«Дорогая Матрена Васильевна! Прошу простить меня за эту письменную исповедь, но передать ее устными словами я просто не в состоянии. Твои возражения и нравоучения всегда делают меня растерянным и замыкающимся в себе. А я так хочу исповедаться перед тобой за свои нелепые поступки и услышать от тебя советы. Эту письменную исповедь ты обязательно прочтешь, потому что, не смотря на свою ученость ты, как и любая другая женщина, очень любопытная. Кроме этого ты ведь моя жена. Мысленно я уже представляю выражение твоего лица и все же надеюсь на лучшее.
Ты помнишь, на Новый Год мы ходили с тобой в гости к твоей подруге по школе Петровской. Были там и другие высоконравственные твои коллеги. Как там было весело! Особенно после выпитого самогона, который принесла твоя подруга. О, это был особый напиток! Такого я никогда не пробовал, потому что у мужиков он получается намного хуже. Так вот, после этого самогона языки у твоих коллег так развязались, что они перебивая друг друга начали рассказывать, как директор и завучи обворовывают своих учителей. Раньше я думал, что только работяги приворовывают, а оказывается и работники просвещения не безгрешны. Я так заслушался тогда, что и не заметил, как Петровская, сидевшая рядом со мной, положила мне на бедро свою ладонь. Об этом я хочу покаяться перед тобой. Она что, так со всеми мужьями твоих подруг поступает? Или выбрала только меня? И вот я сижу там, слушаю, как твои высоконравственные педагоги перемывают косточки своим руководителям, а сам думаю, как мне себя вести в этой ситуации? Спросить тебя не могу, так как ты не любишь, когда тебя перебивают. Вот и терпел ее бессовестное поведение. Но решил рассказать тебе дома, чтобы убедилась, какой я неподдающийся соблазну верный супруг. А когда пришли домой, я, как обычно, ляпнул глупость. Я тогда попросил тебя купить у твоей подруги бутылку самогонки. Уж очень она мне понравилась. И тут, если ты помнишь, началось. Ты сразу же заявила, что я алкоголик несчастный и что мне надо лечиться у какой-нибудь старухи. Я попытался тогда тебе доказать, отчего возникает эта болезнь, но ты и слушать не захотела. Так вот пользуясь этой письменной исповедью, объясняю тебе, что лечить надо не желание выпить, а причины, которые вызывают эти желания. Нельзя женам расстраивать своих мужей. Нельзя! Особенно нетрезвых. Мужики и пьют-то часто из-за этого…»
Вспомнив, как тогда его оскорбляла жена, Пантелей Петрович отложил свою писанину и направился в другую комнату. Достав из-под дивана бутылку водки, он плеснул из нее в стакан и, не закусывая, выпил. Повернув голову в сторону двери, Пантелей Петрович, представил, как бы повела сейчас его жена. От этой картинка он судорожно вздохнул и, быстро спрятав бутылку, вернулся к своей исповеди. После выпитой водки ему стало немного лучше. Обида прошла, но появилось желание исповедаться и в других грехах. Но исповедаться так, чтобы не обидеть жену.
«Я, конечно, понимаю, что и тебе, моя дорогая, не легко, – писал он. – Поэтому ты и устраиваешь частые скандалы дома. Возраст уже приличный, устаешь и срываешься. Но прости меня, глупого старика, я никак не пойму, зачем тебе эта работа? Особенно после руководящих, ответственных должностей, которые ты исполняла всю жизнь. Зачем тебе заниматься с первоклашками? Зарплата копеечная, а проблем с избытком. Или старая привычка давать всем указания и делать замечания не позволяет находиться на пенсии? Но у тебя ведь внучка, с которой надо заниматься. А получается как-то не складно. Внучкой занимаются чужие тети, а родная бабушка занимается с чужими детьми. Где логика? Ведь ты ученый психолог, а этого не хочешь понять? Я прошу не обижаться на меня. Возможно, я чего-то и не понимаю. Кто я для тебя? Простой работяга – шофер, прокрутивший всю жизнь баранку по жизненному бездорожью. При этом, как часто ты упрекаешь, – неудачник, не скопивший к старости даже денег. И все-таки мне бывает обидно, потому что ты с сыном, словно по молчаливому сговору прекратили считать меня своим. Что-то обсуждаете вдвоем не ставя меня об этом в известность. Такое отношение вызывает во мне неуверенность в завтрашнем дне. От этого я чувствую себя одиноким. Поэтому стиснув зубы, с трудом выстраиваю свою будущую жизнь. Приходится постоянно бороться с сомнениями и эмоциональными срывами, не ощущая поддержки ни с твоей стороны, ни со стороны сына.
