Пусть говорят, что ничего
Страшнее смерти нет. Есть!
Бессмертье с вечностью – на месть.
Реджинальд Сток, траппер, охотничьи угодья которого располагались в ста двадцати милях к востоку от Большого Невольничьего озера, был зол. Мало того, что бушевавшая четыре дня без перерыва пурга замела глубоким снегом все его ловушки. К его негодованию волки, эти серые изголодавшиеся бестии, добрались до них раньше него.
В двух из шести откопанных с великим трудом капканах он нашел лишь обрывки шкурок да отгрызенную заячью лапу. Два были пусты, еще с двух он снял лису и зайца. Их тушки промерзли насквозь, и звенели, ударяясь друг о друга, когда он, отчаявшись снять с лисы шкуру на месте, сунул её в рюкзак. Остался еще один, расположенный ближе всех к дому. Реджинальд положил в капкан приманку, взвел пружину, и, подув на замерзшие пальцы, натянул меховые рукавицы.
-Мони! – крикнул он своему псу. – Давай, малыш, еще немного. Последний остался.
Пес-четырехлетка, без особого интереса наблюдавший за действиями своего хозяина, поднялся и потрусил знакомой дорогой вслед за ним, временами утопая в снегу по самое брюхо.
Ред остановился под деревом, где оставил свою ловушку, и принялся широкой лыжей разгребать тяжелый снег. Мони, сидевший возле него, внезапно ощетинился, шерсть на его загривке встала дыбом и животное, поджав хвост и жалобно воя, бросилось бегом в сторону дома.
- Мони! Мони-и! – траппер с недоумением глядел вслед улепетывающему псу. – Что это с ним?
Он копнул еще несколько раз, и вдруг из-под снега показались человеческие пальцы. У Реджинальда разом вспотела спина. Перекрестившись и пробормотав «О, господи Иисусе!», он осторожно стал разгребать снег руками. Постепенно перед его изумленным взором, освобожденное от снежного плена, стало вырисовываться тело. У траппера чуть не вылезли на лоб глаза, когда он увидел, что за добыча попала в его капкан. На снегу, сжавшись в комок, лежала темнокожая девушка. Смерзшиеся волосы, пышной шапкой окутывающие голову, сиреневым букетом впечатались в ослепительную белизну снега. Но не это было главным. Девушка была почти голой. Не считать же за одежду несколько браслетов на руках и ногах, и пару клочков ткани, наброшенных на татуированное тело, и едва прикрывающих грудь и бедра!
- Свят, свят, свят! – бормотал Ред, одной рукой крестясь, а другой смахивая ошметки снега с холодного лица. Он сел на сугроб, и, вытирая со лба обильный пот, стал гадать, какая такая сила занесла в зимний лес в середине января эту более чем странную незнакомку. «Индианка? Вроде не похожа. Эскимоска? Слишком высока. Черты лица, как у белой, а кожа... А волосы, Бог ты мой! И чем только они их красят? – мелькнула несвоевременная мысль. – Надо бы похоронить её по-человечески. Или показать тело шерифу? В такой мороз с ним ничего не будет, сохранится до весны, как куколка. Если волки не обглодают».
Тут только Ред вспомнил, зачем, собственно, он сюда пришел. Осторожно, стараясь не засыпать тело снегом, он стал откапывать капкан. То, что он увидел, сметя снег со стальных челюстей, заставило его ужаснуться. Заледеневшая тушка зайца было наполовину объедена. Но не волками. Шкурка была искромсана в клочья так, словно её рвали ногтями, а белеющие из-под её ошметков косточки были начисто обглоданы. Ред, повидавший на своем веку всякое, задрожал при одной мысли о том, как умирала та, чье неподвижное тело лежало у его ног. Он до боли в глазах всматривался в её лицо.
