Битва за Дебальцево

Наиль Нурулин
 
1.
Подразделение "Рим". Почему "Рим"? Потому что это подразделение было создано Александром Гайдеем весной 2014 года и одним из первых вступило в бой с украинскими вооруженными силами. Вы все помните  громкий телевизионный репортаж о сдаче в плен под Гуково более четырехсот военнослужащих украинской армии. Это были первые пленные и пленило их подразделение "Рим". Почему "Рим"? "Рим" - это позывной Гайдея. Если прочитать это слово наоборот, получится великое слово "Мир". А вообще оно символизировалось девизом: «Родина, Идея, Мужество». Пройдя с боями от города Свердловска (есть такой шахтерский городок на юго-востоке ЛНР) в сентябре 2014 года подразделение заняло оборону в пяти километрах от города Дебальцево. Оборонительный рубеж проходил по западной окраине села Комиссаровка и удерживал стратегическую дорогу Луганск-Донецк. Шла позиционная война в большей степени в виде артиллерийских дуэлей. После ноябрьского соглашения о прекращении огня, мы ушли в глубокую оборону и занимались укреплением своих позиций. На правом фланге был отряд "Аркадиевича" бригады «Призрак» под командованием Алексея Мозгового, слева от наших позиций до самой Фащевки - казаки Козицина Н.И. (командующий Казачьей национальной гвардией Всевеликого войска Донского). Что такое зимовать, в окопах в зимних условиях рассказывать не буду. Об этом тысячу раз писалось в книгах и показывалось в фильмах. Одним из самых радостных событий этого периода была встреча Нового года с живым Дедом Морозом и настоящей Снегурочкой, которые в новогоднюю ночь пришли в каждый блиндаж и наполнили ощущением радости настоящего праздничного настроения. Мы засиделись в обороне, и каждый ждал долгожданного приказа "Вперед".
 
2.
Утром 15 января я был вызван в штаб корпуса народной милиции на заседание командования, где мне был задан вопрос: пойдут ли казаки Козицина Н.И. в наступление? На тот период времени моя должность номинально называлась начальник штаба юго-восточного направления Всевеликого войска Донского. Войско собой представляло огромный партизанский отряд, вооруженный каким только не  попадая оружием, начиная от трехлинейки и заканчивая автоматами Калашникова всех видов. Такие военные формирования я видел только в кинофильмах про батьку Махно и "Свадьба в Малиновке" и даже в кошмарном сне мне не снилось, что придется таковыми и командовать. Командование Луганской народной милиции дало мне три дня для принятия решения и доклада о наличии сил и средств, готовых вступить в бой. Прибыв на позиции, я вызвал к себе полевого атамана с позывным "Магадан" и задал ему вопрос: "Как к моему предложению пойти в наступление на Дебальцево отнесутся остальные казачьи командиры?". "Магадан" в свою очередь стал убеждать меня, что все командиры готовы идти в бой, только для этого надо пополнить запасы продовольствия и  боеприпасов. Мы договорились, что в семь утра 20 января мы соберемся у него на станице на казачий круг и обсудим этот вопрос. Я позвонил "Риму" и спросил его мнение о предстоящем наступлении, на что он однозначно ответил: "Да". В семь утра 20 января с командиром подразделения "Волк" и командиром группы "Узбеком" прибыл в станицу, где собрались практически все атаманы Всевеликого войска Донского Луганщины. По хмурому виду "Магадана" понял, что разговор предстоит быть очень тяжелым. Оно так и случилось. Мое выступление по обстановке и предложение идти в наступление на Дебальцево было принято "в штыки". Главным аргументом было то, что данный вопрос не согласован с атаманом Козициным и он "добро" на наступление не дает. Свое согласие на наступление дал только "Рим", чем вызвал крайнее возмущение Козицина. В итоге я очень эмоционально выступил и пристыдил казаков в том, что они свои амбиции показывают в то время, когда в стране идет война, и объявил им, что через сутки мы вступаем в бой совместно с силами Луганской народной милиции и неприсоединение к нам считаю предательством.
 
3.
21 января, прибыв в штаб Луганской народной милиции, доложил командованию о сложившейся ситуации. Момент был удручающим. По замыслу командования операция должна была выглядеть следующим образом. Основные силы при поддержке танков и артиллерии во взаимодействии с казаками Паши Дремова должны начать наступление на Дебальцево со стороны города Стаханова. Вооруженные силы ДНР - со стороны Горловки и перекрыть трассу Луганск-Харьков, тем самым образовав Дебальцевский котел. Я со своими казаками - нанести удар на Дебальцево со стороны города Перевальска и оттянуть на себя силы украинской армии, дислоцированной в Чернухино. Мы рассчитывали на поддержку казаков силами до семисот человек, а теперь приходилось идти в атаку с двумя сотнями "Рима". Переигрывать ничего не стали и спланировали атаку на восемь часов утра после двухчасовой артподготовки. Все это держалось в глубокой тайне. Прибыв на позицию, я построил все подразделение и объявил им задачу. Бойцы догадывались, что скоро идти в бой, так как до этого я усиленно занимался боевой подготовкой и целыми днями проводили занятия по огневой подготовке на своем маленьком полигончике. Все оружие было приведено к нормальному бою и пристреляно. Были до максимума пополнены боеприпасы, подготовлена техника. В атаку я завтра шел с тремя БМП, одним БТРом, установкой ЗУ-23 на "Урале" и одним танком Т-72. Бойцы мое известие о наступлении приняли с большим воодушевлением, другого я от них и не ожидал. Просидев с ними до этого полгода в окопах, я был уверен практически в каждом и знал, что в бою они меня не подведут.
 
4.
22 января в шесть утра я построил подразделение и поставил боевой приказ. Небо загудело от полетов пролетающих снарядов и ракет на всем фронте. Десант на первом БМП пошли по асфальту, вторая, прикрывая, шла по обочине, третья пошла по асфальту на удалении триста-четыреста метров. Всю эту группу прикрывал танк и последней выдвигалась ЗУшка. Броском выдвинувшись вперед, мы заняли оборону на южной окраине Дебальцево от птичника до железнодорожной станции. Противник на наши действия не отвечал, внезапность нашей атаки скорее всего застало их врасплох. Перед нами в четырехстах метрах был мост через железнодорожную насыпь, влево уходило трасса на Чернухино, вправо железнодорожную ветку закрывала густая лесополоса. За мостом на удалении трехсот метров находился украинский блокпост, сооруженный из монолитных бетонных блоков с вырытым глубоким убежищем. Справа от блокпоста возвышалась огромная куча (скорее всего гора) шлачной породы, которую дорожники сгуртовали в одном месте для своих целей. Наверху этой горы была оборудована позиция для крупнокалиберного пулемета, АГС (автоматический гранатомет станковый) и СПГ (станковый противотанковый гранатомет). Слева и справа от дороги были сплошные минные поля. Разглядев все это в бинокль, я понял, что в лоб взять такой укрепрайон своими силами практически невозможно. На правом фланге у Паши Дремова завязался ожесточенный бой, подразделения Мозгового в атаку не пошли, мотивируя тем, что у них нет танкового прикрытия.
 
5.
Мы заняли оборону от птичника до железнодорожной станции. Так одно БМП мы установили напротив моста, БРТ, БМП и ЗУшка прикрывали наш левый фланг. Одно БМП занял позицию на железнодорожной станции. Первую задачу подразделения выполнили практически без боя. О занятии рубежа я доложил командованию и попросил для усиления хотя бы пять танков. Командование меня выслушало и обрадовало лишь тем, что к нам на помощь выдвигается группа Сергея Бондаря из Антрацита составом до двухсот человек, а так же казаки Фотона и Походного. Это уже было кое-что! Через пару часов с перекрестка перед мостом в последствие, который мы назвали "крест" наблюдаю стремительно приближающуюся колонну. При подъезде к "кресту" я, махая руками, стал указывать им направление для занятия позиций. Это было хорошим усилением, так как на правом флангу у меня было всего человек двадцать. Мне пришлось, как угорелому носиться на своей "Ниве" по всему фронту, ставить задачи командирам и организовывать взаимодействие. Свой "командный пункт" я расположил на "кресте", откуда была самая лучшая видимость за происходящим. Друг-наблюдатель сообщил мне, что у украинского блокпоста появились вооруженные люди. Я вышел на перекресток и стал наблюдать за ними в бинокль. На мосту было человек пять-шесть, они стояли и бурно размахивали нам руками. Бойцы, изготовившись к бою, справа и слева от меня, ждали моей команды. Вдруг со стороны "укропов" раздалась длинная очередь из крупнокалиберного пулемета. Пули взрыли снег у моих ног и стали утюжить наши позиции. Меня как ветром сдуло на обочину, и я диким голосом закричал: "Огонь!". Наконец-то хохлы проснулись и открыли по нам шквальный огонь. Один из снарядов попал в столб перед позицией БМП, что спасло жизнь всего экипажа. В ответ мы открыли огонь из всех видов оружия. Бой начался. Я дал команду танкистам бить прямой наводкой по блокпосту. Так продолжалось около двух часов, после чего все внезапно стихло. Появились первые раненные, которых повезли в Перевальск. У Паши Дремова шел ожесточенный бой, там были убитые и раненные и подбито несколько наших танков.
 
6.
К вечеру я собрал всех командиров на птичнике в помещении холодильных установок. Здание было бетонным, и помещение холодильника внутри было сооружено из дополнительных бетонных блоков. Лучшего бункера и командного пункта и не надо было. Подведя итог дня, пришли к единому мнению, что в лоб атаковать нельзя. Я предложил атаковать по железнодорожным путям от станции, ворваться на железнодорожный вокзал и тем самым зайти в тыл укрепрайона, оборудованного укропами на "шлачке" (так мы называли гору щебня у украинского блокпоста на трассе). Самым большим недостатком на тот момент было отсутствие танков, которые прикрыли бы наши действия. Укры стали бить по нашим позициям с тяжелой артиллерии и минометов. Нас спасало то, что все сооружения на птичнике были сделаны из бетонных блоков и перекрыты бетонными плитами. Сам птичник был оборудован по последнему слову техники, все корма, вода и всякие добавки подавались в корпуса по команде компьютера. Персонала никого не было, кроме одного дежурного электрика, а на птичнике было более ста тысяч кур, которые находились в нескольких корпусах с тыльной стороны птичника. Корпуса по фронту все были пустые. Их расположение было очень удобным, они стояли перпендикулярно позициям укров и служебные помещения персонала, где находились наши бойцы, были с обратной стороны, в которые было невозможно попасть из огнестрельного оружия. Железнодорожная станция с прилегающими к ней зданиями была давно заброшена и географически располагалась также удобно, как и птичник, так как тоже была перпендикулярна позициям укров.
 
7.
Впервые в жизни мне, да и не только мне, пришлось ощутить на себе всю мощь артиллерийских ударов. В свое время, воюя в Таджикистане и Афганистане, я поражался, как выживал противник после нанесения наших артударов и бомбежки с воздуха. Здесь все это я ощутил на собственной шкуре. Передать те чувства, когда рядом с тобой разрывается 152-х миллиметровый снаряд, когда все покрывается грохотом разрыва и воя осколков, величина некоторых из них превышающих кулак, передать эти ощущения невозможно. Это надо пережить. Теперь я понимаю тех, кто это пережил, почему у них надломлена психика, подорваны нервы и притупляется чувство страха. Страшно на войне первый день. Очень страшно. А потом мозг перестает на это реагировать и очень часто это приводит к непредсказуемым последствиям. Но и все это порождает мужество, храбрость и героизм у тех, кто это способен пережить. Именно в этой войне я увидел, как под сплошными разрывами, некоторые бойцы, невзирая ни на что, шли на помощь тем, кого ужас ощущения близости смерти лишал рассудка.
 
8.
Война войной, а обед по распорядку))). Стояла ужасная сырая погода. Ночью был сплошной туман, а утром ударил мороз. Все дрова и все, что могло гореть, покрылось коркой льда. Надо отдать должное и выразить слова признательности командиру казаков из Перевальска Сереге "Большому", который мобилизовал всех местных поваров и организовал приготовление горячей пищи и термоса. Правда все это было далековато, аж за целых 20 км, но когда я все это загрузил под завязку на свою "Ниву" и привез на передовую, радости бойцов не было предела. Все забыли о войне и, где бы я не был, звучали шутки и смех и слова благодарности. Особенно все рады были горячему чаю и шматкам очень вкусного сала.
 
9.
К наступлению мы подготовились не плохо, что касается боеприпасов и снаряжения, но ни у одного бойца не оказалось котелка, кружки и ложки, что является главным атрибутом войны. Старый я пень, тоже об этом не подумал, хотя мысли перед этим проскакивали, но в суете подготовки все-таки этот главный момент вылетел из моих контуженых мозгов. Слава продвинутости 21-го века! На первые сутки все это заменило одноразовая посуда.

 
10.
Начало наступления все-таки не оставило равнодушным атаманов казаков и вопреки повелению Козицина многие из них стали прибывать в наши ряды. В их числе были эти три расчета минометов "Василек", установленных на "Уралах". Командиром этих расчетов был "безбашенный" рубаха парень, к сожалению, имя которого я подзабыл, уверен, что мне это напомнят. Удивительно и то, что в каждом составе расчета была боец-женщина. Героизм этих минометчиков могу описать так. Все их действия расписаны по минутам. Это выезд на позицию, развертывание, наведение на цель, стрельба и свертывание. На развертывание, наведение и стрельбу не более 3-5 минут, так как после первого же выстрела в ответ прилетает "обратка". Чтобы при этом не быть уничтоженными, они все проделывают в ритме автомата и, срываясь с места, уезжая с позиции после стрельбы, убегают от разрывов, несущихся им в след. Любая задержка в этом марафоне приводит к неминуемой гибели, и они это знают.
 
11.
Захотелось самому побывать участником посылки приветов укропам от сепаратистов. Открыв в ноутбуке карту гугл, с командиром расчетов выбрали самую удобную позицию для подавления минометной батареи укров, которая "выносила нам мозг". Одно неудобство, что развернуть машины надо было прямо на асфальте в 4 км от позиции укров. В "ответку" они могли бить нас из САУ и артиллерийских орудий, которые намного дальше стреляют, чем наши "Васильки". Уходить из-под обстрела противника приходилось по ровному асфальту, пристрелянному ими чуть ли не до каждого метра. Наш план удался. Укры не ожидали от нас такой дерзости, и мы накрыли их 80-тью минами, как дождем. Вернувшись на свои позиции, я обнял каждого из минометчиков и не смог выразить слова благодарности. Впоследствии в одном из расчетов при ведении огня в казеннике взорвалась мина вследствие двойного заряжания. Все это произошло под сильным ответным огнем укров. Все были сильно контужены, но живы. Хотелось бы узнать, как их здоровье, надеюсь, об этом мне кто-то напишет.
 
12.
Наша ЗУшка приносила немало неприятностей для укров. Она как бешеная носилась по всему фронту и била по выявленным огневым точкам, наводя на укров "тихий ужас". Когда мы ворвались на окраину Чернухино и захватили крайние дома, пространство от забора, огораживающего территорию железнодорожной станции, до крайних домов занимала густая растительность из кустарников и деревьев. Это стало непреодолимым препятствием еще и потому, что она была вдобавок еще и густо заминирована. Тогда я придумал как сделать проход в этих зарослях. Под бешенным огнем укров мы подогнали ЗУшку к крайнему дому и в упор расстреливали местность от самой ЗУ до забора. Сделав порядка пятнадцать длинных очередей, ЗУшка буквально выкосила дорожку до бетонного забора. Скорострельность ее стволов в щепки разнесли всю растительность, а сработавшие при этом мины разметали их в стороны. Но проделать проход в бетонном заборе не получалось, так как снаряды пролетали через забор, оставляя в нем только пробоины. Отогнав ЗУшку, на ее место я подогнал танк и он тремя выстрелами расколашматил этот забор вдребезги. Все это делалось под таким ураганным огнем укров, что я до сих пор поражаюсь как мы остались живы. А вот когда ЗУшка и танк вырвались из этого пекла невредимыми, буквально через семь минут укропы нанесли по этому району мощнейший артиллерийский удар, который оказался смертельным для четырех моих казаков. Наверное многие помнят, как тело одного из них мы с трудом сняли с дерева, куда закинуло его взрывной волной. Но главная цель была достигнута, проход был готов. Впоследствии по этому проходу на Дебальцево прошли тысячи солдат и к нашему счастью не было ни одного подрыва.
 
13.
Через месяц боев на этом дереве практически не осталось ни одной ветки, а в первый день мы любовались ее красотой.
 
14.
Позиция на "кресту" была самой сложной и опасной. Если кто-то и укрывался в здании птичника и вокзала, то эти ребята стояли на открытой местности. Единственным спасением была густая посадка,  идущая вдоль дороги и скрывающая их от блокпоста. Чуть позже мы укрепили ее, огородившись ящиками из-под боеприпасов, это спасло не одну жизнь, хотя асфальт на этой дороге и обагрился кровью наших пацанов. С Перевальска на "крест" от Сереги Большого мы пригнали автобус и поставили у дороги на месте, непросматриваемом со стороны "Шлачки" из-за густой посадки. Теперь ребята могли группами находиться в нем, используя его как пункт обогрева. В случае начала сильного артобстрела, водитель резко разворачивался, мчался на птичник и прятал его на весовой, защищенной с обеих сторон бетонными плитами. Убирать людей с "креста" тоже было невозможно, так как они прикрывали нас со стороны моста и регулировали движение всей техники, идущей к нам с тыла. Хотя было пару случаев, когда некоторые с обезумевшими глазами "пролетали" мимо нас, выезжали на мост, увидев перед собой укроповский блокпост, обезумевали еще больше, на глазах совсем очумевших укропов разворачивались и неслись обратно. И что крайне удивительно, при этом ни разу никого из них не подбили. Но после этого укропы, очухавшись, со злобы открывали такой бешеный огонь, что поднять головы было практически невозможно. Зная об этом мы заранее прятались в укрытие, матеря на чем свет стоит этих вояк. Даже сейчас, проезжая через "крест" в сторону Дебальцево, мурашки бегут по спине и кровь стынет в жилах перед нахлынивающими воспоминаниями о том времени. И наверное эти чувства будут продолжаться всю оставшуюся жизнь и не только у меня.


