Глава 4.12. Ирина. История Сережи.
Ирина, возвращаясь вечером домой из офиса, уже в который раз почувствовала себя уставшей и в подавленном настроении. Сегодня, после трех недель пребывания Павлика в клинике, она отрабатывала собственные долги, которые накопились за последнее время. Однако, такой режим работы был у нее на протяжении всего времени работы в компании.
Павлик не сердился на ее отсутствие дома, по выходным он шел в кабинет Олега Ивановича, садился за стол и занимался своими делами. Дети, как правило, в воскресенье были у Сергея, их туда завозила утром Ирина, а вечером Павлик встречал ее, и они вместе забирали ребят. Это устраивало всех, так как даже в прекрасной семье необходимо, иногда, отдыхать друг от друга.
Сегодня утром Ирина, после посещения клиники, тоже приехала в офис, где увидела Артура.
– Привет, а что у нас за мероприятие? – удивленно спросила она, так как не ожидала такой встречи.
– Здравствуйте, Ирина Олеговна! Я решил поработать, вы ведь через две недели уезжаете в командировку. Подготовлю вам к понедельнику подробный список вопросов, расставив их по приоритетам, которые необходимо рассмотреть до вашего отъезда.
– Спасибо! Как ты думаешь, Артур, сколько времени у тебя займет составление списка? – с благодарностью в голосе спросила Ирина.
– Не меньше двух часов, Ирина Олеговна.
– А ты можешь сегодня задержаться в офисе часов до пяти?
– Да, конечно, сколько надо, столько и буду.
– Хорошо! Давай я сейчас займусь своими вопросами, а ты списком. Как только все сделаешь, перешли мне его на почту, я все посмотрю и вместе обсудим окончательный вариант.
– Ок, считайте, что я уже приступил.
Вопросы, которые переслал Артур, оказались действительно важными, правда часть из них Ирина закрыла уже сегодня, а часть ей необходимо было внести в свою шпаргалку на предстоящую неделю. Откуда появлялись эти вопросы и задания у Артура, ассистента Ирины? Дело в том, что после каждой оперативки, проводившейся по пятницам с директорами и менеджерами крупных подразделений, Сам просматривал протокол заседания, который готовила Вероника. В этом протоколе он лично выстраивал приоритеты и вносил фамилии тех, кого назначал ответственным по каждому вопросу. Затем Вероника рассылала ассистентам назначенных ответственных всю обновленную информацию, а они сообщали своим руководителям об изменениях и контрольных датах.
После того, как Ирина самостоятельно исключила ряд вопросов из списка Артура, они вместе начали обсуждение очередного рабочего варианта, при этом, Ирина одновременно расписывала своим сотрудникам как тему и суть каждого вопроса, так и срок его исполнения. Артур параллельно вносил эту информацию в свой блокнот, чтобы контролировать исполнение до наступления контрольной даты. Наконец, к пяти часам вечера окончательная редакция была согласована, после чего они оба разъехались по домам.
– Откуда такая усталось? – думала Ирина, анализируя свое физическое состояние, не осозновая, что это объясняется не только физической, но, прежде всего, моральной нагрузкой, обрушившейся на нее: ссора с Сергеем, продолжающаяся госпитализация Павлика, и тем, что она не знает, как сказать Павлику и детям про командировку в другую страну! Вот уже три недели она ждет возвращения Павлика домой, кроме того, через две недели начнутся школьные осенние каникулы у детей, а ей предстоит отъезд из Москвы! С этими мыслями она не заметила, как доехала до дома.
– Мама, ты что одна? А где Анечка и Ванечка? – спросила Ирина, войдя в квартиру и не увидев детей, обычно встречавших ее.
– Они пошли на день рождения к девочке из класса, ты же сама покупала подарки, – ответила Елизавета Петровна.
– Да, покупала, но я не знала, в субботу или в воскресенье они пойдут в гости. Девочка далеко живет? Ты их сама отводила?
– Девочка живет в соседнем подъезде, но, день рождения они празднуют в каком-то детском клубе. За ребятами эта девочка пришла вместе с родителями, и они все поехали в клуб на машине. Вернуться должны в девять вечера, а если задержатся, родители девочки нам обязательно позвонят. Как твои дела, как Павлик с Сережей?
– С Сережей, мама, я серьезно поссорилась, он просто по-хамски себя сегодня вел, а у Павлика все хорошо, через две недели он будет дома.
– Понятно. Что такое сказал Сережа, что обидело тебя?
– Я его просто спросила, есть у него дочь или нет, а он мне сказал, что вообще не обязан отвечать на этот вопрос, так как я в его жизни никто: ни жена, ни сестра, никто! – с нарастающим волнением в голосе ответила Ирина.
Елизавета Петровна, понимая состояние дочери, выдержала паузу, а затем сказала:
– Дорогая, давай мы с тобой поговорим. Мне необходимо тебе кое-что рассказать. Татьяны Николаевны больше нет с нами, да, думаю, она не будет на меня сердиться, – каким-то «не маминым» голосом произнесла пожилая женщина и тут же продолжила:
– Это случилось сразу после того, как Сережа вернулся из командировки в Цюрих. Помнишь, перед этой командировкой он привозил тебя с детьми в наш загородный дом, который нам всем подарил Павлик?