На ветку дерева над ним села птица, и потревоженный снег осыпался с покачивающейся ветви, запорошив мраморное лицо белым пухом. Правое веко девушки чуть заметно дрогнуло. Ред протер пальцами глаза, уверенный, что это лишь игра воображения и снег. Но внезапно увидел, что уголок рта с упрямо сжатыми, посиневшими губами дернулся. Он, боясь поверить собственным глазам, стащил с головы шапку и приложил ухо к ледяной груди. Стук. Через малый промежуток снова – стук! Потом еще, и еще.
- Невероятно!!! – выдохнул Ред, дрожа от страха и изумления. – Чудо Господне, она жива!
Он молниеносно скинул с плеч куртку. Расстелив её на снегу, передвинул на неё тело девушки, вдел её, почти не гнущиеся, руки в рукава, надвинул на сиреневую голову капюшон. Потом вытряхнул из рюкзака добычу сегодняшнего дня и засунул в него согнутые ноги девушки, крепко завязав тесемки. Рывком подняв укутанное тело на руки, перехватил его поудобнее и со всей возможной скоростью устремился к дому.
В печи горел огонь, натопленная комната освещалась светом керосиновой лампы. Ред хлопотал у плиты, и все еще подрагивающими от тяжести и холода руками пытался приготовить ужин. Незнакомка тихо лежала в его постели, укрытая шкурами и одеялами. Кипяток выплеснулся с шипением из носика чайника, и траппер, ухватив его за ручку толстой рукавицей, заварил кофе.
В этот момент с кровати послышался тихий звук, то ли вздох, то ли стон. Ред обернулся и замер с чайником в руках. Из-под груды одеял, словно из норы, на него смотрела пара светло-голубых, искрящихся, как снег под лунным светом, глаз. С минуту они молча смотрели друг на друга, а затем Ред, проглотив неожиданно застрявший в горле ком, криво улыбнулся.
- Привет.
Девушка промолчала в ответ, спокойно рассматривая его. Потом её взгляд заскользил по комнате, оглядывая нехитрое убранство охотничьего пристанища.
- Как ты себя чувствуешь? – Ред, удивленный тем, как невероятно быстро его гостья пришла в себя, наблюдал за ней. – Ты меня понимаешь?
Светлые глаза переметнулись к нему, но ответа не последовало. Траппер налил в кружку горячего кофе, и, подойдя, присел на край кровати с намерением приподнять спасенную и напоить её горячим.
- Это кофе. Согреешься. Пей, не бойся. Тебя как зовут?
Коснувшись закутанной в одеяла фигуры, он ощутил, как напряглось под ними тело и увидел блеснувший в глазах предупреждающий огонек. Он приподнял её, и, подложив ей под спину свернутую куртку, поднес к порозовевшим губам кружку. Девушка опустила глаза на исходящее паром питье, и, решившись, приникла к кружке. Но тут же скривилась и выплюнула все обратно.
- Эй, ты чего? – оторопел Ред. – Не нравится? Ну, ладно, не хочешь – не пей. Мне больше достанется.
Он с сожалением отставил кружку с отвергнутым напитком.
- Ну, и чем мне тебя кормить? Не сырой же зайчатиной? – растерянно пробормотал он.
…, - неожиданно произнесла девушка. Голос у неё был тихий и хрипловатый, что немудрено после такой ночевки в снегу.
Ред, подскочив от неожиданности, повернулся к ней.
…, - повторила она, и, высвободив из-под одеяла крепкую руку, поднесла её к губам так, как если бы держала бокал.
- Пить? Что? А, воды! – он бросился к плите и налил в чистый стакан кипятка. Держа его осторожно полотенцем, чтобы не обжечься, присел на кровать. Девушка, высвободив вторую руку, обняла ладонями завернутый в тряпицу стакан и стала пить медленными, мелкими глотками. Быстро сохнущие волосы, завиваясь мелкими кудрями, обрамляли её лицо, словно сиреневый букет. Ред не мог оторвать от них взгляд, пытаясь понять. Она выпила все до капли и вернула ему стакан.
