И дернул же черт меня спросить у сидящих за круглым столом рыцарей Грааля: «А что, мы сегодня будем давиться одним пивом?», - как тут же был вызван официант и в ультимативной форме затребована бутылка водки. Но, видимо, давиться исключительно водкой с пивом не входило в сегодняшние планы верных рыцарей короля Артура, поэтому через какое-то время из заплечной сумки был извлечен кисет, и передан по кругу со словами: «Тут старина Мерлин нам кое-что передал. Сказал, что без его зелья мы парламентскую монархию будем еще тысячу лет безуспешно строить». Взяв полураскрытый кисет и прильнув к нему лицом, я на мгновенье ощутил знакомый аромат верескового меда своей далекой родины. «Таки чего ми ждем, господа кагошие?» - спросил я, сознательно коверкая старосаксонский, добавив в него толику новопалестинского.
Пока джентльмены наполняли свои глиняные трубки зельем Мерлина, разговор зашел о том, чем в местных харчевнях зал рыцарей отличается от зала для простонародья:
- Да ничем особенно, так же тесно и дурно пахнет. И обслуживание гавно. Все отличие, что в рыцарском вип-зале есть небольшое окно с видом на сцену и танцпол. И рыцари могут выходить на него, если увидят там красивую леди. Но, как правило, леди выходят на танцпол обычно тогда, когда уже рыцари изрядно набрались и им уже все равно, красива ли она. Поэтому рыцари если и выходят на танцпол, то им уже все равно, главное, чтоб на даму похожа была. Но обычно они даже не выходят, а сидят и смотрят сериал о том, как пьяные крестьяне танцуют дам у сцены. Сидят и слюни пускают. Вон, смотрите, вот та леди в красном нынче звезда. На фоне остальных, виляющих толстыми жопами, она просто само совершенство. Но лица-то ее отсюда все равно не видно.
«Когда-нибудь я продам эту идею заезжим комедиантам и они сделают из нее популярное реалити-шоу», - подумал я, раскуривая трубку.
- А вы знаете, что если набрать в Яндексе «село ***балово», то выскочит 22 тысячи видеороликов с таким словосочетанием и ни одной координаты на карте? А я б уехал…, - грустно сказал сидящий рядом со мной Персиваль, косо поглядывая сверху, как трое пьяных крестьян у сцены танцевали даму в красном.
- Уедет он… Куда ты свалишь из нашей сраной Англишки? Давайте лучше закроем нахрен это окно в Европу. Чего нам пялиться в дибилоскоп на эту жопу? – вспылил сэр Уриенс, шурин короля и мастер рифмы. Встав из-за стола, сэр Уриенс снял со стены шит и завесил им окно. – Вот, совсем другое дело, сразу в доме посветлело.
- Тут после победы над драконом, когда молва обо мне пошла гулять по свету, получаю я письмо от своей старой знакомой, за которой бегал еще оруженосцем. Она тогда от меня нос воротила, а я как верный пес ловил каждый ее взгляд, каждую улыбку и спешил исполнить любую ее прихоть. И вот, двадцать лет спустя, получаю я от нее письмо. И пишет она, что наслышана очень много о моих подвигах и хотела бы повидаться со мной в ближайшее время. А я вот, не знаю хочу ли я этого. Двадцать лет назад она была милой девушкой, а в кого она могла превратиться спустя столько лет, одному Богу известно.
- Ну, если в дракона, то пронзишь ее своим копьем, – неудачно пошутил сэр Кей.
- Да вот весь вопрос тут в том, хочет ли он пронзить ее копьем! – влез в разговор сэр Уриенс с бокалом в руке. – Ну, Ланселот, давай, за Камелот!
- За Camel out!
- Там у Мерлина в заначке что-нибудь осталось?
- Держи.
- Сейчас к сэру Ламораку жена приедет. Оставьте ей чуть-чуть.
- Рыцарь дамы не обидит.
- Слушайте, джентльмены, а я понял, зачем дамы носят эти заморские портки с дырками на коленках по последней моде. Ведь если у прекрасной дамы есть благородный рыцарь, то коленки у нее всегда поцарапаны и красны. И в портках этих видно, у кого из прекрасных дам есть такой рыцарь, а какая еще им не обзавелась. Ведь пока портки были без дыр на коленях, определить это можно было только по характеру. А тут только взглянул на даму, и понятно уже, @бут ее регулярно или нет…
«И ведь точно, зачем еще демонстрировать всем свои голые коленки», - думал я, медленно выпуская дым из своих легких. Вечерне-субботняя нега разливалась по телу алкоголем, унося далеко-далеко, туда, где тихие синие волны вечно ласкают Шаман-камень.