 
15.
С лопатой мой любимый Руслан - пулеметчик. Он погиб смертью Героя через два дня. Его последнее фото.
Есть одна самая главная несправедливость в этой жизни. Почему-то Бог забирает всегда лучших. На "кресте" старшим позиции был Руслан Бедниченко, рослый здоровяк с очень открытой и доброй душой. Он ответственно относился к своим обязанностям, был авторитетен среди бойцов и я был спокоен за этот участок фронта, потому что там был Руслан. Как только начиналась какая-то заваруха на том участке, я ждал, когда заработает его пулемет и, услышав его рокот, его короткие и длинные очереди, к которым дружно присоединялась стрелкотня автоматов, видел, что пацаны все живы и дают достойный отпор нашим "освободителям". Руслан погиб через два дня при штурме Чернухино, погиб в борьбе с этой нечистью, защищая свою Родину и свой очаг. Земля тебе пухом, Русик!
 
16.
Извините за бестактность. Это послание укроповским беспилотникам )))
 
17.
23-го января рано утром мы тремя группами пошли в атаку на Дебальцево. Первая группа выдвинулась к мосту вдоль трассы и залегла на насыпи под шквальным огнем укров. Вторая группа пошла вдоль железки и тоже дошла до насыпи. БТР, который был в составе группы, застрял, в болоте и группа лишилась его поддержки. Наша разведка сработала отвратительно и не обнаружила 2 танка укров, которые прятались в тоннеле под железной дорогой. Они выскочили из тоннеля и прямой наводкой стали лупить по второй группе, тем самым прижав ее к земле. Третья группа по железной дороге стала выдвигаться к железнодорожному вокзалу и практически заняла его окраины, но ответ укров был таким плотным и шквальным, что продвижение вперед практически стало невозможным. К нашему горю две БМП, прикрывающие третью группу, "разулись" на рельсах и не могли прикрывать их своим огнем. Мы стали нести потери, появились убитые и раненные. У укров снайпера заняли выгодные позиции и били очень прицельно. В связи с тем, что на правом фланге у Паши Дремова проходил не менее ожесточенный бой и в неразберихе, где кто находится, мы не могли вызвать прицельный огонь своей артиллерии. В 17 часов я дал команду всем группам выходить из боя и отходить на свои позиции. Главным успехом в этот день было то, что из-под моста через железную дорогу саперы во главе с Пашей "Америка" вытащили 200 кг тротила и более 200 противотанковых мин. Мост был разминирован и это давало надежды, что мы его сохраним для будущего.

 
 
   
18.
Утром 27-го ко мне на помощь прибыло до 200 казаков и группа Сереги Бондаря в количестве около 250 человек с двумя БМПушками парой крупнокалиберных пулеметов и ЗУШкой, установленной на "Урале". Задачу я им ставил на базе "подскока" в селе Батрачки в 10 км от передовой, которая заключалась в стремительном марше до железнодорожной станции, быстром спешивании, развертывании и при поддержке трех БМП сходу атаковать вокзал по железнодорожным путям, где укропы нас вообще не ждали. Эта идея пришла мне в голову из фильма "Четыре танкиста и собака", где экипаж танка атаковал немцев через железнодорожный тоннель и метро, откуда фашисты его явно не ждали. Наши БМП  и танк укропы также не ожидали увидеть на железнодорожном мосту и железнодорожных путях, ведущих в Дебальцево. Чтобы отвлечь укропов, я продолжил некоторыми силами попытаться атаковать их в лоб через автомобильный мост и "шлачку". Атаковать стали дружно, но сразу же замеченные со "шлачки" были прижаты плотным огнем за железнодорожной насыпью. К нашей беде БТР, который должен был поддержать нас огнем своих пулеметов, заехал в заснеженное болото и застрял. У БМП, которое двигалось вдоль посадки, заклинило орудие (впоследствии, анализируя все события, я столкнулся с мыслью о том, что почему-то перед атакой очень часто выходила из строя наша боевая техника и я сделал вывод, что она ломалась только по той причине, что экипажи боялись идти в бой и находили тысячу причин, чтобы не выходить на прямую линию огня противника. А если быть до конца откровенным, это можно смело назвать трусостью.). Наша атака, так успешно начатая с утра, к полудню захлебнулась только из-за того, что по неопытности механиков-водителей БМП машины "разулись" на рельсах и пехота осталась без прикрытия их пушек и пулеметов. Укропы очухались и стали поливать нас свинцом из всех видов оружия и снарядами всех орудий, которые у них были. У нас появились двухсотые и много раненых. Я никак не ожидал, что это может внести даже какого-то рода панику среди войск. Нам очень не хватало огневой поддержки. Мои все мольбы в эфире о поддержке нас артиллерийским огнем оставались безответными, так как на правом фланге у Паши Дремова бой был еще ожесточеннее. Чтобы избежать новых потерь, я дал команду своим войскам отходить на исходные позиции. Дикая злость просто бурлила  в моей душе. Обещанные пять танков, которые должны были прийти, так и не пришли. Эту атаку можно было назвать разведкой боем, мы выявили много огневых точек противника и я окончательно убедился в мощности оборонительных укреплений укропов, убедился в том, что перед нами не слабый, превышающий нас по численности, противник и победить его будет не так-то просто.

 
19.
Это экипаж моего танка, который вытащил с боя две подбитые БМП под шквальным огнем! Это мои ГЕРОИ!!! Им нет цены!!!
После всех попыток взятия Дебальцево в лоб я понял, что это практически невозможно. Надо было искать другие пути. Другие пути - это только в обход через Чернухино. На мосту оставались две "разутые" БМП, их тоже надо было как-то вытащить. На второй день боев я как-то заскочил в штаб Паши "Хулигана", там сидело несколько "умных" командиров, которые чуть ли не упрекали меня в том, что я медлю с наступлением, что они приехали со своими подразделениями и возьмут Дебальцево штурмом за три дня. Тогда я им громко посмеялся и сказал, что этот "орешек" мы будем брать минимум месяц. Они посмеялись мне в ответ и назвали меня "паникером". К сожалению я оказался прав и мои слова оказались пророческими. За неделю боев в наших подразделениях уже было 6 убитых и более 20 раненых, у Паши Дремова дела обстояли еще хуже. Все упиралось в неопытность бойцов, командиров низшего звена, особенно в танковых подразделениях и, конечно же, чего я никак не ожидал, элементарной трусости. В бой шли в основном добровольцы-россияне и малый процент местных ополченцев. Они поняли и убедились, что сидеть в засадах и бить проходящие колонны намного проще, чем идти в атаку на вооруженного до зубов врага. С неимоверными усилиями и при настоящем героизме своих пацанов две эти БМП с моста мы вытащили и я стал думать над новой операцией захода в Дебальцево через Чернухино.
Первую БМП мы вытащили и под градом снарядов и пуль оттащили к "кресту" правая обочина которой была углублена и могла скрывать от укроповских снарядов. Это была позиция моего танка и ЗУшки, которые прикрывали нас от огня укроповского блокпоста за мостом. Теперь надо было ехать за второй. Мы в открытую рисковали своими жизнями за "кусок железа", но на войне и этот "кусок железа" под названием раненная БМП становится родным и близким. Тем более на мосту экипаж той БЭХи под градом снарядов и пуль пытался обуть гусеницу и ждал наш танк. Переконтуженный экипаж танка выполнить эту операцию был готов, но я видел, что они неадекватны. Это убеждало тем, что наводчик танка спрыгнул ко мне на землю и пытался закрепить болтающийся конец троса специальным "барашком". Отцепив БПМ от танка, мы этот трос закинули на корму, зная, что через 10 минут нам вновь придется цеплять им второе БМП. Времени было в обрез, так как укры очухались и "поливали" нас огнем из минометов и АГС. Я орал благим матом на наводчика, чтобы он занял свое место в танке, но он упорно пытался закрутить этот долбаный "Барашек". К нему на помощь вылез механик - водитель танка и тогда я понял, что у них "съехала крыша". К сожалению на этой войне в последствии я очень часто наблюдал это явление, когда экипаж танка в бою "терял рассудок". Наверное это потому, что в современной войне танк является главной мишенью и пехоте на земле намного легче, чем им, скрытым в броне. Я крикнул второй экипаж, благо, что у нас такой был, оттащил первый от танка и приказал второму ехать за мной. Первые конечно же сопротивлялись, но я покрыл их таким матом, что они покорно отошли в сторону. Прыгнув в свою "Ниву", я рванул вперед. Выехав на "крест", наблюдаю, что какой-то расчет миномета установил свой миномет с левой стороны обочины и ведет огонь по укропам. Остановив "Ниву", я стал орать им, чтобы они прекратили стрельбу, зная, что через пару минут их засекут и в "ответку" прилетит куча снарядов. Они не слушали меня и твердили, что у них есть свой командир, продолжали вести огонь и на мои приказы о прекращении огня не реагировали. Так как за моей "Нивой" стоял и урчал танк, у меня не было времени разбираться с этими идиотами и я дал команду всем, кто находился на "кресте" срочно покинуть позицию и уйти на птичник. Прыгнув в "Ниву", я махнул танку и рванул на станцию. Слава Богу, что все, кто были на "кресте", выполнили мой приказ. Прибыв на станцию по радио я услышал доклад о том, что был радиоперехват и сейчас по "кресту" будет нанесен массированный артиллерийский удар. Я еще раз приказал по радио уйти всем с "креста".















 
20.
Спасли "бедолажку"
Теперь можно и написать. Когда вытаскивали это БМП,  по танку били две САУ и работал снайпер. Я, спрятавшись за столб, пытался в бинокль разглядеть и найти его позицию. Вдруг что-то очень сильно ударило  меня по голове! Я упал и потерял сознание, не от боли! От страха!  Я подумал, что меня убили!!! Пришел в себя, лежу и думаю. Если меня убили, я не должен думать. Когда умирал, не видел ни каких белых тоннелей, душа моя ни куда не взлетела, значит, я живой и не умер! Пошевелил рукой, ногой. Все шевелиться. Следующее, я чуть не описался от радости, осознав, что я живой! Открыв глаза, пытаюсь понять, что это было. Рядом валяется пробитый пулей репродуктор. Теперь я понял, что шарахнуло меня по голове! Схватив, я чуть не перегрыз его от злости зубами и швырнул на рельсы. Потом очень жалел об этом, надо было забрать на память и целовать от счастья, что это он шарахнул меня по голове, а не кусок снаряда!
  21.
Раненная, но живая. Бросив на станции "Ниву", я побежал перед танком, показывая ему дорогу, так как экипаж был новенький и не знал этой обстановки. Перед тем как сесть в танк я им как смог в течение одной минуты уяснил им задачу, но одно дело, когда говоришь на словах и совсем другое, когда это на практике. Экипаж действовал смело и решительно, так как не знал, что их ждет впереди. Подъехав к БМП они стали потихонечку подъезжать к БЭХе. Когда до БМП оставалось метров 10, справа почти в упор по ним начинала работать укроповская САУ. Стоило им отпятиться на метров 5 назад, стрельба прекращалась. Возле БЭХи творился сущий ад от разрывов снарядов, но экипаж продолжал пытаться натянуть гусеницу. Какой Бог или Аллах оберегал их от смерти, я до сих пор понять не могу. Скорее всего, Ангел хранитель. Не знаю, как я не порвал свои голосовые связки, но в этом грохоте они услышали, как я орал им укрыться за насыпь. Я понял, что существует какая-то мертвая зона, что не позволяет укроповским САУ бить прицельно, и они начинают стрелять, как только увидят ствол пушки нашего танка. Но стоит ему отойти назад на 5 метров, стрельба прекращается. Не знаю, услышал ли меня экипаж танка или сам догадался, но танк вдруг резко развернулся и подъехал к БМП задним ходом. Экипаж БЭХи "вылетел" из-за насыпи и, побив все "мировые рекорды", зацепил БЭХу за танк. Танк взревел двигателем и потащил БЭХу на станцию. Моей радости и радости экипажа БЭХи не было предела. Мы ее спасли! Она вся была в копоти и царапинах от осколков, но к великому нашему счастью укроповские "снайперы" в нее не попали.
 
22.
Подъехав на "крест", я увидел удручающую картину. Вокруг все пылало и горело. Не испытывая судьбу и не останавливаясь, я под градом разрывов рванул налево по трассе в сторону своей первой позиции. Танкисты молодцы, они поняли мой маневр и рванули за мной. Прибыв на позицию, мы отцепили БЭХу, я дал команду танкистам ждать моего приказа на месте, а сам на "Ниве" поехал на "крест". Беспечность невыполнения приказов приводит к неминуемой трагедии. Результат "дебилизма" привел к тому, что не смог предотвратить я. Впоследствии выяснил, что этот минометный расчет прибыл от "Призрака" с «журналюгами», которые захотели заснять сюжет боевых действий. В итоге этого тупизма они потеряли трех своих солдат убитыми и четырьмя ранеными. Воронки от снарядов были именно в тех местах, где час назад стоял мой танк, ЗУшка и человек 40 моих бойцов. Слава Богу и Аллаху они за пару минут до обстрела, выполнив мой приказ, ушли оттуда все, тем самым сохранив себе жизни. Увидев картину произошедшего, я был в ужасе, а когда узнал, что они выполнили мой приказ, вовремя ушли на птичник и все живы, радости моей не было границ. Теперь и они убедились в том, что приказы командира надо исполнять, что эти приказы в большинстве случаев издаются для сохранения жизни своих подчиненных. Не хочу злорадствовать, но это фото сгоревшей новенькой "Нивы" - факт безрассудства в какой-то степени справедливое наказание за непослушание, так как она является личной собственностью того бездарного командира минометного расчета.









 
23.
В этот день на базу в Батрачках прибыла группа «Бондаря». Я приехал на базу организовать взаимодействие и уточнить ему задачу. Народу было под 200 человек и все они беспечно разбрелись по базе кучками, расположившись на открытой местности и обсуждая предстоящие события. Я встал посреди площадки и громко объявил всем, что они приехали на войну, что у каждого в кармане не выключенный мобильник, рядом высокая башня, террикон и это является хорошим ориентиром для артиллерии укропов. Меня выслушали со снисходительными улыбками на губах и лишь немногие послушались, встали и пошли искать хоть какие-то места укрытия. Тоже самое я объяснил «Бондарю», уточнил через сколько времени он прибудет на передовую, сел в «Ниву» и поехал на птичник. Только выехал со двора базы, как вздрогнула земля и стали рваться снаряды. Буквально передо мной в метрах 200 раздался огромный взрыв, выворачивая с корнем деревья, я резко затормозил и увидел в зеркало заднего вида, что основная масса снарядов стала рваться сзади. Нажав на газ, я рванул вперед, доехал до места разрыва, выскочил из машины и укрылся в воронке, предполагая то, что два снаряда в одну воронку не попадают. Обстрел длился не долго, но этого хватило. На базе было пару убитых и человек шесть раненых. Таких случаев было еще несколько, когда прибывшие резервы чувствовали себя вольготно и слабо реагировали на мои крики и команды укрыться, пока не прилетали снаряды и не появлялись жертвы. Только тогда у всех включался мозг и инстинкт самосохранения. 


 
24.
На всех войнах, где приходилось мне участвовать, происходили невероятные случаи, которым я не перестаю удивляться до сих пор. И на этой войне Ангел хранитель неоднократно спасал не только меня, но и мою машину. Пока я танком вытаскивал с моста БЭХи, "Нива" моя стояла возле этого "Урала" и когда я к ней подошел, был немало поражен очередному случаю. Вокруг нее было несколько разрывов от 82-мм мин. Одна из мин разорвалась у этого "Урала", выбила ему мост, разлахматив колеса, рядом с моей "Нивой" буквально в метре от нее торчал хвост неразорвавшейся мины. Если бы она разорвалась, я бы естественно потерял своего "железного коня". Мой Ангел хранитель и на этой войне спасал неоднократно не только меня, но и мою "Нивушку". Я атеист, но случаи, происходящие со мной на этой войне дают мне сейчас повод задумываться, что какие-то силы наверное и вправду оберегали меня. На предыдущих войнах я был молод и мой мозг не делал аналитических выводов и каких-то сопоставлений. После пятидесяти наверное мозг человека начинает размышлять по-другому, может поэтому всех стариков называют мудрыми. Судите сами. Как-то, выезжая из Комиссаровки на Чернухино, я увидел слева мчащуюся в мою сторону «Ниву» казачьего командира «Магадана», который неистово моргал мне фарами. Я остановился и вышел к нему навстречу. Резко притормозив передо мною, он вышел из машины, обнял меня и стал рассказывать о проблеме нехватки мин для его минометов. В этот момент мы услышали выстрелы и над нашими головами с воем стали пролетать снаряды. Мы упали на асфальт между машинами, не понимая что происходит, так как выстрелы раздавались слишком рядом, а снаряды рвались за нами буквально в ста метрах. Что такое лежать на асфальте между машинами и быть мишенью словно в тире, описывать не буду, но наконец-то мой мозг включился и я, схватив «Магадана», вместе с ним прыгнул в канаву на обочине. Я все никак не мог понять, что происходит, а еще больше переживал о том, что снаряд угодит в машину и я останусь без колес. Слава Богу, минут через десять обстрел закончился. Чертыхаясь и матерясь мы с «Магаданом» вылезли к машинам, обсудили проблему и я рванул на Чернухино, а он на свои позиции. Проехав метров 800, спускаясь с пригорка, вижу на заснеженном асфальте следы гусениц и грязи. Проехав далее метров 500, резко торможу и думаю, что же это могло быть, так как никаких следов гусениц на этом участке дороги быть не должно. Разворачиваюсь и возвращаюсь к месту, рассматриваю следы и делаю вывод: отчаянный, мужественный или какой-то заблудившийся укроповский экипаж САУшки из балки со стороны Чернухино выехал на трассу, увидев наши «Нивы» и наверное казачью папаху «Магадана», решил нас уничтожить, но к величайшей нашей радости, просто не попал. Не  тормазни меня «Магадан», я бы встретился на трассе с ним лоб в лоб и конечно же, наверное, он переехал бы через меня. Когда я рассказал «Магадану» под чей обстрел мы попали, он потребовал с меня литр коньяка за спасенную мою жизнь)))

 
25.
После недели безуспешных атак, я твердо понял, что брать Дебальцево в лоб бесполезно. Вечером, достав ноутбук, открыв спутниковую карту района, чуть ли не до утра ломал свою голову, напрягая мозги так, что они чуть не вылезли из ушей. Северо-восточнее Дебальцево оборона укров была такой мощной, что вся наша группировка, наступающая с той стороны, несла огромные потери и не имела успеха. На запад от Дебальцево в сторону Чернухино проходила железная дорога, насыпь которой была такой высоты, что танки и боевая техника преодолеть ее никак не могли. За первой веткой железной дороги на удалении километра со стороны Чернухино шла вторая, которая  входила в Дебальцево практически по центру. Через спутник я рассмотрел, что севернее Чернухино находится, огороженная бетонным забором, база хранения железнодорожных вагонов и на ее 11 путях стоят железнодорожные составы. Конец этой базы был в 500 м от автомобильного моста, проходящего через железную дорогу и в 1 км от окраины Дебальцево. Я пришел к выводу, что если захватить окраину Чернухино и тогда, прячась между вагонами, можно практически в плотную подойти к Дебальцево. В этом районе не было сильно укрепленных позиций укров и они явно нас оттуда не ждали. Утром свое решение доложил командующему. Мы долго совещались, и они приняли мое решение. Сразу же после этого я снарядил группу разведчиков, "до слез" проинструктировав, и поставил им задачу разведать подходы к Чернухино. К вечеру они вернулись, а к утру было принято решение атаковать Чернухино. Утром своей группой решил провести разведку боем. Выдвигались пешком по пояс в снегу и при подходе к Чернухино, были обнаружены украми. Завязался бой. Мы не шли вперед, а пытались максимально обнаружить и засечь их огневые позиции. С наступлением ночи, используя темноту, вернулись на свои позиции.
 
