Фэндом: Булычёв Кир «Приключения Алисы»
Основные персонажи: Алиса Селезнёва, Павел Гераскин
Пейринг или персонажи: Павел Гераскин/Алиса Селезнёва
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Фантастика, Повседневность, Hurt/comfort, AU, Songfic
Предупреждения: OOC
Размер: планируется Миди, написано62 страницы
Кол-во частей: 25
Статус: в процессе
Описание:
Алиса становится женой Паши против своего желания, в результате его шантажа.
***
— Ну здравствуй…
— …
— «… у, как она
крещенским холодом окружена»
— …
— Решила молчать?
Не самое удачное решение.
— У меня нет сил говорить.
— Плохо. Придётся найти.
— Если ты скажешь или спросишь что-то более содержательное,
чем здравствуй, то я постараюсь ответить.
— Хм…
Знаешь, я конечно понимаю, что ты злишься на меня.
— Неужели? И с чего бы мне, интересно, злиться на тебя?
— Ну как же — заставил тебя приехать сюда.
— Значит, просто приехать, да?
— Нет конечно.
Не просто приехать, а для того, чтобы быть мне женой.
Так что основания злиться у тебя самые что ни на есть веские.
— Надо же какая понятливость.
— … Язвишь? … Это хорошо.
— Чем это хорошо?
— Значит всё не так плохо, как я боялся.
А плохо было бы, если бы ты была так подавлена ситуацией, что не смогла бы говорить.
А раз можешь — значит, всё проще.
— С чего ты так решил?
— Я же знаю тебя…
— Не знаешь.
— Знаю.
— Я сильно изменилась.
— Возможно. Но основа та же самая.
Формирование основ характера человека завершается уже в семи годам.
Потом развитие продолжается,
но это уже огранка снов, а не радикальная перестройка основ.
— Теории начитался?
— Не только. Но и теории тоже —
знаешь ли, приходится стараться воспитать детей достойными людьми.
— …
— Это глухая тема для тебя, верно?
— Мне пока нечего тебе сказать по этой теме.
— Кстати, спасибо, что накормила их, пока меня не было.
— Не за что.
— Я думал, что процесс вашего сближения пойдёт медленнее.
Но твоя доброта, как обычно, одержала верх.
— Доброта тут ни при чём.
— А я думаю, что ты решила, что нельзя заставлять детей терпеть голод.
Кем бы они ни были.
— Я ничего не решала.
Не надо придавать сверхзначение проходному, ничего не значащему эпизоду.
— Алиса, если бы в тебе было меньше доброты, то ты не накормила их.
Ты вообще не смотрела бы в их сторону. Словно их нет.
Даже не смогла бы.
— Я и не собиралась смотреть.
— Вот в это могу поверить, легко.
Но увидев их, ты уже не смогла их игнорировать.
— Не преувеличивай.
— Ладно, останемся пока каждый при своём в этом вопросе.
У нас есть пока более актуальные темы.
(Алиса с тоской подумала, что как раз на эти темы говорить ей не хочется ещё больше, чем на темы о детях.
Так что лучше было бы задержаться подольше на темах о детях.
Тем временем Паша продолжал: )
Примечание к части
«… у, как она
крещенским холодом окружена»
это цитата из "Евгения Онегина"
слова относятся к Татьяне: она держалась при встречах в свете очень прохладно, когда Евгений забрасывал её письмами с признаниями
Часть 4
— На чём мы остановились? Ах да, на том, что я тебя знаю.
Так вот, именно поэтому я знаю и то, что твоя язвительность — это хорошо в данной ситуации.
Так как могло быть ещё хуже.
— Это как?
— Ты могла бы в самом деле быть не в состоянии даже разговаривать со мной.
Я говорю не о том, что ты отказалась бы говорить, а о том, что ты именно не могла бы.
От обиды, возмущения, горя и так далее.
Вот это было бы намного труднее.
Но, к счастью, этого нет.
Ты хоть и язвишь, но говоришь достаточно свободно.
— Всё впереди.
У меня ещё будет много возможностей потерять способность говорить.
И не только говорить.
— А что ещё?
— А ещё способность жить.
— В каком смысле?
— В простом. Здесь я умру. И наверное довольно скоро.
— Мы можем отсюда переехать.
— Причём тут место?
Говоря «здесь», я имею в виду жизнь с тобой.
— Я не настолько плох.
— Ты создал слишком возмутительную и унизительную ситуацию.
— Ты преувеличиваешь.
Женщины умеют горевать, но умеют и адаптироваться.
— Ко мне в этой ситуации это не относится.
— Относится.
У женщин в генах заложено смиряться с жизнью с теми мужчинами, которые захватили их.
— Что за глупости?
— Это реальность.
— В МОИХ генах не заложено.
— Время покажет.
— Ага, покажет. Мою смерть.
— Ты не умрёшь.
У тебя крепкое здоровье.
— Даже его не хватит, чтобы пережить то унижение, которому ты меня подверг.
— Я пока ничему тебя не подверг.
— Вот именно — пока.
Кроме того, по-твоему, с момента твоего ультиматума меня одолевали радужные мысли и картины о жизни с тобой?
— А вот не надо раньше времени выдумывать мрачные картины.
— В общем, рада тебя поздравить.
— С чем?
