереги, при этом иногда опускаясь по стволу вниз, даже пару раз укусила его за яички. Но такое возбуждение плохо действовало на питерского гопника. Наконец Олю это разозлило, она требовательно, но ласковым голосом сказала:
      -А теперь, милый, поцелуй мне писеньку, сделай своей девочке приятно!
    Серега с пренебрежением ответил:
      -Не, не собираюсь, я не ****олиз!
       -Ну, я схожу тогда в туалет,- обиженным и растерянным голосом произнесла Оля. На самом деле банкинг-вумен переполняло чувство агрессии, но она знала, что у Сереги под ванной заныкан ствол. Оле уже было плевать на все предосторожности, хотелось трэша и извращений. Нагнувшись   она довольно быстро нащупала холодною рукоятку ТТ, сняв ствол с предохранителя, совершенно голая вернулась в комнату. Из одежды на Оле были только туфли на высоких каблуках, а лунный свет делал нимфу прекрасной в подобном ракурсе.
       Банкинг-вумен наставила ствол на Серегу и грозно приказала:
-Так, урод, а теперь отлизывай мне, иначе полный живот свинца будет, мне пофиг, терять нечего!
      Сергей пролил коньяк и испуганно залепетал:
      -Оленька, что с тобой? Ты эти шутки прекращай, я даже протрезвел от страха!
        Но Оля была непреклонна:
-Так, либо ты вылизываешь, либо подыхаешь!- И в знак своих серьезных намерений выстрелила в таршер, который разлетелся на мелкие кусочки по всей комнате.  Серега опустился на колени, подполз к Оле и с безнадежностью принялся вылизывать ей влагалище, а банкинг-вумен командовала: тщательнее, тщательнее давай, животное.  Парень действительно начал стараться и принялся даже покусывать клитор девушке, что заставило ее стонать и на секунду забыться, это и надо было кунимену, который почувствовал расслабленность партнерши, резко вскочил и выхватил у нее ствол из рук.
-Ну что сука, теперь мы с тобой по-другому поговорим! - злобно прорычал Сергей наставив ствол на голову женщины.
        Банкинг - вумен лишь усмехнулась и с презрением заявила:
     -Давай, урод, стреляй, у тебя кишка тонка, ты только внешне крутой, на деле и мыши не обидишь, я тебя не боюсь!
        Сергей с размаху ударил Олю по губам, пистолетом и в чем мать родила подсрачником выставил из квартиры, кинув из одежды только одну юбку и клиф белого цвета, который сразу покрылся красными пятнами из разбитой губы девушки. 
        Деньги и мобильный телефон, как и дорожная сумка, остались у гопника дома.  Олька заплакала и пошла с безнадегой искать полицию.  Через пять минут первый «бобик» остановился у плачущей девушки. Но менты довольно странно отреагировали на просьбу девушки о помощи, узнав, кто ее избил. Наряд поднялся вместе с банкинг-вумен на этаж и старший сержант приветливо сказал обвиняемому:
      -Здорова, Серег, ты надоел хулиганить, снова деревенских проституток избиваешь!
 Сергей равнодушно рыгнул и приветливым тоном ответил:
      -Да лимитчица, ограбить меня хотела, вон даже стреляла торшер разбит, надо ее в бордель на Искру отправить, пускай натурой отрабатывает, сука!
     С этими словами сержант пожал руку Сергею, а на руках Ольги неожиданно захлопнулись наручники. Девушка была в шоке. Слезы потекли по щекам банкинг - вумен и она жалобным голосом испуганной школьницы спросила у полисов:
         -А куда мы едем?
       Сержант с презрением ответил:
   -Сейчас узнаешь, сука, развлечемся!
      Вскоре «бобик» остановился у какого-то девятиэтажного блочного дома на Искровском и банкинг-вумен была в наручниках. Олю вел, нагнув раком, как опасную преступницу старшина ППС. Отряд зашел в загаженный пустыми бутылками и шприцами подъезд, погрузившись в зассаный лифт, поднялся на пятый этаж. Оказавшись у железной бронированной двери, сержант ппс достал ключ похожий на ключ от домофона, и открыл бронированную конструкцию. Внутри был по ходу наркопритон, по полу валясь шприцы и плохо замытые пятна от блевотины, прямо по среди коридора сидела голая женщина лет сорока, с огромными мешками под глазами и пеной у рта.
          Затем из комнаты, видимо, являвшийся гостиной вышли два наркомана у которых на венах рук не было живых мест. Один из них поздоровался с подонками в форме:
        -Хоу ю лари, как говорят у нас индейцы, это еще что за пассажирка?
        Мент приветливо ответил: да вот Серегу ограбить хотела в наказание вам привез делайте с ней, что хотите.
      Второй наркоман радостно запрыгал, захлопал в ладоши и спросил полицейского:
        -Жек, а загони мне дубинку, я всю жизнь мечтал трахнуть сучку в зад ментовской дубинкой, плюс болт от паленого хмурого чего-то не стоит надо же доставить девушке удовольствие.
      Мент с улыбкой передал резиновый предмет одному торчку, а второй прямо за волосы втащил Олю в комнату, не снимая наручников, при этом добавил, обращаясь к другу:
       -Братан, дай нож, я раздену суку!
       Больно полоснув, Олю ножом по заднице он уничтожил, ее трусы с юбкой, полностью открыв нижнюю часть, с размаху засунул дубинку в задний проход.  У несчастной банкинг-вумен потемнело в глазах от боли, она взвыла, но потом чувство шока и какой-то апатии отправили девушку в транс, ей стало совершенно плевать на боль с издевательствами.
       Из ступора Ольгу мощной пощечиной сержант, который отдал приказ:
       -А теперь, сука, сделай мне минет и не дай бог покусаешь- живой отсюда не выйдешь!
     Ольке уже стало наплевать, и она принялась сосать член, но затем вдруг поняла, что это шанс добраться до оружия, поэтому она внимательно смотрела на лицо мусора и когда тот зажмурил глаза от удовольствия, выхватила ствол из его кобуры и выстрелила ему в подбородок. Сержант упал замертво. На выстрелы прибежали двое других сотрудников полиции, которых банкинг вумен выстрелами в голову, отправила вслед за коллегой. В глазах девушки почернело от ярости, она вышла из комнаты, прошла по коридору в помещение, которое, видимо служило кухней и увидела двух своих насильников, он спал в луже собственной ссанины на полу с пеной у рта, второй пил водку за кухонным столом. Завидя полуголую валькирию с пистолетом, он сразу упал на колени и принялся умолять о пощаде.
         -Ладно, живи, мразь,- но вот автограф на память, и Ольга сделала ему два выстрела в район гениталий.  Наркоман взвыл так, что, наверное, было слышно на другом берегу Невы. Второму ублюдку, который мирно спал, банкинг - вумен приставила ствол к виску и уверенно нажала на курок.
          -Ну что кто тут еще живой,- грозным криком спросила Оля и пошла дальше осматривать помещение. В коридоре валялась лишь сороколетняя проститутка которая издавала не понятное мычание. Банкинг-вумен ударила ее с ноги в лицо и спросила:
         -Слышь, сука, гони одежду или пристрелю!
       Наркоманка показала жестом на открытую дверь и шкаф в соседней комнате. Оля обнаружила какие-то рваные джинсы и уже хотела бежать на улицу, но дверь в притон распахнулась в коридоре стояло три СОБРовца, нацелив автоматы АК на девушку, а один из «масок-шоу» строго дал команду:
          -Бросай ствол, прошмандовка, сопротивление бесполезно.
    Банкинг - вумен была хорошо образована и знала, что за минус 4х человек, трое из которых сотрудники при исполнении, ей дадут высшую меру, а это 25 лет для женщин, поэтому она выйдет никому не нужной, обшарпанной старухой и если ее и возьмут на должность в банк, то из жалости дворничихой. Нет, таких перспектив Оля не хотела. Но и ОМОН ей не осилить. С безнадегой вздохнув, девушка приставила ствол к своему виску. Последний вздох, ослепительный свет - и темнота.
Но случилось чудо: Оля осталась жива, пуля прошибла лишь черепную коробку, не задев мозг. Хирурги в больнице на Арсеналке показали верх мастерства, поставили девушке в голову пластину, и через два месяца, банкинг - вумен открыла глаза, выйдя из комы. Поначалу она не могла ходить и лежала в одиночной палате, родители подсуетились. Но затем у провинциальной красавицы появился дар речи и задвигались ноги, так что она смогла сама ходить, поэтому врачи перевели девушку в общую палату. Вот там она испытала настоящий ад, узнала кто такие коблы, какова на вкус сечка и что значит СДП.
          Сокамерницы сразу стали плохо обращаться с успешной и ухоженной провинциальной красоткой, ибо завидовали ей. Сами-то они не ходили по салонам красоты, суши барам, не занимались сексом на заднем сидении дорогих авто, зато ходили по шавермам,  маникюр и краску для волос находили в помойках, а сексом занимались на чердаках, теплотрассах и подвалах.
      Тюремные опера дали приказ «активисткам» выбивать из Ольги явку с повинной, хотя особого смысла в этом не было, да и явка могла скостить лишь пару лет от максимального срока. Дело пахло жаренным, плюс вертухаи каждый  день пугали девушку переводом в ИВС и скорым судом, с этапированием на самую ужасную зону, где «банкинг - вумен»  недоживет до окончания срока. Оля была сильная девушка, всегда могла за себя постоять, учась в школе часто дралась и побеждала, да даже в «каличке» частенько отвечала сокамерницам на постоянные оплеухи и издевательства с их стороны, поэтому последние перестали вскоре обращать на нее внимание и даже отнимать продуктовые передачи из дома. Но близилось время перевода в ИВС, и вологодская красавица решила, что должна бежать из больницы любой ценой, даже жизни, ибо другого выхода у нее не было.  Лучше быстрая смерть от часового автоматчика и пули в голову, чем мучительная на зоне от каждодневных избиений «активисток» и вертухаев-садистов.
         Однажды на допросе у опера Оля нашла слабую сторону системы. Она легко соблазняла мужчин на свободе, как семечки, поэтому стала играть с ним своими волшебными голубыми глазками, на фоне прекрасных веснушчатых щечек и оперативник повелся. Вместо допроса он нежно обнял красавицу, которой сие и было надо, их губки сомкнулись, а правую руку девушка запустила ему в штаны, якобы чтобы поласкать яйца, на деле же проворная «банкинг вумен», вытащила ключи от камеры и переложила себе в карман. Так она уже делала на свободе с кошельками мальчиков- мажоров, поэтому сотрудник фсин ничего не заметил, а лишь строго приказал:
        -Нагибайся раком, хочу тебя отодрать на письменном столе!
          Оле стало мерзко и противно от такого, но чего только не сделаешь ради свободы, и она уже залезла на стол, борясь с рвотными позывами, но тут арестанку спас счастливый случай.
       В кабинет зашли два других сотрудника фсин, явно более старшие, по званию и вкатили нагоняй молодому оперативнику, любившему «жарить арестанток, на письменном столе». Ольга снова повела себя, как заправская актриса, ее щечки покраснели, а из ангельских голубых глазок полились слезы. С извинениями девушка была доставлена обратно в палату. Хитрая бестия ничего не сказала сокамерницам, ибо в таких местах, как ей подсказывал небольшой опыт, никому верить нельзя. Незаметно для других Ольга спрятала ключи под матрас и легла спать, якобы устала. Просто перед побегом нужно было набраться сил и бодрости, а с больной головой сон просто необходим.