- Таки за шо вы нас так не любите? – спросил уже изрядно охмелевший сэр Борс не менее хмельного сэра Бедивера.
- А я тебе расскажу сейчас, за шо. Когда Моисей сорок лет водил ваш народ по пустыне, он шёл, шёл и пришел к нам в Армению.
- Да ты шо? Мимо проходил, да?
- Слушай, ты видел ту Аравийскую пустыню на карте? Скажи мне, где там можно было сорок лет ходить? Поэтому они ходили туда, ходили сюда и пришли в Армению.
- Я бы за это время до Парижу пешком дошел!
- Ну, это ты, а это Моисей. И, к тому же, куда ему было спешить. И вот пришел Моисей в Армению и у армянского села встретил мальчика. И говорит он мальчику: «Слушай, дорогой, у меня к тебе дело. Вот тебе три серебряные монеты, пойди в село и купи мне вина, пищу моему ослу и еду моему народу». Мальчик ушел и вскоре вернулся с бутылкой вина и початком вареной кукурузы.
Отдает, значит, мальчик вино Моисею и говорит: «Вот все, что ты просил, тебе вино…», - потом срывает с початка кукурузы зеленые листья: «…пища твоему ослу…», - далее начинает выколупывать из початка семена: «…а вот и еда твоему народу. Все как договаривались».
Моисей хитро прищурился и ответил «Умно, но я дал тебе три монеты. На одну ты купил вина, на вторую – кукурузу, а куда ты дел третью?»
И увидел тогда Моисей в глазах мальчика недетскую мудрость и услышал такие слова: «Третью я оставил себе за посредничество». После этого, наши старожилы говорят, Моисей повернулся к своему народу и сказал: «Народ мой, таки нам здесь делать нечего, пойдемте обратно».
- Я все понял, одно только не ясно, кто же в конце концов остался в выигрыше? – вмешался в пьяный разговор сэр Кей.
Дверь отворилась и вошла прекрасная супруга сэра Ламорака.
- Добрый вечер, джентльмены. Сэр, это не ваш единорог бродит там в зале? – спросила она учтиво сэра Персиваля.
- Нет, мой вон, в углу стоит. Кстати, Вы его тоже все видите? – обратился сэр Персиваль к пьяной компании.
- Тут мы для тебя чуток зелья Мерлина оставили. Будешь? – спросил сэр Ламорак, протягивая супруге глиняную трубку, украшенную головой дракона.
- А чего окно закрыли щитом? – спросила она.
- Устали смотреть этот бесконечный «Дом-2» у сцены.
Раздался настойчивый стук и в отворившейся двери возникла фигура трактирщика. Он втянул ноздрями сладковатый запах дыма, клубы которого тягучими пластами медленно разливались по залу, образуя полупрозрачный слоенный пирог, потом перевел взгляд на стоящего в углу красноглазого единорога и голосом человека, которому нестерпимо хочется послать все и вся к чертям и вот тут же сразу на месте напиться до зеленых соплей, но единственное, что его удерживает, так это осознание того, что он наемный работник, наделенный в данный момент толикой высшей сакральной власти, и это ощущение собственной избранности, когда ты, да, именно ты, как тебе кажется, владеешь силой управлять людьми, сидящими в твоем трактире, властью, пусть и кратковременной, как мужской оргазм, и столь же иллюзорной и непредсказуемой, как женский, но все же такой же заманчивой и желанной, произнес:
- Джентльмены, специальным указом короля Артура употребление в общественном месте зелий Мерлина строжайше запрещено. В общем зале уже все видят единорога.
- Там у вас не наш единорог. Наш вот, в углу стоит.
- Джентльмены, я прошу вас покинуть наше заведение.
- Гавно вопрос.