26.
Выехав в штаб командующего, я доложил о результатах разведки и сказал, что без мощной массированной артподготовки и без поддержки танков атаковать Чернухино бесполезно, так как со стороны нашей атаки они мощно укреплены. Мы совещались более трех часов. На командующего было страшно смотреть, было видно, что он валится с ног от усталости и держится только благодаря воле. Было еще одно обстоятельство, что назначен на должность он был всего лишь месяц назад, полностью и до конца не вник в обстановку, очень сильно переживал за потери и не имел надлежащего штаба из кадровых офицеров. Всеми правдами и неправдами он изыскал резерв из семи танков и четырех БМП, сказал, что к 6 часам утра они будут у меня на позиции. Мне хотелось верить этому человеку, хотя танки мне обещали уже неделю. Я поражался его стойкости и выдержке. Это был настоящий боевой офицер, боевой генерал, прибывший сюда добровольцем, как и я. До этого он относился ко мне как-то несерьезно, считая меня ряженным казачьим полковником и, когда я доложил ему свой замысел операции на карте, он был поражен и удивлен тому, что я такой же кадровый офицер как и он и тем более моего боевого опыта хватило бы на весь его штаб. Прибыв на птичник, обошел все свои позиции, где уставшие после боя бойцы отдыхали и сушили свою промокшую одежду, взбодрил их тем, что завтра в атаку мы пойдем вместе с танками.
 
27.
Рано утром мы услышали приятный гул приближающейся танковой колонны и через несколько минут она, урча своими двигателями, "залетела" к нам на птичник. Это были 64-ки. Я не люблю эти танки из-за звука их двигателей. Они не ревут, а урчат как игрушечные танчики в компьютерных играх. В реве двигателя моего Т-72 чувствовалась мощь, а это были просто "кракозябрики", одетые в броню. План был прост. Мы двумя группами, одной из которых была группа Сереги Бондаря, в пешем порядке доходим до окраины Чернухино и, заняв оборону, прикрываем атаку танков. Сущность современной войны отличается от всех прошедших войн тем, что раньше в атаку пехота бежала за танками, а в современной войне пехота бежит перед танком и уничтожает все, что шевелится и может стрельнуть по танку))). В 6 утра началась мощная артподготовка, мои пошли в атаку, прикрытые огнем артиллерии. К моей радости на помощь прибыло 80 бойцов комендантского полка во главе с начальником штаба. Я увидел, что эти ребята практически все боевые и понимали мои команды с полуслова. Мы выдвинулись к крайнему птичнику, вошли в него и я сконцентрировал всю эту группу у выхода в сторону укроповских позиций, распределил всех по "пятеркам", коротко доложил об обстановке, уяснил задачу, настроил радиостанции на нашу частоту, проверил связь и пятерками с интервалом в 5-10 минут отправлял их по тропинке, оставленной в снегу моими бойцами. Буквально за час они все ушли и с ходу вступили в бой, оказав неплохую поддержку моим бойцам, и буквально минут через 40 я увидел, как назад помогают вести хромающего начальника штаба. Разрывная пуля угодила ему в пятку, разворотила сапог и посекла ногу, слава Богу, кость была не задета. Это был первый раненный в этот день. Я выдвинулся к танкистам, выстроил колонну, посадил десант и поставил задачу. Ни в коем случае просил не атаковать по дороге, так как знал, что перед укроповским постом есть минный шлагбаум. Дружно взревев двигателями, они ринулись в жестокий бой, который шел на окраине Чернухино.
 
28.
В атаку на Чернухино группа Бондаря пошла через старую заброшенную ферму, мои же пошли вдоль посадки у  дороги. На окраине фермы группу Бондаря встретили сильным оружейно-пулеметным огнем, по моей группе бил пулемет из дзота. Атака захлебывалась. Танки с десантом были посланы очень вовремя. Используя посадку, и маскируясь в ней, они вплотную подошли к окраине села и стали из своих пушек уничтожать огневые точки укропов. Как не объяснял я танкистам, один из них все же пошел в атаку по дороге. Не дойдя метров 50 до дзота, он подорвался на мине. К счастью экипаж был жив, он покинул танк и под прикрытием десанта отошел в укрытие. К 11 часам на мой командный пункт прибыл зам.командующего. Это был боевой генерал, который прошел Афганскую войну, в свое время командовал 201-ой дивизией в Таджикистане и сейчас так же, как и я, добровольцем помогал становлению молодой армии Новороссии. Его появление на командном пункте сразу взбодрило все структуры, взаимодействующие со мной и до которых я не мог «докричаться» и «достучаться». Он взял на себя все руководство поддерживающей нас артиллерией и очень серьезно стал «шевелить» тыловиков. Вся мощь артиллерии по его команде обрушилась на позиции укропов. На птичник пришли два топливозаправщика и заправили всю боевую технику. Мы бросили в атаку еще 4 танка и 4 БМП с десантом. Это стало ощутимой поддержкой для наступающих и к 15 часам мы выбили укропов с первых окопов и заняли первые две улицы. Укропы оборонялись ожесточенно, и каждый дом приходилось брать с боем. К вечеру мы продвинулись на метров 300. Практически все дома на улице были превращены в склады с боеприпасами, с подвалов которых к позициям укропов шли траншеи, вырытые в полный рост. Огневые точки были накрыты бетонными плитами, которые спасали жизнь нашим бойцам, укрывавшимся в них от ответного артобстрела. Главная задача была выполнена, мы укрепились на окраине Чернухино, теперь основной задачей было удержаться до утра и обеспечить выдвижение резервов.
 
29.
Первый танк, который ворвался на окраины Чернухино. Экипаж цел, ранены, но живы в первом бою. Перед постановкой задачи на второй бой, рядом взорвался снаряд. Мы все контужены, наводчик погиб на моих глазах. ГЕРОЙ с большой буквы!
Экипажу этого танка я лично ставил задачу и просил, нет, может даже умолял не лезть на рожон, подойти поближе к Доту и постараться уничтожить его огнем из пушки. Говорил, что перед этим Дотом есть минный трал, но не знаю по какой причине, они меня не послушали и все-таки полезли на рожон. Результат виден на фото. В этом бою они выжили, перед следующим они проявили очередное мужество, вызвавшись идти в атаку, но по воле Бога этому было не суждено.
 
30.
Утром 1 февраля к 10 часам стали появляться первые автомобили с беженцами. В основном это был водитель и полная машина детей. Наши сердца разрывал ужас в глазах тех мальчишек и девчонок, которых вывозил какой-то добрый дядька, а бедные родители остались там, в подвалах тех домов, рядом с которыми продолжались рваться снаряды и мины. Мы как могли, успокаивали их, просили не плакать и ждать в Перевальске, что к вечеру к ним приедут и родители. Я на БТРе с несколькими бойцами побежал к танку и пытался убрать эту проклятую гусеницу танка, через которую не могли проехать легковые машины. Украм было пофигу, что это колонна беженцев, что на каждой машине белые куски материи, слава Богу, они не стреляли по колонне, но нас возле танка просто поливали минами.

 
31.
Наконец укропы очухались от нашей внезапной атаки и стали конртаковать нас. К нам прорвалось пару мужчин и стали умолять нас помочь вывести беженцев из Чернухино. В основном это были старики и дети. К западу от Чернухино наступали Дончане, там шли ожесточенные кровопролитные бои, и местные жители Чернухино стали заложниками этих событий. Укропы, отступая с улиц, минировали каждый дом, а самой сильной бедой было то, что и вода в колодцах была отравлена вылитой туда соляркой. Остался один путь, куда можно было выводить беженцев – это на Перевальск. Но и этому препятствовал не только сильный обстрел, а и наш танк, подорвавшийся на мине при въезде в Чернухино и перегородивший дорогу. Нашим командованием было принято решение организовать коридор для беженцев с 1 по 5 февраля. Я сказал мужчинам, пусть организовывают колонну и привяжут на все выступающие части автомобилей белые тряпки, а пассажиру переднего сиденья вытянуть руку с палкой, также обвязанной белой тряпкой.
 
32.
Зацепив БТРом гусеницу, я пытался оттащить ее в сторону. БТР ревел двигателем, из-под колес валил дым, но он буксовал и никак не мог сдвинуть ее с места. Экипаж танка сбегали к своему танку за кувалдой и с неистовой силой стали колотить по пальцу, пытаясь рассоединить гусеницу и оттащить ее по частям. Мы больше всего тогда боялись, что какая-нибудь мина попадет в гражданскую машину и это вызовет панику и все начнут выбегать из машин и разбегаться. Но бежать было некуда, так как справа у дороги было минное поле, а слева за посадкой – открытая местность, которая простреливалась украми в упор. Наконец-то какими-то неимоверными усилиями эту гусеницу удалось отсоединить от танка, но к нашей беде прибавилась новая – у нас порвался трос.
 
33.
Всеми правдами и неправдами мы стащили гусеницу с дороги, но проезд был очень узким, обочина быстро размякла и надо было любыми путями убирать с дороги танк. Для этого надо было два танковых троса, а они были только на птичнике, на танках, которые были в резерве. Как их доставить было проблемой, дорога простреливалась в упор, это можно было сделать только ночью, но беженцы уже стали выходить из подвалов освобожденных домов и собираться возле дота на въезде в Чернухино. Мы как могли, прятали их по ближайшим домам, так как на открытой местности оставаться было очень опасно. Люди были обезумевшие от страха и конечно же все бежали к нам сепаратистам-освободителям. Надо было принимать срочные меры, чтобы эвакуировать их с Чернухино хотя бы до трассы Дебальцево-Перевальск в район моего командного пункта на «крест», откуда на «Уралах» их можно было вывезти до Зоринки, где их ждали автобусы МЧС.

 
34.
Это так кажется - мирная картинка, а на самом деле все это происходит под неимоверный вой пролетающих над головой снарядов и грохот разрывов, звучащей очереди пулеметов и свист пуль. Наши пацаны с окраин домов как могли, со всех видов оружия били по позициям укров, не давая им приблизиться к насыпи и обстреливать нас с подствольников. Наконец-то БТР оттащил эту злощастную гусеницу и сделал проход, в который кое-как умещались «Жигули», но даже этой появившейся дорожке мы были неимоверно рады. Сложность была еще и в том, что у гражданских машин практически не было бензина и те машины, что имели бензин, на буксире тащили те, у которых баки были пустые. Они ревели своими двигателями, буксовали и не могли тронуться в этой грязи. Бойцы практически на себе протаскивали их через этот проклятый участок. Наконец-то колонна тронулась и я, двигаясь впереди  на своей «Ниве», повел ее на Перевальскую трассу.





 
35.
Дебильная и неправильная война. Мы воюем со своими братьями-славянами. У них в жилах такая же кровь, присутствует благородство, любовь и, наверное, сострадание. Экипаж этой укроповской БЭХи тоже любил свою машину и назвал ее ласково «Муся». Одно раздирает сердце в клочья, что погибнуть в ней, им было суждено от выстрела гранатомета такого же брата-славянина. А теперь вдумайтесь, кто заставил нас убивать друг друга?!
Ирина Савкова ответила Наилю
Не присутствуют в их жилах ни  благородство, ни сострадание! Иначе не поперлись бы они убивать на Донбасс. Вспомните Наиль, с чего всё началось! Юго-восток и Крым выступили против хунтят совершивших насильственный захват власти. Мы имели полное право на это, согласно основному закону Украины, единственным источником власти в ней является народ, а армия не участвует в гражданских конфликтах. Так, что все эти херои выполняющие преступные приказы соучастники преступления. Вспомните Одессу! Одесситы мне пишут - Если бы у нас была хоть какая-то граница с Россией, Донбасс укродебилам показался бы просто детской сказкой по сравнению с Одессой! У меня лично никакой жалости к ним нет!

36. После разрыва этого снаряда я стал призадумываться, что стоило мне где появиться, сразу начинался обстрел, даже в тех местах, куда раньше укропы не стреляли. Я стал сопоставлять факты. Вчера, когда я выезжал на «Ниве» с временной базы «Бондаря», вдруг начался обстрел, хотя база находилась в 10 км от линии фронта. Стоило ночью, вернувшись на свой командный пункт в Комиссаровке, заехать на «Ниве» в капонир и выйти на связь по мобильному телефону (так как в Чернухино мобильная связь отсутствовала), буквально через несколько минут рядом начинали ложиться снаряды. Я как-то не обращал на это внимание из-за усталости и отключения мозга, пока мой помощник по тылу «Остров», встречающий всегда меня на позиции, не «пожаловался» мне, что только с моим появлением начинается артобстрел. Что целый день на позициях тихо и вечером, даже находясь в бункере, после начала очередного обстрела он догадывается, что на позицию приехал я, впоследствии убеждаясь в этом. Позже я прикалывался над ним, подъезжая к бункеру вызывал его и он садился рядом в машину, чтобы получить очередную порцию адреналина. Я доставал мобильник и вопреки всем его протестам выходил на связь. Ждать приходилось не долго. Буквально через минуту начинали прилетать снаряды и доходило до того, что он выпрыгивал из машины и бежал в бункер, называя меня безбашенным. Как бы то не было, вероятность попадания в капонир была очень мала, так как он был защищен огромной грудой земли, находящейся перед ним, а на позициях практически никого не было, кроме охранения в окопах, все остальные были на передовой в Чернухино.

 
37.
Когда прилетел этот снаряд я стоял за дверями, а передо мной экипаж танка, которому я ставил задачу. Я и два танкиста контужены, наводчик погиб. Они очень хотели убить меня, сейчас я понял почему! После разрыва этого снаряда, я окончательно убедился, что артиллерия укропов открыла на меня настоящую охоту. В Чернухино шел ожесточенный бой, а на птичнике стояло семь танков, прибывших на усиление. Все экипажи танков расположились в подвале этого бокса и идти в бой отказывались. Я пришел к ним в подвал и пытался надавить на совесть, говорил, что в Чернухино бьется пехота, бьется не на жизнь, а насмерть, веря в то, что к ним придет подмога. Они знали, что на птичник пришли танки, но не знали того, что все танкисты оказались «бздунами». Я утверждал им, что это их земля, их Родина и они являются ее защитниками, а не только те российские пацаны, которые пришли к ним на помощь как к родным. А родные братья заперлись в подвале и молча наблюдают, как героически гибнет пехота. Я  не приказывал им, а вызвал добровольцев, экипажей хотя бы двух танков. Из толпы поднялись трое и подошли ко мне, это был экипаж подбитого утром танка с контуженным наводчиком и раненым командиром танка. Они построились передо мной и сказали: «Командир, ставь задачу, мы пойдем в бой». Я в сердцах плюнул на остальных и повел ребят к выходу. Поднявшись с подвала, на полу лестничной площадки, присев на две ступеньки ниже стал раскладывать карту. Наводчик попросился за угол справить малую нужду, два остальных танкиста встали в проеме дверей и закурили. Я по радиостанции стал передавать командирам в Чернухино, что к ним на помощь идет танк и вдруг прозвучал оглушительный грохот. Взрывной волной меня выкинуло вниз в подвал, площадка заполнилась пылью и гарью. С подвала стали выбегать люди, схватили меня и перетащили в подвал. Голова раскалывалась и меня стошнило. Невероятными усилиями я смог сказать, что наверху еще трое. Два танкиста, которые курили у двери, были сильно контужены, но живы. Наводчик, что вышел по нужде, был мертв. Позже, когда я осмотрел воронку от выстрела, понял окончательно, что это стреляли именно по мне. Снаряд был выпущен с батареи укропов, которая находилась в 7 км от нас и я точно знал место ее расположения. Судя по направлению от точки выстрела и точки приземления снаряда, стреляли именно в то место, где находился я. Меня спасло то, что снаряд не долетел три метра, а я находился в углублении лестничной площадки, ведущей в подвал.
После происшедшего у танкистов пробудилась совесть, сразу три экипажа вызвались идти в бой. Нанюхавшись нашатыря, я стал чуть чуть соображать. Коротко поставил задачу экипажам и они взвывая двигателями своих 64-рок, рванули на Чернухино. Осталось решить вторую проблему, как поставить задачу командирам -пехотинцам , которые вели бой в Чернухино. Для связи у нас были маленькие радиостанции типа "Матаролла ", " Сименс" и еще всякая дребидень, которая как я убедился на собственной шкуре засекалась укропами в легкую. Что бы больше не испытывать свою судьбу и бойцов на птичнике. я запрыгнул на БМП и дал команду ехать в сторону пионерского лагеря, что был южнее птичника, ближе к укропам , но там не было никого и было относительно тихо. Десантом взял группу разведчиков на всякий случай, так как в той стороне мы еще не были. И так БМП рванула с места и мы понеслись в сторону лагеря. По времени, танки уже должны были подходить к Чернухино и я схватив радиостанцию стал вызывать командиров- пехотинцев, что бы они встречали танки и направляли их в бой по своему замыслу. Вой снаряда мы услышали все, он перекрывая рев двигателя БМП пролетел над нами и взорвался в метрах ста , перед нами. Тут второй, чуть левее, тут третий и только тогда до меня дошло, что это опять бьют по нам. Схватив радиостанцию . я швырнул ее далеко в сторону, в поле, а сам неистовым голосом заорал механику, что бы он сворачивал в лес. В лес заехать не смогли, так как вдоль него тянулась труба газопровода идущая с птичника к лагерю. Тормознув возле нее мы все помчались в глубь леса. Снаряды градом стали сыпаться в то место , куда я швырнул радиостанцию, затем медленоо вдоль дороги перемешаться в сторону лагеря. Этот кошмар длился около сорока минут, что казались вечностью. Хорошо, что это были снаряды артилерии, если бы тогда нас накрыли минометами, мы бы не спаслись. С того часа, я выложил все телефоны и радиостанции у себя в бункере и до конца операции пользовался только " Арахисом". Бойцы тоже убедились, что мобильный телефон иметь при себе на войне, это значит ускорить свою погибель.
 
