Наган Наганыч
1
Сколько людей говорят, столько и мнений. Я бы добавил, сколько морей столько и разных берегов. Берега Балтики не похожи друг на друга повсеместно. На юге, песчаные дюны с янтарными россыпями намытыми волнами. На севере тяжелые каменные валуны, лежащие грозно и величественно вдоль берегов. Миллионы лет вода, лед и ветер сгрудили их и местами сплотили в каменные бухты и беда тому моряку, который по незнанию или неосторожности, на суденышке под парусом заходил в такую гавань. Причалить к берегу не возможно камни не пустят, выйти обратно под парусом ветер не даст и будет этот кораблик биться о скалы до тех пор, пока стихия не искрошит его в щепки. Морю нет дела до моряков. Но в местах, где выход в море и обратно не так опасен, с давних пор живут рыбаки. В небольших поселках, где все знакомы. Народ очень закрытый в чувствах, строгий, но очень простой в общении, чуждый лживости и воровству. Но стоит чем-то обидеть кого-то из них, прощения не будет никогда. В драку не полезет первым и без причин, но закроется навсегда.
Вера жила в таком поселке. Вышла замуж за ровесника Вовку, односельчанина, родные помогли, дом поставить, скотину купить, одной рыбой сыт не будешь. Но мужа призвали в армию, детей не успели родить, осталась она одна управляться, с хозяйством и домом. В скотине все утешенье, осталось для нее. Закрывалась вечерами в хлеву, намывала, наглаживала и начесывала поросенка и овцу.
Летом началась война. В поселок зашла часть Вермахта, оставив небольшой гарнизон солдат для контроля, покатилась дальше, на восток воевать за жизненное пространство для Германии. Вера в те дни на улицу почти не выходила, только однажды, в дверь постучал сосед. Зашел и сказал, что всю скотину приказано сдать. Привязав веревку за шею овцы, отвела ее к бывшему сельсовету, который стал теперь комендатурой.
Она увидела его в первый раз на площади. Он стоял с ружьем на плече у дверей комендатуры. Солдат Вермахта, а попросту бывший слесарь завода, теперь оккупант. Три дня после этого к ней никто не заходил. Вера прятала в доме живого поросенка, в надежде, что скоро война кончится, все опять станет, как было прежде. Вовка вернется, поросенок вырастет и вот тогда….
Но немецкая армия катилась дальше и дальше на восток, оставив здоровым солдатам больных и раненых, не очень заботясь о том, чем их кормить и лечить. И он пришел к ней, с двумя другими, как будто знал, что у нее есть поросенок. Она его прятала со всей осторожностью. В подполе вырыла ямку, устелила соломой и кормить спускалась только ночью, в корм добавляла маковых зерен, чтоб спал днем, но все равно нашли и отняли. Ревела, когда они резали поросенка во дворе.
А вечером он пришел сел на скамейку у двери и долго, что-то лопотал по-немецки, после достал половинку хлеба, кусок сала в бумаге и бутылку шнапса. Куда деваться, пришлось раздеваться. По его улыбке она все поняла.
Он прижился и теперь в ее дом никто другой не смел войти. Весной Вера забеременела, а в январе родила. Он был очень рад, родился сын, пусть русская мать не того сорта, не немка, но сын. В соседнем селе, как раз церковь открыли, он не стал тянуть и окрестил сына Вальтер. Mine Vater name ist Walther , Ich bin es Walther und mine Sohn Walther, das ist richtig. Говорил он, держа сына на руках. Через год его убили партизаны.
Когда вновь пришла советская власть, мать назвала сына Вовкой, никто на нее доноса не написал, все такие были и ее не тронули. С оккупантами не сотрудничала, и то ладно, а то, что ребенок от немца, да кто ж его разберет, от немца иль от кого, баба и есть баба рожать, кормить да ублажать. С приходом коммунистов пришла и похоронка на мужа. Стала она вдовой бойца павшего смертью храбрых. Замуж так и не вышла, да и кто возьмет с ребенком, девкам мужиков не хватает. Сын рос, Вера записала его в сельсовете по мужу Владимиром.
В школе сына Вовкой звали, но в 15 лет роясь в комоде, он нашел фотографии отца в форме. Его германских родственников и свою метрику выданную попом.
- Мам, так я что Вальтер и мой отец немец ? Вера молча кивнула, не говори никому, сына.
-А где он?