— С тем, что ты не получишь то, что требовал.
Ты в состоянии заставить меня приехать сюда.
В состоянии сделать твоей наложницей.
— Женой.
— Нет именно заложницей.
Но заставить меня жить ты не сможешь.
— Что же ты тогда до сих пор не наложила на себя руки?
— А зачем? Это грех…
Тем более что всё и так само случится, без наложения рук.
— Постараюсь этого не допустить.
— Ты меня отпустишь?
— Что? Нет конечно.
Об этом не может быть и речи.
— Ну, а тогда тебе не удастся избежать моей смерти.
Отпустить меня — это единственный способ избежать.
— … Думаю, что этого удастся избежать.
— За счёт чего?
— За счёт моего обращения с тобой.
Ты увидишь, какой я хороший и как хорошо отношусь к тебе.
И постепенно твоё недовольство ситуацией пройдёт.
И сменится довольством.
— Меня тошнит от таких рассуждений.
— Но так и будет.
— Только если я сойду с ума.
— Не думаю.
Но время, как всегда, покажет.
Примечание к части
переписана и дополнена
Часть 5
— Почему ты не можешь отпустить меня?
Зачем заставляешь принять твои условия?
— … Ты должна быть здесь.
— Кому должна?
— Просто должна.
— А моё желание при этом что-то значит?
— … Значит.
— Ясно. А ты противоречия не улавливаешь?
Говоришь, что моё желание имеет значение.
И в то же время отпустить меня — не желаешь.
— Алиса…
(Паша впервые с момента их встречи произнёс её имя.
И оба после этого, не сговариваясь, хором замолчали.
Почувствовав, что им надо несколько мгновений, чтобы привыкнуть к звукам её имени между ними.)
— Алиса, — снова осторожно начал Паша, — я не отпущу тебя, но это не будет против твоей воли, потому что ты сможешь жить со мной.
…И захочешь.
— А если не смогу? Тогда как?
Ты заставишь меня жить здесь, с тобой, против моего желания?
— … Ты сможешь это принять.
— Паша, смотри правде в глаза.
Я НЕ СМОГУ это принять.
Никогда.
Пойми это и смирись.
И если уж ты готов заставить меня жить с тобой против моей воли,
то хотя бы не обманывай себя.
Не тешь иллюзиями. Не выдавай желаемое за действительное.
— Я и не выдаю.
— Выдаёшь. Но я не договорила.
Неужели ты не можешь признать перед самим собой и передо мной то, что мы и так оба знаем?
То, что ты заставляешь меня быть твоей женой именно ПРОТИВ моей воли.
И против моего желания.
Знаешь, как это называется?
Ты в самом деле считаешь нормальным такое поведение?
Ты считаешь, что так надо со мной обращаться?
ЭТОГО я, по-твоему, заслуживаю?
— С тобой надо обращаться самым наилучшим образом.
И ты заслуживаешь всего самого наилучшего.
— Тогда почему ты заставляешь меня жить с тобой?
— Ты так говоришь, словно я принуждаю тебя к чему-то ужасному.
— Именно к ужасному.
— Что тут ужасного? Ну что?
— Неужели ты в самом деле даже этого не понимаешь?
— Что ты драматизируешь?
Ты не в театре. Так что сбавь пафос.
— …Стало быть, ты не только теперь, но и никогда раньше не уважал меня?
Ни в детстве, ни в юности?
— С чего такие выводы?
— Если бы ты уважал меня хотя бы тогда, то не говорил бы сейчас того, что говоришь.
— Я не только уважал тебя.
Я тебя боготворил.
— Не ври. Если бы не то что боготворил, а хотя бы немного меня уважал,
то ты не выдвинул бы такой кошмарный ультиматум.
— Что в нём кошмарного?
— Неужели ты не понимаешь, что я НЕ МОГУ с тобой спать?
Это разрушило бы меня.
— Ну, это как раз не проблема.
— Да неужели?
— Я прекрасно помню, что тебе хорошо со мной было.
Даже очень.
— Зря ты об этом сказал.
Тогда была совсем другая ситуация.
— Согласен, что другая.
Но не настолько.
Ты — это по-прежнему ты. А я — это я.
— НЕТ. Мы теперь — другие.
Теперь между нами нет тех чувств, которые были тогда и из-за которых нам было хорошо вместе.
— Будут.
Ты привыкнешь. Тебе просто нужно время.
— Дело не во времени.
Неужели ты захочешь спать с женщиной, которая холодна к тебе?
Которая злится на тебя.
Которая не хочет тебя, наконец.
Которая не реагирует на твои прикосновения.
Не счастлива от того, что с тобой.
— Нет, не захочу.
Но у нас такого и не будет.
Ты не будешь холодна, перестанешь злиться, захочешь и будешь счастлива.
— … Ясно.
Ты не понимаешь. Или не хочешь понять.
Твердишь только «ты привыкнешь».
…Знаешь, я никогда не думала, что ты способен так со мной поступить.
Даже когда злилась на тебя.
Но даже тогда я считала тебя нормальным.
И думала, что ты хотя бы когда-то ценил меня.
А теперь…
Часть 6
— Не надо выставлять меня чудовищем.
Я пока ничего плохого тебе не сделал.
И не собираюсь.
— Ты УЖЕ заставил меня приехать сюда.