          Спалось очень тяжело. Но все же пару часиков с трудом беглянке это удалось.  Далее она лежала в темноте и просто смотрела в потолок, слушая храп и пердеж сокамерниц. Наконец биологическими часами, чуткая и по-прежнему пунктуальная «банкинг - вумен» почувствовала, что около 3 часов и пора выдвигаться. Она спрятала в карман заранее подготовленную «мойку». На цыпочках, бесшумно, она подошла к двери и максимально тихо открыла дверь камеры. Сокамерницы никак не отреагировали, продолжая храпеть. Крадучись как кошка, Оля вышла в коридор и тут вновь удача. В конце тоннеля, тихо похрапывая, спала жирная контролерша от фсин. Внешне, точнее цветом волос с ростом, она была похожа на беглянку, поэтому план возник мгновенно.   Оля, как кошка, моментально и быстро подкралась к сотруднице и полоснула мойкой ей по горлу, перерезав сонную артерию.  Женщина захрипела и беспомощно замахала руками, брызгая фонтаном крови до потолка. Проворная беглянка выхватила пистолет из кобуры вертухайки и со всей силы ударила сотрудницу по затылку, от чего та потеряла сознание, причем видимо навсегда.  Проворная «банкинг мумен» не теряла ни секунды, моментально скинула с себя робу и косынку и одела форму сотрудницы, раздев последнюю буквально за минуту.
          Но вот незадача: вся рубашка была в свежих кровавых пятнах и обязательно привлечет к себе внимание контролера на кпп.  Оля же строго сказала себе: «Так тряпка соберись и возьми себя в руки, нам нужна жизнь и свобода, а не смерть за колючкой». «Банкинг вумен» стала озираться по сторонам и вновь удача: рядом со столом на вешалке висела длинная шинель, и шапка пилотка, которую можно было низко нахлобучить на глаза и скрыть свое лицо.
        Беглянка моментом напялила сие на себя, шинель плотно застегнула, одела сапоги охранницы которые были ей размера на два больше, обыскала карманы найдя в них ксиву и кошелек, спрятала кобуру с пистолетом за пазуху. Гордо выпятив грудь вперед, Ольга уверенным шагом направилась к выходу, будто так делала каждый день.  Про себя «банкинг вумен» думала: «Эх, какую же актрису потерял Голливуд во мне».
       У входа на КПП залипал младший лейтенантик, совсем молоденький лет, девятнадцати, глядя сонно на Олю одним глазом, он отрапортовал:
      -Здравие желаю, товарищ капитан, разрешите поинтересоваться целью вашего выхода.
      -Товарищ младший лейтенат, разрешите на пять минут выйду, мне у мужа надо кое-что забрать, он сейчас подъедет на машине; вы прикроете меня, а я не скажу, что вы спали,- деловым и командным тоном приказала Оля.
       Летеха сонно кивнул головой и нажал на красную кнопку, которая открывала ворота.
      Цокая каблучками, «банкинг - вумен» бежала по Арсенальной набережной, пытаясь поймать машину. У нее оставался лишь один и то очень дальний знакомый, живший на Юго-Западе у кого можно было остановиться, но тем не менее это был последний шанс беглянки. Наконец со скрипом позади беглянки остановилась сгнившая тонированная «шаха». Смуглый водитель убедительно спросил:
       -Девушка, красавица, куда едите!?
        Ольга сделала злое лицо и строгим, приказным тоном, показав ксиву, велела:
        -Система ФСИН, следственный эксперимент, на улице Котина, Юго-Запад, у нас машины нет нужна помощь, активных граждан, плюс сомневаюсь в подлинности твоего техосмотра на этом ведре.
      Смуглый водитель с безнадегой открыл дверь и пригласил жестом пассажирку в салон.
        Девушка разместилась на сгнившем сидении, из которого даже пружины сквозь шинель впивались в задницу и более мягким тоном добавила:
      -Да ладно, не переживай, заплачу тебе денег, все-таки ты следствию колоссальную помощь оказал!
      Со скрежетом ведерко тронулось по заснеженным улицам ночного Питера. Было слегка страшно, ибо резина на транспортном средстве, к гадалке не ходи была летней. Это чувствовалось по тому как машину бросает и водит из стороны в сторону. Про себя Ольга думала: «Как прекрасно, что в сей поздний час почти нет машин, иначе бы уже давно с фурой столкнулись».
       Часы под кивающей головой собачкой, стоящей на консоли опасного такси, показывали 3-45 ночи.
       На самом деле у Ольги на Котина жил всего лишь один отдаленный знакомый по имени Дима, который мог ее вписать, квартиру она не помнила, но дом знала. Была давно у него в гостях, но на нервах память заработала. Вскоре машина остановилась у нужного дома, Оля достала конфискованный кошелек, нехотя протянула водителю 320рублей, все содержимое лопатника, фсиншицы, радостный водила поблагодарил «банкинг-вумен», пожелал удачи и уехал, Оля встала в ступоре, но тут в кармане шинели что-то зазвенело, девушку сие испугало, и она сбросила вызов. Идея что делать возникла моментально, ибо биллинг, менты могли применить спокойно, Ольга бегом добежала до ближайшего магазина с алкоголем и легко поменяла краденный телефон у приезжего продавца на бутылку дешевой водки и колы, тот даже щедро дал сотку сверху, видимо испытывал уважение к людям в форме. Вологодская фея перебежками добежала до нужного дома на улице Котина. На ее счастье, в одной из парадных открывалась дверь, из которой выходила подвыпившая компания.  Оля попросила придержать людей дверь и зашла в подъезд. С безнадегой девушка поднялась на последний 9 этаж, села на лесенку и как последняя забулдыга стала пить водку, почти не запивая ее колой. Из глаз текли слезы, а в голове крутилась одна мысль: «Вот ты и на свободе, Оля, где же радость и эйфория!?» С этими мыслями беглянка заснула прямо на лесенке, облокотившись головой о стену, как заправская бомжиха и погрузилась в мир снов и грез.
                Оле снилась мама, младшая сестренка, как они играют со своей собачкой Шерри на пляже, лепят из песка замки и другие постройки. Солнце светит, на синем небе ни облачка, жизнь прекрасна…   
               В промозглую питерскую реальность Олю, спящую сидя вернул легкий подсрачник и глумливое заявление:
                -Эх, женщина в форме, а так нажралась, по подъездам спит, как бомжиха, а я плачу налоги, что бы такие вот как ты защищали меня и моих близких…
               Оле показался знакомым голос, сделавший ей замечание, точно! Открыв свои слипшиеся, красные, сонные глазки и подняв голову наверх, она увидела ехидную «кошачью» улыбку, на фоне наглой морды и пухлых розовых щек, хитро суженные голубые глаза и кудрявые русые волосы; это был ее старый товарищ Дима! Вот это встреча, вот это совпадение!
            Оля кашлянула, сморкнулась на ступеньку, икнула и со злой иронией отрапортовала:
       - Аааааа Димон, это ты, сукин сын? Питер - то маленький город оказывается, а вы еще называете нашу родную Вологду дырой, иииииик…..
            У Дмитрия от удивления расширились глаза и открылся рот. Секунд сорок он молча стоял и смотрел на пьяную девушку в шинели, измазанной соплями и недопитым пузырем сивухи в руках, затем неуверенно пролепетал:
         Оля, ты стала мусорихой, да еще и в Питере?! Как так, ты же была банкиршей, или тебя прикалывает, перевоспитывать людей и граждан осужденных?!Ну ты же была вовсе не такой, веселой, задиристой, хулиганистой девчонкой, любящей потрахаться, или теперь вот такие люди перевоспитывают арестантов? Ха, дожили, ну Россия, ну и страна идиотов!
              Ольга сделала как можно строже свой пропитый взгляд, расстегнула шинель из-под которой виднелась окровавленная форменная рубашка и с иронией пьяным голосом заявила:
          -Мальчик, знал бы ты, что со мной случилось, после такого не живут, я воспитывала не арестантов, а систему ФСИН, давай накатим, и я тебе расскажу, что со мной было, но не дай бог кому-то об этом ****анешь, свинца покушаешь! - с этими словами вологодская бандитка достала ствол ИЖ изъятый у вертухайщицы и направила на лицо Димы. Возникла десятисекундная пауза, которую вновь грозным голосом прервала «банкинг - вумен»:
             -Димон, пойми, я дура, мне терять нечего, есть дома еще водка? Я - расскажу о своих приключениях. Ты хоть и полный придурок, но единственный человек, кто может мне помочь в этом злом, холодном, городе. На тебя вся надежда, но не доводи меня, ибо моя головка титановая пули выдерживает! - с этими словами Оля повернулась левой стороной к мужчине и перекинула волосы вверх, обнажив свой огромный шрам на черепе.
                Диму затрясло, он испуганно выдавил из себя: ладно Ооооленька, Олюня, не злись, п-п-п-пойдем за водкой, я как раз собирался, лит- лит- рушечку на двоих раскатаем!
                Но у вологодской валькирии пропали пьяные нотки в голосе, и она злобно приказала:
              -Мудак, меня сейчас все мусора города с факелами ищут, иди один, оставь мне лишь сигарету. Я тебя подожду здесь, дурачок ты мой! А главное, никому не говори о нашей встрече! – С этими словами бандитка убрала пистолет и нежно, по-матерински, чмокнула Диму в щечку.
                Последний не мог ослушаться и послушно достал штуку из пачки «Винстон синих», вставил в Олины пухленькие губки и прикурил раза с пятого старенькой зажигалкой «Крикет». После чего бегом побежал вниз по лесенке с 9го этажа, видимо всплеск адреналина не дал его мозгу право воспользоваться лифтом.
              «Банкинг - вумен» с грустью уперлась лобиком в смотровое окно на лестничной площадке, выходящее во двор, увидела фигурку Димы, выскочившую из подъезда и бегущую в сторону магазина 24 на Ленинском проспекте, и девушка вновь с грустью, заговорила сама с собой: «Нет сученош, никуда ты от меня не убежишь, я по твоим глазам видела, как ты меня раздеваешь и скидываешь эту сраную шинель, еще на руках меня будешь носить, да и вообще с моими сиськами, я всегда и везде права….    Эх, Оля, Оля вспомни студенческие годы, как ты ходила на дискотеки, в клубы, рубилась в бильярд, менялась шмотками с соседками по общаге, спорила с ними, кто переспит с самым красивым мальчиком с такого-того курса, и ты всегда выигрывала! Сейчас бы у тебя была бы работа в лучшем банке Тотьмы, любящий и верный муж Эдуард, ты бы шла по улице в коротенькой юбочке, на шпильках, с целлюлитом на ляжках и толкала бы перед собой коляску с двумя спиногрызами сидевшими в ней, скажем назвала бы ты их Леня и Кирилл. Все бы радости были сдать детей в садик, отпахать рабочий день унижаясь перед клиентами-бандерлогами, которым нужен кредит на свой типа на малый бизнес, а на деле, для того чтобы купить ж/д цистерну коньячного спирта, а потом прийти домой, уложить малых спать и смотреть какой-нибудь глупый сериал с канала ТНТ, ну а по праздникам, причем по очень большим, трахаться с Эдиком, который спивается, обрастает щетиной и тоже превращается в бандерлога… Тебе это надо, Оля? Пускай другие доярки об этом мечтают, ты не такая, тебе нужен риск, приключения, секс без обязательств и, конечно же, бухло…» Оля вдыхала едкий дым «Винстона» который начинал щипать глаза и уже собиралась заплакать, но из транса ее вывел хлопок сзади по плечу. «Банкинг - вумен» резко оглянулась, уже собираясь доставать трофейный ИЖ, но это был всего лишь Дима, который глупо улыбался, сжимал в руках литрень «Немирова» и жестом звал Ольгу за собой:
               -Ай, дурачок, испугал бедную беглянку, если бы не принес водки, пристрелила бы тебя! - Прикрикнула на Диму бывшая арестантка,  но тем не менее обнявшись за плечи, как старые друзья-алкаши, парочка отправилась на Димонову блатхату.
