ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТКОВОГО
Рассказ
Есть у меня старый знакомый, такой же военный пенсионер, как и я, да и лет ему тоже за пятьдесят – Петр Алексеевич. Как-то я заглянул к нему в гости. Сидит он у окна, чай с брусничным вареньем пьет. Хорошо у него. В камине дрова горят, пощелкивают, на стене часы-ходики минуты отсчитывают, на подоконнике кот умывается.
- Здравствуй, - говорит Алексеич. - Молодец, что дорогу не забываешь. Я как увидел, Мурлыка умывается, даже чашку для тебя приготовил. Наливай чаю да садись, отведай моего варенья.
Стал я чай наливать, а на газовой плите рядом с кастрюлями лежит камень. Обыкновенный плоский голыш с тарелку величиной.
- Зачем это ты, Алексеевич, булыжник-то здесь держишь?
Петр Алексеевич хитро так прищурился и отвечает:
- Так ведь совсем не булыжник это, а доктор мой. Как спина заболит, я камень нагрею, к спине приложу - и все как рукой снимает.
- Но для этого же грелка есть.
- Что мне твоя грелка? Вода да резина. Камень - совсем другое дело. В нем тепло нутреное. И держится долго, и отдается равномерно...
Попили мы чайку с брусничным вареньем, обсудили вчерашние новости, что видели по телевизору, и, как всегда, ударились в воспоминания.
***
Эта история произошла давным-давно. Теперь уже в прошлом веке, и еще много лет назад. В то время Петр Алексеевич только поступил на службу в милицию и был назначен на должность участкового инспектора. А поскольку окончил только гражданский институт и не имел специального милицейского образования, то через какие-то три месяца после начала службы, отдел кадров МВД республики направил его повышать квалификацию в школу подготовки начальствующего состава соседней республики, то есть в Казань. Там в течение шести месяцев из вчерашнего гражданского парня должны были сделать настоящего офицера милиции.
С утра до вечера в школе милиции изучали действующее законодательство, стреляли, учили приемы самбо и постигали еще ряд важных и нужных в милицейской работе учебных предметов. Мне тоже все это известно не понаслышке, поскольку самому приходилось неоднократно учиться на разных курсах повышения квалификации офицеров милиции, внутренних войск и внутренней службы МВД, налоговой полиции, а затем и МЧС России. Поэтому нам было о чем поговорить, чего воспоминать…
***
- Народ в нашей группе был всякий, - посмотрев в окно, начал рассказывать Петр Алексеевич. - В основном это были такие же, как и я, вчерашние студенты. Однако были и те, кто уже успел немало поработать на «гражданке», но там они себя по разным причинам не нашли и пришли служить в милицию.
- Как это обычно бывает, с большинством из сокурсников знакомишься уже в первые часы, - нарочно подбадриваю на разговор.
- Конечно, уже в первый день со многими установились приятельские отношения, а с некоторыми я даже подружился.
- Курс обучения всегда включал много учебных дисциплин.
- Да, но там были и очень интересные, и откровенно скучные и неинтересные предметы.
- Но их все равно надо было изучать, и сдавать зачеты и экзамены.
- А куда денешься?..
Нет, они были не курсантами, они уже имели специальные звания младший лейтенант или лейтенант милиции, но им еще далеко было до настоящих офицеров. Они были пока слушателями школы милиции, и за любые, даже небольшие провинности, могли быть уволенными из органов внутренних дел. В те годы со всем этим, особенно с дисциплиной, было очень строго.
- Одним из изучаемых нами предметов была судебная психиатрия, - продолжает Петр Алексеевич. - Кроме теоретического курса, по нему было несколько практических занятий, которые проходили в региональном бюро судебно-медицинской экспертизы. Это бюро, как позднее выяснилось, находилось недалеко от нашей школы милиции.
Данное учреждение располагалось на территории республиканской психиатрической больницы за высоким кирпичным забором. Ранее Петя Алексеев неоднократно проходил мимо него, но не обращал на здание никакого внимания. А зря! Как выяснилось, там находится очень интересное заведение, в котором происходили любопытные события и решались человеческие судьбы.
***
Само здание было кирпичным и, судя по архитектуре, еще царской постройки. Оно имело два этажа. Внутри помещение было похоже на обыкновенную тюремную больницу. На окнах были крепкие железные решетки, а при входе в здание между двумя массивными решетками сидел вооруженный милиционер.
- Эти меры безопасности были необходимы, потому что здесь содержались люди, которые за различные преступления были привлечены к уголовной ответственности, но правоохранительными органами не только Татарстана, но и соседних республик и областей были направлены на экспертизу для определения их вменяемости, - вспоминает Петр Алексеевич. - Среди находящихся здесь были люди, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления.