— Это ещё не конец света.
— А что конец?
— Алиса…
(Пашка сглотнул, произнеся её имя.
Было такое впечатление, что произносить её имя ему стоило некоторых усилий.
Так же, как непросто начать шевелиться отвыкшими мышцами человеку, у которого они долгое время были неподвижны).
— Алиса… единственное, на чём я настаиваю… это твоё пребывание здесь.
… Ни на чём другом я настаивать не собираюсь.
— Это правда?
— Конечно.
— То есть мне необязательно что-то делать?
— … Да…
Только … не избегай меня. … Говори со мной…
— А как насчёт…
— Насчёт чего?
— Давай прямо.
Я имею право спать одна?
— Да…
— Ты не врёшь?
— Нет.
Я не прикоснусь к тебе.
— … А зачем тогда ты тут рассуждал про то, что я привыкну и всё такое?
— … Просто на всякий случай.
На авось. … Прощупывал почву.
На самом деле я знал, что ты права…
— …Ну что ж. … Значит, ты ещё не совсем потерян для эволюции.
…Тогда зачем ты заставил меня стать твоей женой?
Только для того, чтобы разговаривать?
— А ты не допускаешь мысли, что я не только мужчина, но и человек?
И что я могу нуждаться в общении с тобой?
— До такой степени, чтобы шантажом заставить меня сюда приехать?
— … Да. Представь себе.
— А с каких пор для разговоров необходимо заключать брак?
— Я думал, что это поможет тебе принять наш союз как данность.
И что ты быстрее простишь меня. И мой шантаж.
— Это очень странное заявление.
Всё совсем наоборот.
И тем более странное для Тебя.
Ты всегда был очень порядочным.
Или на тебя так повлияли чужие манеры и нравы?
Где ты набрался идей, что шантажом можно добиться взаимности?
Срочно проведи прополку в своих взглядах на жизнь.
— А давай сначала посмотрим, в самом ли деле жизнь вместе не поможет нам сблизиться.
Часть 7
— Ты всегда был чересчур самонадеянным.
— Но моя самонадеянность меня никогда и не подводила.
Например, я был прав и в том, что ты сама сделаешь первый шаг ко мне.
— Какой шаг? О чём ты?
— В день твоего совершеннолетия. В Вернадске.
— А, ты опять об этом...
Нашёл что вспомнить.
Я думала, что ты умнее.
— А что такого я сказал?
— Если бы ты мог понять, что ты сказал, то знал бы, что напоминать о том событии…
— Значит, всё же событии.
— Это ничего не значащее слово в данном случае.
От событии, о факте, о происшествии — какая разница, как назвать?
Не в этом дело.
Так вот, ты знал бы, что напоминать сейчас о том событии —
это худшее, что ты мог сделать, чтобы навредить твоему замыслу сделать нас семьёй.
— … Почему?
— Не понимаешь? … Ну что ж, попробую объяснить…
С тех пор произошло столько и таких событий, что… что они напрочь перечеркнули, стёрли то «событие».
И всё хорошее, что в нём было.
Они его просто уничтожили.
— Я не верю.
— Отчего же?
— Для меня это живое событие.
Раз оно столько времени подпитывает меня энергией…
— Память о том «Событии» настолько важна для твоего самолюбия?
До сих пор греет мысль о том, что тебе отдалась Алиса Селезнёва?
Сама, по своей инициативе, без клятв в вечной любви и без брака.
— … Нет. Самолюбие тут ни при чём.
— Тогда что?
— Честно? …
— Ну, если получится.
— … Просто это единственное событие в моей жизни, память о котором не дала мне сдохнуть после того, как мы расстались.
— … Ты так говоришь, что можно подумать, что это я тебя тогда бросила.
— …
— Эй, Паша. Ты случайно не забыл, что это именно ТЫ меня тогда бросил, а не наоборот?
А то мало ли как всё перевернулось в твоей памяти.
— Я не забыл…
Да, это не ты меня бросила.
Я сам…
— … Если ты не врёшь… про то, что только этим жил…
то какого … лешего ты вообще бросил меня?
Сам бросаешь, а потом сам же мучаешься от этого?
— Просто я был глуп… Фатально, смертельно глуп…
Я думал, что смогу выжить.
… Но я ошибся…
— Глупость тут ни причём…
…Ты просто был влюблён в твою тогдашнюю невесту.
Вот и бросил меня.
Я была тебе не нужна.
В отличие от.
— Да? Ты так это видишь?
— Ну, а как ещё?
Раз ты выбрал её — значит, она была тебе нужнее, чем я.
Нужнее, дороже. Любимее. И так далее.
— Алиса-Алиса… Но ты конечно вправе думать именно так…
— Не понимаю только, почему тебя теперь вдруг снова переклинило на мне…
— Да что тут понимать-то…
— У тебя вроде не должно быть проблем с тем, чтобы найти напарницу в кровать?
— Не говори пошлости. Тебе не идёт.
— Или тебе нужны только самые качественные самки?
А я иду вторым номером по качественности после твоей жены?
— Нет.
— Нет? Не вторым?
Тогда, может, поищешь кого-то помоложе и покачественнее меня?
— Нет.
— Но почему именно я?
В юности ты меня отверг, предпочёл другую.
Ладно, это можно понять.
Но как понять то, что ты притащил меня теперь? Как?