38.
В этом бункере я прожил четыре месяца. Это был какой-то спецвагон, его зарыли в землю, сверху заложили бетонными плитами и засыпали землей. Убежище было очень надежным, и даже прямое попадание любого снаряда не принесло бы никакого вреда. Но если засыпало бы вход, оно бы стало братской могилой))). Мой дорогой Олежка натапливал буржуйку до такой степени, что внутри она превращалась в сауну. Мое спальное помещение было в самом дальнем отсеке и было очень уютным. Кровать была застелена простынями и теплым одеялом и не передать те чувства, когда приползаешь уставший как собака, а сердце наполняет радость, что тебя ждет горячий ужин и белоснежная постель. Это чувство, проявляемое на войне, передать не возможно, это надо пережить.



 
40.
К своему стыду не помню ее имени, по моему Людмила, наверное, старческий склероз, простите меня, пожалуйста. Но то, что она героиня, заявляю со всей ответственностью. Мы виделись несколько минут, я приехал с передовой измученный до неимоверности и увидел ее, первым моим вопросом негодования было: «Что здесь делает женщина?», она взяла меня под руку и со словами: «Не ругайся, командир» завела меня в комнатушку на птичнике. В комнатушке было приготовлено все для приема раненых  и она оказалась сестрой милосердия. Достав флягу, она налила мне стаканчик настоящего коньяка. Но те ощущения конечно же вам не передать, что такое вылезти из окопа, увидеть женщину, а тем более держать стаканчик, в который тебе наливают коньяк. Я спросил ее: «И всем вы так наливаете?», она ответила: «Нет, только командиру, который сейчас на «передке», а меня бросил здесь. Я вижу, что Вы здесь тоже большой командир и очень прошу Вас отправить меня к нему». Я ответил, что там идет бой и бой очень жестокий, на что она мне парировала: «Если бой жестокий, значит есть раненые, а я доктор и этих раненых должна спасать». «А стрелять-то есть чем у тебя?» спросил ее я, она отвечает: «Я еду спасать, а не стрелять». «А отстреливаться?». Она отвечает: «Меня прикроют». Тогда я вытащил свой пистолет Макарова и отдал ей. Говорю: «На войне пригодится». Это героическая женщина! Она добралась до своего командира и даже тогда, когда все отступили, она осталась рядом с ним и в течении суток отбивалась как настоящий боец, неоднократно прикрывая его своим огнем. Второй раз я увидел ее, когда мы пробились к ним с подкреплением. Удивляться и ругаться было некогда, я просто обнял ее и  поцеловал в щечку.
 
41.
Не думал, что на этой войне мне придется повстречать и очень много женщин, которые наравне с мужчинами будут защищать свою Родину. В какой-то мере понятно, когда я встречал снайперш или военнослужащих медиков, но мое искренне удивление и восхищение вызывали девчонки, которые были в составах минометных расчетов. И это были не только молодые девчонки, которых влекла военная романтика, но были и взрослые, умные женщины, имеющие не только детей, но даже и внуков.
И как на всякой проклятой войне многие из них погибли, до конца выполнив свою роль матери-героини и роль героя-воина. Низкий поклон им и наше мужское восхищение
 
42.
Мой бункер воины с уважением называли «Кремль». Каких только командиров не было в этом «Кремле», в этот вечер в гостях Паша «Америка». Для всех гостей мой Олежка всегда находил что-то вкусненькое и конечно же горячий кофе или чай. Для этого у него были свои неведомые «заначки», портативная газовая плита, переделанная под большой газовый баллон и самое гостеприимное радушие. А ведь, по сути, он тоже «укроп» - представитель западной Украины и воюет с нами добровольцем-ополченцем за идею очищения своей Родины от проявления фашизма.

 
43.
В этом доте мы просидели 5 часов! Хороший дот укропов, выдержал пять попаданий и мы все живы )))
В этот день шел очень тяжелый бой, укры навалились на нас всеми силами и пытались выбить нас из Чернухино. К нашему счастью, как я и писал раньше, в каждом доме и блиндаже ими была оставлено очень много провизии и боеприпасов. Это очень здорово помогло нам, так как подвозить боеприпасы и провизию было практически невозможно из-за ураганного огня укропов. Под вечер, как спустилась ночь, взяв с собой бойца, запасные аккумуляторы к радиостанциям, я решил прорваться в Чернухино на своей «Ниве». Что такое ехать в кромешной темноте с потушенными фарами, не зная, что тебя ждет впереди, описать трудно, но я знал одно, что там мои бойцы и я как командир должен появиться перед ними, поддержать их моральный дух, самому на месте разобраться в обстановке, подбодрить и принять решение на завтрашний день. Предупредив по радио, что я выезжаю к ним, просил, чтобы случайно не подстрелили меня. Тяжело об этом писать, тяжело пережать те чувства, но я до них доехал. Спрятав «Ниву» в каком-то дворе, даже не понятно как, но очутился в ДОТе, где сидела группа моих родных бойцов. Мины сыпались так, что от грохота и разрывов вокруг все стонало. Периодически кто-нибудь из бойцов высовывал автомат с подствольником и производил выстрел в сторону укропов, отмечая, что мы живы и хоть как-то сопротивляемся. Было неимоверно сыро и холодно, бойцы валились от усталости, но нам любыми путями надо было продержаться до утра. Кульминацией той ночи было то, что с собой я прихватил «полтарашку» чистого спирта и когда стало уже не в моготу, пустил ее по кругу, предупредив, чтобы делали не более двух глотков. После третьего круга в ДОТе стало оживленно и даже весело, появились смельчаки, которые вылазили в окоп и поливали укров с пулеметов и автоматов. Тогда я тоже понял о пользе наркомовских 100 грамм в Великую отечественную войну. Молва о моей бутылочке быстро разнеслась по позиции, в ДОТ стали приходить бойцы и приглашать меня в гости. Ничего не оставалось делать, как перебежками перебегать от дома к дому.  В «Ниве» у меня была еще одна «полторашка» и до утра я согрел не одну солдатскую душу))) даже сейчас, кода уже прошло практически четыре месяца, многие бойцы, которые встречаются мне на передовой, помнят ту нашу ночь в Чернухино, которая породнила нас на всю оставшуюся жизнь. Сейчас вспоминается забавный случай, который произошел тогда в блиндаже. Не знаю  как, но в блиндаже оказались ребята - гуманитарщики.( Были тогда  такие группы. которые везли нам с России, все что могли достать. Начиная с питания и заканчивая приборами ночного видения . прицелами и всякими военными прибамбасами. Надо отдать и им должное, они очень здорово помогли нам в этой войне!) Эти ребята скорее всего решили посмотреть на войну воочию, но сто процентов уверен , что они и не могли представить в какую могут угодить "задницу". Их было кажется трое. Видя наше гробовое спокойствие и как мы не обращаем внимания на мины, которые сыпались вокруг, как манна небесная, они тоже пытались харахориться))) Держались бодрячком, поносили укропов на чем свет стоит, сыпали шутками и всячески веселили угрюмую обстановку. Один из них сидел на каком то ящике и рукой держался за арматурную петлю торчащую с бетона. Не знаю. как укры строили этот Дот, по всей логике эта петля должна была быть снаружи и предназначалась для подьема плит. короче за который цепляют крюки от подьемного крана. Почему то плита оказалась перевернутой и эта петля была внутри, вот за нее и держался рукой парень рассказывая какие то подвиги. Вдруг мины стали ложиться совсем рядом, от их разрывов все гудело и стонало, пару штук попало по нашей крыше и внутри Дота мы все чуть не охренели, точнее будет оху........и))) И все разом стихло, разрывы стали удаляться. Чертыхаясь и матерясь, все стали распологаться по удобней. Я спрашиваю все живы? Ответ все. Опять звучат шутки . прибаутки о пережитом. Главное никакого страха и паники. И вот этот паренек, что держался за петлю вдруг изрекает. Братва. а я петлю оторвал!!! Мы все с удивлением начинаем рассматривать, точно он петлю в руках держит. Ну описывать все шутки и приколы которые посыпались в его адрес, это еще пять страниц))) Одно скажу, есть Бог на свете. Это ведь мина, что прилетела сверху перебила основания петли в бетоне и она оказалась в его руках, а пробей она бетон. наверное не писал бы я сейчас эти строки.
 
44.
Как-то под вечер не понятно, как и каким образом к нам на позицию вышла бабулька и просила у бойцов встречи с командиром, они привели ее ко мне. Бабулька оказалась настоящим кладом и супер-разведчиком. На плане города она с точностью показала позиции укропов, места расположения их военной техники, количество и так далее. Мы насобирали ей сколько могли продуктов, но в первую очередь вскипятили чай и угостили чем смогли. Самым прикольным было то, что с ней была потешная лупоглазая собачонка, которая съела больше, чем бабулька и превратилась в колобок. Я просил бойцов перестать кормить ее, так как с голоду у нее мог случиться заворот кишок, но съев очередной кусок чего-нибудь, она начинала смотреть такими жалобными глазами, что не дать ей очередной кусочек было не возможно. Бабулька рассказывала бойцам о зверствах укропов, как они в упор расстреливали их домики и утверждали, что это делаем мы, как привязывали проволокой к забору местных жителей и ждали пока их ранит осколком какого-нибудь снаряда, а затем развязывали и снимали на видеокамеру, опять же утверждая о «наших зверствах». Бойцы все это слушали, молча и только скрежет зубов и ходящие желваки показывали, как в них закипает ярость. Некоторые, молча, вставали, уходили на позиции и в ярости поливали свинцом позиции укропов.



 
45
Ко всем трудностям войны свою трудность добавила еще и погода. Наступила оттепель и прошел проливной дождь. Хорошо, что у многих бойцов были химические общевойсковые защитные комплекты, которые оказали нам неоценимую услугу. Для обороны мы выбирали себе домики, у которых в какой-то мере сохранились крыши. Завесив окна одеялами, покрывалами, всем чем можно было защититься от сквозняка, пытались хоть как-то скрыться от непогоды. В каком бы из этих домиков я не появлялся, мне предлагали самый сухой уголок, суетясь наливали кипятком и угощали чаем, расспрашивая о том, что твориться на большой земле. Главным вопросом было, почему так слабо работает наша артиллерия и почему так мало танков и БМП. Я как мог разъяснял им, что основные и очень тяжелые бои идут в стороне Вергулевки, где противник укрепился на господствующих высотах и выбивать его неимоверно тяжело, наша задача - не дать укропам выйти отсюда и как можно больше отвлечь сил и средств. Это были ребята из батальона «Хулигана» и в основном из тыловых комендатур и дрались они отчаянно в отличии от хваленного разведбата бригады, который в полном составе отказался идти в бой. Конечно же в другие времена и во время военного положения их просто бы расстреляли за трусость. Комментировать далее не буду, Бог им судья и слава всем тем пацанам, что улыбаются мне с фотографий. Это они сделали Победу, но об этом никогда не будут кричать с высоких трибун.
 
46.
Ночью в тумане и без фар. Это очень страшно!!!
Как я писал ранее, одним из самых сложных участков для нашего транспорта был отрезок дороги от Комиссаровки до птичника, трасса простреливалась укропами и преодолеть этот участок местности можно сказать было подвигом. Днем это было сделать проще, но зимний день очень короток и ночью этот отрезок пути приходилось преодолевать даже не включая габаритов, так как впереди на «Шлачке» у укропов «были глаза» и на любой огонек открывался шквал огня. За месяц боев на этой трассе к сожалению побилось немало ребят. К счастью бились только машины, а погибший в ДТП был только один. Ваш покорный слуга за этот месяц проехал по этой дороге  не менее 500 раз. Спасибо вашим молитвам и моим ангелам-хранителям.
 
47.
Сюрприз из укроповского трофейного фонарика накладные ногти ))) С кем мы воюем ???!
 
48.
Перед тем, как вступить в бой в этой войне, я убедительно просил украинских матерей не посылать на эту войну своих сыновей. Я тоже отец троих детей и молю Бога, что бы они хоронили меня, а не я их. Я не виноват в этой войне, что передал этих сыновей на Украину и принес горе их матерям. Мы их сюда не звали, но они пришли и стали сеять смерть, убивая детей, женщин, стариков и разрушая все на своем пути. Легендарный русский полководец Александр Невский сказал очень мудрую фразу сотни лет назад: «Кто с мечем к нам придет, тот от меча и погибнет».
 
49.
Я просил Украинских матерей не присылайте на эту войну своих сыновей. Мы их всех вывезли. а укропы своих зарывают в общей яме.
Наглядное фото, когда мы взяли этот рубеж, было видно, что этот паренек погиб, а его однополчане бегали по окопу, невзирая на то, что он валяется у них под ногами и на нем было немало следов от сапог, что они использовали его как кусочек суши, чтобы не вступить в лужу. Разве это нормально?! После боя мы его вытащили из этого окопа с неимоверными трудностями, вывезли в тыл и передали украинской стороне, чтобы они в который раз состарили очередную мать и сгорбили очередного отца, оставили вдовой очередную жену и сиротами его детей. Прости меня, мама! Прости меня, отец! Прости меня, жена! Простите меня, дети! Прости меня Бог и прости меня Аллах! Это не мы его убили. Это убила его Ваша власть.
 
50.
Это тоже работа нашей артиллерии. Никакие бетонные перекрытия не спасли от нашего карательного огня и эти перекрытия стали укропам братской могилой. Я даю слово полковника и клянусь за каждую строчку, после окончания боев за Чернухино, мы достали их тела и передали украинской стороне.
 
51.
Эти шахтерские домики - не хоромы Закарпатья или других регионов Украины, но возле каждого этого домика есть маленький огородик, они очень уютные и опрятные внутри и конечно же приносили радость их хозяевам. В каждом был создан домашний очаг, согревающий душу их обитателей. Когда мы вошли на этот маленький плацдарм, пусть даже разрушенные, они продолжали согревать наши тела в эти холодные февральские ночи своими полуразрушенными печурками и теплом тех сердец, которые прожили здесь десятилетия. Мы, конечно же, их отстроим и поклонимся в пояс их хозяевам, извинимся за то, что все пулевые и осколочные ранения эти домики получили из-за нас, а кланяемся мы им в пояс за то, что их домики спасли не одну жизнь.
 
52.
Она приехала сюда убивать. Приехала не сама, а по воле выродков, которые прислали ее сюда погибнуть и унести жизни тех, кто стал жертвами воли этих выродков.
 
53.
Работа нашей артиллерии именно перед этим боем заслуживает самой лучшей похвалы, они перепахали всю переднюю линию укропов и тем самым очень облегчили нашу задачу по захвату окраин Чернухино.
 
54.
Крайний слева – командир батальона с забавным позывным «Хулиган». В центре – доброволец со Словакии, настоящий словак. Я поразился тому, что при встрече он восторженно обнял меня и, указывая на мой пистолет-пулемет, не менее восторженно твердил: «Чехия, «Скорпион»!!!». Это был первый доброволец на этой войне, который определил название моего оружия. Я так же обнял его, похлопал по плечу и говорю: «Браток, ты первый, кто угадал название моего пистолета». Смотрю, в ответ он мне бормочет что-то непонятное и только тогда я понял. Что это настоящий чех. Когда я хлопал его по плечу, и говорил: «Да здравствует Чехословакия!», он отвечал мне и поправлял, что нет, не Чехословакия, а Словакия. Через 10 минут они уходили в бой и «Хулиган» подошел для уточнения задачи. Я коротко и быстро ее ему изложил, и они со словаком пошли к своему подразделению, которое впоследствии сыграло основную роль в победе в боях за Чернухино. Могу со всей ответственностью заявить, что благодаря мужеству «Хулигана», отваге его бойцов мы выполнили дальнейшую задачу. На второй день с утра они с ходу ринулись в бой, продвинулись практически почти на километр и в течение трех недель отбивали самые яростные атаки, удерживая рубеж и обеспечивая выдвижение основных сил через окраину Чернухино на Дебальцево.






 
55.
Еще одно открытие я сделал на этой войне: тот, кто имеет мощную артиллерию и чьи расчеты сильнее подготовлены, тот и наносит больший урон своему противнику, а еще я понял, что обычный подствольник на автомате – это тоже сила. Не знаю, какое подразделение было у укров, но человек 40-50, подобравшись к насыпи и укрывшись за вагонами, поливали на из подствольников так, что гранаты сыпались на наши головы как дождь. Конечно же, где-то укрывшись в окопе или блиндаже можно было не обращать на это внимание, но пересечь открытую местность и не получить осколок, было просто везением. Вот и словак, перебегая от дома к дому, не смог уберечься от этих маленьких носителей смерти. Ему повезло тем, что посекло только ноги, но на одного достойного бойца в бою нас стало меньше.
 