            Мать мужчины жила в городе Сосновый бор и лишь пару раз в месяц, приезжала домой с ревизией к сыну-алкашу, поэтому можно было не волноваться.
               За кухонным столом из ДСП, наливая пойло в граненые запотевшие стаканы и запивая сие водой из-под крана, Оля как на духу поведала Диме свою печальную историю. Ему, конечно, стало жалко наивную, провинциальную дурочку, поэтому мужик обнял леди за талию, и они трахались до самого рассвета прямо на кухне. Вологодская нимфоманка, отвыкшая в тюрьме от любимого занятия, стонала так, что, наверное, было слышно на первом этаже. Но лишь первые лучи солнца заглянули в окно Диминой квартиры, питерский Донжуан остановился и строгим голосом приказал:
              -Так, а теперь любимочка моя, пойдешь делать деньги: то что ты в кал и у тебя нет паспорта, ничего не меняет. Поверь, это то место, куда менты не суются там до сих пор девяностые, и хозяин всего там я!
              Алкаш напялил на Олю, которая долго сопротивлялась, мамины шмотки, засунул в клетчатый мешок шинель вертухайки, кое - как напялил на себя форму охранника и потащил провинциалку на улицу, за собой, пистолет же парочка разумно оставила дома под диваном.
            Путь их был совсем недалеким - на рынок «Юнона»: Дима там был старшим охранником, т.е. пил кофе, а бывало и чего покрепче и собирал деньги с полулегальных торговцев дабы не закрыть их точки, а те обманывали бедных клиентов, как хотели, ради сотни другой рублей шли на любые ухищрения.
     Однако перед самой «Юноной» по выходным на пригорке располагалась клоака под названием «блоха» - блошиный рынок. Вот там продавалась и покупалась любая ерунда и не ерунда тоже. Как шутили старые барыги сего рынка, на «Юноне» возьмешь все - от килограмма геры, до РПГ, правила торговли на «блохе» были простыми, платишь Диме или одному из его 4х напарников 300 рублей и продаешь, как и покупаешь, все, что угодно. Здесь и старые видео -кассеты, балахоны групп «Кино» и «Сектор газа», приставка «Денди», тетрисы, турецкие ботинки, открытки, путеводители, монеты и ордена, причем настоящие и за нормальные деньги, но приобретённые барыгами у ветеранов или их внуков за фуфырь сивухи.
             Дима выделил Оле место в центре «блошинки», причем велел оторвать погоны, как с шинели, так и с окровавленной рубашки, ибо «по отдельности дороже уйдут», а по окончанию торговли велел искать себя у сцены. Местонахождение последней было понятно, ибо по всему рынку, из той части эхом раздавались хиты 90х годов и русского шансона.
             Ольга была талантливая и легко входившая в душу собеседника девушка и она быстро толкнула трофеи, снятые с ФСИНшицы, за две тысячи рублей не только потому что хотелось опохмелиться, но и потому, что цыганка, торгующая рядом платками, просто выносила ей мозг своими дурными вопросами. Сжимая в потных ладошках четыре пятисотрублевых купюры и спотыкаясь в сапогах на два размера больше Оля бежала на звук музыки. Наконец она оказалась на площади, которую окружало несколько кафе где делали шаверму, по середине стояли деревянные лавки, за которыми была убого сколоченная деревянная сцена, на которой жирный мужик с пропитой рожой в турецком пиджаке, пытался петь песни Наговицина. Старые, советские колонки «Вега» ужасно фонили, слов было практически не разобрать. Диму она нашла легко. Он стоял за железным высоким столиком и хлебал пиво с какими - то забулдыгами, видимо тоже с барыгами, но уже более официальными - на «Юноне» их называют –«павильонщики», ибо торгуют под крытыми павильонами и платят уже не шнырям типа Димы,  а самому директору рынка и не триста рублей, а совсем другие деньги.
             Оля накинулась сзади на своего «короля блохи» , слегка кусила за ушко и с радостными криками поделилась своей маленькой победой:
            -Димочка, милый, я продала это говно за два рубля, поздравь меня!
          Но при друзьях Дмитрий вел себя совсем не так, как один на один с «банкинг - вумен», он строго проговорил гнусным голосом, взяв пятисотрублевую купюру прямо из рук девушки, одному из алкашей, пьющих с ним:
          -Котов, сделай этой дуре за пятифон какое - нить говно типа Нокии 3310 и симку левую! Давай выполняй не зря я тебя весь день пою!
            После этих слов маленький очкастый мужичонка скрылся среди металлических ларьков и павильонов.
         Затем Дмитрий строго посмотрел на Ольгу и сделал ей замечание:
        -Дура ты моя, дура, минимум за три надо было продавать, ладно, хер с тобой, бери нам с мужиками водки и будешь прощена….
           Оля понурила голову и с грустью отдала Диме еще две «пятихатки». Сивуха здесь стоила всего две сотни и убирала куда круче водки, поэтому после третьего пузыря Оля забыла грусть и обиды, к тому же в ее кармане валялась убитая, но рабочая «Нокия» -давно забытое ощущение вольной жизни. Вокруг их столика собралось много барыг, прибежал даже диджей, ибо его музыку и песни певцов, певших под нее, все равно никто не слушал, и тут у Оли будто щелкнуло в голове, она обняла диджея, сняла с него один наушник и просто проорала ему в ухо:         
             -Я хочу спеть! Я талантливая девочка! Давай музон!
             «Хозяин сцены» посмотрел на Диму, рыгнул и лениво спросил его:
            -Можно опозорить твою дурочку на весь рынок?
              Дмитрий ехидно улыбаясь кивнул головой:
            -Давай, Шмель, повесели нас!
              Человек с прозвищем насекомого с презрением посмотрел на Олю и спросил:
               -Диско девяностых шаришь и английский знаешь?!
               Ольга с гордостью задрала носик вверх и с пафосом ответила:
               -Молодой человек, вообще-то у меня высшее образование и по дискотекам я в свое время находилась!
               -Лезь на сцену, мандавоха,-  грубо приказал Шмель.
                Оля выполнила команду, а диджей врубил песню группы «Corona» «baby baby». Девушка не только идеально знала текст, но еще и станцевала под нее, несмотря на больший размер сапог, у сцены сразу собралась куча зрителей, которая проводила Олю горячими аплодисментами.
                Но когда «банкинг вумен» сошла со сцены ее встретил странный мужчина с красной розой и перстаками на руках. Своими карими глазами и суровым взглядом он будто насквозь прожигал Олю, но затем нежным голосом заговорил:
                -Позвольте представиться: меня зовут Зураб Ахмедович. Ваши ножки,ваши сисеньки, ваш голосок просто поразил мэня. Я хозяин этого рынка и ночного клуба по близости, «Котин клаб» называется, будете у меня танцевать «гоу гоу» , я сделаю, что угодно.
                Оля зевнула, с презрением посмотрела на Зураба и с презрением произнесла:
              -А паспорт левый мне сделаешь?
                Тут же подбежал Дима и как преданный пес заорал на Ольгу:
                -Дура хоть знаешь, что это серьезный человек он все на этом районе может!
                Зураб ехидно улыбнулся и поставил условие, дав команду:
                -Так Димон, я делаю этой курице паспорт, но вначале я трахаю ее на твоей хате, потащили!
                Котов, Дмитрий и Зураб Ахмедович поволокли несчастную «банкинг вумен», на хату, к человеку которого Оля еще пять минут назад считала своим другом. Никто из прохожих не обращал внимания на ее крики и мольбы о помощи.
          Подонки затащили Олю в Димину квартиру, но допустили просчет: они уложили девушку на тот диван, под которым был спрятан трофейный пистолет, и стали стаскивать с несчастной юбку. Извернувшись, как кобра, «банкинг - вумен» сумела засунуть руку под «траходром» - так его называл Дима, выхватить ствол и расстрелять всех троих ублюдков. Особенно ей не понравился Зураб, в тело приезжего коммерсанта была разряжена вся обойма.
            Затем Ольга обыскала трупы всех троих, выкинув пистолет в окно, побежала на улицу с той скоростью насколько позволяли сапоги, больше ее ножки на два размера.
             Про себя вологодская валькирия думала: «молодец, Оля, еще три жмура в твоем активе, дура ты дура, доверчивая, надо снять стресс, ты и так пьяна, о бинго идея, ничто так не помогает девушкам от стресса как шоппинг, ты гений, Олюня». 
                Поймав такси, Оля потребовала водилу везти ее в «Мега Дыбенко». Там до восьми вечера она затаривалась дорогим шмотьем, а также пила в барах дорогие коктейли, гуляла на широкую ногу, будто не в розыске совсем. Но пачка денег совсем похудела. Оля купила походный рюкзак «Стайер», куда кинула, сапоги от «Гуччи», приобрела кроссовки «Ла коста» белого цвета, что было совсем не по сезону, бутылку «Хеннеси», мешая снежную кашу и соль с песком под ногами двинулась в неизвестном направлении.  Из глаз несчастной текли слезы, она открыла бутылку и пила ее, как лимонад, продолжая вести диалог с собой: «Эх, Оля, Оля, дура, что ты с собой сделала, взяла и спустила свою жизнь в сортир…» С этими мыслями она стала переходить Дальневосточный проспект в неположенном месте, не смотря по сторонам вообще ее с трудом объехала «Хамандавская Бэха», облив грязью; вслед дорогой иномарке полетел недопитый пузырь «Хеннеси».
                «Банкинг - вумен» перешла проспект, села на ржавую рельсину идущую вдоль него и видимо принадлежащую промзоне, с мыслями «*** с ним, пускай меня сбивает поезд» и зарыдала, но тут она ощутила прикосновение. Подняла голову вверх и увидела грязного бородатого, беззубого мужика, который придурочно улыбаясь, протягивал ей фуфырь спирта и дружелюбно предлагал, одновременно, утешая:
                -Ну не плачь, красавица, в жизни всякое бывает: на вот выпей технаря, меня Петрович зовут кстати, а тебя…?
                Оля глотнула гадкий спирт, «по - быдлядски» занюхав его рукавом. Это была полнейшая гадость, рвотный ком встал у богемной в прошлой девушки в горле, но она продышалась, с трудом сдержала рвотный позыв. Хотя ее сопение было совсем неэстетичным, оно больше напоминало сопение загнанной в угол свиньи, Петрович снисходительно улыбнулся, еще раз смачно рыгнул, после чего добродушно спросил:
                -Ну рассказывай, фея, какими судьбами в наших краях?
                -Да мне некуда идти, безысходность у меня, в сочетании с тотальным удентезом, -грустно посетовала Ольга.
                -Как зовут, красавица тебя, открой секрет, к тому же не все так плохо у тебя, вот знала бы ты мои проблемы… Давай не будем о грустном, на, хлебни еще, поделись со мной морально, легче станет! Мне можешь доверять, меня тут каждая собака знает, - Петрович поддержал Олю, при этом снова отхлебнул из пузыря.