Часть 8
— Ты нужна мне…
— Это я поняла.
Я не понимаю, почему и зачем нужна.
Может быть, для мести?
В самом деле, тебе есть за что мне мстить.
— Нет, не для мести.
— Или тебе нужна возможность унизить меня?
— Нет. Мне нужно просто твоё присутствие.
— Зачем?
— У меня такое чувство, что я не смогу жить без этого.
— Много лет мог.
— Поэтому и не могу ещё больше.
— Ты думаешь, что я пожалею тебя?
— Нет. Я знаю, что не пожалеешь.
Я не заслуживаю сочувствия.
…Я вообще не стал бы тебе это говорить.
Если бы ты сама не спросила.
Я давно уже знаю, что мне надеяться не на что.
Я давно законченный человек.
В том смысле, что для меня всё закончилось ещё тогда.
В Вернадске…
Да, я хоть и понял сразу, что не смогу без тебя жить, но надеялся, что это пройдёт.
…Что удастся найти какой-то выход.
Потом стало ясно, что эти надежды напрасны.
Что я навсегда пленник и заложник ситуации, которую сам и не смог разрулить.
Когда я неожиданно остался один… надежда быть с тобой снова шевельнулась.
Как бы ни цинично это звучало.
Нет, я понимал, что у меня почти ноль шансов…
Что ты не согласишься.
Что ты на меня в обиде.
На самом деле я понимаю, что ты сильно обижена на меня.
И знаю, что мне нет прощения…
Но не проверить шанс я не мог.
И только для этого вызвал тебя сюда.
Шантаж — это конечно низко, жестоко.
Особенно в этом случае.
Но это был единственный способ заполучить тебя сюда.
Иначе ты не приехала бы никогда.
Ни при каких условиях.
Теперь цель моего шантажа достигнута. —
Мы наконец-то поговорили.
И теперь всё ясно окончательно.
Что быть вместе со мной ты не сможешь.
— Значит ли это, что ты меня всё же отпустишь?
— … Да. Значит.
— …Спасибо.
— Не за что.
Часть 9
…
— Когда я могу уехать?
— Хоть сейчас.
— Тогда я пошла.
— Нет…
— Нет?
— Подожди…
— Чего ждать?
— Давай всё же завтра.
— А почему не сейчас?
— Считай это моим капризом.
Тиран я или нет?
— А я-то поверила, что ты меня отпустишь. Наивная.
— Я и отпущу. Но завтра.
Мне просто нужна толика времени.
Всего немного.
…Чтобы свыкнуться с тем, что ты всё же уедешь.
Причём теперь уже насовсем. Навсегда…
Пашка отвернулся.
— …Не сдерживай слёзы.
А то сердце надорвёшь.
— Тем лучше.
Чем скорее — тем лучше.
— Паша, нет ничего стыдного в том, чтобы разрешать себе слёзы.
— Я знаю.
Но … я не имею права так расклеиваться.
Так как наверняка тебе намного хуже.
Но ты смогла промолчать о своих переживаниях.
А я проговорился.
— Так это же хорошо.
Ты ВЫговорился.
Может, тебе от этого полегчает.
Значит, и польза от моего недолгого визита будет.
— Эта польза — всё равно что сама знаешь кому припарки.
Это не поможет.
— Паша… но … разве могло быть иначе?
На что ты рассчитывал?
Что я воспылаю прежними чувствами, едва увидев тебя?
— Нет. Я уже сказал.
Я хотел просто тебя увидеть. Хотя бы увидеть.
Большее не дано.
И я и извиниться хотел бы.
…Но нет смысла. Мою ошибку невозможно извинить.
Так же, как невозможно склеить твою чистую невинную разбитую душу, которую я так неосторожно разбил.
— Честно говоря… мне даже самой жаль, что всё так.
Что я не могу снова полюбить тебя.
Тем более так, как тогда...
Я и не прочь была бы и сейчас уметь любить так, как тогда.
Уметь прощать, чтобы непрощённость не мешала любить.
Но … наверное, моя душа в самом деле мертва.
И поэтому не способна на те хорошие чувства.
Так что, даже если бы я и захотела проникнуться к тебе какими-то чувствами, ничего у меня не получилось бы.
Я давно живу только заботами о других.
А для меня ничего хорошего в будущем нет.
— «Уж не жду о жизни ничего я» (Есенин)
— Вот-вот.
— … Правда, не могу сказать «и не жаль мне прошлого ничуть».
Мне-то как раз жаль. Ещё как.
— Вот именно.
Так что… если бы ты потребовал моё тело — его бы ты получил.
…Правда, ненадолго. И ... как-то неполноценно.
Я уже говорила, почему.
А вот мои чувства… извини.
Мне просто нечем чувствовать.
Я инвалид по чувствам.
— А твоего тела мне мало.
Я хотел тебя всю со всеми твоими гигантскими жизненными силами и энтузиазмом.
А твоё тело — это только важное и приятное, но дополнение к твоей чудесной энергии.
— Энергии?
— Ну да.
Энергия твоей души. Твоего духа.
Чистого и сильного. Нежного и радостного.
— Угу. Особенно радостного.
— Да.
Ты знаешь, что твоя энергия живительная?
Как глоток воздуха и воды, солнечного света.