56.
Это второй «безбашенный» экипаж. Я поставил им задачу дойти до этого бетонного блока и прикрывать выход группы пехоты для организации засады, предупредил, что навстречу может выскочить БМП или БРДМ. Они ринулись в бой, и дошли до блока без проблем, но прозевали как на перекресток выскочила укроповская БЭХа и началась дуэль. Увлекшись атакой, они пошли на нее тараном, она юрко развернулась и скрылась за поворотом, а результатом погони стал подрыв на мине. Это чеченская тактика. Перед нами в тот момент воевало подразделение чеченцев, да, да вы не ошиблись, читая эти строки, это было подразделение батальона «Ичкерия» бригадного генерала Исы Мунаева, личного врага Кадырова и Президента Путина. Они выехали на БМП и спровоцировали наш танк идти вперед, а перед его движением установили фугас. На этот фугас он и нарвался. Слава Богу и Аллаху экипаж остался жив. Да и танк был поврежден только тем, что перебило гусеницу. О батальоне Ичкерии мы узнали после того, как за два дня до этого мои ребята в упор из БМП расстреляли группу, которую засекли у магазина. В составе этой группы оказался и сам бригадный генерал Иса Мунаев. При нем не было документов, ребята забрали оружие, мобильные телефоны и после боя все это привезли мне. Они утверждали мне, что уничтоженная группа – это чеченцы, так как в бою они кричали друг другу на чеченском языке. В ходе боя я сам убеждался в  том, что перед нами какой-то особый противник, так как действовал очень грамотно и, не буду скрывать, от их действий мы несли большие потери. Вначале я думал, что это какой-то спецназ или подразделение наемников, так как они упорно сопротивлялись и каждый дом, обороняемый ими нам приходилось брать с большими трудностями. Разглядывать трофеи в ходе боя было некогда, а ночью, вернувшись в бункер, я стал рассматривать трофейный телефон и обнаружил в нем чеченские имена. Входящие СМСки на этом телефоне были адресованы некоему Исе. Утром, прибыв на птичник, я получил сведения, что вчера в Чернухино был уничтожен какой-то очень именитый боевик-чеченец. Тогда я позвонил на один из номеров, записанный в этом телефоне контактом под именем начальника штаба батальона. По ответившему голосу я понял, что со мной разговаривает чеченец. Голос был очень взволнован, он спрашивал, кто я такой и где Иса. Я ответил, что я друг Исы и что Иса ранен и лежит в подвале дома. Он стал истерически умолять продержаться, обозначить себя и что сейчас за нами выйдет БМП и БРДМ с группой прикрытия. Чуть позже на эту группу и нарвался наш танк, под который они заложили фугас, с боем пробились к магазину, оттеснив наши группы и забрали трупы чеченцев. Конечно же я был поражен, когда узнал кого мы убили в том бою. Сделай это кто-либо в России, им бы присвоили имена героев, а так как это было сделано в Чернухино, к сожалению нам никто не сказал даже спасибо.

 
57.
Укропы отравили всю воду, она в большом дефиците.
Этих беженцев на «крест» мы эвакуировали на МТЛБ. Всех женщин мы садили во внутрь, а мужчины ехали сверху на броне. Эти 5 км казались бесконечными, хотя по времени эта езда занимала не более 20 минут. По началу меня поражало, что люди не просили есть, а все очень жадно пили воду. Только впоследствии я узнал, что многие колодцы были, отравлены вылитой туда соляркой и всех людей мучила сильная жажда. Это мне напомнило кровавую бойню в Беслане, когда освобожденные детишки с жадностью пили воду. Эту картину вживую я увидел здесь в Чернухино, где первыми словами у беженцев было: «Дайте, пожалуйста, попить».
 
58.
Все беженцы просят воды. Второй Беслан.
Вереница беженцев тянулась из Чернухино нескончаемым потоком. Люди шли, невзирая на то, что рядом рвались снаряды и мины. Эта картина просто разрывала сердце, так как все происходило в 21 веке и где? На Украине!!! В это тяжело верить, но это есть горькая правда.
 
59.
Все что с фронта - все для перевозки беженцев.
Я поставил задачу на «кресте» останавливать все пустые машины, идущие в тыл и грузить в них беженцев. Только в первый день, таким образом, мы вывезли более 800 человек, в основном стариков, детей и женщин. Все это делалось под обстрелом, поэтому главной задачей было в самые короткие сроки отправлять людей в безопасную зону. Жалость усиливалась и тем, что многих беженцев сопровождали их четвероногие друзья, которые вместе с ними пережили эти ужасы войны, а здесь машины уходили, а они жалобно тявкая и скуля, бежали за ними следом.


 
60.
Выведя первую колонну беженцев до Зоринки, на обратном пути я заехал на птичник и, подъехав к танкистам, поставил задачу срочно зацепить за мою «Ниву» два танковых троса. Командиры убеждали меня, что это абсурд, что «Нива» не сможет протащить по полю два троса, застрянет в колее и меня расстреляют в упор вместе с этими тросами. Кто меня знает, со мной спорить бесполезно и если я что-то задумал, меня трудно остановить. С криками и матами наконец-то тросы были зацеплены за «Ниву». Помолившись Аллаху и первый раз в жизни перекрестившись, я завел двигатель и попробовал тронуться. На почве «Нива» буксовала, но как только выехала на асфальт, потащила тросы с легкостью. Дело в том, что с птичника на Чернухино было две дороги. Одна прямо с птичника через поле выходила в ложбинку и по ней выходила на асфальтную дорогу, ведущую с основной трассы на Чернухино. А по второй надо было выезжать на основную трассу и под носом укропов перед мостом уходить влево по асфальту в Чернухино. Выезжая из птичника, я понял, что по полю мне не пройти и рванул по асфальту. Тросы как бешенные мотылялись за «Нивой», выбивая с асфальта снопы искр. Скорее всего, укропы очумели и не могли понять что происходит, так как я на «Ниве» летел к ним в гости. Перед мостом резко повернул налево и нажал на газ до полика. Укропы очухались и открыли бешенную стрельбу, но было поздно, я несся по асфальту и от прицельной их стрельбы меня спасала посадка деревьев вдоль дороги. Впоследствии я еще сотни раз летал на своей «Ниве» по этому пути, уходя то в поле или объезжая по асфальту, чем приводил их в замешательство,  выигрывал время в открытии огня и естественно вызывал бешеную ярость своей непоражаемостью. Фишкой было то, что на «Ниве» был еще оторван глушитель и звук моей «ракеты» был слышен очень далеко, но как я писал ранее мой Ангел-хранитель и Аллах и были на моей стороне. Когда я, разметая лужи и брызги грязи, пролетел по крайней улице Чернухино, и подъехал к дому, где был укрыт танк, вызвал бурные аплодисменты моих солдатушек, наблюдающих эту картину. Теперь можно было смело цеплять тросы за танк и совершить очередной подвиг, расчистив дорогу от подбитого танка.
 
61.
Это не танкисты - это БОГИ !
 
62.
Это новейший украинский танк «Булат», который нам «подарили братья укропы». Хорошая машина. Мы, конечно же, очень рисковали и не хотели, чтобы такой дорогой «подарок» сожгли сами же дарящие. Я попросил нашу пехоту открыть огонь из всех видов пока мы будем возиться с подбитым танком, пытаясь убрать его с дороги. Пехота – молодцы, рассредоточили свой огонь и не давали укропам «поднять голову».  Была опасность еще в том, что под танком могла быть еще одна мина и я боялся, что мы наедем на нее, но времени было в обрез и деваться было некуда. Мы зацепили танк и «Булатушка», ревя двигателем, буксуя на грязном асфальте, всеми правдами и неправдами пытался оттащить танк в сторону. Механик сильно нервничал и выжимал из танка все его силы. Наконец-то подбитый танк тронулся с места, и я стал орать танкисту, чтобы он стащил его на обочину. Неимоверными усилиями это у нас получилось, но к нашей беде у «Булата» лопнул палец на гусенице и он «разулся». В дальнейшем наши мужественные танкисты еще в течение трех суток под обстрелом сделали все возможное и невозможное, чтобы обуть гусеницу и спасти танк. Его спасло еще и то, что он сам был в кювете и скрыт от укропов высотой дороги и густой посадкой леса. Танкисты – герои и просто молодцы!
 
63.
Вьется в тесной печурке огонь...
Забор, огораживающий хранилище железнодорожных вагонов, стал линией фронта. Дело в том, что и укропы из-за него не могли подойти к нам ближе 150 метров, поэтому они, прячась между вагонами, поливали нас гранатами из подствольников. Нас спасало то, что огонь был не прицельным, а граната поражает в радиусе не более 7-10 метров. Мы уже так привыкли к этим разрывам, что практически перестали обращать на них внимание. Передний край в центре Чернухино оборонял «Хулиган» со своим батальоном, ему я верил как себе и знал, что он не пропустит укропов. Если днем укропы атаковали нас по нескольку раз, то ночью они это делать боялись и поэтому вся наша жизнь практически начинала кипеть как опускалась ночь. Наши чудо-водители санитарных МТЛБ в кромешной тьме без единого огонька пробирались к нам, подвозя боеприпасы и батареи к аккумуляторам радиостанции, а на обратном пути забирали раненых. Мы всеми доступными средствами утеплили окна полуразваленных домиков, установили в них буржуйки и жить стало веселей. Как на зло пошли проливные дожди и бойцы промокали практически до нитки и эти буржуйки согревали не только нас, но и наши сердца.
 
64.
Наконец-то укропы пристрелялись по птичнику и накрыли наш артиллерийский склад, который мы складировали за стенами котельной птичника. Дело в том, что к нашим позициям на птичнике подобрался их арткорректировщик, к сожалению которого мы обнаружили очень поздно, он свое дело сделал великолепно и ему нужно отдать должное. После прямого попадания снаряды на складе рвались целый день, не давая нам высунуться. Это в какой-то мере и деморализовало личный состав, слабонервные из которых дезертировали с птичника. Поражение артиллерией укропов второго склада могло изменить весь ход боевых действий в Чернухино. В этот вечер я был вызван в главный штаб командования на совещание. В ходе совещания поступила информация, что артиллерийский снаряд попал в наш склад вооружения и боеприпасов на птичнике. Среди военнослужащих паника и они покидают птичник. Я вскочил в свою «Ниву» и рванул туда. От крайнего населенного пункта под названием Комиссаровка до птичника по трассе 5 км, это был открытый участок местности и хорошо простреливался укропами. Его я всегда пытался проскочить на самой максимальной скорости. Выезжая за Комиссаровку, на трассе я увидел удручающую картину, навстречу мне по трассе двигались толпы солдат, многие из которых тормозили меня и говорили, что на птичнике уже айдаровцы, что наших там никого не осталось и «Айдар» проводит зачистку. Проехав эту колонну, я остановился на обочине не зная что делать. Вглядываясь в сторону птичника, я видел, что огневого боя нет, что на птичнике просто рвутся снаряды и боеприпасы, выстрелов стрелкового оружия я не слышал. Над птичником стояло огромное зарево и в небо взлетали сотни трассеров от разрывающихся на складе снарядов. Я не верил, что с птичника ушли все и принял решение ехать туда. Что-то у меня заклинило в голове и сев в машину, включив фары, я поехал вперед. Подъезжая к «кресту», увидел, что впереди на мост со стороны укропов выехала БЭХа и в мою сторону потянулись красные струи выстрелов ее пушки. Снаряды пролетали над моей «Нивой», опускаясь все ниже и ниже, а я тупо летел вперед. Когда до поворота на птичник осталось метров 200, я то ли со страха или не понятно из-за чего, а скорее всего - сработал какой-то инстинкт самосохранения и подсказал мне включить дальний свет. Сноп света ударил в БЭХу и естественно ослепил их наглухо. Стрельба прекратилась и это дало мне возможность повернуть на птичник. Я тут же выключил весь свет и резко тормознул на обочине, спрятав «Ниву» в посадке. Сам выпрыгнул из машины, чертыхаясь и матерясь, разбивая коленки о какие-то ящики, лег за обочиной. БЭХа неистово лупила по посадке, но она была слишком густой и длинной, став для меня и машины надежной броней. Тогдашнее состояние моей души очень долго описывать, впервые в своей жизни мне стало жалко самого себя. Что такое в два часа ночи лежать в каком-то поле с одним пистолетиком, не ведая, что творится вокруг, наверное это описать нельзя.

 
65.
Укроповская БМПуха, расстреляв весь свой запас задним ходом спустилась с моста и скрылась за блокпостом, я лежал и думал, что делать дальше. На птичнике продолжали рваться снаряды. Дорога от «креста» на птичник шла под уклон. Я подполз к своей «Ниве», толкнул ее, запрыгнул и на свой страх и риск потихонечку стал приближаться к птичнику. Перед въездом на птичник стоял домик сторожа и автомобильные весы в бетонной арке. В арке до этого «пряталась» наша ЗУшка, там ее не было. Тихонечко закатив туда «Ниву», я стал присматриваться, что происходит на птичнике. Вдруг снаряды на складе стали рваться с неистовой силой  и град осколков бил по стенкам весовой. Я переполз в домик сторожа, забился в угол и стал думать о своей триклятущей судьбе. Скажу честно, слезы отчаяния ручьем лились по моим щекам. Я сам себе задавал вопрос: «Зачем мне все это надо? Кто оценит все это дартаньянство? Кому и что я пытаюсь доказать? Зачем и почему я играюсь со смертью?». Достав сигарету закурил и пытался успокоить свои амбиции. Через пару часов взрывы поутихли и небо освещало лишь небольшое зарево пожара. Помолившись, я пополз в сторону птичника. Метров за 20 от крайнего бокса залег и стал прислушиваться и пытаться рассмотреть, что есть впереди. Вдруг из двери бокса появились фигуры людей, они осматривали прилегающую местность и искали раненых. По разговору я понял, что это свои. Укрывшись за какой-то поваленный столб, я крикнул им: «Пацаны, не стреляйте, это я «Юстас». Они резко изготовились к бою и стали орать мне, чтобы я поднялся во весь рост и поднял руки. Я встал и поднял руки, в грудь мне светанул сноп фонарика. Увидев на груди болтающийся мой «Скорпион», они заорали друг другу «Не стреляйте, это точно «Юстас». Я понял, что стрелять по мне не будут, двинулся им навстречу. Это были пацаны, которые со мной были в Чернухино, только я не могу с точностью сказать остатки какого подразделения. Я видел, что их радости не было предела, каждый из них обнимал меня и пытался рассказать, что они пережили. Я задал им вопрос, сколько их здесь и кто может доложить об обстановке. Их было человек 15-20 солдат и не одного офицера. Они объяснили, что где-то в следующих корпусах есть тоже наши, что после взрыва складов все ушли с Чернухино в паническом бегстве и практически все войско пешком через поля ушли в тыл в сторону Перевальска. Я обнимал всех и как мог успокаивал, что раз я здесь, значит все будет нормально. Мы стали орать в сторону других боксов, чтобы не стреляли и мы идем к ним. Бойцы вели меня среди всех развалин и орали, что идет «Юстас». Я дошел до нашего бывшего КНП (командно-наблюдательный пункт) и встретил полковника «Волгограда» - одного из заместителей командующего с кучкой оставшихся бойцов. Радость встречи конечно описать трудно. В боксе стояла «КШМка» и к нашему счастью у нас появилась связь. До командующего уже дошло, что все покинули позиции и конечно же его состояние понять можно. Мы вышли на связь и сообщили, что мы живы, что позиции птичника не оставлены и конечно же соврали, что позиции в Чернухино не покинуты, хотя на самом деле там никого не было.
 
66.
С легендарным "Крылом". Солдат с тремя пацанами ворвался в Чернухино на одной БМП и до утра кошмарил укропов наводя на них ужас. После доклада командующему мы с «Волгоградом» стали думать как выправить создавшееся положение. В первую очередь организовали круговую оборону и стали искать добровольцев, которые способны были войти в Чернухино. У нас была одна единственная БМП и нашлось три смельчака, которые готовы были это сделать. Это простой одесский парень с позывным «Крыл», его кум и наводчик БМП. Я дал «Крылу» свою радиостанцию и в течении 10 минут уточнял ему его задачу. У нас и правда было некого отправлять, я просил его заехать на БМП в Чернухино, попытаться выяснить, есть ли там кто-то из наших, прокатиться по улице, «покошмарить» укропов и занять оборону на въезде в Чернухино у ДОТа, чтобы обеспечить подход наших пацанов, которых я сумею собрать. Я понимал, что отправляю их на верную гибель, но внутреннее чутье подсказывало мне, что эти два-три часа до рассвета они продержаться, так как укры в атаку ночью не ходили. БЭХа, взревев двигателем, ушла в темноту. Через 20 минут «Крыл» вышел на связь и доложил, что укров на наших брошенных позициях нет и до утра он сможет контролировать ситуацию. Я прыгнул на «Ниву» и помчался на свои позиции в Комиссаровке, где отдыхали мои бойцы, поднял их по тревоге и на двух БМП и БТРе они рванули на Чернухино. Приехав на птичник, я вышел по радио на командующего и срочно попросил резервы не менее 200 человек. Утром на свои позиции со своими бойцами вернулся «Хулиган», который только вчера вывел своих бойцов на отдых после тяжелейших боев. Теперь я смело могу писать, что в эту ночь мы спасли Дебальцевскую операцию. Если бы укры к утру заняли наши позиции, выбить их оттуда у нас практически не было сил. И теперь открыто могу сказать, что свои позиции оставил «доблестный» батальон ментов с громким названием «Беркут» во главе с министром МВД ЛНР. И  только  сейчас «пиная себя в грудь пяткой» они с пеной у рта рассказывают всем, как они брали Дебальцево. Бог им судья.
 