Руководил этим невеселым учреждением невысокий подвижный мужчина с небольшой бородкой, на вид около пятидесяти лет. Являлся он главным врачом медучреждения.
- Он собственно с нами и занимался, - продолжает Петр Алексеевич, теперь уже майор милиции в отставке. - И уроки, которые он преподал мне и остальным молодым участковым инспекторам, запомнились надолго и заставили взглянуть на жизнь и смерть с другой, не совсем веселой, стороны…
***
Производство экспертизы с испытуемыми занимало по времени от одного до шести месяцев. После ее проведения давалось медицинское заключение о вменяемости или невменяемости обследуемого лица.
- Если человека признавали вменяемым, то уголовное дело продолжалось обычным, установленным порядком? – нарочно спрашиваю, будто мне дальнейший процесс незнаком.
- Конечно, поскольку они за различные преступления были привлечены к уголовной ответственности, то, естественно, в дальнейшем был и суд, и приговор, и все остальные связанные с этим последствия. Если же человека признавали невменяемым, то по действующему законодательству он уже не являлся преступником и переходил в разряд больных людей. И обращались с ним уже как с психически больным человеком. Эти люди освобождались от уголовной ответственности и направлялись на принудительное лечение в различные медицинские учреждения до выздоровления. Где они, как правило, пробыв несколько лет, выписывались в связи с «излечением». После этого они выходили на свободу и вновь пугали родственников и окружающих своим существованием и непредсказуемым поведением.
- Ну, это, в общем, понятно. А как проходила экспертиза?
- Надо сказать, что экспертиза проходила довольно жестко. Видимо, в целях ее скорейшего завершения, испытуемым кололи довольно болезненные уколы. Я сам видел, как после этих уколов больные перемещались по общему больничному коридору до туалета. По болезненным гримасам на их лицах было видно, что при движении они испытывают сильную боль. Во время ходьбы, чтобы не упасть, некоторые из них держались за стены. Это зрелище было не для слабонервных. Сделанные уколы были болезненны настолько, что некоторые из испытуемых не выдерживали и после нескольких уколов просто подходили к главному врачу и просили прекратить лечение, говоря, что они нормальные и только «косили» под дураков.
- Что в таких случаях?
- Врач лечение прекращал, делали заключение об их вменяемости и испытуемых отправляли туда, откуда их привезли. Но надо сказать, что основная масса это лечение мужественно переносила. Видимо находиться «дома» в следственном изоляторе им было хуже, чем здесь, а здесь все-таки какая-никакая, а больница. Режим содержания мягче, да и кормят лучше.
- Так, это и понятно. А с их делами знакомили вас?
- Да, придя туда, мы размещались в кабинете главного врача. Сергей Иванович доставал из своего большого металлического сейфа пухлые уголовные дела испытуемых и давал нам изучать. Как правило, они были хорошо иллюстрированы и читались как хороший боевик. После этого он рассказывал нам о психическом состоянии этих больных, обильно употребляя непонятные нам медицинские термины. Затем санитары по одному приводили из палаты самих пациентов. Они были, как и положено больным, в халате и тапочках. Их «отдавали» нам для общения и мы с интересом и рвением расспрашивали доставленных об обстоятельствах совершенных ими преступлений.
- Курсанты, которые пока что, так сказать, лишь наполовину офицеры милиции, и уже опрашивают закоренелых уголовников и рецидивистов?
- Ну, в первый раз нам показали обычного грабителя и летчика гражданской авиации, бывшего командира гражданского вертолета, который этот вертолет и разбил, чем причинил значительный ущерб государству. Во всяком случае, в постановлении о возбуждении уголовного дела было написано именно так.
- А грабитель?
- Грабитель был обычным молодым парнем. Получилось так, что они с другом изрядно выпили спиртного и ограбили проходящую мимо пожилую женщину, отобрав у нее сумочку с деньгами. Их задержали, возбудили уголовное дело и арестовали, поместив в следственный изолятор. После окончания расследования уголовное дело направили в суд. Грозило им с подельником за это около четырех с половиной или пяти лет лишения свободы, точно уже сейчас не помню. Но на суде наш парень неожиданно заявил, что грабеж не совершал, а в это время находился на Луне.
- И-и?..