Но это что-то менее материальное.
И в то же время ощутимое и мощное.
И, раз отведав этой энергии, потом уже невозможно нормально жить без неё…
Я не знал, что даже одна ночь с тобой так радикально что-то поменяет в моём организме.
В его химии и физике.
Так, что я стану в тебе нуждаться, как младенец в молоке.
Часть 10
(Алиса)
— … У меня было так же.
— У тебя? … Нет, не верю.
— Да-да. Было.
… У меня было такое ощущение, будто мы стали одним организмом.
Это было странно, непривычно, немного страшно, но в то же время восхитительно.
…Но когда оказалось, что … вместе мы не будем… я поняла, что в такой ситуации эта объединённость — ловушка…
Так как без тебя мой организм уже не мог нормально работать…
в нём что-то сбилось…
В итоге я стала терять энергию…
Она выливалась, выхлёстывалась из меня мощными струями…
как кровь их артерий… или аорты … при их повреждении.
— Хм… Это даже забавно.
— Забавно? … Значит, забавно…
В самом деле, что может быть забавнее молодой дурочки, подыхающей без своего любимого.
Разве что дурочка немолодая.
Хотя что я удивляюсь…
— Нет, ты не поняла меня.
Вот я дурак-то брякнуть такое.
Забавно не твоё состояние.
А совсем другое.
— Да ладно, что ты оправдываешься.
Всё уже давно в прошлом…
Все раны давно заросли. Зажили.
— Зажили ли?
— Да.
Благодаря чему, собственно, и есть возможность говорить об этом.
Это только о свежих ранах говорить невозможно.
А тут… словно о чужом человеке говоришь… или о героях кино.
Индийского. Такие же слёзы…
— Алиса, я не оправдываюсь.
Просто … у меня чудом сохранились записи с тех времён…
Сам не знаю, как. Я столько раз собирался их уничтожить.
Хоть я и старался писать так, чтобы никто не понял, что я о тебе это писал.
Но всё равно боялся, что кто-то догадается, о ком они.
Когда ты их прочтёшь — ты поймёшь, что я назвал забавным.
— Ну и что же?
— То, что ты почти слово в слово сказала то же самое, что написано у меня.
— Да ну?
— Да.
— Ну что ж… наверное, было у нас какое-то сходство…
раз нас так тянуло друг к другу.
— Какой странный у нас разговор…
Обо всём — было, было.
…Это было, то было.
— Ну, а что делать. Если в самом деле всё это лишь было.
И прошло.
— Давай … о настоящем.
— А оно есть?
— Есть. Знаешь… вот уж не ожидал, что у тебя было так, как ты сказала.
И тем более не ожидал, что ты скажешь мне такое теперь.
А ты сказала.
— А почему бы и не сказать.
Теперь это всё равно уже ничего не значит.
— А не боишься, что после таких твоих признаний я не отпущу тебя?
— На самом деле даже это теперь неважно.
— Почему?
Ты же так хотела, чтобы я тебя отпустил?
— Хотела. И хочу.
Но по большому счёту мне всё равно.
— Мне нравится твоя апатия.
Она уже все пределы переходит.
— А что я могу с этим сделать? … Ничего.
— … Но может быть… Тебя кто-то ждёт?
Часть 11
(Алиса)
— Да… Ждёт.
… Даже очень.
Но … всё равно ему нет никакой радости от меня.
Хотя он уверяет меня в обратном…
— Верь ему…
От тебе не может не быть радости.
Ты - и есть само воплощение радости. Её сути.
— но только не теперь.
Так что я-то знаю… что ему мало того, что я могу ему дать.
Он заслуживает, чтобы его любили по-настоящему.
А я … не сумела.
Но только потому, что … больше не способна любить.
Нет, я очень хотела бы его любить так, как положено.
Всей душой…
Но не получилось.
Я старалась. Очень. И многое удалось.
Но моя любовь к нему осталась скорее желанием его любить. Чем самой любовью.
И это несправедливо по отношению к нему…
Но что я могу сделать, если у меня не осталось способности любить?
Если после первой же неудачи образовался такой перелом, который так и не сросся?
Так что…
— Это ужасно. То, что ты рассказываешь.
Мне жаль. Правда.
…Мало того что я сам не дал тебе счастья, так ещё и с другим тебе не удалось бы счастливой по моей вине.
— Мне удалось. Я была счастлива.
Он очень много для этого сделал.
Да что там… «много».
Это не просто много…
Без него я вообще пропала бы.
Не знаю, как, но ему удалось замедлить моё умирание.
Это такое странное ощущение… будто ты начал падать, уже летишь в воздухе…,
а до асфальта так не долетел…
И находишься как бы в подвешенном состоянии…
Полетел вниз, но не долетел.
Вот так у меня и получилось…
Но в чём-то ты прав… моё счастье было каким-то … в общем, таким, каким оно может быть у человека, который в подобии психологической комы.
— Я очень ему обязан…
— Да уж.
— Расскажи о нём ещё что-нибудь.
— …Для него на первом месте долг… Точнее, Долг.
И это даже прекрасно. Лучше так, чем мужчина-подкаблучник…
В самом деле — как можно было бы любить мужчину, который способен предать Долг? Пусть даже ради меня.
— А тебя он при этом не предаёт?