Пристегнув мечи, мы с сэром Оуэном первыми покинули трактир, не забыв прихватить кисет с остатками зелья. Темнота бретонской ночи, нарушаемая лишь слабым светом молодого месяца, поглотила нас без остатка, и пока мы, укрывшись от слабого серебристого лунного света в тени огромного каштана ожидали остальных, лишь одинокий филин, скрывшийся в его листве, слышал наш разговор.
- А грамотно мы соскочили, сэр Оуен.
- Сэр, искусство грамотного соскока приходит только с годами. Ему так просто в школе не научишься. Я ведь раньше был римским всадником, служил в западной части Адрианова вала, потом донос. Полгода просидел в яме со всяким сбродом. Прокуратором меня там звали. Но потом соскочил удачно.
- Так вот откуда это умение, сэр.
Где-то рядом зашумели пьяные голоса наших товарищей.
- Джентльмены, мы тут. Проблем не было? – спросил я, посмеиваясь.
- Да пошли они нахрен. Мы забрали сдачу и ушли.
- Куда дальше?
- А поедемте в мой родовой замок, он тут недалеко.
- Вперед.
Узкая дорога через лес долго петляла влево и право, пока мы не выехали на ровную ее часть. Молодой месяц, низко висящий в проеме между деревьев, разделенных надвое дорогой, улыбаясь своей обратной стороной, заглядывал нам в лицо. Еще немного - и мой конь был готов оторваться от земли и ринутся прямо к этому серебристо-желтому свету, но голос сбоку вмиг развеял иллюзию полета:
- Приехали.
Пока я находится под сильным впечатление полета к серебристо-желтому свету, наша дружная компания въехала в замок. Перед входом в пиршественную залу меня с хитрой улыбкой на лице остановил сэр Агравейн.
- Скажи, ты вдул Гвиневре? – спросил он.
- Отстань.
- Ну, так да?
- Джентльменам не предстало обсуждать такие вопросы.
- Да ладно. Все об этом говорят. Так вдул?
- Ты же знаешь, она не в моем вкусе. Это старому перечнику Артуру такие нравятся, - сказал я и вошел в залу.
Дело совсем не в том, хотел я вдуть ей или не хотел, было дело или его не было, и что там говорят эти все или думает сам Артур или Гвиневра. Она, кстати, очень даже ничего. Но проблема в другом, сэр Агравейн последний человек в Камелоте, с кем я хотел бы обсуждать такие вопросы. К тому же, его дружба с Мордредом усиливала и без того мое настороженное отношение к Агравейну.
В пиршественной зале на столе уже стояли кубки и бутылка водки. Взяв свободный кубок, я присел на скамью.
- Черт бы побрал Артура с его запретами! Курить в трактирах нельзя, скакать пьяным нельзя, ругаться в общественном месте, хватать крестьянок за грудь и то нельзя. Ничего нельзя. А я, может быть, анархист в душе. Я так не могу.
- А вспомните, джентльмены, те старые времена, когда Римская империя только ушла отсюда. Было голодно, но весело. А сейчас одна эта гребанная стабильность.
- А чего тебе не хватает? – зло спросил сэр Уриенс. – Замок свой есть, работа не пыльная, оклад хороший, премиальные, бонусы, корочка у тебя красная, королевская, чего тебе еще не хватает?
- Свободы может мне не хватает. Демократии и честных выборов короля. Честных.
- Ты опять, наверное, наслушался этих горлопанов из Греции, бредящих временами Перикла. Иди вон Аристотеля почитай, у него все верно написано. Правильная форма правления одного человека – монархия, опирающаяся на традицию и церковь.
- И какая у нас традиция? Добывать мечи из камня и менять их на римское серебро, по римскому же курсу? Да и к тому же держать все это серебро в Риме, боясь, что в Камелоте его разворуют. Традиция. Как Артур окружил себя придворными лжецами, так и начался бардак. Когда он последний раз собирал нас за Круглым столом? Полгода назад, на День рыцарей Грааля. Сидел, беседовал с нами, а темы для беседы мы с его слугами еще за месяц до встречи согласовывали. И что, кто-то из вас сказал ему правду? Нет же, все сидели и улыбались. Превратились мы с вами, джентльмены, из рыцарей Грааля в рыцарей винных кубков. Стыдно…
- Заканчивай ты подобные разговоры, а то донесут и отправят на войну с пиктами, которой, вроде, как и нет вовсе. Или придут с обыском в замок и найдут у тебя все копьё Лонгина в коробках из под обуви.