                Говорить о своих проблемах Оле не хотелось, тем более верить первому встречному, как уже поняла вологодская валькирия, чревато последствиями, но надо было как-то схитрить, перед тем как решить, открываться незнакомому человеку или нет. Осадок от недавних событий не давал покоя валькирии. Ольга посмотрела назад, на забор промышленной зоны за спиной, который покосился от времени с дождями, затем взглянула вверх, в серое питерское небо. Она приняла хитрое и разумное решение: прежде чем доверять, нужно было самой проверить человека. Жестом она показала, что хочет глотнуть еще сивухи. Петрович спокойно передал ей пойло. Второй глоток пошел куда легче. Щечки бледной девушки порозовели. Она решила совершить «еврейский поступок», поэтому ответила вопросом на вопрос:
              -Вот вы сами, такой красивый мужчина, явно в прошлом имели большой статус в обществе, как сами здесь очутились?
             Петрович вздохнул, сделал театральную паузу и начал рассказ о своей нелегкой жизни:
            -Милая леди, я в прошлом работал на солидной должности, в этом поганом потре****ском обществе, имел квартиру, автомобиль, служил в ВДВ, в Чечне воевал. Было дело в театре, с кино даже играл! Орден героя России имел! Но все это в прошлом. Жизнь повернулась ко мне задом. Нормальную работу не найти, на войне контузию получил, а эти твари говорят: «Мы инвалидов не берем, у тебя пенсия есть, сиди дома, чмошник, нам нужны молодые специалисты, супервайзеры, менеджеры по продажам».
          Свиньи неблагодарные! Если бы не такие, как я, то этих подонков уже давно бы не было на планете Земля, да и этой страны «рабов и алкашей тоже». Понимаешь, я любил родную землю, кровь за нее проливал, а она мне в ответ, что? Большой и толстый с маслом завернула! Сейчас у современного общества нет понятия слова «Родина». Вообще ничего нет! Есть только экран телевизора, кредиты, ипотека, суши - бары, отдых в Турции. Девушки типа тебя молодые и красивые, под моджахедов лежатся ради нового «айфона» с «Део Матиз», а я вообще-то воевал.
                Петрович тяжело вздохнул, при этом закурил окурок, который он достал из грязных штанов со следами недавней блевотины на них. Его глаза стали слегка влажными. Складывалось впечатление, что суровый в прошлом мужчина, лицо у которого все было покрыто шрамами, а руки синели от татуировок, сейчас заплачет. Оле стало обидно и жалко бомжа, ведь она сама попала в ситуацию не лучше. В то же время у банкинг – вумен - появилось чувство какой-то защищенности, совмещенное с доверием к несчастному маргиналу.  Она тоже была в полной заднице, о будущем думать совершенно не хотелось, ибо оно ничего светлого не предвещало, по крайней мере жизни точно. Только существование, а раз придется бомжевать, то никогда не повредит друг и советчик, который, судя во всему, имеет влияние в среде бичей Невского района. Девушка пододвинулась вплотную к Петровичу, обняла его за талию, ласково уперлась чистой головкой в грязную, небритую щеку «короля помоек». Боковым зрением девушка видела, как на бороде бомжа со стороны подбородка стекает сопля, нос вологодской красавицы ласкал отнюдь не запах лаванды, а запах перегара, тухлятины и невытертых фекалий на одежде.
            Петрович сразу на это отреагировал, он поцеловал Ольгу в лобик, оставив на нем мокрый и вонючий отпечаток слюны, продолжил свою речь:
             -Да вот видишь, родная, как нам тяжко, а эти ублюдки сейчас пируют, думают, как бы, что повыгоднее продать, толкнуть, куда лучше сунуть свой дырявый зад. Эх, сказал бы я, гореть им в аду, но я там бывал, поэтому могу сказать, что этим тварям там будет хорошо жить, видел ад, знаю, о чем говорю. Россия мало от него чем отличается…
              -Я тоже была в аду, мне голову прострелили, чудо, что осталась жива, да и сейчас моя жизнь не лучше, раньше тоже думала, что наверху. Считала себя чуть ли не богиней, что же в итоге!? В жопе оказалась! Нет мне прощения перед богом, жизнь свою сломала, вместе с будущим! – плаксивым голосом перебила Оля Петровича.
                Бомж громко сморкнулся, зеленая сопля мощной струей приземлилась, а затем размазалась о железнодорожную шпалу. Петрович прижал девушку еще плотнее. Теперь уже настала очередь маргинала пожалеть несчастную. Заодно он понял, что несчастная недавно на улице, поэтому решил поделиться с ней тайнами выживания:
               -Оленька, Олюня, священники сейчас такая же пидорва, как и менеджеры по продажам, или продавцы в Макдональдсе. Смотри, зайка, вместо сотовых телефонов, а также гамбургеров, они продают свечи, иконы, различные церковные календари. Конечно они еще талантливые актеришки, залезают людям в мозг, пытаются изменить мировоззрение, на деле же просто стригут с глупых людишек деньги, а если есть возможности, не брезгают потрахать их детей…
              Оля снова перебила Петровича, обиженно фыркнула, она слегка отстранилась от него, но при этом заявила:
       -Между прочим, у нас в Вологде есть хороший отец Федор, он помогает детям, больным, молебны читает недорого, всегда поддержит.  Реально святой человек. Ты, наверное, просто пересмотрел голливудских фильмов, это там вещают, что священники сношают малолетних, среди них есть очень добрые, отзывчивые люди… - не успела договорить Оля теперь уже Петрович ее перебил. Бомж резко поднялся, отхлебнул из пузыря, при этом заговорил сиплым басом.
       -Олька, Оленька, дурочка ты моя, я фильмов лет пять уже не смотрел: как черные риелторы кинули на хату, так и не смотрел, а телевизор, кстати, я тому раннее пропил. Вот тут рядом, на Дальневосточном, есть церковь. Я у нее с кентами, бывает, мелочугу клянчу у прохожих. Ну вот, значит, там отец Михаил, ну для нас он Миша, а за глаза зовем его вообше Мойша, ибо паспорт у кренделя, гражданина Израиля, кто-то из пацанов видел, но суть, короче, не в этом. Он иногда бухает с нами, а его приход типа содержит детский дом, ну благотворительность, все такое остальное. А с нами как-то сироты стреляли мелочь, они рассказывали, ну молодые голодранцы как он «воцерквлял» детей: он девок мелких тринадцатилетних шпандорил, да и пацанов не брезгал. Ну они в детдоме, как на зоне живут, ибо условия такие поэтому они ему свой «петушатник» выделяли. Да - да – да, ты не ослышалась, отец Мойша там такой порядок завел - дети дают ему жертву, а он им сиги взамен вместе с дешевой водкой.
 -Ужас какой, бедные дети, как так можно!? - гневно воскликнула Оля.
-Олька, не шуми - жить захочешь, не так изогнешься, все по согласию, но нравится их петушне, за лишнюю сигарету или фуфырь технаря, который у нас подходит к концу, жопу свою свишу подставлять. Это не беда: восемнадцать лет им исполнится, на телевидение пойдут, без связей причем, там все равно одни педики, это модно в наше время. За «айфон семь» скоро будет и по криминальным понятиям не западло отсосать. В такое время сейчас живем, да ты и сама это прекрасно понимаешь, по глазам вижу - умная девка, - после этих сил Петрович добил технарь, смачно рыгнув и пернув одновременно.
                Оля удивленно смотрела на Петровича. Банкинг- вумен не хотелось верить в то, что она слышит. В душе Ольга была всегда доброй и ранимой девочкой, несмотря на внешнюю суровость и отмороженность, она любила маленьких детей, животных,- да что там говорить она являлась такой доброй, что иногда даже делала минет людям чисто из чувства жалости. Тех людей, которых Оля беспощадно убила, ей тоже было жалко. Но надо было не думать об этом, ибо воспоминания- путь в никуда. Тут как раз на помощь пришла фраза Петровича:
              -Заюнь, слушай, у меня тридцадка мелочуги, давай-ка купим еще фуфырь, ну-ка говори, что в твоем рюкзачке, или, может у вологодской красотки двадцот завалялся в кармане? Давай еще «технаря» с тобой выпьем, а то посмотри, какая холодрыга», - сказав это Петрович съежился, было видно, что его кожанка, вся в пятнах и дырках, совсем не согревала бедного бомжа.
       - Уважаемый, я девушка культурная, у меня есть немного денег, может возьмем водочки в нормальном магазине, или даже на коньячок хватит, - с этими словами Оля достала котлету денег из кармана. Петрович, аж протрезвел от удивления, но затем взял себя в руки, собрался. Он понимал, что можно закатить пирушку на эти деньги, но лишний пафос совершенно ни к чему, поэтому он взял Олину руку в свою грубую и немытую руку, после иронично передразнил:
       -Девушка культурная, ем супчик из Парижа, который мне на самолете доставляют бла - бла -бла. Такая культурная, что *** вилками ешь!? Нам надо пожрать, плюс сегодня устроим праздник, ты у нас новая тут поэтому проставишься от души, пацаны и бабы тебя, зауважают. Но со мной то тебя из наших никто не тронет, ну а за проставу, ваще четкой будешь! Если Нинка –Кобла, Зойка или Наташка гнать будут, говори мне, я им в рот за такое нассу. Будешь моей девкой, ща мы канистру коньячного спирта возьмем за пятифон всего! Ай, такой спиртяги ты нигде в Питере не выпьешь, отборная, пойдем!
     -Ну, может, водочки нормальной малек, и пожрать, я куплю...- попыталась возразить Оля.
     -Так, мышь лагерная, если сейчас не пойдешь со мной, я тебе ухо отгрызу, ком то ме байби! – С этими словами Петрович выхватил часть «котлеты» с лавэ и хлюпая по грязной земле быстрым шагом, пошел к бетонному разбитому забору. Бомж попытался его перелезть, но у него ничего не получилось. Забор не был высоким, но и бывший десантник отнюдь не был трезв, поэтому он упал с почти двухметровой высоты, громко выругавшись:
-Еб твою мать, одни заборы и торговые центры строят, ничего не могут, хоть бы улицы убирали! – с этими словами Петрович поднялся и принялся встряхивать с себя грязь. Он не ушибся сильно, ибо грязевая каша смягчила удар, зато лицо и куртка с рваными джинсами просто покрыл слой нечистот с земляными комочками, которые запутались в бороде. Петрович пытался вытереться, но только размазывал грязь по лицу и одежде. Его лицо в сумерках Невограда и свете фонаря промзоны приобрело цвет, как у коренного жителя солнечной республики Эфиопия. На куртку же и джинсы было просто страшно смотреть.
 Оля же сама утопала в грязи, погрузившись в лужу по щиколотку. Эти ощущения были мерзки, а также вместе с тем непривычны банкинг-вумен. Ольке хотелось в тепло и выпить чего-нибудь теплого, хотя бы кофе, ей уже было так наплевать, что она уже соглашалась даже на коньячный спирт, который так нахваливал новый друг. Она робко, предложила:
-Уважаемый, может, обойдем этот забор, я вижу конец недалеко!
-Ни шагу назад, только вперед! Мы русские, с нами бог! – грозно процедил сквозь зубы Петрович и уперся лбом в забор.
-Ага, и дед мороз еще с нами, - уже с презрением добавила Оля.
          Будто приняв этот сарказм всерьез, Петрович упал на колени, в грязь. Снизу в бетонном заборе была дырка примерно метр на метр. Кряхтя, одновременно с тем разбрызгивая грязь, Петрович с трудом пролез в нее. Оля испуганно просунула голову в этот лаз, ее тревожило, а вместе с тем злило, что новый друг может оставить ее одну. Банкинг - вумен гневно, в то же время с надеждой задала вопрос в темноту:
          -Так ты куда уполз с моими деньгами, я туда не полезу! Или может мне ждать тебя здесь!?Где тогда гарантия, что ты меня не кинешь?
