"В Саратове рыбак, поранивший руку ножом, продолжил ловить рыбу и умер от кровопотери"
Vista News, после обеда на берегу великой реки.
"Охота в пуще неволит"
Ван Ли, философ.
Нет, мы реально струхнули. А он сидит и в ус не дует. Вы, что, говорит, ублюдки, притихли?
А началось-то все, как обычно. Как наши отцы и деды начинали. Хорошо началось. Ну, сбегали к Матрене, ну, затарились.
По первой накатали. Похорошело.
И как он краем стаканчика по лапе своей чиркнул? Главное, кровь текет, а ему похрену. А не заметь мы, так бы весь и вытек. Жалко же добро переводить. Откинулся бы.
-Хасан Самуилович, -киваем ему, -у Вас кровь текет. -Вы, что, не видите?
А он: погодь, давай ещё по одной.
Ну, хозяин, тем более, силосной ямы, барин. Налили по второй.Он осушил, крякнул и слизнул походя. Силен.
Но мы-то в напряжении. Хоть и слабые жилы у нашего аксакала и кровь не греет, а текет.
Переживаючи:
-Хасан Самуилович, может, обеззаразим, лепешку навозную приложим на место ранения?
Тут взреепенился совсем:
-Вам, крапивное семя, не понять наше поколение. Мы кровь, сволочи, за вас проливали, зубами танки грызли. А это...
Он взмахнул раненой рукой и вдруг завалился.
-Все, -заплакали мы, -погиб, баян, невольник чести.
И как вдвоем заканчивать? Он-то рядом лежит, синеет от потерь и обид за недопитое.
Но тут спасение подоспело. Кабыздох, что к Матрениному двору прибился надысь. Видно, бросили городские. Матрена-то, хоть и бизнесменша, а жалостливая до скотины. Приняла, от колтунов почистила, покормила. Собакевич и нас признал. Как наведываемся, хвостом машет.
А сейчас спас реально. Прыгнул к нам и давай руку деду Хасану лизать. Лизал, лизал, пока кровь не остановил. Правда, потом глаза в кучку собрал и залаял:
-Лай, лай, ла, ла, ла, ла, ла. Ты помнишь, плыли в вышине...
Тут дед Хасан очнулся:
-Вы зачем, черви, собаку напоили?
Оправдываемся:
-Это он крови Вашей, Хасан Самуилович, попробовал.
Он помотал головой:
-Кровь...? Вот, упорки, суть нынешнего вопроса:
-За что готов отдать кровь житель Грязей и всей великой России?
А. За рыбалку;
Б. За охоту;
В. За свободу;
Г. За Матрену.
Сам же обнявши кабыздоха, стал подпевать тому:
-Ты помнишь, плыли мы в ладье и вдруг погасли по пути. Но лишь теперь понятно всем, мы были явно не в себе.
И ещё громче:
-Лай, лай...
***
Ночью растолкал нас:
-Это вы, ублюдки?
И на стенку жилища кажет. А там кроваво светится:
-МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН.
Да, видно, ночью ещё текла. Вот сам и намазал. Надо опять кабыздоха, чтобы слизал, звать...