- Конечно, суд все это внимательно выслушал. Подельнику дали четыре с половиной года лишения свободы, а в отношении парня, оказавшегося на Луне, вынес определение и направил в бюро судмедэкспертизы, для определения его вменяемости. Даже нам, не специалистам в области медицины было видно, что парень явно «косил», то есть попросту обманывал. Когда его привели к нам, то было видно, что он немного растерялся, увидев такое большое количество сотрудников в милицейской форме. Но быстро собрался и рассказал нам свою сказку о том, что грабеж не совершал. Он поведал о том, что на месте преступления его в это время не было вовсе, потому что он находился на Луне и красочно описал лунный ландшафт.
- Вы же уши не развесили?
- Данная ситуация вызвала у нас живой интерес. Мы ему не поверили и задавали различные вопросы. Чувствовалось, что парню это не нравилось, однако, он был человеком подневольным и теперь вынужден все это терпеть. Как выяснилось позднее, мы оказались правы, он действительно лгал.
- И это вы, завтрашние «Пинкертоны», «раскололи» его?
- Пожалуй, нет. Скорее всего, уколы сделали свое дело, и спустя две недели парень подошел к главному врачу, во всем признался и попросил о прекращении лечения…
***
Случай с летчиком тоже был весьма интересен. Летчик был по всем параметрам положительным человеком, и подследственным стал совершенно неожиданно для себя и всех кто его знал.
А дело было так...
- Он был командиром вертолета гражданской авиации, - продолжил свои воспоминания Петр Алексеевич. - Летал на Север и обеспечивал продовольствием и оборудованием геологов, оленеводов и другой трудовой народ. Он был хорошим командиром и летчиком, у своего начальства был на хоро¬шем счету. И работал бы он так дальше до самой пенсии, но произошел очень неприятный случай...
- Какой?
- Однажды они летели домой. Вертолет вел второй пилот, а наш летчик сидел рядом с ним в кабине вертолета в соседнем кресле и спал. На высоте около двух тысяч метров ему, с его слов, как указано в уголовном деле, приснился сон о том, что он прилетел на вертолете на аэродром и успешно его посадил. Осталось только выключить двигатель, и его работа на сегодня закончена. Что он и сделал на высоте двух тысяч метров...
Дальше Петр Алексеевич описывал его действия, основываясь уже на письменных показаниях второго пилота:
- Он неожиданно поднялся со своего кресла и совершил все необходимые действия по выключению вертолетного двигателя. Сделал он это быстро и профессионально. Как до этого делал тысячи раз. И после всего этого снова сел в кресло. Но поспать ему все же не удалось, потому что вертолет стал падать вниз. Второй пилот, который в это время вел вертолет, от всего этого просто опешил и даже не успел ему помешать.
Возникла паника и суматоха. Двигатель вертолета все-таки удалось запустить снова. Но сильного удара о землю избежать не удалось. Вертолет упал и получил серьезные технические повреждения, а второй пилот и несколько пассажиров, находившихся в вертолете, получили травмы различной тяжести.
По данному факту транспортная прокуратура сразу же возбудила уголовное дело, а нашего «героя» направили в бюро судмедэкспертизы на обследование для определения его вменяемости.
- Когда мы там были, экспертиза признала его невменяемым и уже скоро его должны были отпустить на волю, а уголовное дело прекратить, - продолжил Петр Алексеевич. - Как нам пояснил Сергей Иванович, у летчика было так называемое состояние «просонок» или «просонки». Так называют пограничное состояние при переходе от сна к бодрствованию. Оказывается, иногда бывает, что в таком состоянии человек полностью не контролирует свои действия и медициной признается невменяемым…
***
Дальше Петр Алексеевич предложил мне пройтись по парку. Был теплый весенний день. Весна уже вдохнула жизнь в деревья, и их ветки заблестели, умытые недавним мокрым снегом. Прикрытые колпачками-чешуйками почки набухли, ждут своего часа, чтобы дружно выкинуть навстречу солнцу клейкие листочки.
Растущий у дороги ивовый куст, не ожидая погоды, смело раскрыл свои неяркие цветы. По буроватым побегам, словно цыплята, разбежались серебристо-серые комочки. Теплые и нежные. И уже гудит над ними сердитый шмель, вжикают быстрые мушки.
Ход весны в городе мы замечаем днем. На взгорке появилась первая трава, у дороги опустилась стайка суетливых воробьев, с камня на камень запрыгал бойкий ручеек.
А ночью? Кажется, какая может быть весна ночью? Темно, холодно, неуютно. Трава покрылась инеем, притих ручеек, схваченный льдом. А ведь весна-то идет и ночью…
Поговорив о погоде, мы снова вернулись к начатой теме. Теперь Петр Алексеевич вспомнил о третьем испытуемом. Он так и сказал:
- Из практических занятий, которые проходили в региональном бюро судебно-медицинской экспертизы, особенно мне запомнился третий испытуемый, судьба которого в дальнейшем сложилась трагически: он был расстрелян.