67.
Эта сторожка неоднократно спасала нас при артобстрелах, со стороны укропов она была прикрыта бетонными стенами весовой и служила хорошим прикрытием даже от прямого артиллерийского попадания. В этот раз мы заезжали на птичник с моим «Островом» и везли ребятам что-то из еды. Наверное опять-таки рев глушителя мой «Нивы» «разбудил» украинских артиллеристов и они открыли ураганный огонь. «Долетев» на бешеной скорости до весовой, я спрятал «Ниву» за ее стенами, а сами с «Островом» забежали в сторожку. Снаряды бились рядом и их осколки  дробью стучали по стене сторожки, которая ходила ходуном после каждого разрыва. Было ужасно холодно и я попросил «Острова» принести кофе из машины. Тогда он первый раз попал под обстрел и дикий ужас застыл в его глазах. Надо было его «встряхнуть» и добавить адреналина))). Как военный, я понимал, что чтобы попасть в нас, надо было стрелять из миномета, а обстрел вели из пушек, поэтому проползти до машины 10 метров и вернуться обратно практически было безопасно. Когда он это сделал, я его очень сильно похвалил по командирски, отчего на его лице появилась улыбка. Он понял, что жить можно, пить горячий кофе в такой мороз - это кайф, несмотря на вой и разрывы снарядов. Наверное тогда он переборол свой страх, так как впоследствии на своем УАЗике-«таблетке» он гонял под такими разрывами, что у бойцов вызывал неподдельное восхищение и бурю восторгов, когда он врывался на птичник живым и невредимым. И многие раненые остались жить только потому, что он вовремя вывез их из пекла боя. Тогда мы сидели в сторожке, подпрыгивая на полу от разрыва снарядов, боялись разлить свой кофе и несли друг другу всякую чушь, а сейчас, когда я вспоминаю эти минуты, мурашки ползут по спине.
 
68.
За всю войну в Афганистане и Таджикистане я ни разу не одевал бронежилет. Да и здесь полгода прыгал как архар без него. На меня его надели после того, как я три недели ходил с осколком в спине и даже не понял когда меня ранили. Сперва под лопаткой начала надуваться шишка и я думал, что простыл и это лезет фурункул, хотя в жизни у меня их никогда не было где бы я не был и как бы я не простывал. Когда шишка вздулась почти как кулак, и боль стала невыносимой, при выезде в Свердловку за боеприпасами, «Рим» чуть ли не силой затащил меня в местную больницу к хирургу. Положили на операционный стол, сделали местную анестезию и под мои стоны и вопли стали резать эту беду. На удивление всего персонала и мое тоже, хирург на конце пинцета показал стержень моего «фурункула» в виде рваного осколка величиной со спичечную головку. И эта зараза сидела во мне в двух сантиметрах от сердца. Конечно же, ложиться в больницу я категорически отказался и убежал на передовую. Но перед тем как бежать, два телохранителя  Сани Гайдея надели на меня этот бронежилет, за что я благодарен им по гроб жизни. Буквально через три дня я получил в спину пулю снайпера. Расстояние было далековато, но если бы не этот бронежилет, сейчас я бы не писал эти строки.
 
69.
Приехав после операции по изъятию осколка в свое бунгало, я стал осматривать форму и куртку, в которой бегал до этого и обнаружил. Точно, в «афганке» и в куртке были рваные отверстия. Напрягая память стал вспоминать, когда бы это могло случиться и припомнил, что в первые дни, когда мы захватили окраину Чернухино, я пригнал нашу ЗУшку, чтобы ее огнем проделать проход в минном поле до пролома в заборе, который мы сделали танком. Тогда мы попали под бешенный огонь укров и я с командиром группы с позывным «Фотон» укрылся в каких-то развалинах. По нам били снайпера и не давали перебежать на другую сторону улицы в более надежное укрытие. Через минут 20 нас стали накрывать минами и мы, перекрестившись, прикрывая друг друга, решили все же попробовать перебежать. Мы вдвоем лежали у стены, которую выше нас просто крошило пулями, надо было проползти за угол и постараться сделать стремительный рывок. Я это рывок сделал и когда забегал в калитку соседнего двора, сзади рванула мина и при помощи взрывной волны я просто в нее влетел. Ко мне подбежал раненный в руку солдат без оружия, здоровой рукой схватил за шиворот и буквально силой затащил меня в подвал дома. Я почувствовал тогда, что меня что-то кольнуло в спину, но не обратил на это внимание, так как даже на майке практически не было следов крови. В последствии еще недели три мой дорогой Олежка, который получил приказ от Гайдея следить за моим здоровьем и делать перевязки каждый вечер, всегда дожидался моего приезда в бунгало во сколько бы это не было и первым делом, протирая руки спиртом, приглашал меня на экзекуцию и с нежностью самой «лучшей медсестры» промывал и прочищал мою рану.
 
70.
Воронка на школьном стадионе от ракеты точка У. В домах как видите даже рамы вылетели!
Сбитый над Донбассом самолет стал очередным поводом международного скандала и новым обвинением России. Каких только международных комиссий не прибыло на место падения самолета в районе ведения боевых действий. Эта ракета прилетела на школьный стадион в мирном поселке в 20 км от линии фронта и взорвалась всего в сотне метров от школы. Счастье детишек и их родителей, что школа была пуста, а ведь есть факты, когда снаряды прилетали в школу, когда там учились дети. И никаких комиссий, никаких расследований, никаких международных скандалов. Одни лишь вопросы, вопросы и вопросы. На следующих двух фотографиях – результат этого ракетного удара, показатель бесчеловечности того изверга в форме укроповского вояки, который нажал на кнопку пуска. И как после этого не называть их фашистами?!
 
71.
Слава Богу, что не было детей
 
72.
А это школа после разрыва ракеты под названием точка «У»
 
73.
Мой друг и ополченец, доброволец-подполковник запаса пограничных войск, в свое время так же как и я «поползавший» по таджико-афганской границе, нюхнувший пороху в чеченских событиях, с первых дней прибыл на сюда и стал на защиту Донбасса, позывной «Зеленый» или просто Викторович. В тот день он был одним из старших командиров одной из групп и прикрывал фланги «хулигановского» батальона. Шла неделя кровопролитнейших тяжелых боев и я приехал к нему с доброй вестью сказать. Что сейчас подойдет батальон «Беркут», мы на месте поставим ему задачу и он со своими бойцами на пару-тройку дней снимется на птичник на отдых. К 11 часам стали прибывать первые группы «Беркутов». Шла вялотекущая стрельба, кое-где рвались гранаты подствольников. Даже эта шумиха, на которую мы практически не обращали внимания производила на «мужественных» беркутов такое дикое впечатление, что они, попрыгав с БМП и танков, ошалело метались вдоль дворов в поисках укрытий. Наконец-то я добился, чтобы ко мне подошли какие-то их командиры и стал пытаться им ставить боевую задачу, но они утверждали, что сейчас подъедет министр МВД и поставит им задачу лично. К моему удивлению минут через 20 подъехал аж сам министр МВД. Я представился и коротко обрисовал обстановку, показав расположение наших войск и уточнив задачу их батальона. Мы откозыряли друг другу и он повел свои войска вдоль центральной улицы к линии соприкосновения с укропами. Я просил Викторовича пойти вместе с ними, чтобы он на месте точнее показал расположение наших подразделений дабы не пострелять друг друга. Видно дозор беркутов дошел до линии огня с укропами, но и как-то сходу напоролся на встречный бой. От начавшейся беспорядочной пальбы я думал сойду с ума. «Войнушка» началась такая, что интенсивность стрельбы наверное была сильнее, чем в первый день штурма Чернухино. От греха подальше, мы с Викторовичем залезли в ДОТ, достали по сигарете, закурили и стали пережидать этот кошмар. В ходе беспорядочной стрельбы стали слышны какие-то крики, мат  и ругань. Выбравшись из ДОТа, наблюдаем дикую картину: все это «доблестное» войско беркутов спешно покидает Чернухино и ретируется по дороге в сторону птичника. Какой-то майор, размахивая пистолетом, пытался остановить всех этих вояк, но все было бесполезно, в ответ он слышал отборный мат и всякие проклятия. Ко мне подбежал «Крыл», не менее изумленный происходящим, на мой вопрос: «Где министр?», он ответил, что помог ему ретироваться одним из первых в кузове попутного «Урала», за что даже был поощрен пистолетом. Да, на этой войне можно было увидеть все и массовую позорную трусость в том числе.
 
74.
После панического бегства беркутов мы героическими усилиями удержали занятые позиции, но наступать вперед на укропов сил никаких не было, атаковать танками было невозможно из-за заложенных фугасов на улицах в Чернухино. В районе вокзала они были очень сильно укреплены и занимали господствующую высотку, точнее горку, с которой когда-то спускали выгоны и с которой в настоящее время укропы поливали нас со всех видов оружия. Разведданные о противнике были наискуднейшие. Охрана Чернухинской колонии сбежала и на воле оказалось более 400 заключенных. Они тоже создавали нам огромную проблему, выходя группами на наши позиции с просьбой не убивать. И ко всему этому нам пришлось заниматься и фильтрацией населения. Прибыв в штаб в 23 часа ночи, я доложил командующему о создавшейся крайне тяжелой ситуации. Видел его растерянность, видел его сильнейшую усталость, но верил в душе, что он найдет выход из создавшегося положения. В 3 часа приехал в свой бункер и не раздеваясь бухнул на кровать чтобы поспать три-четыре часа, но поспать не удалось, меня опять стали вызывать в штаб. Наверное я психанул и ответил, что до 7 утра прибыть не смогу. Через полчаса Олежка вновь разбудил меня и сказал, что со штаба за мной приехал автомобиль с охраной и офицером. Офицер прибыл на бронированном автомобиле Главы республики Игоря Плотницкого. Ничего не оставалось делать, как матерясь сесть в свою «Ниву» и рвануть в штаб. Совещание было серьезным. Я тогда впервые столкнулся с Игорем Плотницким и прибытие его на совещание в 4 часа ночи практически на линию фронта вызвало мое искреннее уважение к нему. Главное на этом совещании я доложил о своем замысле атаковать Дебальцево со стороны Чернухино, используя пространство между вагонами, которые располагались на станции Чернухино и доходили практически до окраины Дебальцево. И на этом совещании я получил разрешение и благословление на атаку. И утром мы пошли в наступление. По левой стороне этой спасительной посадки после выхода из-за вагонов, мы короткими перебежками добирались до второго укрытия автомобильного моста через железную дорогу. От моста до крайних домов еще губительных 200 метров. Это пространство было самым опасным от Чернухино до Дебальцево и стоило десятки жизней наших боевых товарищей. Первая группа бойцов вошла в крайние дома, выбив оттуда укропов 9-го февраля и удерживала плацдарм в течении недели. Эти ребята, каждый из них достоин звания Героя. Я уверен, что в будущем так все и будет.
 
75.
"Дорога жизни" поливаемая огнем пулеметов, снайперов и мин.
По этой тропинке между вагонами в Дебальцево вошли тысячи ополченцев. По этой тропе на своих плечах они перенесли тонны боеприпасов. По этой тропе из Дебальцево они вынесли десятки раненных и убитых. На этой тропе ковалась победа в Дебальцево. Эту тропу можно сказать я обнаружил случайно, поняв то, что Дебальцево в лоб не взять, стал судорожно искать пути обхода укрепрайона на шлачке и обнаружил эту тропу благодаря Гуглу. Да, мы вошли в Дебальцево без танков, но благодаря этой тропе мы спасли сотни жизней своим воинам. Этими вагонами мы были защищены от артиллерии укропов. Даже узнав о маршруте нашего движения, они изо всех сил пытались воспрепятствовать этому, но практически им это не удавалось. Пробить пять рядов вагонов не мог не один снаряд. Попасть из миномета в двухметровое расстояние между вагонами было тоже очень сложно. В основном от осколков страдали ноги, но при сильном обстреле мы ложились под вагонами между колесных пар и практически были недосягаемы для осколков.
 
76
Батька Козицин ведет в бой своих казаков.
Приезд батьки Козицина  на участок фронта здорово поднял дух казаков. Я лично убедился в мужестве этого казачьего генерала иногда переходящее в браваду, но это мое мнение и если бы не лично Козицин, повести в атаку казаков было бы намного сложнее. Когда первая группа его казаков численностью более 300 человек рано утром начала выдвижение в Дебальцево через Чернухино, пройдя между вагонами, вышла на рубеж моста, встретив не такое уж сильное сопротивление укропов, залегла в лесу, ни один из казачьих командиров поднять своих казаков в атаку не смог. И тогда к мосту я повел лично Козицина.
 
77.
Спасительный мост перед Дебальцево, отсюда начинались атаки.
В первый день идти в бой на Дебальцево казаки отказались, так как ждали команду Козицина. Тогда я очень надеялся на их помощь. За сутки до начала наступления собрал всех полевых командиров в штабе у «Магадана», разговор был тяжелым, но в тот момент убедить я их не смог. Они тупо ждали приказа Козицина на наступление. В сердцах и эмоциях я назвал это предательством, так как в атаку по всему фронту пошло все ополчение. Единственные кто меня поддержал – это «Рим», «Фотон» и «Леший», ну и казаки Паши Дремова, которые были сформированы в отдельный казачий полк. После кровопролитных боев и когда мы уже взяли половину Чернухино, зацепились за крайние дома Дебальцево, Козицин созрел идти в атаку. 14 февраля они стали съезжаться на моей базе в Комиссаровке. Все войско прибыло на легковых автомобилях и порядком составляло около 600 человек. Это была реальная сила, которая могла нам реально помочь. Укропы огрызались ожесточенно и нашим командованием в бой практически были введены все резервы,  появление войска Козицина было очень своевременным. Построив всех командиров у стены, на которой куском угля я схематично нарисовал передний край противника, места расположения наших войск и ту задачу, которую предстояло им выполнить. Загрузив первые шесть КАМАЗов, я повел колонну в Чернухино, выгрузившись у пролома в стене, разбил на группы и, дав проводников, отправил их к мосту и поехал обратно за остальными. Козицин был на своем «Хамере» и мне пришлось убедить его оставить его на «птичнике», так как в Чернухино он был бы очень желаемой мишенью. Пыхтя и кряхтя этот мощный казак кое-как втиснулся в мою «Ниву». Подъехав к Чернухино, был поражен тем, что основная масса казаков разбрелась по ближайшим домам и в атаку на Дебальцево идти не очень торопилась. Появление Козицина у многих вызвало удивление и оторопь. Выбравшись из «Нивы», Козицин стал покрывать на чем свет стоит своих нерадивых командиров, которые при виде его резко начинали суетиться, собирать своих бойцов в группы и уводить между железнодорожными вагонами к мосту. К Козицину по его команде принесли установку «Партизан» (установка «Партизан» - одноствольная направляющая для стрельбы реактивными снарядами «Катюши»). Установив ее на окраине улицы, он указал направление стрельбы и стал корректировать ее огонь. Каждый выстрел сопровождался огромным шумом, и я понимал, что через минут 10-15 укропы накроют нас своей артиллерией. Подойдя к Козицину, я чуть ли не приказным тоном просил его прекратить стрельбу, но он не хотел слушать. И тогда, собрав в своем голосе весь «металл», я объяснил ему, что сейчас прилетит «ответка» и от этой «ответки» нам мало не покажется и за все ее последствия будет отвечать он. Только после этого он дал команду прекратить стрельбу. По радио мне сообщили, что казаки Козицина, пройдя вагоны залегли в лесу и продвигаться к мосту отказываются. Тогда я опять подошел к Козицину, доложил сложившуюся обстановку и он принял решение идти лично на мост. Я был категорически против, так как он все-таки был одиозной личностью и не дай Бог случись что, я не знал какую ответственность при этом буду нести я. Надо отдать ему должное за смелость и храбрость, не слушая никого, он решил идти. Собрав оставшихся казаков, мы стали выдвигаться к мосту. В отличие от него я был налегке, а ему в своей полной боевой экипировке да и к тому же в его возрасте конечно же было идти тяжеловато. Примерно через час мы вышли к лесной посадке, где залегли казаки. Отдышавшись и перекурив, Козицин стал пытаться подозвать к себе командиров. К моему удивлению никто на его крики не реагировал. Я видел как в нем закипает бешенство, как все его крики и призывы к добровольцам результатов не дают, подошел к нему, взял его под руку и сказал: «Николай Иванович, я доброволец. Пошли». И мы пошли с ним вперед по вытоптанной тропе, которая вела к мосту через лес, переступая через лежавших на тропе и возле нее перепуганных казаков. Я шел и стыдил всех лежавших бойцов, призывая их подняться, так как в бой идет сам Батя Козицин и видел, что чертыхаясь и матерясь, они поднимались и шли за нами. Подойдя к мосту, у крайнего дерева увидел «Лесника», гниловатого мужичка, с которым мне уже пришлось пару раз конфликтовать из-за проявленной трусости. Подойдя к нему, задал ему вопрос: «Что, казак, опять трусим?». На что он мне начал высказывать, что я стараюсь загнать их в пекло, при этом оберегая своих людей. Я показал рукой на Дебальцево и сказал, что мои люди уже почти неделю бьются там и ждут когда к ним на помощь придут они. Мы с Козициным обошли «Лесника», несмотря на то, что он пытался что-то там объяснять, утверждая, что впереди снайперы и вперед идти нельзя. Выйдя под мост вдвоем, я обнаружил свою группу прикрытия, которые держали под прицелом пулемета крайние дома в Дебальцево, откуда велась стрельба. Первым возмущенным вопросом старшего группы было непонимание почему казаки залегли в лесу и не идут дальше. Я показал ему на Козицина и сказал подойти к нему и задать вопрос лично. Козицин выслушав моего старшего, в течение трех минут разобрался в обстановке, подошел к крайней опоре моста и с хладнокровным спокойствием стал из подствольника посылать гранаты в сторону укропов. Я не знаю как назвать это – бравада, мужество, храбрость или личный пример? Но когда я крикнул в толпу лежащих казаков: «Смотрите, Батя воюет, а прикрыть некому», в тот же момент все казаки дружно поднялись и перебежками стали собираться под мостом. Многие из них, подбегая к Козицину, вели огонь в сторону укропов. Начался бой. Козицин подзывал к себе командиров, ставил задачи и они группами под прикрытием нашего огня стали заходить в Дебальцево. Я прилег у одной из опор моста, с облегчением вздохнул и понял, что назад они уже не побегут и будут двигаться только вперед, в дальнейшем мои мысли подтвердились. Казаки дрались отчаянно и с уверенностью могу сказать, что во взятии Дебальцева они сыграли немаловажную роль.
 