— Кто бы говорил…
— Вот именно. Я на правах опытного предателя и спрашиваю.
— … Нет, не предаёт.
Мне в самом деле не нужно личное благополучие ценой всеобщего горя.
Точнее, это и не благополучие никакое.
А его иллюзия. Мелкая и не нужная…
Так что ну его такое благополучие в болото.
— В болото нельзя — там тоже жизнь.
— Ну куда-нибудь. Куда можно…
Часть 12
— Паша, мне не нравится в тебе одна вещь.
— Всего одна?
— Это фигура речи.
— Так что не нравится?
— Ты всегда отличался тем, что тебя переполняла энергия.
А теперь ты какой-то… малохольный.
Что с тобой случилось-то?
— Это можно понять из сказанного ранее.
— Скажи снова.
— Я тоже после нашего расставания не смог сохранить энергетический баланс.
И тоже терял энергию.
— … Но на тебе это сказалось сильнее, чем на мне.
Почему?
— Я не хотел бы об этом говорить.
— Хорошо.
Хотя… меня спас Конрад…
Значит… тебя спасти было … некому?
— Алиса, не надо.
— Я и так уже поняла, в чём дело…
Хотя это и не увязывается с рядом фактов.
— Вот и не увязывай ничего.
— … А можно… я немного подкорректирую твою энергетику?
— Как? Это невозможно.
— Возможно…
Кардинальные меры я не предлагаю… я не настолько альтруистична.
Но вот умеренные… почему бы и нет.
- А что это за кардинальные меры?
- Неважно.
На умеренные ты согласен?
— Алиса, я не понял.
Ты что — хочешь позаботиться обо мне?
— Какая разница, как это называется.
— Значит, всё же хочешь… как это неожиданно.
— Видишь ли… я же биолог. И мне нравится, когда человек бурлит силами.
А не когда он завявший.
— Значит, моя завялость вызывает у тебя дискомфорт, как давно не поливавшийся цветок?
И ты хочешь устранить этот дефект?
— Так ты согласен или нет?
— … А это не больно?
— Я даже не прикоснусь к тебе.
— Это не исчерпывающий ответ.
— Я думаю, что не больно.
В любом случае разве что немного.
А потом тебе точно станет намного лучше.
— Намного?
— Ты боишься? Отказываешься?
— Я боюсь.
Но не отказываюсь.
— Тогда приготовься. Расслабься и попробуй ни о чём не думать.
— Уже не думаю.
— Так…, а что теперь ты чувствуешь?
— … Что ты сделала?
— Тебе не плохо?
— Не плохо? Я не помню, когда мне было так комфортно и спокойно.
Словно я выспался после недельного бдения.
— Ну и славно…
— Так что ты сделала?
— Секрет.
— Ты же даже не прикасалась ко мне.
— Как и обещала.
— Если ты можешь, не касаясь, делать людям так хорошо…
А могла бы ты причинить боль?
— Странные вопросы.
— Так могла бы?
— Гераскин Пауль, вы ни с кем меня не путаете?
Ваши вопросы в конце концов нелепы и неприятны.
Лучше наслаждайтесь своим состоянием.
И не забивайте своё сознание чепухой.
— Не хочешь отвечать. Понимаю.
Правду говорить не хочешь, а врать не любишь.
— Улучшение самочувствия возымело негативный побочный эффект —
у тебя появилось нездоровое любопытство.
— Здоровое. Я же должен знать, не можешь ли ты таким же способом вырубить меня.
— А это что-то меняет?
— Да нет. Даже если вырубишь... не велика печаль.
— В общем, ещё одно твоё слово в этом направлении — и я пожалею, что погладила тебя.
— Что ты сделала?
— Немного подравняла твоё биополе.
— Нет, перед этим ты как сказала?
— Так и сказала.
— Нет, ты сказала, что погладила меня.
— Ну, а зачем тогда спрашиваешь, если сам слышал всё.
— Я думал, что ослышался.
— Нет.
Часть 13
— Спасибо тебе.
— Не за что.
— Хоть ты и говоришь, что изменилась, но доброта твоя по-прежнему твоя главная фишка.
Даже такого негодяя, как я, не смогла не пожалеть.
— Не преувеличивай.
Просто шла мимо сухого цветка, подлила водички. Делов-то.
— Ты хочешь сказать, что в твоих действиях было не больше заботы, чем о цветке?
— Ничего я не хочу сказать. Мне надоело об этом говорить.
— А как научиться так … гладить?
— Очень просто. Надо только захотеть.
— Ну допустим, что я хочу.
Но этого же мало?
— Ну хорошо. Расскажу.
Когда человек гладит кого-то, он делает это не просто рукой, верно?
Он при этом что-то выражает, чувствует, с каким-то чувством гладит.
И это всё влияет на того, кого гладят.
Не только и не столько сами прикосновения, сколько чувства, с которыми гладят.
— Да ну? А как же воздействие на кожные барорецепторы и прочие?
— Это тоже важно. Но для выравнивания биополя это необязательно.
— А что обязательно?
— Чувства и мысли при поглаживаниях.
— И что с ними делать?
— Мыслить и чувствовать.
Думать о человеке.
— Так… давай сначала. Ещё раз.
— Для коррекции биополя необязательно касаться человека.
Главное — не касания, а направленные на человека мысли и чувства.