     Внезапно из темноты вылезла грязная рука. Она схватила Ольку за волосы и с силой затащила с собой. Банкинг - вумен полностью испачкалась в грязи, ей было так непривычно, вместе с тем мерзко, что она дала Петровичу пощечину, громко крикнув:
-Ты что наделал, идиот, как я теперь по улицам буду ходить!? Это же новая одежка! Ты совсем мудак или где!?
-Не ссы танки грязи не боятся! Плюс не ссы солдат, воином будешь, - спокойно тоном командира спецназа подбодрил подругу Петрович. Затем он направился в темноту, показывая движением руки Ольге, чтобы она следовала за ним.
Валькирии с Вологодчины ничего не оставалось делать, как бы ей того не хотелось. Под ногами ничего не было видно, слышалось только хлюпанье грязи, чувствовались ветки кустов, больно хлеставшие Ольгу по некогда холеному личику, прорисовывались силуэты какой-то заброшенной техники, башенный кран, разный металлолом и проволока просто торчали из грязной земли, однако проводник девушки, видимо, знал эти края с закрытыми глазами, он предупреждал жестом о возникающих опасностях. Пара зашла в лабиринт из пустых контейнеров. Сделав несколько поворотов, маргиналы вышли на освещенную светом поляну. В ее центре стоял ржавый контейнер, на котором маркером красовалась надпись: «Фарид прием цветных металлов тел. 8904 666 14 88». По бокам валялись какие-то огромный железяки, бочки, остатки бетонных столбов из которых торчали куски арматуры. 
Перед костром сидели два грязных бомжа. Рядом с ними тетка, одетая в короткую юбку, рваный пуховик со следами блевотины на нем и шерстяные колготки, на коленях которых зияли две дырки. Над троицей как ферзь стоял таджик, который поигрывал в одной руке дешевой, кнопочной мобилой «Нокия», а второй игрался четками. Одет среднеазиатский бизнесмен был в кожан, кепку-треуголку, тренировочные штаны с тремя полосками. Стопы его ног украшали остроносые туфли, на удивление чистые. Петрович поднял руку вверх, затем поздоровался с великолепной четверкой:
           -Хоу, как говорят у нас индейцев! Доброго здоровья, уважаемые, сегодня гуляем!
      Баба в рваных колготках встала, а потом противным и мерзким голосом, как дворовая сявка громко заверещала на всю улицу:
          -Петрович, сучка ты эдакая, паразит окаянный, и так самим сивухи мало, еще тебя поить! Сто ***в тебе на рыло, лодырь, не нальем мы тебе, иди воруй, вон скажи, что Фарид тебя опохмелял столько раз, да и Мойша тебе кагор паленый давал в сколько раз? Не понимаю, за что? Вы что «под хвост» долбитесь? Может, ты ему детишек подгоняешь для оргий? Сутенер проклятый, еще и мандавошку с собой притащил, -лаяла грязная баба, широко открывая беззубый рот.
Оля была в шоке, она просто не знала, что ответить, зато не растерялся Петрович. С презрением посмотрев на тетку, он осадил ее:
-Молчи, женщина! Эта моя подруга Оля, она тебя, мышь лагерная, угощает на пятихатку, поэтому пасть свою закрой, а то я за нее тебе сейчас в рот нассу да и остатки зубов выбью. Фарид, ну-ка коньячелы давай пять литров, гуляем все! – после этого Петрович с надменным видом протянул таджику пятьсот рублей, тот взял, но выдавать товар не торопился, а напомнил подгулявшему маргиналу:
      -Лэ, Пытровиич, слюшай, ти мне еще сто рублев должен был, уже нэделю обещаешь, раз есть денюжка давай сэйчас плати, иначэ спирта коньячного не дам тэбе.
      Петрович с видом аристократа протянул барыге еще сотку, отчего таджикский торговец спиртом и король помоек был в шоке. Он зашел внутрь ларька и вынес огромную пятилетровую канистру с коричневой жидкостью внутри. И поставил ее перед костром, прокомментировав:
      -Угащайтэсь, друзья!
Радостные бомжи уже потянулись к заветному напитку, но Петрович строгим жестом остановил их. Он достал еще сотку из стопки Олиных денег, которую держал в своей грязной руке, посмотрел на бомжиху в рваных колготках, затем приказал ей:
     -Так, Наташка, мышь ты лагерная, крыса подзаборная, держи соту, идешь в магаз, берешь нам всем стаканы, а также запивон! Ясно тебе? Вали в «Пятерку» на Дальневосточном, пока не закрылась! Перед Олей это будет твое извинение, давай, давай, иди отрабатывай свой косяк! Или мне напомнить, что в 90-е ты всем Дальнабойщикам на Искре за чек геры отсасывала!? – с этими словами маргинал протянул ей купюру.
     Бомжиха громко вздохнула, с кряхтением встала из-за костра, затем ее шатающийся силуэт исчез в темноте.
       Ольгу стало злить то, что ее деньгами так распоряжаются, она подошла, нагло села к костру и стала греть руки. Два бича с уважением на нее смотрели, а Петрович, же как пиар менеджер принялся нахваливать новую подругу:
    -Ну чего, знакомьтесь, ханыги, это моя новая подруга Оля, золотая молодёжь из Вологды. Видите, правильно живет чика, подписалась в нашу тусу, сразу проставилась перед пацанами нормальными! Шарит в жизни! Не то что Натаха, которую только Фаридовы друзья на стройке за технарь пускают по кругу, или Зинка, которая всем деревенским с Ладожского отсасывает за жратву и фуфырь технаря. Во вас сейчас моя подруга научит, как правильно жить!
      На грязную, но гордую банкинг - вумен смотрели с уважением как два бича, так и таджикский бизнесмен, который был до появления Ольги королем вечера. Валькирия же гордо вздохнула, будто бы давала интервью на телевидении, она чинно представилась:
      -Добрый вечер, уважаемые господа! Меня зовут Ольга! В прошлом я золотая молодежь, с Вологодчины, но вот система Российского ФСИН плюс некоторые плохие люди, вместе с нехорошими обстоятельствами заставили очутиться меня вот здесь. Давайте хоть познакомимся с вами!
      Бичи удивительно и даже немного смущенно смотрели, на «банкинг - вумен» в новом амплуа, открыв свои беззубые рты. Фарид, сощурив глаза, тоже весьма удивительно поглядывал на новую девушку в гопкомпании. Над костром нависла угрожающая тишина, которая длилась около двух минут. Затем ситуацию разрядил Петрович, который «отрезюмировал», новых друзей для вологодской красавицы. Он, как заправский экскурсовод, показал рукой на двух бездомных, начав свой рассказ:
        -Это Боря и Толя. Борька в прошлом агроном из Пермской области. После армии, в конце девяностых, приехал в Питер в универ поступать, знания получать, вот до сих пор учиться жизни, но уже на улице с нами! Толик — вот тоже людям доверился зря, тяжкая у него судьба. Несколько ларьков на Дыбене держал, бизнес имел свой, на машине ездил! В трехе на Большевиков у Ледового жил, по саунам разъезжал, с друзьями, шлюх он там жарил, виайпи типа которые! Но вот друзья его кинули на ларьки и хату, подспаили, собаки, теперь Толян с нами.
      Это резюме всколыхнуло бичей. Они по очереди, трагичным тоном принялись рассказывать краткое содержание своей биографии, будто бы сидели не в бомжатнике, а давали интервью в телепередаче «Пусть говорят», Андрея Малахова.
      Они пытались давить на чувства, в первую очередь, конечно, на жалость к себе, но холодное сердце «банкинг - вумен» им растопить не удалось. Технарь в гордом и циничном уме вальеирии сделал некоторый переворот. Она дослушала трогательные истории, равнодушно вздохнула, затем ироничным тоном озвучила свой комментарий:
       Борик и Толик, вы прямо как Лелик и Болик… Да, бывает в жизни не справедливость…
       Тут из темноты раздалось злое шипения Наташки:
        -Эта мажорка, ссаная че над нашей честной компанией издеваться вздумала!?Ща я этой ковырялке тупой устрою… – попыталась заступиться за друзей бомжиха. Она выскочила к костру, держа в одной руке полиэтиленовый пакет с пластиковыми стаканчиками, а в другой двухлитровую полторашку «Тархуна», которую она, судя по всему, хотела обрушить на голову, Ольги, однако Петрович остановил ее жестом.
      Бывший спецназовец прищурил глаза, преградил Наталье путь, при этом громко приказал ей:
    -Так, стоять - бояться, лавэ не прятать! Ты чего, совсем попутала, ковырялка тупая? Еще раз про Олю чего скажешь, я тебе оба уха отгрызу, падаль! Ты меня знаешь, так что не шути. Изуродую тебя так, что даже на Ладожке тебе бомжи местные за колобаху «Спецухи» в рот не дадут!
      Наташу эти слова остановили. Они подействовали на нее, как хороший удар ботинком с железной вставкой на дворовую шавку.  Бомжиха села между Борей и Толей, пропитым взглядом уставилась в костер, затем виновато извинилась перед Олей под строгим взглядом Петровича:
      -Олька, солнце, ну прости, видишь погоду вокруг, депрессняки у меня, плюс пмс, ну между нами, женщинами, понятно. Не сердись, просто ты молодая красивая, не то, что я уже; прости зай, от зависти на тебе сорвалась… - после этих слов бомжиха начала свой грустный рассказ о жизненных тяготах, о блестящих девяностых, про то как она каталась на шестисотом с бандосами, трахалась в «Паджериках»на заднем сидении, нюхала кокес в туалетах дорогих клубов, и жрала в ресторанах на Гостинке…
        Ольге вскоре надоела эта глупая исповедь. Она прервала новую подругу на полуслове:
       -Натах, я очень тронута, но давайте вначале выпьем, трубы горят сильно!
             Под одобрительное улюлюканье Бори с Толей Петрович принялся разливать мерзкое, липкое пойло по пластиковым стаканчикам, Фарид же достал старый еще кассетный магнитофон «Вега» из своего убежища. Он включил кассету группы Дюна «Страна Лимония», на всю округу хрипящие колонки стали издавать звуки песни «Привет с большого бодуна».
          Коньяк сильно жег горло, от него в глазах темнело и начинались вертолеты, однако не смотря на них появлялся кураж и уверенность. Ольге в первый раз доводилось пить подобную гадость, однако это чувство переносило «банкинг - вумен», в прошлое – в клубы и дорогие рестораны, она мечтательно вздыхала. Холод исчез, Оля расстегнула куртку, обнажив свою прекрасную грудь. Боря с Толей мгновенно отреагировали на это, их глаза тут же округлились, а Петрович наливал еще по стопке с ехидной улыбкой. Наташа это тоже заметила, бабка -проститутка понимала, что собутыльникам она не интересна, как раннее, поэтому попытавшись сделать максимально богемное лицо, она оглянулась на Фарида через плечо, попытавшись развести его на то, что бы таджик оказал ей внимание:
     -Фара, ну выруби ты это говно, «Дюну», я была на их концерте в девяностые, помню даже трахалась с их клавишником, вруби лучше шансончик, а вообще будет кайф, если ты Стаса Михайлова поставишь, ведь у тебя где-то валялась кассета я помню! – сказав это, Наташа заглотила стакан, жадно запив его из горла полторени «Тархуна», которая гуляла по кругу.
