Сейчас распространён новый термин – люди с ограниченными возможностями, о тех, кто в силу болезни или с самого рождения поставлен жизнью в более жёсткие условия выживания, чем большая часть здорового (понятие, конечно, относительное) человечества.
Что сетовать на то, что за границей все отлажено и они ТАМ не изгои, а у нас…только табличками ограничились (таблички есть, а условий как не было, так и нет)
Я всё же не о том…
Мне доводилось пересекаться с такими людьми, и каждая встреча оказывалась поворотной, значимой, что-то неотвратимо изменяющей в судьбе…
В детстве я дружила с двумя сёстрами. Одна здоровая, с обычными способностями и нормальным развитием, а вторая с ДЦП, но на голову обгоняющая сверстников в развитии, необычная, с причудливым характером -на вид рассеянная, стеснительная болезненная девочка, а внутри - кремень. Правая рука и нога у нее чуть тоньше и короче. Если не приглядываться, так не очень и заметно, только походка прихрамывающая.. Но дети такой народ…они все заметят. И вслед несется: «Шлеп нога!». Как передать её чувства, когда молодой неопытный отец, в отчаянье, не знающий как помочь больному ребёнку, привязывал ей к телу здоровую руку, чтобы она все делала больной рукой. Это было жестоко, но действенно. Отец не давал ей поблажек, только мать тихо плакала и казнила себя необъяснимой виной.
Она вспоминала, как ездила в санаторий. Там были дети и с более сложными проблемами, более тяжёлыми формами заболевания, были колясочники.. Их однажды в театр привезли, на детский спектакль. Вот это было испытание, когда здоровые дети как в зоопарке их разглядывали. Она, очень застенчивая от природы, тогда подошла к мальчику колясочнику и заговорила с ним, поняв, своим хоть и детским, но уже женским, сердобольным сердцем – ему тяжелее, ему даже не отвернуться, ему некуда деться от любопытных глаз. Они тогда, очень сплотились, эти больные детки, сдружились, долго слали друг другу письма, а некоторые дружат до сих пор. Каждый из них имел свой предел и свою Неограниченность в чем-то, а больше всего в умении принять чужую боль, в умении идти по жизни несгибаемым борцом и победителем, а иначе им нельзя.
Другой случай из юности. Однажды мне, тогда молоденькой девчонке, поручили передать поэту, инвалиду-колясочнику, журнал с его публикацией.. Я, когда разыскивала дом, спешила, куда-то опаздывала.. мне было просто интересно... он поэт, у него первая публикация.. Я не очень себе представляла, к кому иду. Слово инвалид, мне ничего не говорило… И вот его мама открыла мне дверь. Сначала поразил какой-то сдавленный запах...потом выехал на коляске он...Он был красив и молод...чуть старше меня.. Вот только необъятных размеров. Вероятно, на него так повлияла вынужденная неподвижность. Я потом узнала, он разбился на мотоцикле… Я остолбенела, встретившись с его взглядом! Что было в этих глазах?! не помню! Помню ужас и панику...и какую-то необратимость...его глаза показались мне рентгеном, просвечивающим меня насквозь. Я нелепо промямлила что-то, и быстро отдав журнал, ломанулась бежать...Я выбежала на улицу, почти задыхаясь, мир как –то утратил свою беззаботность…Туда, куда я спешила...я не пошла. Опомнилась дома. Было стыдно и почему-то страшно...А он знакомым, потом, очень тепло описывал нашу встречу (для человека, не выходящего из дома - каждая встреча событие), что мол впорхнуло, легкокрылой бабочкой, некое чудесное видение и ускользнуло, оставив журнал ..)) А потом присылая открытки к праздникам своим друзьям, передавал мне «приветы».Вот это был для меня урок... осталась я по этому уроку "не аттестованная".
Мне за эту встречу всю жизнь стыдно. Вот каюсь...Перед тем поэтом нет возможности(его уже нет) так хоть перед стихирянами.
И недавняя встреча..
Литературный юбилейный вечер. Поэты читают стихи. Читают каждый по-своему, своеобразно, каждый неся какую-то свою тональность, свой мир. И вдруг выходит, вернее её выводят, девушка.. Трудно сказать, сколько ей лет - глаза детские, тело измученное с рождения.
И вот она начинает читать стихи не свои, а юбиляра…
Агасфер, озябший на пороге,
В вылинявшем пледе на плечах
Всё стоит, всё думает о Боге,
Всё мусолит в сердце детский страх.
Голос её слегка дрожит, та женщина, что поддерживает её,по лицу видно, сама не ожидала, ни заворожённой реакции зала, ни всё усиливающегося почти звенящего прозрачностью, голоса своей подопечной.
А века уже отмельтешили.
А тысячелетья проползли…
Агасфер почти ослеп от пыли,
Господи, приди или пошли
Ангела к нему с благою вестью,
Что и он отпущен и прощён,
Боже мой, оставь всех живших вместе –
Старцев, чад и отроков, и жён!
В голосе ли, в выражении безгрешного светлого лица, во всей её измученной фигурке – СТОЛЬКО боли, столько прочувствованности, что я увлечённая с юности театром, пробующая учиться декламации, слышавшая замечательных актёров – чтецов, просто ..оцепенела …от впечатления.
Я хорошо знала, это стихотворение, но, только слушая её, читающую, не по актёрски, а душой, стала принимать в себя по глоточку эти строфы.
Не дели нас на две половины,
Подели любого пополам –
В каждом будут помыслы невинны,
В каждом не содеянного срам.
В каждом – срам содеянного комом,
В каждом – упованье на Тебя,
Даже в этом, столь Тебе знакомом,
Что в исподнем, мокром от дождя,
Ждёт тебя, дрожа под старым пледом,
И не выйдет срок ему, пока
Каждый не возлюблен и не предан,
Не воскрес, погибший на века…
Она читала, каждому в самое сердце, слёзы светились в глазах. Она, не знающая никакого греха, за всех за нас просила…она читала это как молитву. Женщина, державшая её не замечала слез, катившихся по лицу…
Эта девочка, скорее всего никогда не знавшая, тепла восторженных объятий, нежности поцелуев, всего греховного счастья, как она могла все Так прочувствовать и Так нести это?!
И пока в дожде, по бездорожью,
День и ночь…и так за годом год
Софья – так сказать, Премудрость Божья
Сонечкой всю землю не пройдёт.
С красным птичьим перышком на шляпке,
С зонтиком нелепым, налегке
И в одной – единственной перчатке,
И надетой не на той руке…
Да, вот эта нелепая перчатка, вот эта трогательность и наивность, вот это несправедливость и жестокость мира, к ней, к Сонечке, а может и ко всем женщинам во все века – несла эта девочка в теплых сухих ладонях, как СОСТРАДАНИЕ, а скорее как страдание за всех, за нас..
И её возможности в этом Сострадании были НЕ ОГРАНИЧЕННЫМИ, а зашкаливающими все возможные пределы понимания.
Агасфер,охрипший от простуды,
Скажет, не спуская с неба глаз:
"слышишь, девка,шла бы ты отсюда!
Девка, Я ведь Гостя жду сейчас..."
Я не могу процитировать все…я не могу передать ощущение, затаившего дыханье зала. Слова бессильны передать то, что глубже слов…
Вот такие встречи. Вот такие не ограниченные возможности.