- И чем он запомнился?
- Это был молодой парень, всего-то около двадцати лет. Он был небольшого роста и худощавого телосложения, выглядел даже как-то жалко, и его можно было бы назвать хлюпиком. Он жил и совершал свои преступления в небольшом районном поселке. Когда я читал его многотомное уголовное дело и рассматривал фотографии убитых жертв преступления, то мне было немного не по себе.
- Раз были убитые, ему наверняка «светила» высшая мера наказания?
- Конечно. Но, однако, выслушав его неторопливый рассказ о содеянном, я понял, что он все-таки психически больной человек и его надо лечить, а не расстреливать. Хотя преступления он совершил ужасные...
- А мотивы какие?
- В течение нескольких дней он совершил пять убийств ни в чем невинных людей, которые волею случая просто ока¬зались на его жизненном пути. Его имени и фамилии я не помню, и поэтому буду называть его условно - Илья. Я постараюсь воспроизвести его рассказ подробно в той последовательности, в которой услышал от него...
Итак, Илья освободился из мест лишения свободы, где отбывал двухлетний срок заключения за кражу и уже месяц находился дома. Жил он в частном доме на окраине поселка вдвоем с матерью. После освобождения он пытался устроиться на работу, но его нигде не брали, потому что он ничего не умел. К тому же кадровики местных предприятий редко брали на работу ранее судимых.
Поэтому он целыми днями бесцельно болтался по поселку, где и познакомился с таким же, как и он, молодым бездельником, тоже недавно освободившимся из мест лишения свободы. Теперь они вместе с ним болтались по поселку, ища выпивку и приключений.
В один из дней, выпив изрядное количество самогона в доме у Ильи, они поругались. Причина для ругани была ничтожная. Парень назвал нашего героя каким-то оскорбительным словом. Илья обиделся, взял кухонный нож и, не говоря ни слова, ткнул им в глаз оппоненту. Из образовавшейся раны обильно хлынула кровь и парень, закричав, побежал к умывальнику, чтобы промыть глаз и попытаться остановить кровь. Илья решил его «пожалеть». Он подошел к нему сзади и дважды ножом ткнул ему в висок. Как он пояснил, что сделал это для того, чтобы тот не мучился. Действительно, через какое-то время парень перестал мучиться и отошел в иной мир. Ранения оказались смертельными.
Но Илья не стал дожидаться его кончины и вышел на улицу, где возле винно-водочного магазина познакомился с пожилым мужчиной, который работал в местной кочегарке. Наш «герой» ему понравился, и он пригласил его в свою кочегарку поговорить о жизни и попить водки. В кочегарке в это время работал его сменщик. Они взяли несколько бутылок водки и пошли. Напарник, увидев их, очень обрадовался, быстренько собрал на стол, и они «хорошо посидели». Но этого оказалось мало. Пришлось сбегать еще за одной бутылкой. Илья пил немного, потому что события, произошедшие в его доме, не располагали к веселью.
Вскоре кочегары, утомленные обильным количеством выпитого спиртного, уснули. Илья, увидев, что они спят, решил снять у одного их них с руки наручные часы и продать. Однако, когда он начал их снимать, кочегар проснулся и выразил по этому поводу очень сильное недовольство..
На шум проснулся его напарник. Тут Илья понял, что его сейчас будут бить...
Дальше Петр Алексеевич постарался воспроизвести слова Ильи буквально так, как было указано в уголовном деле: «Я не растерялся, схватил лежащую на полу кочегарки кувалду и несколько раз ударил ей по головам проснувшихся кочегаров».
Смерть кочегаров наступила практически мгновенно. А их головы превратились в кровавое месиво.
Часы с руки умирающего кочегара Илья все же снял.
Затем он вышел из кочегарки на улицу и продал их возле винно-водочного магазина.
После всего этого он решил навестить свою давнюю знакомую, которая задолжала ему небольшую сумму денег.
Она проживала в одном из деревень находящихся недалеко от их поселка, и он поехал туда на рейсовом автобусе. Женщина была рада его приезду, но деньги отдавать не спешила, попросив, чтобы он еще немного подождал. Она лукавила, деньги у нее были, но она их просто не хотела отдавать. Если бы она знала, что ее ожидает, то отдала бы долг и даже переплатила.