Таждик лишь злобно посмотрел на богему из девяностых, затем прокомментировал ее просьбу:
-Нэт, Наташа. Слюшай то, что я и мужики хотят слюшать. Вот сидим ми нам нравиться, а ты иды отсюдава если не нравиться че, что хочу, то и ставлю, нэ нравится, иды на Ладоский жопа свой дырявый продавай! Тут мой территория ваще!
Оле тут же захотелось влезть в спор, ибо она чувствовала, что двум женщинам в мужской компании не место, а лидирующие позиции у нее, поэтому решила добить конкурентку, как делала не раз раннее в гламурных тусовках, а также пьянках на квартирах. Банкинг - вумен вновь почувствовала себя королевой, поэтому заявила новой знакомой надменным тоном, считая себя явно выше и авторитетнее в компании:
-Натах, не гони, нам нравится музон. Стас Михайлов не канает, вообще кал он какой-то поет, вон давай лучше еще по стопарю и потанцуем с тобой «гоу гоу», заведем мужиков, а то ты че как не родная!? Слюны еще в «Тархун» напускала, как запивать теперь?
Наташа вздохнула, издав какой-то рык, напоминавший смесь булькающей раковины с мычанием коровы, затем оглядела компанию, встала, собрав остатки своих старческих сил. Она решила сделать последнюю попытку, чтобы вернуть былой авторитет, поэтому начала гневную тирраду:
-Фара, знаешь, что? Валил бы ты отсюда: тут ничего твоего нет, ты не в своей стране, это русская земля! Хочешь, я куда надо сообщу, и тебя здесь завтра не будет! Я полицейский с Искры знаю, причем очень хорошо некоторых! Так что слушайтесь меня! – эта речь звучала со стороны смешно, однако Наташа, гордо поставила руки на пояс. Набрав в легкие воздуха побольше, она тяжело вздохнула, глядя уже на Олю, продолжила:
-А ты, ковырялка, спермоглотка, вообще надумала меня жизни учить по ходу, да я тебе ща все волосы вырву, ишь курва поганая, надумала жизни меня учить, слюну я пускаю, мажорка сраная, ну-ка иди сюда! Заморские танцы она тут танцевать решила, я тебе сейчас покажу, где раки зимуют! – после этого она начала танцевать подобие индейских танцев вокруг костра, однако «банкинг - вумен», хлебнула еще стакан, встала тоже и ответила:
-Заткнись, бабка, твое место на свалке, вали отсюда, крыса помойная, ты себе нормального мужика, уже никогда не найдешь: твой удел технарем с молофьей бомжей даваиться, а у меня есть Петрович, красавец - мужчина и настоящий полковник! – сказав это Оля сделала шаг назад, обняла Петровича и ехидно чмокнула его в щечку. После этого «банкинг вумен» надменно улыбнулась, повернула голову, чтобы посмотреть, на «зрителей», но получила удар Наташиным кулаком в нос. Бабка - бомжиха зашипела как подколодная змея:
-Что, сучка лагерная, Петровича охомутать надумала? Не выйдет у тебя, мразь, ничего, сейчас я тебе-то кузькину мать устрою!
Ольге же сразу вспомнились былые драки, а также футбольные выезда и беспорядки. В ее голове как у крошки Алекса из «Заводного апельсина», заиграла музыка, хотелось насилия, совмещенного с кровью.
Оля согнулась, сделав вид, якобы ей больно, от удара, Наташа же начала кричать, включив победную эйфорию, с помощью которой она пыталась куражиться в глазах компании:
-Ну что, ковырялка безмозглая! Я тебя уделала! Видели! Вы видели!?
Однако Оля в этот момент нащупала арматуру под ногами. Своими в прошлом холеными пальчиками она плотно схватила кусок железяки, резко встала в полный рост, замахнулась на ничего не подозревавшую Наташу, которая стояла боком к «банкинг - вумен», рисуясь перед Фаридом, а также Борей с Толей. «Банкинг- вумен» нанесла удар в челюсть бомжихе арматурой, затем размахнулась, но во второй раз уже попала по щеке, разбив ее на две части, как и скулу, третий же удар пришелся в висок.
Теперь уже Наташа упала на колени. Два ее последних зуба на нижней челюсти вывалились из сгнивающего рта, как монетки из игрового автомата. Зубы срикошетили от земли прямо в костер.
Наверное, умей они говорить, ночная тишина бы наполнилась их криками, напоминающими, вопли грешников в аду. Однако зубы не умеют издавать звуков, зато их прекрасно издала Наташа. Она прохрипела:
          -Сука, будь ты проклята, шалава вологодская… хррыыыы… - из рта Натальи фонтаном хлынула кровь.
             Фарид попытался вмешаться в драку, он встал рядом с Наташей и гневно прокомментировал:

-Эээ слюшай, ти, Оля! нэнадо мне тут драк вот! Ты ее убьешь, а миня мусара потом на зону посадят….
Но его за Олю перебил Петрович:
-Фара, псина лагерная, ща мы с Олькой дадим тебе пятифон, ты сам ее зароешь, еще скажи, что не так!
Оля же спокойно подошла к Наташе, несколько раз со всей силы ударила ее по голове железкой, пока та не перестала хрипеть, затем пояснила свое действие всем:
-Вы это не думайте, я не маньячка, я просто ей мучения облегчила, Фара ты тоже не расстраивайся, у тебя же давно жены не было, наверное, а эта тепленькая: отрахаешь ее, просто представишь жену, - с этими словами Оля гордо протянула таджику пятихатку. Тот с испугом глядя на «банкинг - вумен», взял ее, свернул и испуганно спрятал в носок.
Никак не отреагировали только Боря с Толей. Они налили себе еще по стакану, чекнулись друг с другом, не запивая.
              -Да мокруха нам совсем тут некспеху, - задумчиво процедил Петрович.
             -Э, брат, нормально все, ща сделаем, - вдруг проснулся Фарид. Повисла снова пауза, однако таджитский предприниматель взял бразды правления в свои руки, видимо что-то в нем перемкнуло. Он дал команду Боре и Толе:
                -Так, ви двоэ, берете лопату, затэм срочно роете яма здэсь, за гаражем моим, а мы тут пока поговорым с людьми. Давайте, давайтэ, быстро, я вам по фуфырю за это дам безплатно, - с этими словами он протянул лопату, стоящую у контейнера, Борису.
                Тот поднялся, молча взял инструмент, однако Толя придержал его рукой, пытаясь уйти в протест:
                -Борь, ты чего, нас же посадят!
                -Толян, не ссы, в тюрьме тебя будут кормить три раза в день и охранять, а по праздникам чифирить будем, если до этого дойдет! – сказав эти слова Боря взял инструмент и скрылся за пунктом приема цветного металла. Толик вздохнул, поднялся, смиренно пошел вслед за другом, опустив голову вниз.
                Оля с Петровичем удивленно переглянулись, однако Фарида это ни капли не смутило. Он подошел к трупу Натальи, перевернул его на спину, деловито крякнул. После он скинул с ног тела бомжихи порванные ботинки «Турист». Затем он встал на колени и стал дрожащими руками снимать грязные, рваные колготки с тела убитой. Вдруг он остановился, посмотрел на «банкинг -вумен», вместе с маргиналом, а потом попросил последнего:
              -Петрович, брат, постой на шухере, пойми братан, у мэня давно бабы нэ бэло, а эта здохла ей все равно, нормально сдэлаешь, я тебя еще технарем угощу, - сказав это он дал парочке маргиналов, два стакана, и пододвинул канистру с технарем к Ольгиной ноге.
                Оля аж протрезвела: ей внезапно стало тошно от таких откровений, она воскликнула, обращаясь, прежде всего, к Петровичу:
              -Ну это уже слишком, я не буду на это смотреть, пойдем, может, отсюда в другое место, там побухаем?
              Однако Петрович быстро прервал ее заявление, обрушив на в прошлом успешную девушку угрозу:
              -Ты мышь лагерная, не кипишуй, видишь человеку плохо без жены, как бы ты себя вела на его месте?! Побомжуешь с мое - поймешь! Давай, выпей это - успокоишься, отвечаю, - после этой фразы он взял канистру и налил два полных стакана себе и вологодской валькирии.
            Оля залпом осушила стакан, даже не запив, Петрович точно так же залпом осушил свой стакан, лишь сморкнувшись в руку. Его грязное и небритое лицо озарила беззубая улыбка. Он опять смачно рыгнул, при этом с ехидным сарказмом добавил:
             -Вечная память тебе, Натаха! Пусть земля будет тебе пухом! Уверен, попадешь в рай после смерти, где «технарь» с «Блэйзером» и килькой в томате никогда не переведутся!
          Оля же продолжала наблюдать за Фаридом, который, ни капли, не смущаясь, продолжал грязное дело с телом бомжихи. Вслед за колготками он снял с тела трусы, не понятного цвета, с которыми струями стекали жидкие фекалии на землю. Со звериной яростью он сорвал остатки юбки с тела Наташи, потом снял штаны, достал свой длинный, тонкий уже стоящий член. Затем он ввел его в волосатую промежность трупа Натальи. Оле аж заплохело от такой картины, но она помнила обещания Петровича про уши, поэтому налила себе еще один стакан, после этого рыгнула, отправив его содержимое в свой желудок. Таджикского же жигана это нисколько не смутило, даже наоборот. Войдя в труп Натальи, он с улыбкой стал двигаться, при этом напевал себе под нос какую-то песню не на русском, но с веселым мотивом.
            «Банкинг-вумен» подошла к Петровичу, который стоял спиной, смотря на вход между контейнерами, положив руки на грудь. Маргинал тщательно следил за входом в притон. Ощутив на своем плече прикосновение руки Оли, он с видом часового злобно посмотрел на девушку, после строго, но с укором, дал команду:
            -Ты там бухаешь без меня, Фара трупы ****, а кто мне нальет, а!? Ну-ка быстро стакан налила и дала сюда. Если ослушаешься, то знаешь, что будет.
             -Ухо отгрызешь, - безнадежным тоном сказала Оля, развернулась, чтобы налить новому другу еще пойла. Таджик тем временем пыхтел над трупом уже вовсю, текст песни стал куда громче, он уже пел во весь голос:
              Бэз тэбя, бэз тэбя.
Всё ненужным стало
Сразу бэз тэбя,
От заката до рассвета бэз тэбя,
Так нужна ты мне, лубимая моя.
Бэз тэбя, без тэбя.
Всё ненужным стало
Сразу бэз тэбя,
От заката до рассвета без тебя,
Так нужна ты мне, любимая моя.
Так нужна ты мне, любимая моя.
             Оле хотелось уйти отсюда подальше, не видеть этого. Она вспомнила детство, как играла в куклы, прыгала на скакалке во дворе, играла с другими девочками в дочки - матери. У нее был любимый плюшевый мишка, которого она звала Барни. Бывало даже сейчас, перед чередой приключений, будучи взрослой «банкинг - вумен», спала с ним в обнимку. Втайне от всех, даже от лучшей подруги, брутальная девушка, бывало, говорила с ним, жаловалась на насущные проблемы, на то, что очередной ухажер использовал ее. Оля делала это перед сном, она закрывала глаза, представляла, что Мишка оживал, при этом вырастал в человеческий рост. Он нежно обнимал ее мохнатой, мягкой лапой, затем спрашивал:
          -Кто обидел мою хозяюшку, я их всех проучу! – после этого они в обнимку шли в прекрасную радужную страну, где на каждом углу стояли приставки «сони плайстайшн», в клумбах росли огромные цветы, бегали единороги, на которых можно было спокойно кататься верхом, а на деревьях росли конфеты «Рафаэлло», которые мог попробовать любой житель этой волшебной страны, в том числе и Оля с Барни.