– Да, помню, и что?
– Так вот, когда он прилетел в Цюрих по приглашению Грановского-старшего, они встретились и долго беседовали о предстоящей работе Сережи в клинике, после чего разговор продолжился и о самом Сереже. Оказалось, что Георгий Константинович не знал, что Сережа был женат именно на тебе, но знал тебя, как пациентку сына.
Сергей рассказал Георгию Константиновичу, что семьи у него в настоящее время нет, но есть дети, однако, вы не являетесь их биологическими родителями, так как у тебя не может быть детей. В итоге произошла откровенная беседа, в которой Сергей поведал Грановскому о том, что у него не получается длительных отношений с женщинами, и он сам не может найти ответ на вопрос: в чем причина? Сергей также рассказал Георгию Константиновичу о Катерине и Светлане.
– А Светлана здесь причем? На сколько мне известно, они расстались по обоюдному согласию, – прервала Ирина рассказ Елизаветы Петровны.
– В том то и дело, что нет. Когда Павлик с Сережей ходили за родниковой водой, Павлик сказал Сергею, что очень жалеет, о том, что Сергей расстался со Светланой. Она была прекрасным референтом в Екатеринбурге и именно поэтому он забрал ее в Москву. Сергей ответил, что сам со Светланой не расставался, это она, однажды, ничего не объясняя, собрала вещи и уехала, оставив записку, в которой благодарила его за все. Это очень удивило Павлика, так как заявление об уходе Светлана написала за месяц до увольнения, а спустя три месяца после возвращения в Екатеринбург вышла замуж за человека, которого давно знала, и который был старше ее на много лет. Павлик также рассказал Сергею, что через год после свадьбы Светлана родила сына, которого назвала Сережей.
– Мама, а откуда ты все это знаешь? Тебе об этом рассказал Павлик? Или Сережа? – уставшим, но в то же время раздраженным голосом спросила Ирина. Она не была готова к такому долгому разговору и с нетерпением ждала, когда Елизавета Петровна закончит свой рассказ.
– Нет, ни Павлик и ни Сережа. Все это мне рассказала Татьяна Николаевна, и я дословно передаю тебе ее слова.
– Зачем тебе все это рассказала Татьяна Николаевна? Чтобы еще раз подчеркнуть, что одна из женщин ее внука назвала сына в честь него?
– Ирина, давай, я все расскажу, а потом ты будешь задавать мне вопросы, – ответила Елизавета Петровна, начиная нервничать от того, что дочь постоянно перебивает ее.
– Ну, хорошо, рассказывай!
– Так вот, после того, как Сергей все рассказал Грановскому-старшему, тот дал обещание проанализировать все услышанное и предложил вернуться к этому разговору в конце командировки. Обещание свое он сдержал, неожиданно предложив Сергею сдать в Швейцарии анализы, которые дадут ответ на один единственный вопрос: могут ли у Сергея быть собственные дети. Сергей очень удивился такому предложению, но согласился. Анализы он сдал в главной клинике Цюриха, куда вместе с направлением его отправил Грановский, пообещав, что результаты вышлет Сергею в Москву на электронную почту.
Через несколько дней после возвращения в Москву, Сергей позвонил Татьяне Николаевне, которая с нетерпением ждала от него обещанных фотографий Цюриха, Грановского и клиники, в которой на протяжении двух недель работал Сергей. Он пришел к ней с ноутбуком, открыл папку «Цюрих», установил режим «Просмотр слайдов» и она начала любоваться снимками, а он ушел на кухню заварить кофе. Татьяна Николаевна охала и ахала, рассматривая каждую фотографию, но в какой-то момент в квартире воцарилась тишина. Сергей вошел в гостиную и увидел ужас на ее лице.
– Сережа, ты меня прости, я не хотела это читать, но этот документ оказался среди снимков, и я невольно прочла его. Прости, дорогой, лучше бы мне не знать английский язык! – взволнованно произнесла она.
– Таня, я даже не знаю, как этот документ оказался в папке с фотографиями. Я даже не обратил внимания, когда его получил, что это фото, но все равно я хотел сегодня обсудить с тобой эту печальную новость, ведь кроме тебя мне некому сказать об этом, а на душе очень тяжело, – ответил он, пытаясь успокоить Татьяну Николаевну.
– Сережа, наверно, это судьба. У меня не было детей, потому что в молодости я много болела, и у тебя тоже не может быть детей. С этим надо смириться, дорогой, и хорошо, что у тебя есть Анечка и Ванечка.
Еще раз повторяю: все это мне рассказала Татьяна Николаевна. Вот такая история, Ирина, так что не стоит задавать Сергею вопросы о том, есть у него дочь или нет: он не мог иметь детей, ни тогда, когда был еще молод, ни позже, как не может их иметь и сейчас.
Ирина молчала. Она не верила услышанному и не была готова поверить в сказанное Елизаветой Петровной.
– Мама, а когда тебе Татьяна Николаевна все это рассказала?