- Ну, вот и славно! – приветливо улыбнулся Ред. – Может, скажешь мне свое имя, чтобы я мог как то к тебе обращаться, а? Вот смотри, я – Ред. Охотник, траппер.
Он хлопнул себя ладонью по затянутой в теплый свитер груди.
- Траппер, - негромко вымолвила девушка.
- Да нет, - мотнул головой Ред. – Траппер – это моё занятие, а зовут меня Ред.
- Траппер Ред, - повторило создание.
- А, все равно, - сдался Ред, и ткнул пальце в неё. – Ты…?
- Зараэль, - помедлив, произнесла девушка.
- Зараэль? – озадачился Сток. – Ты что, француженка? Хотя какая из тебя, к черту, француженка. Ну, вот и познакомились. Зараэль, хм…
Этот мир полнился силой, выплескивая её через край, отдавая совершенно добровольно, без каких либо ограничений. Она поняла это на второй день после того, как пришла в себя в грязной убогой хижине этого темноволосого, раздражающего своей многословностью и неуместным весельем, аборигена. Неимоверная жизнестойкость, заложенная в неё её отцом, её создателем, позволила остаться в живых. Немалую роль в этом сыграла и магия, питавшая её те несколько дней, которые она провела под снегом. Теперь она купалась в ней, окунаясь полностью в невидимые потоки энергии, или пила осторожно, смакуя маленькими глоточками, радуясь чудесному ощущению силы, отзывающейся в каждом волоске на теле, вызывающей легкое покалывание в кончиках пальцев и мочках ушей. Ей еще никогда не приходилось испытывать подобного. В её мире энергию приходилось добывать, прилагая усилия, порой немалые. А здесь, похоже, ею вообще никто не пользовался. Она бы это ощутила. Это ободряло, ибо могло значительно упростить поиски. Всего то и требовалось, что найти того, точнее ту, кто с таким же умением может использовать эту энергию. Энергию, которой дышала сама земля, которой щедро делилось небо этого странного мира. В том, что это не займет много времени, она была почти уверена. Что будет потом, её волновало мало. Ненавистное лицо, обрамленное облаком огненных волос и отмеченное длинным шрамом, неотступно стояло перед глазами.
Она переступила порог дома, тепло одетая, готовая к дальней дороге. За спиной, в дорожном мешке, была кое-какая еда, веревка и прочее необходимое снаряжение. На поясе поверх теплой меховой куртки висел добротный охотничий нож. Сзади послышалось сдавленное мычание, и Зараэль, поморщившись, оглянулась на обездвиженного, парализованного хозяина хижины, глаза которого были полны предсмертного ужаса. Можно было бы поступить с ним так же, как она поступила с его собаками, изрядно надоевшими ей за последнюю неделю своим бесконечным тоскливым воем. Их окоченевшие тела с переломанными хребтами валялись в загоне. Будь хозяин более молчаливым, она бы так и сделала, позволив ему умереть быстро и без особых мучений. Но он извел её своим непрекращающимся потоком бессмысленных слов, которые она все равно не понимала. Ей доставляла смутное удовлетворение мысль о том, что это существо, язык не поворачивался назвать его мужчиной, будет умирать медленно, у угасающего очага, в постепенно охлаждающемся доме. Она равнодушно отвернулась и вышла за порог, оставив дверь открытой. Потоком ворвавшегося в двери холодного воздуха со стола сдуло газету месячной давности. Под названием изрядно потрепанной, заляпанной масляными пятнами и не раз перечитанной газеты стояла дата издания - 15 декабря 1886 года.
Солнце рванулось ей навстречу ярким потоком, лес замер в почтительном молчании. Зараэль нацепила лыжи и заскользила по мягкому, сверкающему на солнце алмазной пылью, снегу. Она ни в чем не сомневалась, уверенная в том, что сделает то, что должна – найдет и уничтожит ту, которая отняла у неё всё. Впереди была целая вечность и весь мир.