78.
Генерал «Михалыч», начальник штаба Козицинского войска. Благороднейшей души человек, весельчак и балагур и к тому же очень уважаемый командир не только среди казаков. Получив задачу и запасные аккумуляторы к радиостанциям, он повел свою группу через Чернухино в Дебальцево. К тому времени укропы вычислили маршрут движения наших групп и устроили ему засаду перед мостом. Пробившись под мост, они заняли круговую оборону и в течении восьми часов в полном окружении отбивали атаки. Когда с ними прервалась связь, я просто не находил себе места и более того, не имел никаких резервов, чтобы послать к ним на помощь. Как всегда в самые тяжелейшие минуты выручил заместитель командующего, который вместе со мной находился в бункере командного пункта на «птичнике». Только ему ведомыми способами он добился у командующего резерва, который прибыл и с ходу вступил в бой. Неимоверными усилиями мы деблокировали укропов и вытащили «Михалыча» из-под моста со всеми убитыми и раненными казаками. Смертельно уставшего я встретил его на «птичнике» и самой лучшей наградой для меня были его дружеские объятия и самое обыкновенное человеческое спасибо.

 
79.
Этого парнишку я  повстречал в Чернухино в самом разгаре боя, который шел на окраине Чернухино. Я увидел, как от домика к домику перебегает какой-то оператор и с ним журналист, которые падая возле бойцов, вели прямой репортаж под ужасный грохот разрыва снарядов и свист пуль. Показывая на них, я обматерил командира позиции, что допустил этих чертей. Он перебежками побежал к ним и привел их ко мне. К моему удивлению они еще оказались и иностранцами. Не смотря на все их мольбы остаться еще на часик, я дал команду посадить их в первую же МТЛБ или БЭХу и отправить назад и не дай Бог при этом с ними что-то случиться. Позже я его опять встретил на птичнике и мы обнялись с ним как старые друзья. Увидев на моем бронежилете на спине следы от осколков и пуль, он с гордостью повернулся ко мне спиной и показал такие же на своем. Я дружески похлопал его по плечу и похвалил за храбрость. Этим парнем оказался известный британский журналист Грэм Филлипс, который был в различных точках Новороссии и только ему известным способом пробирался в места самых ожесточенных боев и вел геройские прямые репортажи. Впоследствии в Лондоне за эти правдивые репортажи из Донбасса его даже пытались арестовать. Чтобы не говорили о журналистах, но многим из них я выражаю чистосердечную благодарность за их правдивые репортажи с этой бессмысленной войны.
 
80.
В моей жизни было очень много генералов, с которыми мне приходилось общаться, вместе служить, выполнять их приказы и распоряжения. Среди них были и такие, которые выпустившись из училища молодыми лейтенантами, походив в сапогах два-три года, обували туфельки, параллельные брюки и дослуживались до генеральских чинов, не сходя с паркетных дорожек, для которых подвигом считалось выезд за пределы садового кольца в г.Москва. Рядом со мной стоит генерал, Генерал с большой буквы, Генерал «от сохи». Генерал, который прошел все должности от командира взвода, до командующего армией, который служил Родине честно, добросовестно, выполняя все  ее требования во всех местах, куда она его посылала: в Афганистан, Таджикистан, Чечню. И сюда он приехал таким же добровольцем как и я, чтобы передать свой богатейший опыт в осуществлении правых дел в победе над черным злом. Который понимает, что такое нацизм, фашизм и вся остальная нечисть, которую надо давить в корне. И могу заявить со всей ответственностью, что его заслуга в победе над укропами в Дебальцево составляет неоценимое значение. Для меня подражанием примера офицерской чести были Герои Советского союза генерал Матросов, генерал Аушев, генерал Лебедь и теперь - генерал «Барс», который наблюдал битву за Дебальцево не в бинокль.
 
81.
Мы тоже можем попадать.
 
82.
Впереди еще довольно часто постреливали, но наши войска продолжали упорно идти вперед и выбивать укропов из Дебальцево. Таскать боеприпасы и все остальное по рельсам между вагонами в пешем порядке и обеспечивать всю нашу армаду практически стало невозможно. Было принято решение разминировать трассу и пустить по ней машины. Наконец-то и до нас дошла мощная техника. Мы уже практически зачистили окраины Дебальцево и поселок 8-е Марта. Осталось одно – открыть путь через мост. Мост мы разминировали, но сдвинуть тяжелые бетонные кольца и блоки, перегораживающие путь для техники, смогли только при помощи этого «Чуда».

 
83.
Шаг за шагом. По 8 противотанковых мин на метр. Впереди – знаменитая «Шлачка». Идут последние минуты боя. Разрозненные кучки укропов пытаются вырваться из котла и уже особо не сопротивляются. Осталось последнее – расчистить эту трассу и через час мы будем на «Шлачке».
 
84.
Атаку на «шлачку» мы вели с трех позиций. С фронта – со стороны моста и птичника, с тыла – со стороны моста и железной дороги, выходившей с Чернухино и со стороны поселка 8-е Марта. В одной из атак нам помог и укроповский танк, подошедший по трассе на расстояние прямого выстрела и восемью выстрелами «размочивший» позицию «Утеса» на вершине «шлачки» и второй этаж дома у «шлачки», в котором сидели снайпера и расчет пулемета. Мы тогда сидели под мостом, а экипаж укроповского танка подумал, что мы уже находимся на «шлачке» и своими выстрелами очень нам помог в ее освобождении. Досадный гол в свои ворота, такое часто встречалось на этой войне. А расчет этой ЗУ-23 расстреляли мои танкисты.

 
85.
Это «Шлачка». Самый укрепленный блокпост. В первый день мы попытались атаковать ее с ходу, но встретили такое ожесточенное сопротивление, такое море огня, что я сразу понял, что впереди сильнейший опорный пункт. Наши доморощенные разведчики, кроме того, что перед ней минное поле и на вершине находится расчет крупнокалиберного пулемета, более ничего толкового не дали. Вторую атаку мы предприняли по железнодорожному мосту, пытаясь обойти ее справа, но там наткнулись на более бешенный ответный огонь со стороны тоннелей, где позиции укропов были укреплены не хуже. Как боевой офицер могу сказать, что мы сломали укроповский дух, убили в них моральные силы на сопротивление. Будь у них сила воли на сопротивление, нормальные командиры, которые смогли бы удержать в них воинственный дух, а не бросить их на произвол судьбы, теми силами, которыми на тот момент располагали мы, взломать их оборону и развить успех наступления было бы невозможно. И конечно же, пусть это звучит не скромно, но моя идея зайти к ним в тыл со стороны Чернухино по железнодорожным путям, скрываясь между вагонами, считаю гениальной. Именно на этом участке у них не было нормально подготовленных позиций и именно через эту брешь мы смогли войти в Дебальцево, расчленив его пополам и оставив подразделения укров на хорошо подготовленных позициях без тылового обеспечения. И конечно же наше продвижение вперед деморализовывало их волю на сопротивление, так как они осознавали, что они остаются в окружении.
 
86.
«Шлачка». Вид сверху. Опорный пункт, созданный на ней украми, можно назвать «Крепким орешком», который мы взять боем так и не смогли практически в течение месяца. В этом случае надо опять винить артиллерию. По этой «Шлачке» было выпущено тысячи мин и снарядов, которые все перепахали вокруг, но точных попаданий практически не было. Это наглядно видно на фото. Целые жилые вагончики, целая техника, брошенная украми, вагон боеприпасов и всякой снеди, которую впоследствии мы вывезли отсюда. С ее макушки укроповские наблюдатели  корректировали огонь своей артиллерии, наводили САУшки и танки, «охотились» за нашей техникой, прорывающейся с птичника в Чернухино. Спаренный пулемет «Утес» поливал меня градом пуль, когда я на своей «Ниве», выпендриваясь, проезжал по асфальту в Чернухино и обратно. Поливал не только меня, но и всех остальных, кто совершал этот героический подвиг. Под прицелом ПТУРов была вся трасса, проходящая мимо на Дебальцево, автомобильный и железнодорожный мосты. Все поля вокруг утыканы минами, а рокатные полевые дороги перекрыты минными шлагбаумами. Наличие нескольких укрытий, прорытых в чреве «Шлачки», надежно укрывали весь личный состав, находящийся на ее позициях в момент наших артобстрелов. Провизии и боеприпасов в подземных складах хватило бы еще на месяц ее обороны. Окончательно убеждаюсь, да, мы сломали дух сопротивления. В таких катакомбах можно было биться не один месяц. Вот что значит быть оккупантами - доказательство того, что эти военные не защищали и не обороняли свою Родину, так как все это «богатство» было брошено в паническом бегстве крыс с тонущего корабля.

 
87.
Вот оно знамя Победы. Это первое знамя, которое было водружено на опорную мачту на «Шлачке». Это первое знамя, которое было водружено над Дебальцево. Я лично был свидетелем, как после того, как оно зареяло на мачте, по близлежащим улицам покатилось громогласное «Ура!» и стрельба из стрелкового оружия, обозначая салют.
 
88.
Это «Кантария» Новороссии, с победным флагом над Дебальцево. Имя этого солдата должно войти в историю.
 
89.
Вот он флаг Победы. Через пять минут укроповский флаг будет повергнут, а вместо него зареет казачий флаг Всевеликого Войска Донского, флаг подразделения «Рим». На следующий день рядом с этим флагом будут развиваться флаг Луганской Народной Республики и Новороссии.
 
90.
Вот они херои – освободители, приехавшие на эту войну с Кривого Рога. По моему мнению их прислали сюда, как стадо баранов пригоняют на бойню. Мы сохранили им жизнь, хотя некоторых из своих бойцов мне приходилось сдерживать силой и не дать им их расстрелять. Я построил первую группу пленных на трассе перед разбитым птичником у села Софиевка. Повернул их кругом и показал разбомбленный  «в хлам» их артиллерийским огнем птичник. Наглядно показал им прилегающую к птичнику местность, где не было ни одного следа боевой техники, не вырыто не одного окопа, не было не каких следов присутствия военных. На птичнике работало до сотни людей, было сотни тысяч птицы, она поставляла в Республику сотни тысяч яиц и это все было просто уничтожено. Они всё видели это своими глазами и стояли, понуро опустив головы. Ни у одного из них не было даже технического образования, это все были трудяги, и работяги из сел и деревень. Им не нужна эта война, их вели на убой не далекие политики Украины.









 
91.
В наш прогрессивный век интернета, кто-то когда-то узнает себя на этой фотографии. Вспомнит эту войну, вспомнит пережитый кошмар и ужас, а главное должен вспомнить нас, которые уговорили их сдаться, спасли им жизнь и не дали обагрить своей кровью нашу святую землю. Может когда-нибудь они зададут себе вопрос, зачем пришли сюда и за что хотели убить нас? За это мы могли убить их, но простили и с миром отпустили домой. Но если это повториться и они вновь вздумают прийти нас убивать, теперь жалеть мы их не станем. Это должны они «зарубить себе на носу». Почему я называю эту землю своей? Да, это земля моей бывшей Родины под названием Советский Союз. Это земля, на которой мой дед проливал свою кровь, освобождая ее от фашизма. Это земля, где я воевал бок о бок со своими братьями-славянами, защищая вместе с ними их родной очаг от тех, которые пришли их убивать за то, что они здесь родились и выросли. Как назвать их, этих пришедших? Словяно-фашисты?! На этой земле я встретил свою любовь и создал свой семейный очаг и защищать его буду вместе со всеми до последней капли крови от тех, которые вновь захотят приехать сюда на танках и стрелять по нашим домам из пушек.
 
92.
Очередной растоптанный символ Украины. Сутки до этого здесь пробежало более сотни украинских солдат, бежали затаптывая свое знамя. Это их следы и ни один из них не согнулся и не подобрал символ своего государства. Так где же патриотизм, где любовь к Родине, где гордыня?!
 
93.
А это знамя 39-го женского батальона! Об этом батальоне ходят всякие легенды, в большей степени о героических поступках в постели. Не хочу распространять эти грязные слухи, но факт, что это их знамя с их воззванием - это точно!
 
94.
Сгодилось на похороны))). Только на этой войне я увидел и стал свидетелем такого скотского отношения к своим государственным символам. Щирые украинцы, повсюду размахивающие своими жовто-блакытными стягами, показывая свою любовь, в тяжелый момент забывали об их святости и оставляли валяться на земле, растоптанными и раздавленными в грязи. Только в Чернухино я лично подобрал их не один десяток и укрыл подбитую технику. Для чего я это делал, не знаю, наверное, мне казалось, что поверженная техника врага должна быть накрыта и поверженным флагом. Одно не пойму, как отступая со своих позиций, поверженный враг оставлял символ своего государства на поруганье победителей. Явно высказывание «Береги знамя, как зеницу ока» к укропам не относится.
 
95. С этой башни, укропы расстреливали нас в упор, она находилась на сортировочной горке товарной станции в Чернухино и снайпера, находившиеся в ней, принесли нам очень много бед. Выстрел снайпера с этой башни чуть не снес мне башку при штурме Чернухино. Под следующей фотографией я напишу об этом более подробно. Наши горе - артиллеристы в течение двух недель пытались разнести ее в пух и прах, но как видите, это им не удалось. Их можно понять, так как попасть в нее за 15 км – задача не из легких, осложняющаяся еще и тем, что в 200 метрах от нее были жилые дома мирных жителей. Подобраться к ней поближе на расстояние выстрела гранатомета стоило нам не одну жизнь, так как все улицы до нее были заняты укропами. Я возненавидел эту башню, да и не только я. Нас спасала матушка природа, нагоняя густой туман и скрывая наших бойцов от ее смертельных амбразур. На следующих ее фотографиях вы увидите, сколько гильз валяется у ее амбразур, пули многих из которых унесли жизни достойных ребят. Возможно когда-то в будущем те снайпера, что несли с нее смерть,  увидев это фото, покаются и будут просить прощения у Бога. Американский летчик Изверли, сбросивший атомную бомбу на Херосиму, впоследствии сошел с ума. Думаю, что и этих снайперов ждет та же участь.
 
96. Под вагонами спасение, а вот как с лесочка до них добежать под пулеметами и снайперами сами видите, проблематично было. Стоя у этого окна, я представлял, как снайпер наблюдал меня в свой прицел, стрелял и матерился, видя, что я продолжаю свой бег. В первый день, сидя под стеной разрушенного домика, я слышал как его пули впиваются в стенку у моей головы, ползал под стеной, яростно матерился и ни как не мог понять, откуда бьет эта сука. Только через пару дней мы вычислили эту позицию и всеми правдами и неправдами пытались не попадать в сектор его обстрела. Умоляли и просили артиллеристов стереть ее с лица земли, материли их на чем свет стоит, когда от огня снайпера теряли очередного друга. И только теперь, стоя здесь внутри башни, я осознал, какая это была прекрасная позиция и как военный, на месте укропов, я бы затащил на нее еще пару АГСов (автоматический гранатомет станковый) и пару крупнокалиберных пулеметов. Эта огневая мощь нанесла бы нам урона во много раз больше. Слава Аллаху, что среди укропов не нашлось такого стратега.
 
97.
Вдоль этих вагонов мы шли на Дебальцево, а с этого окна нас убивали!
 
98.
С этой дырки укроповский снайпер положил не одну жизнь. Смотри сука!!! Она теперь тебе всю жизнь будет сниться, пока с ума не сойдешь!!!
 
99.
Когда я слышал о том, что укропы на оккупированных территориях снимают пластиковые окна с домов, кованные ворота, и все что представляет какую-либо ценность, отправляют домой с «Новой поштой», как-то верить этому не хотелось. Этот снимок – доказательство тому, что они ни чем не чурались. Открыв двери этого склада, я поразился всему хламу, собранному ими здесь. Чего здесь только не было: от рваных ботинок до ржавых глушителей от ржавых «Жигулей». Какое-то цыганское крахоборство. Да простите меня, цыгане, за сравнение. Для панов - миллионы, для бойцов – тащи все то, что найдешь. ТРИНДЕЦ!!!
 
100. Это командный пункт укропов в Чернухино. Со стороны фронта он был прикрыт четырьмя рядами железнодорожных вагонов, которые стояли на так называемой горке. Обычной артиллерии попасть по ним было очень сложно, попасть с миномета – далековато. Они здесь бились до «последнего». Район имел мощные оборонительные сооружения, глаза, то есть наблюдательный пункт на башне, видел и всю округу. Мощный сконцентрированный артиллерийский кулак из восьми САУшек доставал наши позиции в любых направлениях и к тому же, передвигаясь вдоль железнодорожной, насыпи они постоянно меняли позиции и были практически неуязвимы. Бились ожесточенно и ушли с позиции только тогда, когда мы практически взяли уже Дебальцево.
 
101.
Жить в схронах заложено генетически )))
 
102. Бросить семьи, приехать убивать народ и жить в этих холупах чисто по-украински)))
 
103. Потом спрашивают, откуда у нас снаряды???)))
 
104.
Укроповская гуманитарка. Нашим местным жителям тоже сгодится, если не побрезгуют )))
 
105. А это Ваша гуманитарка щирые украинцы. Украинские волонтеры приложили столько стараний, собирая у народа теплые вещи, медикаменты и все остальное, это колоссальный труд. Вот результаты этого труда. Мы были ошеломлены увиденным, где возле каждого блиндажа лежали кучи различной одежды, в вырытых ямах - сотни килограммов различных продуктов: консервы, крупы, тушенка, сало в банках и еще много всякой снеди. После боев местные жители собрали все до крошки. Все что пригодно для еды – было съедено, что непригодно – отдано сохранившейся скотине и домашним животным.
 
106.
Укроповские подарки "освободителей". В  паническом бегстве они оставили нам столько снарядов, что собрав их, мы обеспечили боеприпасами не одну батарею.
 
107.
Одна из восьми САУшек, которая в течение практически месяца утюжила наши позиции, выпустив по нам тысячи снарядов. К сожалению, наши артиллеристы накрыли эту позицию только в последние дни боев.
 
108.
Наглядное фото и документальное подтверждение для нашей артиллерии. Они били по нам с открытых позиций и выпустили тысячи снарядов, а мы их накрыли в последние дни боев, расстреливая практически в упор. Надо учиться стрелять с дальних расстояний.
 
109. Эта " Сучка" послала не одну тысячу снарядов на наши головы.
 
110.
С этой " Сучки" они наводили пушки по целям. В металлолом сгодится.
 
111.
Ведь земля будет гореть под ногами тех, кто оставил здесь этот мусор.
 
112.
Каждая САУ сделала не менее 2000 выстрелов, только на этой позиции их было 8!
 
113.
Освобождать приехали !!!! С чем ???
 