– На следующий день, после того, как узнала об этом. Думаю, эта новость стала первой вестницей ее инсульта. Она очень переживала, когда рассказывала, сидя вот здесь передо мной. Это было утром. Татьяна Николаевна приехала ко мне не к десяти утра, а сразу, как только ты с детьми вышла из дома. Мы, как обычно, сели завтракать и вдруг она заплакала. Я начала ее расспрашивать, что случилось, и она мне все подробно рассказала.
– А что ты плачешь? Разве можно что-то изменить? Ты ведь сама сказала Сереже о том, что это судьба, – постаралась я ее успокоить.
– Я плачу по другому поводу. Я плачу оттого, что Сережа расстался с Ириной, и я тоже виновата в этом. Ведь он до сих пор переживает их развод, несмотря на то что сам его инициировал. Узнав о венчании Ирины с Павлом, он мне сказал: «Таня, думаешь я не хотел, чтобы мы с Ириной обвенчались? Хотел, очень хотел, но никто не верил в то, что наш брак будет долгим, все были против этого брака, даже ты, Таня, была против! Но, если бы мы все же расписались и обвенчались, кто, по древней традиции, с иконой, встретил бы меня с женой у порога моего дома? Никто! Потому что мои родители, узнав о том, что я женюсь на пациентке из группы риска, отказались от приезда на свадьбу.»
– И он до сих пор старается не общаться с Павликом, правда, Татьяна Николаевна? – осторожно спросила я ее.
– Да, это так. Он называет его «Семейная вакансия», за то, что Павлик всю жизнь ждал, когда же станет мужем Ирины.
– Мама, у меня к тебе большая просьба, и я хочу, чтобы ты дала мне обещание, что выполнишь эту просьбу, чтобы не произошло, – вновь перебивая, сказала Ирина.
– Хорошо, говори, – ответила Елизавета Петровна, услышав слова дочери, сказанные уставшим и, не позволявшим возражения, голосом.
– Мама, давай договоримся, что никто и никогда не узнает о том, что ты мне сейчас рассказала, никто и никогда. Обещай, что никогда не расскажешь об этом Павлику, Анечке, Ивану и тем более Сереже, и не только им, а просто никому! Обещаешь?
– Конечно, обещаю, и тебе я бы не рассказала, если бы не выдумка Анечки.
– Спасибо. Я пойду немного погуляю во дворе, заодно и детей встречу, их ведь обещали привезти в девять часов?
– Да, в девять. Иди, дорогая, там лавочки новые сделали, под березами, посиди, подыши воздухом. Если что, я тебе на сотовый позвоню… Ирина, погоди! – вдруг окликнула дочь Елизавета Петровна.
– Что, мама? Что-то случилось, – испуганным голосом спросила Ирина. Она быстро сняла пальто, и вернулась на кухню.
– Я хотела сказать… Ты прости Сережу. За все прости. Простишь, и тебе будет легче.
Ирина села на стул и долго смотрела в окно, а затем медленно, казалось, с трудом произнося каждое слово, начала говорить:
– Мама, я давно простила Сережу. Простить простила, а огорчение осталось. Огорчение в моей душе осталось! А с этим я ничего поделать не могу. Это было давно. Прошел почти год с того дня, когда Сережа впервые сказал о разводе до того дня, когда мы пришли в суд. За это время я стала чувствовать, что со мной происходит что-то неладное.
Я долго не могла понять, в чем причина моего душевного недуга? И наконец, поняла: для меня развод был моим горем и это горе постепенно, день за днем превращало меня в злого и подозрительного человека. Я перестала улыбаться, перестала верить людям, перестала ценить доброту окружающих меня людей. Если я узнавала от коллег о том, что кто-то из наших общих знакомых полюбил, я уверяла их, что любовь, это не настоящее, а временное чувство и лучше не верить в настоящую любовь, так как за ней стоят предательство и разлука.
Вот тогда-то, мама, я и озлобилась на Сережу, потому что винила его в том, что я становлюсь другой Ириной, которая не нравилась мне. Я часто задавала себе один и тот же вопрос: неужели это навсегда? Неужели с разводом я никогда не стану прежней – веселой, жизнерадостной и доброй женщиной, которая любит не только всех окружающих людей, но и себя?
Из-за операции я не верила, что смогу вновь выйти замуж, а встретить мужчину, которому я смогу верить и которого смогу полюбить, я хотела. Но, кто будет тот мужчина, которому я смогу верить? И однажды я поняла, что такой человек есть! Есть на свете мужчина, которому я верила и буду верить, потому что этот человек никогда не предаст меня. Павлик, он и только он не даст мне погубить собственную веру в любовь, в добро и в себя... Я очень люблю, мама, Павлика, очень люблю.
– Вот и хорошо, дорогая! А теперь, иди, Ирочка, иди встречать Анечку и Ванечку. Они уже скоро вернутся, – успокоившись сказал Елизавета Петровна.
Продолжение в "Человеческая история. Глава 4.13. Ирина. Подготовка к конференции."
http://www.proza.ru/2016/10/16/1909