- Говорят, под подушкой в темнице Лонгина охранники нашли 3 миллиона талантов серебра...
Разговор завертелся вокруг каких-то сумасшедших и чужих бабок, а я тем временем заправил свою глиняную трубку остатками мерлинова зелья и погрузился в созерцательное раздумье…
- Поехали домой, поздно уже, - сказал я сэру Оуену, хотя бутылка была еще наполовину полна.
Подпоясываемся мечами и выходим вдвоем из парадной залы, спускаемся к главным воротам. Они закрыты. Вокруг ни души. Начинаем громко возмущаться. Из неоткуда возникает старуха:
- Чего расшумелись. Не видите, все спят.
- Ворота открывай.
- Эти не открою. Выходите через черный ход.
- У вас тут, бабушка, не замок, а Калабуховский дом. Парадную заколотили и все ходите через зад. И галоши, наверное, воруете друг у друга.
Под дружный хохот выходим из замка. Отойдя метров на сто от замковой стены, сэр Оуен вдруг резко разворачивается, и, спотыкаясь идет к замку.
- Ты куда?
- Мы лошадей забыли.
- Да и хрен с ними. Все равно пьяным ездить теперь запрещено. Пошли, поймаем попутку.
Выходим на дорогу. Ни души. Лишь серебристо-желтый свет месяца, падающий на теряющуюся в темноте леса дорогу, намекает на длительность и опасность нашего пешего путешествия. Шли долго, пока за спиной не услышали скрип колес. Телега, ну и славно.
- Эй, шеф, до юго-западной окраины не добросишь?
- Ну, если девушки будут не против, то подвезу, - отвечает возничий, и ярко выраженный акцент выдает в его темной фигуре далекого предка того мальчика, который встретил Моисея.
Две сидящие позади него крупные леди уже давно вышли из той возрастной группы, которую принято у нас в Камелоте именовать девушками. Но радует то, что они не против, а, значит, нам не предстоит топать пешком через лес всю ночь.
Сэр Оуен садится к возничему, а я располагаюсь позади на небольшой кучке соломы, любезно выделенной мне двумя задастыми ледями. Едем молча, лишь время от времени возничий отпускает в сторону ледей скабрезные шуточки, над которыми они гогочут, изображая притворное смущение. Я стараюсь в разговор не включаться, дабы хохотушки осознали ту глубокую пропасть, коия лежит между ночными пьяными ледями, отправившимися на поиски приключений на свои объемные зады, и рыцарями Грааля, ищущими Свет Истины в этом раннесредневековом царстве грязи и порока. После нескольких безрезультатных попыток ледей сделать меня частью своего дискурса, они утратили ко мне интерес, и я смог в полной мере предаться медитативному отстранению от реальности, сидя на краю этой ночной скамейки штрафников.
В какой-то момент возничий поворачивает свою телегу на еле заметную проселочную дорогу со словами: «Треба лошадь покормить». Леди начинают слабо возмущаться, но, видимо, их, в отличие от меня, не очень беспокоит, где и с кем именно они проведут эту ночь. Подъезжаем к какому-то странному постоялому двору. С сэром Оуеном сходим с телеги в ожидании, пока возничий накормит лошадь. Леди, оставшись сидеть на месте, о чем-то оживленно беседуют, но до нас ветер доносит лишь их заливистый смех.
- Девки не очень, - негромко произносит сэр Оуен.
- Которые очень, не путешествуют ночами от одной таверны к другой в поисках пьяных и непритязательных рыцарей, - глубокомысленно комментирую я, держа руку на эфесе меча. Ситуация меня, мягко говоря, напрягает. Странные леди, странный возничий, странный и темный постоялый двор, и сэр Оуен со странным и темным прошлым. Не то, что бы мое прошлое было бы уж совсем безоблачным и светлым, как июльское небо на Камелотом, и мои скелеты уже давно не помещаются ни в один из шкафов родового замка, однако приобретенная с годами подозрительность, помноженная на врожденную мизантропию, не позволяют мне отпустить контроль за ситуацией ни на мгновение.
Но вот лошадь покормлена и я занимаю прежнее место на скамейке штрафников. Тишину английской ночи прерывают лишь скрип телеги, анекдоты возничего, да пьяный женский смех. Вскоре появляются очертания замка сэра Оуена.