Было уже поздно, Илья переночевал у нее, а утром снова напомнил о долге. Женщина снова пообещала отдать деньги, но потом. Это его очень разозлило. Он понял, что она его обманывает, и решил ее проучить...
Они позавтракали, выпили самогонки, и после этого женщина прилегла на диван, чтобы немного отдохнуть.
Но Илья ей помешал...
Он сходил в сарай, взял топор и нанес ей несколько ударов по голове. Женщина проснулась и закричала от дикой боли. Он добил ее еще двумя ударами топора. Затем расчленил труп, а куски тела спрятал под диваном.
После этого обыскал дом и нашел лежавшие в шкафчике завернутые в платок деньги.
- А говорила что денег нет? - подумал он, перекладывая деньги в свой карман.
Затем он снял у нее с пальца руки обручальное кольцо и, закрыв на замок дверь, пошел на автобусную остановку.
Он вернулся в поселок, но домой не пошел, так как понимал, что его уже, возможно, ищут.
Подумав, Илья решил зайти в гости к своим старым знакомым, которые жили в частном доме недалеко от них. Они жили втроем: муж, жена и их пятилетняя дочь.
В магазине он купил две бутылки водки, распитием которых они и отметили встречу.
Выпив, Илья вдруг захотел любви. Но подходящего объекта для любви не было. Тогда он «положил глаз» на малолетнюю хозяйскую дочь. Пока хозяева в летней кухне допивали водку, он выбрал момент, зашел в дом и изнасиловал девочку. Затем он ее задушил, а труп закопал в сугробе возле дома.
После этого он вернулся в летнюю кухню, где, как ни в чем не бывало, продолжил вместе с хозяевами пить дальше. Однако спустя некоторое время хозяйка дома стала проявлять беспокойство по поводу отсутствия дочери. Затем начались ее шумные поиски. Была зима, и поэтому уйти куда-то далеко девочка не могла.
Видя что дело принимает нешуточный оборот, и увидев на себе злобные и неприветливые взгляды хозяев, Илья поспешил удалиться. Ночевал он в холодном сарае, недалеко от своего дома.
Пропажа девочки подняла на его поиски всех работников местной милиции. Приехали сотрудники уголовного розыска и из МВД республики. Подключили местных жителей.
Его задержали уже на следующий день на одной из улиц поселкака. Он не стал ничего отрицать и честно во всем признался.
Илья был арестован и помещен в следственный изолятор. Следствие в отношении него закончили довольно быстро, и уголовное дело было направлено на рассмотрение в республиканский суд.
У судей, естественно, вызвало сомнение его психическое состояние, и они направили его на экспертизу. Здесь Петру Алексеевичу и удалось с ним повстречаться.
- По его внешнему виду было видно, что он по поводу случившегося особо не переживал и рассказывал о том, что произошло, совершенно спокойно и безо всякого сожаления, - говорил Петр Алексеевич. - Его рассказ меня просто поразил. А материалы уголовного дела помогли воспроизвести картину преступлений практически с достоверностью. Я не думал, что людей с такой легкостью можно было убивать.
- И что, оказалось что можно?..
- Одним из последних вопросов, который мне удалось ему задать, был вопрос о том, что он сейчас хочет? Илья мечтательно посмотрел в сторону зарешеченного окна и сказал, что он хочет домой, потому что ему надоело и здесь, и в тюрьме.
В тюрьме ему действительно было очень даже несладко. До направления в бюро судмедэкспертизы он содержался в общей камере и тюремный народ, узнав о его проделках, особенно, с маленькой девочкой, относился к нему крайне агрессивно. И действительно он был опущен до разряда «петухов», и им пользовались многие…
- Ну, а как иначе? Насильников нигде не жалуют, а за колючкой – тем более.
- Лично у меня отношение к нему было противоречивое. Мне было его в какой-то степени жалко, хотя преступления, совершенные им, были чудовищными. Это был недалекий, больной человек. Мальчик, выросший без отца, с вечно работающей матерью… Но время нашей беседы закончилось, и пора было освобождать помещение. Пришел санитар и увел Илью в палату. Я немного задержался и спросил у Сергея Ивановича: «Его что, в таком состоянии признают вменяемым?»
Сергей Иванович внимательно посмотрел на меня и произнес: «Он дебил, а их, как правило, мы признаем вменяемыми».
- Его расстреляли? - поинтересовался я.
- Я не могу сказать. Его судьбу должен был решать суд, а бюро судмедэкспертизы дает только заключение. Но судя по всему, да…
***
Я взглянул на небо. Оно было синим и чистым. Ярко светило солнце.
Только настроение у меня после этих воспоминаний было препаршивое...