То, что европейско-христианская цивилизация в глубочайшем кризисе, сегодня ни для кого не секрет. Как и то, что кризис это не локальный, а всеобъемлющий, можно сказать, цивилизационный. Характерно, что произошло это в момент ее наивысшего интеллектуального и этического расцвета. Именно тогда, когда философская мысль нашей европейской цивилизации, расставшись со средневековыми гностическими представлениями о собственной абсолютной правоте, вместе с агностической глубиной осознания относительности каждой истины и совершенно необходимой каждому культурному народу политкорректностью, обрела, наконец, основу для критического анализа всех без исключения мифов и догм.
Именно в этот период с возрастом обретшая мудрость европейская цивилизация столкнулась с архаичной идеологией молодого агрессивного и последовательно гностического ислама. Проблема в том, что, придя к научному агностицизму, европейская философия не смогла не проникнуться естественным в этих условия плюрализмом, уравнивающим в правах все без исключений направления философской и религиозной мысли. Разумеется, что при равноправии миролюбивого, стремящегося к консенсусу агностицизма и агрессивного гностицизма, всегда готового силой отстаивать свою абсолютную правоту, последний приобретает неоспоримые преимущества.
К тому же Европа по какой-то странной причине утратила истинное понимание самого смысла понятия «политкорректность». Изначально этот термин применялся в ситуации, когда человек или социальная группа испытывали стыд за некоторые свои врожденные или благоприобретенные особенности. Нынче же считается неполиткорректным обсуждать те особенности социальной группы, которых она отнюдь не стесняется, а даже наоборот, гордится ими. Вот и выходит, что об агрессивных тенденциях в исламе, стыдятся говорить не сами исламисты (которые ими гордятся), а те, кто зачастую становится жертвой агрессии
В конечном счете, преимущества агрессивного ислама в мировом масштабе могут оказаться необратимо критическими. И тогда ситуация может выйти из под контроля. И все может окончится апокалипсисом.
В этих условиях, часть мыслящих европейцев невольно склоняется к идеологии близкой к нацизму. Что, на мой взгляд, не только неприемлемо и превращает противников агрессивного исламизма в его методологических сторонников, но сводит на нет важнейшую для человечества борьбу добра со злом, накопленного мировой культурой человеческого гуманизма с животной свирепой дикостью.
Для решения этих проблем человечеству имеет прямой смысл обратиться к опыту народа за свою долгую историю обретшего культурные традиции противостояния разума инстинктам, традиции гуманизма. Обратиться к иудейскому агностицизму.
Он на добрых 1,5 тыс. лет старше европейского, а, потому имеет несравнимо более богатый опыт. К тому же, благодаря своему рождению в недрах религии (в данном случае иудаизма) он не утратил внутреннего ощущения своих неоспоримых преимуществ перед всеми другими философско-религиозными учениями. Т.е. плюрализм в иудейском ангостицизме, по меньшей мере, неуместен. А на место несвойственному агностицизму чувству своей идеологии, заступает естественное для научной философии ощущения правильности собственного методологического подхода.
Как в древнем иудаизме появился и победил агностицизм, когда все другие религии изначально и навсегда неразрывно связаны с религиозным гностицизмом, это само по себе загадка. Впрочем, в иудаизме немало других таинственных и до конца не разрешимых загадок. Так что эта не исключение.
Скорее всего, агностицизм появился из-за того, что лишенные мистической окраски верования древних иудеев представляли собой одинокий остров в бурном море магии и колдовства эзотерически ориентированных верований окружающих Иудею народов. Ведь иудейский агностицизм появился и получил философски-теологическое развитие, как орудие против магии. Как, каким образом этот «остров» образовался – тоже загадка не менее удивительная, другие загадки еврейской истории. Так или иначе, но то, что остров рационализма тысячелетия существовал среди бурного моря восточной мистики – неоспоримый факт.
Не желая быть одураченными многочисленными магами сопредельных стран, древние евреи раз и навсегда отказали любым жрецам (в том числе и коэнам – служителям иудейского Храма) в том, что они понимают смысл слов Вс-вышнего. А тех, кто утверждает обратное, следует побивать камнями, как колдунов.
И поскольку по иудейской вере земные существа не способны понять Его, то Истина (в ее высшем Божественном смысле) людям недоступна. Следовательно, вместо пустых и бессмысленных ее поисков (как в гностицизме), мудрецам (Синедриону) надлежит заняться отысканием конструктивных практических решений насущных задач (агностицизм).
Т.е. иудейский агностицизм по уровню осмысления действительности ничем не уступает современному научному агностицизму. Но поскольку он начисто лишен любых признаков плюрализма, которым страдает современный философский агностицизм, следует думать, что его взаимоотношения с гностицизмом агрессивного исламизма окажутся вполне адекватными. При взаимоотношении агрессии и миролюбия никакой плюрализм неуместен. Гуманизму должно быть отдано центральное место в мире. Т.е. возрожденный иудейский агностицизм будет в соответствии с традициями еврейского народа во всех случаях отдавать предпочтение гуманизму. Что, надо думать, устранит угрозу апокалипсиса.