- Шеф, дальше как поедем? - спрашиваю я, пока сэр Оуен покидает остановившуюся на развилке телегу. – Мне тут рядом.
Но тут начинают возмущаться леди, утверждая, что им уже давно пора спать, однако мне показалось, что они к этому моменту все еще не оставили надежд взять меня в спонсоры своего банкета. Я соглашаюсь на предложение возничего завести сначала леди, а после меня. Делаем небольшой крюк по проселочной дороге, и вот уже телега тормозит возле трактира с нелепым для наших краев японским названием. Я как в воду глядел, леди начинают меня зазывать на бокал старого доброго английского эля. Как положено рыцарю Грааля, любезно отклоняю их предложения, ссылаясь на то, что и мне «уже давно пора спать», а завтра с раннего утра меня ждут подвиги и битва с драконом. Был бы я лет на двадцать моложе, может быть, и вопроса такого бы не возникло - продолжать банкет в компании двух незнакомых девиц не модельной внешности, но теперь, будучи почтенным отцом семейства и рыцарем Грааля, я двадцать раз подумаю, стоит ли скидать портки перед первой встречной на сеновале.
Разочаровав ледей в их лучших намерениях, пересев поближе к вознице, мы двинулись в сторону моего замка. И тут возница, который всю дорогу отпускал скабрезные шутки девицам, начинает рассуждать об утрате нравственных ориентиров и падении нравов. Дескать, вот уже много лет возит он различных девиц по ночам из одного трактира в другой и все они пьяные и вульгарные, а ведь они будущие матери. И, дескать, зачем они все время ездят из одного кабака в другой, чего им в одном не сидится. И вот тогда меня прорвало, и дальше возница слушал уже мой нескончаемый монолог.
- Вот ты, зачем в кабак ходишь? – спрашиваю я у него. – Выпить, закусить, с друзьями пообщаться. Так же. А у дам биологическая программа, они же машины по воспроизводству себе подобных. У тебя тоже эта программа включается, когда ты выпьешь хорошо. Ты же тоже тогда бегаешь в поисках любой дамы, которая будет не против. Но у них программа работает по-другому. Они не ищут мужика, который будет с ними не против, они ищут успешного и богатого альфа-самца. Это природа, то же самое у птичек, белочек и зайчиков. А переезжают они из одной таверны в другую потому, что в предыдущей им не повезло. Вот ты этих ледей разглядел? Я их разглядел и вижу, что на них богатый и успешный альфа-самец западет только в состоянии глубоко алкогольного опьянения, и то не факт. Потому как человеческий альфа-самец, в отличие от остальных не альфа-самцов у белочек и зайчиков, не старается трахать все, что оказывается в зоне его внимания. Он крайне избирателен в своих связях. Ну, только если не нажрется, как скотина. А вот эти леди, совсем не модельной внешности, и ищут потому альфа-самцов по кабакам, что верят в сказки, которые им в детстве рассказывали бабушки и мамы про «золушек» всяких, а многие еще и спектакль «Красотка» в заезжем театре смотрели и тоже надеются на лучшее. Им в их машинный код записали этими сказками и спектаклями программу, что даже если ты последняя бл@ть, то все равно найдется благородный прынц, который тебя полюбит и все простит. И вот они по кабакам и носятся в поисках такого прынца. А находят далеко не прынца, так как все прынцы уже разобраны давно, и даже если какой-то прынц в кабак и попадет, то он уже чей-то. И даже если этот прынц замутит чего-то там вот с такой вот немодельной ледей, то только по-пьяни и то, на одну ночь максимум. А они-то хотят навсегда. Вот и носятся леди по кабакам и тавернам ночами, как угорелые, и всех, кого они там находят, не их это прынцы или вовсе не прынцы, а пришедшие напиться бродяги.
- А что же им делать? – спросил уже буквально перед воротами моего замка слегка опешивший возничий.
- В королевской библиотеке им нужно принцев искать, они все там, - ответил я, слезая с телеги и кидая возничему три серебряных дуката. Странное путешествие подходило к логическому концу. И только здесь, наконец-то оставшись один в ночной тишине, я смог отбросить человеческую шкуру, взлетев на ветку ели серым филином, стал высматривать ночную добычу большими как блюдца глазами.