-Убит. Тебе год всего был. Ты не думай, он добрый был, воевать не хотел. Но в то время не спрашивали, кто чего хочет. Он был простой слесарь на заводе, а дед твой моряк капитан, вот он на снимке рядом с твоей бабушкой и теткой.
-А откуда родом?
-Из Гамбурга.
-Так может, там мои родственники и теперь живут?
- Не знаю, вряд ли. Вряд ли, не говори никому, не надо. Она порылась в комоде, достала ветхую бумажку и протянула ему.
– Вот адрес.
- Не говори никому, посадят.
- А ты, кому-нибудь показывала эти фотографии.
- Нет, только для тебя хранила, теперь ты знаешь, спрячь. Крепко засело это ему в душу. Назло всем, решил он и при оформлении паспорта предъявил метрику, выданную попом.
- Я, Вальтер сказал он в паспортном столе. Паспортистка пожилая женщина, всякое повидавшее в жизни, посмотрев, вернула ему метрику и сказала:
- По мне хоть маузер и оформила паспорт. Так он стал Вальтер Вальтерович Гросман.
2
Школу он закончил хорошо и поступил в мореходное училище на штурманское отделение. Как только не дразнили в училище. В школе все его с детства знали Вовкой, паспорта никто не видел, но другое дело училище. Каждое утро на построении, когда называют, так как указано в документах. Раз в неделю, Вальтер Гросман - выйти из строя для поднятия флага. Вальтер чеканя шаг под легкий смех всей шеренги, не смотря на команду «Смирно», шагает к мачте на площади перед училищем и поднимает советский флаг, как один из лучших курсантов.
Закончил он училище с отличием, но вместо ожидаемого назначения на большой флот его распределили на маленький рыболовный траулер, без выхода в открытое море, в Рыболовецкий колхоз имени Ленина.
Шел год за годом он исправно ловил салаку и кильку в Финском заливе, экипаж он выучил сам и стал лучшим на промысле, но за это прозвища к нему клеили рыбаки без усталости. Сначала – немец, фашист, затем Гитлер, наконец кто то смеха ради- произнес, Наган Наганыч и прилипло. Вальтер сторонился пивных и пьяных посиделок с матросами. С женщинами тоже не складывалось, эхо недавней войны отзывалось в его имени. Ходил в клуб, занимался шахматами и даже получал призы и грамоты по району. Начал было учить немецкий язык, в клубной секции. Но вызвали в партком, и парторг пристально глядя в глаза, твердо спросил:
- Что, к своим собрался, если ты что задумал, смотри разговор будет коротким - лесоповал быстро обеспечим. Пришлось оставить. Долго держался, но потихоньку стал пить, один пить. Зимой во время ледовой стоянки запирался, чтоб никто не видел. Во время запоя ему представлялись картины Германии, отец в солдатской шинели вермахта, как он его видел на фотографии, аккуратные женщины Германии. И он в капитанском парадном кителе с нашивками до локтя. Тихо, чтоб никто не слышал, через наушники слушал радио «Немецкая Волна» и «Свобода». Адрес в Гамбурге он сохранил и запомнил.
3
Так продолжалось год за годом, но настали другие времена. И быть немцем или евреем стало модно и хорошо. В декабре, закончив рыболовный сезон, он пришел к начальнику флота.
– Иваныч, дай мне рекомендацию на переподготовку.
– Зачем тебе? Ты капитан, у тебя все в порядке. Куда ты собрался?
- На большой флот хочу, в дальние моря. Всю жизнь в море, а кроме рыбалки ничего не видел.
- Ты хорошо подумал? Придется начать все сначала.
– Да. Я хорошо подумал.
– Ладно, завтра зайди.
С тех пор как он ушел с колхоза, прошло два года пришлось начать почти все сначала. Поработать штурманом, побегать на побегушках у капитанов, которые были значительно моложе его, но терпеть, не привыкать. В душе Вальтера все пело и играло на все лады. Вот теперь он, Вальтер Гросман, капитан сухогруза и после погрузки, порт назначения Гамбург, с грузом пиломатериалов. Вальтер приехал в порт, поднялся на борт, вызвал штурмана и стал со всей тщательностью принимать судно. Прошлись по отсекам и каютам, заглянули на камбуз, Вальтер остался всем доволен.
– Что у нас осталось? Спросил он штурмана.