114.
А это все летело с поля.
 
115.
В этом дворике располагался минометный взвод. В течение месяца они сыпали мины на наши головы, а мы никак не могли обнаружить эту позицию и понять откуда стреляют. Только после взятия Чернухино мы обнаружили этот дворик с тремя минометами и тысячи пустых ящиков из под мин.
 
116.
В этом дворике стояло три миномета. Чтобы уничтожить их, надо было уничтожить пол улицы. Разве не фашистский метод – прикрываться местным населением, сооружая вокруг себя живой щит.
 
117. На радость нашим тыловикам достались сотни буржуек, кроватей и всякого тылового барахла столько, что вывозить все это дело приходилось целыми колоннами.
 
118. Трофеи с «Украинской пошты». Интернет полон подобными фотографиями, с загруженным барахлом, вывозящегося доблестными хероями-освободителями на всем, на чем можно было вывозить.
 
119. Жаль, что целым остался только гламурный бампер.
 
120. Ну очень планово отступали, правда вот макарончики забыли
 
121. Везде ищут кота, а здесь найдите собачку ?
 
122.
Позиции укроповской артиллерии за железнодорожным вокзалом. Здесь стояло восемь САУшек, которые периодически «барожировали», прикрываясь железнодорожной насыпью или уходили в складки местности в район зоны отдыха какой-то местной организации, которая была расположена в очень живописном месте, скрытой сопками, имеющей всю инфраструктуру и уютные домики для проживания, где отдыхали экипажи этих смертоносных машин.
 
123.
Судя по всему хламу и брошенных на позициях боеприпасов, продуктов питания, бегство было скоропостижным, так как наша артиллерия наконец-то научилась попадать и накрыла их здесь конкретно.
 
124.
Трофейная карта убитого укроповского офицера, на ней были нанесены не только наши позиции, но и много ценной информации, которая очень помогла нам впоследствии наносить более точные артиллерийские удары. В метрах восьмистах от места этого боя поле рядом с посадкой я нашел карту, кепочку, пачку сигарет и зажигалку и нашего погибшего ополченца-корректировщика. Его засекли укры и накрыли минометным огнем. Видать после взрыва тело откинуло в сторону, к которому укры подъехали на танке и забрали собой, а карту, кепочку и зажигалку с сигаретами  впопыхах просто не заметили. Теперь это все будет в музеи города Свердловск Луганской Народной Республики.











 
125.
Злополучный тоннель, в котором прятались САУ и вот этот танк. В течение месяца они выносили нам мозг, выезжая из тоннеля на линию прямого выстрела и «кошмаря» нас своими снарядами. Надо отдать должное экипажу, его героизму и выучке. Они появлялись в различных местах, молниеносно отстреливали шесть-восемь снарядов, возвращались и прятались в тоннели. Вся наша охота на них нескольких групп, «мастеров всех мастей» в виде суперптурщиков, суперогнеметчиков, супергранатометчиков успешных результатов не давали. Экипажи этих машин также успешно уходили и от наших артударов. Экипаж САУшки умудрился сбежать и избежать плена, захватив собой и экипаж этого танка на котором просто закончилось горючее. Он остался стоять в тоннеле и достался нам в отличном состоянии. Сейчас он, как и многие трофеи обслужен, покрашен и служит  для защиты Новороссии.
 
126.
Этот танчик пытался убежать от нас до этого скрываясь в тоннеле. В течение месяца он кошмарил нас, выезжая из своей берлоги и осыпая нас тучей снарядов. Мы этого ему не простили и в момент его бегства наши чудо-минометчики попали ему миной прямо в моторный отсек. В последствии я зацепил его за КРАЗ и увез в наши мастерские. Мы его вылечили, покрасили и поставили в строй. Теперь он будет замаливать свои грехи и бить укропов.









 
127.
Второй тоннель служил для укропов складом продовольствия. Со стороны фронта он был прикрыт стоящей внутри него БМП с отличным обзором прилегающей местности. В тоннеле было столько гуманитарной помощи в виде одежды и продуктов питания, что хватило очень многим жителям не на одну неделю. Опять же в доказательство нашим артиллеристам. Мы в течение месяца корректировали их огонь и давали координаты этих тоннелей, но, к сожалению после взятия этого опорного пункта я не обнаружил эффективности  их огня.
 
128.
Конечно же при хорошем построении обороны, при должном уровне дисциплины и требовательности со стороны командиров эти позиции могли послужить довольно таки надежными укрытиями. Даже в таком безолаберном исполнении они надежно укрывали личный состав от огня нашей бестолковой артиллерии. Чтобы выкурить их из этих нор, сделанных под насыпью железной дороги, пришлось попотеть матушке-пехоте. Моральный дух укропов на сопротивление был просто подавлен нашим упорством наступать и победить. При желании сопротивляться они могли положить здесь еще не мало наших ополченцев, прежде чем мы бы выкурили их от сюда.
 
129.
Неплохо оборудованная столовая в обычной палатке под открытым небом. А ведь мы били сюда артиллерией всех видов. Видно как били, видно как попадали. Да, надо учиться воевать с умом, с правильным использованием всех видов оружия и после этого мы станем вообще не победимыми.
 
130.
На позициях стояли три большие брезентовые палатки, в одной из которых находилась столовая, во второй санчасть и в третьей как видно жили офицеры. Все они были целы, лишь посечены осколками и пулями при нашей атаке и выбивания их оттуда. С этих позиций мы только пленными взяли девяносто два человека. Опять не знаю, как это назвать, но их командир при полном окружении вызвал огонь своей артиллерии по своим позициям. Мы в течение шести часов убеждали его о бессмысленности сопротивления, гарантировали жизнь и убедили. Хотя первых четырех своих бойцов, которые стали выходить к нам с поднятыми руками сдаваться, они расстреляли в спину.
 
131.
Одна из позиций минометной батареи с расчетом ЗУ-23. Позиция выбрана очень правильно на господствующей высоте насыпи железной дороги. Блиндажи были врыты в насыпи с обратной стороны и, попасть в них огнем артиллерии, было практически невозможно. С этой позиции просматривались и простреливались оба моста, железнодорожный и автомобильный. Огонь этой ЗУшки очень часто заставлял нас распластаться на земле и искать укрытие. А минометный огонь не давал подойти к поселку 8-е Марта до тех пор, пока мы не окружили позицию и в упор не расстреляли с АГСов.
 
132.
Эта бабулька первой вышла к нам навстречу после взятия окраин Дебальцево. 28 дней она переживала этот ужас войны, находясь в подвальчике своего домишки. Сутками молилась Богу, чтобы артиллерийские снаряды пролетали мимо. Она в первый раз за это время вышла на улицу и, не сгибаясь перед разрывами снарядов, спокойно дошла до колодца, чтобы набрать воды. Поражаюсь ее силе духа, мужеству, можно сказать героизму за все пережитое ею. Я обнял ее, расцеловал, успокоил как мог, бойцы ей дали кучу продуктов и надо было видеть как ходили желваки на их скулах. За что страдает она?! За то, что всю жизнь горбатилась здесь, наживала какой-то скарб, обеспечивала себе старость, а ее пришли убивать только за то, что она здесь родилась. Пришли свои же сограждане до этого именовавшиеся одной нацией – украинцы!


 
133.
Укроповский блокпост на въезде в поселок Центральный. В поселке находилась наша группа под командованием легендарного «Узбека». Когда мы вошли в Чернухино с севера, он со своей группой атаковал Чернухино с юга, тем самым оттягивая на себя немалые силы укропов. Справа от этого блокпоста на удалении метров 800 находились два огромных террикона, на макушке которых укропы выставляли свои «глаза», то есть наблюдательные посты с хорошей оптикой и тепловизорами. Эти два поста приносили нам очень много неприятностей. Засекая выдвижение наших разведгрупп, они сообщали координаты укроповским артиллерийским батареям, которые в свою очередь начинали утюжить эти места. К нашему сожалению, в  тот период на том направлении у нас не было тяжелой артиллерии, а та которая находилась на позициях, была на большом расстоянии и ее огонь был не столь эффективным.
 
134.
Вся лесополоса на удалении от блокпоста вправо и влево на 250-300 метров была изрыта траншеями и оборудована блиндажами. На позиции были оборудованы капониры для танков и БМП, атаковать в лоб было бессмысленно, так как впереди простиралось поле, которое простреливалось в упор. Только после того, как мы освободили пол Чернухино, укропы поняли, что могут оказаться в котле и спешно ночью покинули свои позиции, оставив на них два БМП, танк, ЗУ и кучу боеприпасов к ним. Ну и тот «порядок», который вы видите на снимке.
 
135.
4 месяца мы смотрели на этот террикон с лютой ненавистью, это " Глаза" артиллерии укропов.
Этот террикон испахали сотни наших снарядов, уменьшив его высоту на половину, но укропы упорно вылизали на него и корректировали огонь своей артиллерии.
 
136.
Повезло, что не взорвались. Эти «сюрпризы» еще долго будут торчать в земле Новороссии и пройдет, наверное, не один год, пока их не обезвредят.
 
137.
Спасибо Порошенко за еще один танк! Радость чувства победы дополняют и те радости, когда на оставленных позициях укропов обнаруживаешь целый «клондайк» трофеев. Многие из них достались нам только по тому, что на них не осталось топлива. Этот танк оказался практически новеньким, только с подсевшими аккумуляторами. Зарядив их и налив в баки топлива, мы завели его с полуоборота, чему были безмерно рады. Теперь он у нас и даст бог окажет нам еще немалую услугу в победе над несправедливостью.
 
138.
Это не помойка, а позиции укропов, а скорее всего помойка !
 
139.
Вот из таких "халабуд" их и выбивали.
 
140.
Это тоже брошенная Бедолажка выжившая в этом аду. Как он выжил в этом аду, одному Богу известно. Земля практически выжжена дотла, осколками от снарядов искромсаны все стволы деревьев. Что пережило бедное сердце этого котенка? Наверное, он был тоже здешним любимчиком, грелся у кого-то на груди в задымленном блиндаже, терся об чьи-то ноги и даже ловил мышей. Но главное он пережил весь ужас войны и остался цел и невредим. Его жалкое мяуканье звучало плачем ребенка и просило успокоения и ласки. Я взял его с собой и выпустил в деревне с уверенностью, что он опять обретет хозяев и почувствует ласку их теплых рук.
 
141.
Южные ворота Дебальцево. Трасса Луганск-Харьков. Этот блокпост был тоже очень твердым орешком на пути Дончан, который они атаковали со стороны Углегорска. Неоднократно подходили к нему практически вплотную, но понеся большие потери, вынуждены были отходить.
 
142.
Въезд в Чернухино со стороны Углегорска. Здесь укры бились неистово, не давая Дончанам подойти к Чернухино и оказать нам помощь, атаковав Чернухино с запада. По этой дороге осуществлялся подвоз боеприпасов и живой силы, а так же укры вывозили своих раненых и все то, что могли увезти.
 
143.
Каждый метр этой земли усыпан осколками снарядов и мин. Я представляю, как чувствовали себя здесь укропы, когда на их головы сыпались сотни тонн смертоносного металла. То, что здесь было очень «жарко», можно судить по стволам деревьев, которые остались голыми, без ветвей под ураганным огнем артиллерии.
 
144.
На блокпосту осталась куча искореженной техники и было более сорока тел убитых укропов.
 
145.
То, что укропы здесь были вооружены до зубов и отбивались неистово, свидетельствуют все эти отстрелянные «Шмели» и «Мухи». Более сотни единиц этих одноразовых гранатометов досталось нам в трофей. Ими и боеприпасами к стрелковому оружию, брошенные блиндажи были забиты до потолка.
 
146.
Только на этом блокпосту было уничтожено  семь танков, три БТРа, санитарный УАЗик и наверное порядка двухсот солдат. Надо отдать должное, бились они героически.
 
147.
Экипаж этого укроповского танка очень долго не давал приблизиться к блокпосту, был не плохо обучен и смело действовал в бою. Наши мытарства закончились только тогда, когда его накрыла артиллерия.
 
148.
А этот танчик укропов пытался обойти во фланг и спешил на помощь к своим на южный крест, но нарвался на фугасик. У него перебило гусеницу и он просто зарылся в грязи. Экипаж сбежал, бросив нам еще один «живой» трофей.
 
149.
Не помогло, хоть и зарыт неплохо.
 
150.
Въезд в Дебальцево со стороны Фащевки.
 
151.
Впереди знаменитый Дебальцевский " Крест ", то есть перекресток автострад. Опять-таки наглядный пример для наших артиллеристов. По этому квадрату было выпущено тысячи снарядов, все поля вокруг перепаханы, а блокпост лишь немного поцарапан осколками. Вояки покинули его, бежав в ближайший лесок на наших глазах, когда мы подошли к нему вплотную, окружив со стороны поселка 8-е Марта. Я с удовольствием выпил горячего чая, который грелся у них на плите.
 
152.
Знаменитый перекресток дорог на трассах Луганск-Харьков и Луганск-Донецк. Важнейший стратегический узел, получивший на этой войне свое название «Дебальцевский крест». Его обороняли «нацики», в большинстве своем выступавшие заградотрядом для отступающих укроповских войск. Я сам был свидетелем того, как они стрельбой из крупнокалиберных пулеметов останавливали свои бегущие войска, и количество убиенных ими только восполнили потери укропов.
 
153.
Это позиции наемников. Среди убитых были негры, немцы, поляки, грузины и даже русские и белорусы. Подтверждение – документы личности, которые были при них. Дурная война, которая вселила дурь в мозги нормальных людей, хотя нормальными их называть просто язык не поворачивается.
 
154.
После боя сотни бойцов крутились возле этой БМП и ни один из них не додумался ее досканально осмотреть, а мои бойцы залезли, завели, дали газу и уехали, оставив в изумлении десятки бойцов с других подразделений, наблюдавших эту картину с отвиснувшими от изумления челюстями.
 
155.
Бывший блокпост ГАИ на «Кресте», который был превращен укропами в неприступную крепость и где они неистово оборонялись, обеспечивая бегство своих оставшихся войск. Теперь десятилетиями к нему будут приходить ветераны, возлагать цветы и вспоминать как выжили, как брали. Не исключено, что будут приходить и те, которые его обороняли.
 
156.
Это с рукава укроповской куртки. Ну просто самый щирий украинец!


















 
157.
Этот трофей можно назвать тоже одним из шедевров. Судя по надписи на нем воевал наш «Бача» с которым кто-то из нас делился патронами, сигаретами и краюхой хлеба в далеком Афганистане. Судьба - злодейка развела нас на этой бессмысленной войне по разные стороны баррикад. Мы оттащили ее на свою базу, отремонтировали, покрасили и теперь она в наших рядах под флагами Новороссии, будет защищать свою новую Родину.

 
158.
Тысячи погибших в Дебальцево военных - это успех Киева Поспешное и позорное отступление украинских карателей из Дебальцево, обернувшееся, по данным ДНР, тысячами погибших, войдет в историю Украины, как «успешная операция». Именно так в эфире телеканала 112 заявила народный депутат Украины от «Блока Петра Порошенко» Ирина Фриз. «Я бы не говорила, что Дебальцево является трагической историей наших военных. Дебальцево, наверняка, войдет в историю Украины, как успешная операция, проведенная Вооруженными Силами. Потому что в тот момент, когда вооруженные силы врага рассчитывали на то, что смогут окружить наши войска, и там будет 5-7 тыс. военнослужащих, и предлагали им сдать свою военную технику, оружие и выйти с белыми флагами из окружения, они потерпели поражение», — заявила Фриз.
Не знаю о каком поражении пишет эта мадам. В лобовую атаку на Дебальцево 22 января 2015 года я пошел со своим подразделением «Рим» на трех БМП, одном БТР и одном танке на город с гарнизоном укропов более восьми тысяч. Со стороны Стаханова на укрепрайоны вооруженных до зубов укропов начали наступление казаки Дремова и ополченцы Луганщины не более  полутора тысяч бойцов. За месяц кровопролитных боев мы не только окружили группировку укропов, но наголово разбили и заставили бежать, при этом бросив сотни единиц техники, орудий и сотни тысяч боеприпасов. Потому что наше дело правое и мы гнали врага с родной земли.  И думаю, что настанет время, когда мы с позором выгоним укропов и со всего Донбасса.
 
Казачий генерал Александр Гайдей. Он один из первых, создавший подразделение ополченцев и вступивший в бой с «освободителями». Это его подразделение «Рим» наводило ужас на укропов, показало мощь сопротивления ополченцев Донбасса, героизм простых шахтеров, уничтоживших и пленивших сотни вояк укропии. Это он одним из первых со своими бойцами заставил их бежать с Луганской земли. Чтобы не писала о нем пресса, но командиров с таким авторитетом среди своих бойцов на Донбассе единицы.

 
159.
Это война погубила много жизней, и оставила многих мирных людей без домов и средств на существование. Кому нужна это бессмысленная война? Политикам? А кому как не им. Ведь они отмывают деньги, не задумываясь о том, что на месте этих ни в чем невинных стариков, маленьких деток и простых людей могут оказаться кто-то из их родных. На данный момент мы должны сказать нет войне, кто как не мы можем изменить наше будущее.  Мы можем изменить это хотя бы тем, чтобы уменьшить свою агрессию не смотря не на что, радоваться солнышку, которое светит нам даже сквозь тучи, и радоваться тому, что дает нам Бог. Ведь все что не убивает нас, делает нас еще сильнее!!!
 
160.
Вот и закончилась Дебальцевская эпопея. Ранее, рассматривая карту с расположением наших и укроповских сил, я не раз задавался вопросом, почему мы не пытаемся захлопнуть этот котел так же, как и Илловайский. Задавал его на всех уровнях и ни разу не получил нормального ответа. Когда наконец-то было принято это решение, опять думал, почему стратеги приняли решение делать это в разгар зимы по пояс в снегу и почему не хотели сделать это раньше. С одной стороны я догадываюсь, но это мое личное мнение и публиковать его у меня нет желания. Как бы то не было, я горжусь, что я принял в этой операции непосредственное участие, к сожалению роль моего участия по достоинству может оценить очень узкий круг. Как-нибудь в своих последующих мемуарах я напишу более детально о всех плюсах и минусах и раскрою некоторые подробности, когда сделать это позволит время.