             
            Олино лицо озарила добрая улыбка, она закрыла глаза, забыв про Фарида-некрофила с Петровичем, однако в реальность ее вернул строгий окрик:
         -Ты, мышь лагерная, наливай скорее уже, душа просит продолжения банкета! – раздался голос Петровича сзади.
          Оля открыла свои кристально голубые, но уже пропитые глаза. Она нехотя налила по стакану себе, а также новому другу. «Банкинг – вумен» не хотелось смотреть на то, что происходит у костра, но женское любопытство взяло свое, она бросила взгляд в сторону костра где предприниматель развлекался с трупом Натальи. Перед глазами Оли предстала ужасная картина: Фарид полностью раздел тело бомжихи. Перед тем, как кончить, он достал член из ее промежности, облил лицо трупа молофьей, после чего стал кусать обвисшие голые сиськи бомжихи, на которых синими линиями выступали вены, с тромбами. Несмотря на это лицо Фарида излучало доброту, совмещенную с каким-то детским счастьем, будто он ребенок, который заполучил долгожданную игрушку.
           Оля подошла к Петровичу с двумя стаканами. Тот предложил:
           -Милая дама, а давай на брудершафт!? Давай, не ссы, красотка моя!
            Оле очень этого не хотелось, но еще больше она хотела уйти куда-нибудь подальше из этого места в любое другое, кроме, конечно, следственного изолятора на Арсенальной набережной. Закрыв глаза и подумав, что целуется с мачо мэном, изображение которого красовалось на обложках журналов типа «Мэн халтс», она обняла маргинала, а затем их губы сошлись. Запах гнили, перегара, совмещенного с блевотиной, снова отрезвил Олю, но «банкинг - вумен» знала, что у нее только один выход: выпить еще спиртного, чтобы уйти из реальности. Она развернулась, подошла к костру, рядом с которым уже стояли Боря с Толиком. Толя отрапортовал Фариду:
           -Дело сделано, давай, гони нам технаря еще!
           Фарид лишь взял лопату, подмигнул одним глазом «могильщикам», после чего позвал Петровича:
             -Братан, пошли, помочь нада! Поставлю еще флакон, не обижу!
             Петрович спокойно подошел, взял за руки труп женщины, за ноги которой уже схватились Боря с Толиком. Они подняли тело и понесли его за гараж, Фарид же шел в конце траурной процессии. Внезапно он оглянулся, посмотрел в глаза Ольге, сделав замечание:
               -Эй ти, а ну пашла с нами вмэстэ, понимаешь, что ми твой грязный жопа щас прикриваем! Не я же убил Натаху, не мужики, а ты! Вот, птица залетная, нэ делай больше так, прэдставляешь менты би приехали, давай к нам помогай быстрее!
              Оля хотела послать таджика в пешее сексуальное путешествие, но понимала, что он в чем-то был прав. Опустив голову, она пошла за всеми.
              За гаражом было темно. Ничего не видно, поэтому Фарид включил фонарик на своей старой «Нокии», свет открыл ужасную картину: прямо за гаражом была раскопана яма, в пол человеческого роста и максимум метр глубиной, в нее, как огромный пакет с мусором, бомжи кинули тело Натальи. Ее тело, точно так же как, тело бывалого уголовника покрывают татуировки, тромбозы вместе с синяками, с губ стекала молофья, оставленная некрофилом. Оно лежало в позе эмбриона, а из толстой голой задницы вытекала фекальная масса, запах которой неприятно резал нос, он был куда отвратнее запаха технаря.
               -Тэперь зарываем! – вновь приказал Фарид
                Боря кинул горсть земли в импровизированную могилку, напоследок сказав:
                -Пускай земля тебе будет пухом! – после этой короткой похоронной речи принялся зарывать Наташу лопатой, рядом же Петрович с Толей помогали засыпать яму прямо руками. Оля смотрела на это, широко раскрыв рот, не в силах сказать ни единого слова.
                Когда бомжи зарыли Наташу, Фарид весело улыбнулся, сказав друзьям:
                -Что ж помянем Наталию, рабу божью!
                Бичи, радостно улюлюкая, пошли к костру, следом за ними поплелась и Оля. Не хотелось присутствовать на этом мероприятии, но одинокой валькирии больше некуда было идти. У костра Фарид разлил стопки, всем. Не чокаясь компания выпила, при этом никто не закусил адское пойло, запил лишь таджикский бизнесмен, все так же глупо улыбаясь.
                Алкогольные пары с новой силой ударили в мозг «банкинг - вумен». Негатив стал исчезать, по телу поползло тепло приятной волной. В подсознании сработал защитный механизм. Ольге стало казаться, что все вокруг прекрасно: она в шикарном вечернем платье с корсетом, среди чинных джентльменов во фраках. Что сидят они не у костра в притоне, где пьют сивуху, а в роскошном зале со старинной мебелью, которая стоила целого состояния. Что слушают не группу «Дюна» в старом хрипящем умирающем магнитофоне, а живой оркестр, играющий им Моцарта. Говорят они не о сексе с трупом, не о том, кто сколько мелочи вчера настрелял у метро, а обсуждают вчерашнюю оперу в Мариинском театре… В конце эта чинность просто перешла в адское желание с кем-нибудь переспать. Оля прекрасно понимала, что она сейчас выглядит, вместе с тем и пахнет, как бомжиха, поэтому нормальный мужчина просто пошлет ее, но ведь рядом сидел Петрович, который прекрасно травил армейские байки. Он явно был сегодня в ударе. Девушка пододвинулась к нему, собралась силами, обняла, посмотрев прямо в его пустые глаза со всем аморализмом и похотью, что у нее были. После этой прелюдии она прижала его голову к себе и шепнула на ушко:
              -Петрович, хочу тебя! Давай уединимся! Хочу тебя!
              Маргинал-алкоголик серьезно посмотрел на вологодскую красавицу, закурил очередной окурок, прищурился, после чего ехидным шепотом поинтересовался:
             -Милая, давай здесь, вон за Фариным ларьком потрахаемся, делов-то! Я не вичовый, не спидозный, у меня все болезни спирт выгоняет, плюс ко всему его тут хватаем, а куда мы пойдем, у меня хаты-то нет!
            -Ну ты же говорил, что есть какой-то отец Михаил, который дает теплый ночлег, давай к нему!
             -Так, а как же спирт, чего - этим марамоям оставим добро, нажитое честным трудом!?
              -Я куплю, еще тебе, только давай уйдем,- взмолилась Ольга.
             -Попридержи коней, мадам, - громко продекламировал Петрович, затем он встал налил всем по стопке. Компания снова их осушила. Маргинал взял канистру в которой оставалась еще добрая половина, затем заявил:
               -Так, нам с Олечкой нужно отойти по делам, спиртяжку возьму с собой, ибо вы, маромои, все выжрете без нас:
                Гнусавым голосом попытался возразить Боря:
               -Ах ты, жучара колорадская, бабу нам не оставляешь, бухло забираешь, а потом просишь, чтобы мы тебя угощали!? ***, когда тебе нальем еще!
                -На тебе еще сотыгу, сучка лагерная, не кукарекай мне тут больше, - сказал Петрович кинув Олину сотку в лицо Борису.
             После чего маргинал вместе с вологодской феей встали на ноги и растворились в ночной темноте.
              Обратно на Дальневосточный проспект они вышли тем же путем, как и попали в притон, только еще сильнее испачкались. Редкие прохожие шарахались странной парочки, стараясь не смотреть на обоих, по той причине, что они превратились в звероподобных существ. Ситуацию усугубил дождь со снегом. Оля предусмотрительно взяла стаканчик с собой. На пересечении с улицей Дыбенко «банкинг - вумен» потребовала:
              -Так, братан, еще спиртяжки! – девушка уже не стояла ровно на ногах, кроме вертолетов в глазах она ничего не видела, но очень хотела продолжения.
             Петрович налил ей целый стакан. Оля выпила его залпом занюхав рукавом. Ее затошнило. Одной рукой она держалась за нового друга, не видя перед собой дороги. Когда пара переходила проспект на красный свет, их чуть не сбила машина, - жизнь маргиналам спасло мастерство водителя, который остановился, высунулся из окна и крикнул вслед бичам:
           -Алкаши проклятые, ща ГНБ на вас натравлю!
          -Пошел на ***, полупокер, - прокричал в ответ Петрович.
           Оля же вспомнила времена, когда тусила с фанатами, да и то, что они идут на вписку в церковь, поэтому ей на ум пришел старый заряд. Девушка отпустила Петровича, подняла руки к нему, затем заорала со всей силы:
            -Блад, анд хонор, Ватикан, всех посадит на кукан, папа Римский водку жрет, зигу нам он проорет! Тему правую внедрил, папа голову побрил, пьет винище до утра, спит теперь у алтаря, зига ооой, зага, ооой… В стрижке челси две монашки, делают минет папашке, зигааа ой, зага ииик…
            -Тихо, заткнись, мы пришли! – осадил подругу Петрович.
            Они стояли у железной решетки, за которой виднелась утлая церквушка с железной пристройкой, похожей на гараж по левому боку. Петрович зазвонил в домофон, приделанный на калитке. Вскоре недовольный голос на другом конце ответил, между ним со звонящим состоялся диалог:
             -Кого там еще черти принесли, черт вас дери!
            -Отец Михаил, это я, Петрович, пришел к тебе не один, вылазь, побазарим.
               -Вот это меняет дело.
              Вскоре во двор перед церквушкой вышел жирный несуразный мужичонка. Маленького роста, с курчавой бородой и длинными волосами, которые как пейсы обвивали его виски. На мужчине были очки с огромными линзами. Он подошел открыл калитку. Пьяная пара вошла на территорию храма. Мужичонка принялся осматривать Олю пристально глядя на нее снизу-вверх, точно так же, как клиенты осматривают машину в автосалоне, затем гневно обрушился на Петровича:
            -Вова, (для Оли стало сенсацией, что на самом деле ее друга зовут так) ты совсем мудак, мозги пропил? Ты зачем мне кобылу притащил, я же люблю мо-ло-де-ньких! Мальчиков или девочек, а это, что у нее ведро между ног проходит, к гадалке не ходи!
            -Мойша, ой, то есть Миша, но ты ведь знаешь, что я тебе всегда приводил воспитанников, я не подведу, пусти нас с подругой переночевать Христа ради, ты знаешь мое слово - всегда сбывается ииик. Я за базар вывожу, пусти погреться, будь человеком.
           -За Мойшу я тебя кастрирую в следующий раз. Ладно, хер с тобой, я спать просто хочу, но с тебя к концу недели минимум три воспитанника! Наебешь - пожалеешь. Внутрь я тебя не пущу вы грязные слишком, вот вам гараж, там радиатор работает, от холода не сдохните, матрац там есть, не послушные воспитанники в нем живут! – с этими словами мужичек шустро подскочил к гаражу, достал из кармана связку ключей и снял навесной замок. Перед парой открылись скрипучие ржавые двери.
           Оля робкой походкой зашла внутрь, за ней проследовал Петрович. После этого дверь за парой закрылась, замок на другом конце защелкнулся.
         Оля с трудом нащупала выключатель на стене. Нажав на кнопку, она оглядела «место для вписки». Помещение было весьма просторное, в его комнате стояла наполовину разобранная «Волга 3110», сзади нее вдоль стены располагался стеллаж с инструментами и прочим хламом. В нижнем углу, по правой стороне от старого авто, находилось подобие батареи, на которой горела лампочка, это был знак, что прибор худо-бедно работает. Рядом с батарей валялся грязный матрац, наверху которого было сложено прожжённое в нескольких местах одеяло и подушка, имевшая не понятный серый цвет. Также она была в дырках, совмещенных с желтыми пятнами. Над матрацем висела вбитая в стену цепь с кандалами на конце. «Ух ты, куда я попала, прямо средневековье», -подумала Ольга про себя.