– Кладовая осталась, Вальтер Вальтерович, пойдемте, глянем. Открыли кладовую, кроме всего прочего в ней стояли два ящика виски.
– А это кому? Для чего? Спросил он, указывая на ящики.
- Представительские, Вальтер Вальтерович, бывает агенту благодарность поднести, бывает стивидору, лоцману, мало ли. На следующий день вышли в рейс, море было спокойным. Вальтер с наслаждением, мечтал о приходе в порт. Представлял, как он пройдет по городу своей мечты, своей родине предков, Vaterland и обязательно в парадной форме. Через неделю пришли в Гамбург, приехал агент, оформили приход и грузовые документы, начали выгрузку.
– Вальтер Вальтерович, подошел штурман, матросы вне вахты на берег просятся, разрешите?
– Пусть идут, к вахте быть на местах. И вы, если хотите, ступайте, я сам посмотрю за всем. Все ключи сдайте мне.
День клонился к вечеру, Вальтер решил отложить поход в город на следующий день. Всю жизнь ждал, еще день подожду, решил он, но вот завтра будет мой день и достал ключи от кладовой.
Штурман, пришел на борт как обещал, вовремя, дежурного матроса у трапа спросил:
- Капитан на борту? Все в порядке?
– Да, все в порядке, капитан закрылся в каюте, спит наверно, он оглянулся. Вдоль причала к судну мигая всеми огнями, летела полицейская машина. Остановилась у трапа, вышли полицейские и вывели двух пьяных матросов, еле стоящих на ногах.
- Капитан? вопросительно сказал полицейский, обращаясь к штурману.
- No, no. И штурман знаками показал, что капитан в каюте спит. Ни слова, не говоря, полицейский прошел внутрь и поднялся к двери каюты капитана. Подергал за ручку, постучал в дверь, ответа не было, он уже собрался уходить, как дверь вдруг внезапно распахнулась, за ней стоял Вальтер в фуражке и трусах, которые поправлял одной рукой. Увидев офицера полиции, другую руку вытянув вперед, качаясь, пролаял Hi Hitler, Die Deutchland Uber Alles.
4
Как его одевали, а потом везли его по городу в полицейской машине, в наручниках, Вальтер помнил плохо. Как оформляли и брали отпечатки пальцев смутно. Очнулся он в камере, рядом сидели два араба и тихо говорили меж собой. Вальтер снова закрыл глаза, пытаясь заснуть, чтоб этот сон не видеть. Утром его вызвали и привели в кабинет. За столом сидели: женщина, мужчина в штатском и полицейский.
- Переводчик, представилась она.
- Представитель консульства, представился он. Вошел еще один офицер полиции, составили акт передачи задержанного, выписали квитанцию штрафа, подписались.
- Что теперь со мной? Спросил Вальтер, когда они вышли из полицейского управления.
- В самолет и домой, ответил ему представитель. Штраф вычтут из вашей зарплаты, как и стоимость билета. А теперь пойдемте в машину, я отвезу вас на судно, за вашими вещами, а затем в аэропорт.
- Прошу Вас на минутку заедем в один адрес, там должны жить мои родственники.
– Хотите у них остаться? Не получится, вас обязательно депортируют.
– Нет, я всю жизнь ждал этого дня и так нелепо все произошло. Вальтер коротко рассказал ему всю свою историю.
- Хорошо, не много подумав, ответил представитель, все равно весь день мне придется потратить на вас, часом больше, часом меньше.
В пригороде Гамбурга небольшой кирпичный домик, ухоженный, как обычно в Германии. Вальтер походил вдоль низкой ограды, за которой пышно росли цветы, подошел к двери, позвонил, дверь открыла седая фрау лет восьмидесяти.
- Я Вальтер, Ich bin es Walther, заплетающимся от волнения языком торопливо говорил Вальтер. Ich bin es Walther Grosman, Walther Grosman. Фрау смотрела, не понимая, что от нее хочет этот человек с помятым видом, не бритым лицом и дурным запахом похмелья. После, старческим голосом, но по-немецки четко и твердо произнесла:
– Nein. И закрыла дверь. Вальтер еще постоял, полминуты стараясь запомнить домик, дверь, цветы перед домом, повернулся и пошел к машине.
Он вернулся в рыболовецкий колхоз, приняли матросом, капитанские места были все заняты. Каждый раз после прихода с промысла, вечерами, он сидел в сквере, играл в шахматы с желающими, на стакан или просто так.