Когда наш сын был помоложе, он поддерживал меня. Сейчас же полностью на твоей стороне, и я не понимаю, почему. Я же ведь тоже не посторонний для него. Видя это, я особенно испытываю раздражение. В результате иногда и приходится совершать поступки, на которые я никогда не считал себя способным и из-за которых приходится искренне огорчаться. Но обнаруживая свою ошибку, я почему-то стал более равнодушным и безразличным к ней. Вместо того, чтобы исправить что-то, появляется какая-то усталость и даже желание приложиться к рюмке. Сейчас я не могу сказать что лучше. Твои вулканические выбросы в мой адрес и моя обида, как долго не застывающая лава, или подкрадывающееся к нам равнодушное безразличие. Может быть, и неправильно я рассуждаю, но вечно повторяющиеся и вечно возобновляющиеся недоразумения в нашей жизни приводят меня к мукам и непрерывным противоречиям. Даже с самим собой. Я чувствую, что не могу приспособиться к такой жизни, поэтому так яростно пытаюсь вырваться из своих предположений и заблуждений. Поэтому приходится иногда и выпить.
Ты извини меня за эти рассуждения. Но иногда так хочется с кем-то поделиться. А знаешь, из-за этого желания я совершил еще одну глупость. Как-то бывшие шоферюги затянули меня на день рожденья к одному. Выпили, конечно. И тут именинник спрашивает: «Пантелей, а ты почему такой грустный?» И тут меня понесло. Стал я им жаловаться, как мне плохо дома, как ты устраиваешь скандалы и оскорбляешь меня. В общем наговорил такого, что все они страшно возмутились. Даже предложили встретиться с тобой, чтобы защитить меня. Я, конечно, отказал им, но зато сейчас как встречу кого-то из них, так сразу же вопрос. Ну и как ведет себя твоя ученая жена? Я даже стал ходить там, где не встретишь знакомых. В общем, каюсь перед тобой и прошу прощения. Не надо говорить о семейной жизни. Ведь всякое бывает. Да и знакомые-то все разные. Кто-то искренне сочувствует, а кто-то от зависти и злорадствует. Вот так-то, моя дорогая. Но я чувствую, что уже много отнял у тебя времени и за это получу очередную взбучку. Поэтому о размышлениях своих кончаю, а вот про сон, который недавно видел, сообщу и прошу пояснить мне, к чему он приснился? Ты ведь так много знаешь и так умело разъясняешь о том, что предвещают они.
На прошлой неделе приснилось мне, будто оказался я на лугу возле леса. Красотища такая, что и передать трудно. Весь луг покрыт густой зеленой травой, и среди этой травы цветы. Ярко светит солнце. В общем, картина, которую может разрисовать только великий художник. Так вот, смотрю я на это разноцветье и вижу невдалеке молодую кобылку, которая щиплет эту красоту. Я подошел к ней поближе. А тут из леса выскакивает заяц. И тоже подбегает к кобылке. Садится рядом и с восторгом произносит: «Мне бы такой высоты и такого уровня». А кобылка не поворачивая головы, отвечает: «Это дорого стоит». После таких слов зайчишка вскакивает и несется в лес. А вскоре возвращается с кирпичом в передних лапах. Меня он, вроде, и не замечает. Укладывает кирпич рядом с этой кобылкой и снова мчится в лес. Опять принес кирпич и положил рядом с первым. Так он и бегал несколько раз. А вскоре я увидел, как из этих кирпичей заяц построил рядом с кобылкой красивую пирамиду. Затем забрался на нее, чтобы с высоты полюбоваться. Но кобылка сделала несколько прыжков в сторону, и зайчишка оказался отдаленным от нее. Вздохнул заяц и начал перетаскивать кирпичи из выстроенной пирамиды ближе к той кобылке. Но повторилась та же картина. Только забрался заяц на вновь построенную пирамиду, а кобылка опять отпрыгнула и отдалилась. Но заяц, не унывая, вновь принимается за построение новой. И снова кобылка отдаляется.
Так повторялось несколько раз. Наконец заяц, не выдержав, начал всхлипывать, утирая одной лапой пот, а другой слезы. Я понимаю его. Заяц ведь старался подняться по высоте до ее уровня, а кобылка будто дразнила его. Более того, вместо утешения зайца она как заржет! Да так громко, что я проснулся и не увидел, чем все это кончилось. А так хотелось узнать. Вот я и спрашиваю тебя. К чему он? Ты ведь так много знаешь. Так разъясни мне, о чем предупреждает меня этот сон? А может быть то, что испытываем в жизни, продолжается во сне? Ведь действительно приходится испытывать какие-то огорчения, а затем и тревогу. Тогда почему не можем отличить мелкое и наигранное от главного в жизни? Почему не можем вознаградить друг друга за то, что принесли себя в дар друг другу? Наконец, почему в семье не можем находиться на одном уровне?
От этих «почему» у тебя уже, видимо, наступило раздражение. Но я прошу простить глупого старикашку и не ругаться. Я ведь твой изголодавшийся душой супруг. К тому же кавалер медали «Ветеран труда».
Пантелей Петрович Лохов».