Чтобы подравнять биополе, не касаясь человека, надо просто представить, что ты его гладишь.
Вызвать в себе чувства к этому человеку, думать о нём, хотеть, чтобы ему стало лучше.
И самое главное — понимать, что этого достаточно, что само касание рукой необязательно, что лечат не касания, сколько мысли и желание передать человеку хоть немного энергии.
— Ты каждый раз что-то добавляешь в свой рассказ.
Вот как научиться?
— А я не заставляю тебя научиться.
Просто вкратце рассказала суть.
— … Ты никому не показывала этот свой навык?
— А что?
— Не показывай.
— Почему?
— Могут неправильно понять.
Примечание к части
следующая часть изменена
поэтому эта здесь
Часть 14
— Это как?
— …Люди не любят тех, кто умеет что-то редкое.
— Что тут такого? Это проще, чем ездить на велосипеде.
— Это для тебя проще.
А на самом деле мало кто владеет способностью передачи своей энергии другому человеку.
…Кому-то жалко её отдавать, у кого-то маловато для себя, кому-то мешает мысль о невозможности или неправдоподобности этой передачи…
— Ну вот видишь, как пустяки стоят на пути к тому, чтобы это могли все.
— Это не пустяки. Тот, кто не любит отдавать свою энергию, вряд ли станет симпатизировать тому, кто любит и делает это охотно.
Понимаешь?
— Нет.
— … Я так и думал.
Ну тогда просто ПОВЕРЬ, что не надо показывать этот навык всем подряд.
— А что будет-то, если покажу?
— Не надо привлекать не нужное внимание.
— Паша, твои речи были бы уместны в Средние века.
— А ты уверена, что сейчас сильно иначе?
— Короче, хватит.
— Ну выполни мою просьбу.
Неужели это так сложно?
— То, что я делаю, часто неосознанно делает любая мать.
И любая…
— Кто?
— И многие любящие люди… тоже делятся такими посылками энергии.
— Всё равно.
Люди-то этого пока не осознают.
— Я не собираюсь бояться из-за владения элементарным навыком.
Иначе можно бояться даже своего умения читать и писать.
— О, пример неудачный.
На Крине за эти умения могли запросто сделать бе-пе.
— Кем?
— Ты что — забыла?
— … Беспамятным?
— Да. А ты что — не помнишь?
Тебя саму не делали беспамятной?
— …Делали.
— …О чём ты?
— …Когда … мы расстались, жизнь разделилась на до и после.
… И «до» как-то подёрнулось туманом… забвения.
Как в этой песне.
(http://www.youtube.com/watch? v=myaQEwqkxnc)
«Огнём и мечом
и холодной водой
и калёной стрелой.
Выжигая всю память
выедая остатки расплывшихся букв
Белой точкой в огне
Белой строчкой на белой стене
Будто с чистых листов
С неоткрытой земли
С не замученных слов
Начинаются дни
(Алиса не допела песню, и на это были причины.
Помолчав, она добавила: )
— Так что я в самом деле не слишком хорошо помню то, что было до того.
Словно это не со мной было…
— … Это защитная реакция.
Чтобы притупились ощущения.
И чтобы воспоминания не отдавались слишком острой болью.
— Возможно…
— Ещё раз прошу тебя — не проявляй навык. Не рассказывай о нём.
Не все поймут правильно.
— Ты так настаиваешь, словно за этот навык уже убили сотню человек.
— Нет… Но лишние проблемы ни к чему.
— Какие? Ты знаешь что-то конкретное?
— Есть предположения.
— Тогда нормально расскажи. Я сама решу, есть ли опасность и надо ли скрывать навык.
— Я не могу рассказать о смутных, невыразимых, но весомых ощущениях.
— … Ладно, посмотрим.
Часть 15
— Значит, надо представить, что ты гладишь?
— Да.
— И направить на человека те же чувства, как если бы ты его на самом деле гладил?
— Да, всё верно.
— И сколько же чувств и энергии надо направить на человека, чтобы ему стало настолько лучше, как мне?
— Сколько надо — столько и направить.
— Мне кажется, что ты очень много их на меня направила.
— Когда кажется… продолжение фразы знаешь?
— Мне перекреститься?
— Ну как хочешь.
Судя по тому, к кому ты меня причислил — можешь и перекреститься.
— А к кому я тебя причислил?
К лику святых?
— Живых разве причисляют к лику святых?
— Не знаю. Но святые же становятся святыми независимо от этого?
— Надеюсь, что ты не считаешь признаком святости простой полив?
— Не простой.
Ты не пожалела для моего лечения своей энергии и доброжелательности даже теперь, когда я тебе давно чужой человек.
Да ещё и испортивший тебе всю жизнь.
Да ещё и шантажом заставивший тебя приехать.
— Но ты не стал меня заставлять становиться твоей женой.
За это можно и отблагодарить тебя.
И проникнуться благодарностью.
— За то, что не опустился до предела подлости?
— Да ладно тебе.
Я же всё понимаю.
— Что ты понимаешь?
— Наваждение есть наваждение.
— Вот, значит, как…
— Примерно так.
— А разве не должно быть в человеке порядочности?
— Ты хочешь, чтобы я упрекала тебя?
Может, снисходительность лучше?
— Снисходительность хуже.
— Почему?