        Из ступора валькирию вывел Вова. Он был не из тех мужчин, которые лезут за словом в карман, поэтому подзатыльником он отправил «банкинг - вумен» на матрац, после чего проговорил:
        -А теперь, детка, поработай язычком! – с этими словами он снял штаны. Прямо перед Ольным лицом предстал огромный, грязный болт с мокрой залупой.
        -Давай милая, погнали, - продолжал Петрович, притянув за уши девушку к своему достоинству.
        Как ни странно, сие действие в сочетании с технарем возбудило вологодскую нимфу. Она обхватила ствол рукой, языком начала облизывать залупу, стараясь при этом не дышать. Вскоре девушка завелась, начав ковыряться второй рукой в мудях маргинала, при этом слегка царапать ноготками его яйца. Бомж хрипел и приговаривал:
        О как хорошо.. УУууууууууу бэйби, байби…
        Валькирию это возбуждало еще сильнее, она полностью проглатывала член Петровича, причем так, чтобы кончиком языка доставать его грязные яйца, при этом большая залупа лезла девушке в горло, отчего пару раз чуть не сработал рвотный рефлекс. Но она героически сдержалась. Когда «банкинг - вумен» почувствовала, что вскоре партнер кончит, то высунула его достоинство из своего рта, ибо не уважала минет с проглотом. Однако любовник допустил фейл как раз в тот момент, когда рот девушки оказался свободным, он пустил ей «шелкопряда» прямо в лицо! «Банкинг - вумен» недовольно фыркнула. Все ее лицо было в малафье, которой было так много, что и волосам тоже досталось, они сразу мерзко слиплись. Но Ольга не привыкла отступать, она хотела потрахаться с Петровичем в различных позах из Кама сутры, которые она прекрасно знала и любила. Однако Вовка вновь допустил фэйл: ему стало плохо от технаря, голова закружилась, поэтому он изрыгнул сверху около двух литров рвотных масс, которые полностью попали на девушку. В свое оправдание бомж лишь пробурчал:
          -Извини, киса и-и-и-ик ! Я не специально и-и-и-к! Люблю тебя! – после этой фразы он еще, помимо собственной блевотины упал на девушку, больно ударив локтем в висок, распластался на матраце в позе звезды, со спущенными штанами, девушка же оказалась на холодном, бетонном полу. Ей было больно, вместе с тем неприятно. Она попыталась разбудить Петровича, но тот уже храпел, находясь в красочном миру снов.
        Оле стало грустно и обидно, что партнер так и не удовлетворил ее, к тому же по-скотски облевал ее испачкав и без того замазанную грязью одежду своей блевотиной. Оставалось лишь одна, вещь которая могла утешить Олю: это была канистра с технарем. Она осушила несколько стаканчиков, которые нечем было запивать - оставалось лишь занюхивать их рукавами. От них валькирия совсем потеряла контроль, она блеванула на себя, затем целиком разделась. Холода не чувствовалось. На заблеванный матрац к Петровичу, который храпел как паровоз ложиться совершенно не хотелось, а хотелось тепла и любви. Девушке пришлось заняться тем, что она очень давно не делала, но тело требовало секса.
          На полке с инструментами голая валькирия взяла напильник, затем запрыгнула на заднее сидение гниющей в гараже «Волги 3110». На удивление в салоне машина выглядела куда лучше, чем снаружи. В центре на консоли лежала автомагнитола, провода которой уходили куда-то вглубь под бардачок. Без особой надежды «банкинг - вумен» нажала на кнопку «ON», магнитола заработала, несмотря на то, что авто было заглушено, а ключи зажигания находились явно не в этом помещении.
       Из хриплых колонок раздалась песня:
        -Ве-е-е-чер, рюмка водки на столе…
        Девушка раздвинула ноги, закрыла глаза и представила себя в джакузи, с красивым, мускулистым молодым человеком. На напильнике была лакированная деревянная ручка фаллической формы. Оля взялась рукой за железный конец напильника, другой же, деревянный, она засунула себе во влагалище, после она начала ритмично двигать им, постанывая, а иногда даже громко вздыхая.
       После примерно сорокаминутного ковыряния Оля кончила. Она брезгливо бросила мокрый напильник на переднее сидение. Сама девушка свернулась калачиком в углу и заснула, с удовлетворенной улыбкой на лице.
        Ей снился медвежонок Барни. Они гуляли по волшебной стране, его сильная, но мягкая лапа обнимала Олю за талию, придавая силу и уверенность. Они ели мороженое, катались на розовых единорогах, плавали в местном водоеме на катамаране, вокруг которого танцевали дельфины, распевавшие необычные песни. Барни обнял ее за плечо и стал слегка покусывать за ушко, ощущения были приятные, язычок щекотал ушную, раковину. Эти ощущения создавали нереальный кайф, но вдруг все поплыло, медведь начал кусаться, его голос сменился, на грубый, в то же время пропитый, этот голос вещал:
        -Мышь ты лагерная, кажется, я обещал тебе отгрызть ухо сучка тупая!? Че, забыла! Где спирт паскудина, признавайся!
         Оля открыла глаза. Перед ней стоял злой Петрович с покрасневший рожей. Скулы его нервно вздувались, с одежды, как и с бороды, стекала вчерашняя блевотина. Девушка, как зомби, вышла из машины, ощутив босыми ногами ледяной бетонный пол. Она не обратила внимания на Вову, ибо в первую очередь, она хотела узреть себя в зеркало заднего вида. Подойдя к нему, узрела в нем себя. Девушка чуть не упала в обморок: одежды на ней совершенно не было, волосы слиплись в дреды, как у Боба Марли, но в африканские косички они превратились не из-за лака для волос, а из-за молофьи и блевотины Петровича.
          -Хуле ты разделась, давай бахнем, я нашел канистру, - довольный Петрович присосался к ней прямо из горла. Сделав еще глоток, он повел себя странно: бомж громко рыгнул, а затем упал лицом в матрац, но потом начался самый кошмар: пил он, так и не одев штаны, поэтому перед Олей предстала его голая, волосатая задница. Все бы ничего, но паленый «технарь», который вылился на пол из канистры, сыграл еще одну злую шутку с маргиналом. Вначале бомж громко пернул, а затем из его грязной задницы, прямо к потолку гаража, вырвалась струя жидких фекалий, которая испачкала все вокруг, в том числе и лицо валькирии.
          Все лицо Ольги было в испражнениях: блевотине, молофье, да и еще и в говне. Злость, с отвращением к самой себе зашкаливали. «Банкинг - вумен» подняла канистру. На донышке еще оставался коньячный спирт. Пить сие не хотелось, но запах вокруг с осознанием, что происходит, заставили это сделать. Олю вырвало. Блевала она не на себя, а на мирно похрапывающего Петровича, злобно приговаривая про себя:
         -Это тебе за вчерашнее, сукин сын!
         Оля изрыгнула на бомжа все содержимое своего пищевода, однако тот продолжал умиротворенно храпеть, лежа на животе:
          -Ну ща ты у меня получишь, - злобно прорычала девушка, перевернув бича на спину. Сия процедура была мерзкая, ибо все тело клиента, было перепачкано фекалиями, вперемешку с рвотными массами, ладони девушки же девушки тоже быстро испачкались этими выделениями. Однако валькирию сие только разозлило. Она нашла на стеллаже садовые ножницы. «Ну ладно, сучоныш, теперь уже моя очередь с тобой играть», - подумала про себя «банкинг вумен», затем подошла к мерзкому телу бомжа, который весь храпел в испражнениях. Несмотря на то, что маргинал был весь в испражнениях, девушке уже стало совершенно наплевать на это, она села ему на грудь в позу наездницы. Оля со всей силы сжала ножницы и обрушила их остриями на глаза Петровича, затем на кадык и сонную артерию. Озверевшая девушка не оставила на лице живого места. Кроме крови, рвотных масс вместе с фекалиями бомжа на его труп добавились кусочки мозга.
          Оля не могла остановиться, она испытала оргазм! В эйфории девушка завопила со всей силы:
          -Сдохни мразь, умри!!! Гори в аду, падаль!!!
           Затем она встала с трупа Петровича и принялась его разглядывать: внимания девушки не мог обойти член маргинала. Несмотря на то что, он не являлся чистым, но его размер мог удовлетворить любую девушку и женщину среднего возраста.  Оле захотелось подурачиться. Она отрезала фаллос, выкинула ножницы. Затем голая принялась как ведьма бегать вокруг машины, размахивая «агрегатом» Владимира. Голая девушка при этом распевала песню «Ах мой милый, Августин, Августин, Августин», при этом пыталась танцевать гоу гоу, вертела себе над головой фаллосом убитого ею бомжа. Она даже не заметила, как в гараж открылась дверь. Отец Михаил застал Ольгу за столь мерзким занятием.
         Михаил был в шоке, когда увидел происходящее. Он подошел к Ольге, ударил ее кадилом, и удивленно, даже с некоторым страхом воскликнул:
           -Изыди, дьявольское отродие! Что ты наделала, ведьма! Убила человека, у меня утренняя служба, а мне надо ментов вызывать! Ты за что, тварина, раба божьего Владимира убила, говори немедленно!?
              Однако у Ольги началась белая горячка. Она смеясь подбежала к святому отцу, стукнула его фаллосом по губам, а затем дала коленкой между ног. Михаил согнулся и закряхтел. Ольга совершенно голая, сжимая фаллос в руке - выскочила на улицу, пугая прихожан и маленьких детей. В подобном виде девушка забежала в храм, охранник не смог ее остановить, ибо от такого у него чуть не случился инфаркт. Прихожане в страхе расступились, многие из них, как и «банкинг вумен», не решались поверить в реальность происходящего. Голая же валькирия упала на колени перед алтарем, продолжая сжимать в правой руке фаллос. Она заверещала на весь храм:
            -Господи, прости меня, грешницу…
       В зале повисла тишина. Прихожане не могли понять, что происходит, пока кто-то из заднего ряда, мерзким, писклявым голоском протявкал:
        -Братья и сестры, да это же ведьма окаянная, бей ее!
         Тут же град ударов обрушился на несчастную девушку. Били долго, и сильно. Причем не только руками и ногами: кто-то применял зонтик, а одна из женщин стучала по голове несчастной авоськой с картошкой. Несчастная Оля отключилась.
           Очнулась она в странной комнате. Вокруг были только белые мягкие стены и узенькая решка в конце, с отверстием для тарелки внизу. Тело «банкинг - вумен» сковывала жесткая усмирительная рубашка.
         «Вот и все, допрыгалась, момент у моря», перефразировала Оля про себя фразу из знаменитого советского кинофильма и закрыла глаза. Она надеялась, что придет медвежонок Барни, который вытащит ее из дурдома. Он обнимет ее своей нежной, мягкой лапой, и они уйдут навсегда в волшебную страну где нет зла, ментов, Петровичей, церквей, тюрем со спец-лечебницами. Там их будет ждать только море сладостей, добрые единороги, с веселыми дельфинами, которые пели бы песни в сказочном водоеме. Однако медвежонок не пришел. Он бросил Олю вместе со всеми друзьями и родственниками. С «банкинг - вумен» остались только горечь, злость, злые санитары, ну и, конечно, сечка вместе с каждодневными инъекциями галоперидолам.