— Она означает, что ты не считаешь человека способным на человеческое поведение.
— Я не думала о таких тонкостях.
— Подумай.
И о том, почему ты уходишь от разговора о твоей доброте.
Ты стесняешься своего благодеяния, своей доброжелательности?
Зачем?
— Мне просто не нравятся твои намёки и инсинуации.
— Какие?
— Про силу чувств.
— Ну извини… Не хотел тебя смущать.
Я просто так неуклюже выражаю свою восторг и благодарность тебе.
А восторг немалый от изменений в моём самочувствии…
Напоминаю себе дерево, в котором весной началось движение соков.
Помнишь дуб в «Войне и мире» Толстого?
Ну, нам ещё на литературе постоянно приводили в пример сравнение Андрея Болконского себя с дубом.
Который вдруг ожил и зазеленел.
Я теперь понимаю тот дуб. Или Андрея.
— Поздравляю.
— …И железного дровосека, которого наконец-то смазали маслом.
Ну, Гудвин дал в Изумрудном городе.
— Я помню, кто такой железный дровосек.
Можешь не пояснять.
Часть 16
— А для тебя не вредно такое?
— Что?
— Отдача такого количества энергии?
— … Нет.
— Ты не сразу ответила. А после паузы.
Значит, риск есть?
— Да нет риска.
— Тогда почему ты сделала паузу?
— Чтобы понять, каков ответ на твой вопрос. Всего навсего.
— А. Ну тогда ладно.
Нет, ну до чего же мне стало хорошо…
«Баунти — райское наслаждение».
— Что?
— Да так... Вспомнил детство.
...Ну батончики. Кокосовые.
— А. Твои любимые.
— Ты и это помнишь?
— … Как ни странно.
— Что тут странного?
— Я не помню многого важного.
А часто какие-то пустяки помнятся.
— Это не пустяки.
— А что в этом важного?
— …Мы должны были обсудить эти вещи ещё тогда… если бы стали … парой.
— Паша, всё, проехали.
Что было - то было.
Помнишь? Представь, что мы кино обсуждаем. Или книгу.
А не про себя говорим.
— На самом деле я не так уж и любил эти батончики.
Мне больше нравились сырные и творожные палочки.
— Но ты же постоянно твердил «Баунти — райское наслаждение».
И таскал их с собой, постоянно предлагая подкрепиться ими мне.
И делая вид, что ты обожаешь их.
— Это был просто повод произнести фразу.
— Зачем?
— Это были намёки.
Я пытался приличными способами направить твои мысли к вещам, способным подарить наслаждение.
— А я-то думала, что ты решил налечь на кокосовую начинку ради селена и поддержания активности глутионовых ферментов.
— Нет. Ради воздействия на твоё воображение.
Неужели всё было совсем мимо?
— Да нет.
Мысли о наслаждении всё же закрадывались.
Правда, я не предполагала, что ты именно этого и добивался.
Я была уверена, что ты о батончиках говоришь.
Часть 17
— Паша… ты случайно ничего сейчас не делал?
— Ты же видишь, что я просто разговариваю с тобой.
— Я не об этом.
Ты мысленно ничего не проделываешь?
В воображении твоём?
— А что?
— … Ощущения странные.
— Тебе плохо?
— … Наоборот.
— Тогда в чём проблема?
— В том, что этого не должно быть самого по себе.
— Чего?
— У меня прилив энергии.
Твои проделки?
— Ты сердишься на меня за это?
— Значит, твои.
— Я не знаю.
— Но ты сделал то, о чём я тебе рассказала?
— Я не знаю, сделал или нет.
— Но попытался?
— Да. … «Погладить»
— Как ты себя чувствуешь после этого?
— Нормально.
— В затылке не давит?
— Нет. А что — должно?
— Виски не ломит?
— Да нет же.
— Ясно. Тогда ладно.
...Но ты помнишь, с чего начала я?
С того, что спросила твоё РАЗРЕШЕНИЕ на вмешательство.
А ты.
— А я сам не ожидал, что у меня получится. Честно.
Просто подумал, а не попробовать ли и мне тоже.
— Не попробовать ли?
— Ты так понятно всё объяснила, что мне стало интересно попробовать.
Подумал, а вдруг у меня тоже получится?
Ведь просто же.
— Я тебе что — подопытный кролик?
— Нет ну что ты.
— Тогда и не надо ставить на мне эксперименты.
Тем более энергетические.
— Алиса, прости.
Я должен был подумать об этом.
Тебе не плохо?
— Я же уже сказала, что нет.
— Может, можно как-то исправить то, что я сделал?
— Не надо исправлять. … Нечего.
— У меня так хорошо получилось?
— Получилось.
— Вот здорово.
(Алиса посмотрела на Пашу с немым укором,
и он захотел оправдаться).
— Ты просто выглядела такой обессиленной.
Я подумал, что это из-за того, что ты отдала энергию мне.
Решил вернуть долг…
Не думал, что нельзя.
Я не навредил тебе?
— Нет.
Но ты мог навредить себе.
Ты же новичок в этом.
Не умеешь регулировать энергоотдачу.
— Да это-то ладно.
— Ладно?
Я вообще-то потратила некоторые усилия на то, чтобы привести тебя в порядок.
А ты не хочешь закрепить результат?
— Хочу.
— Хочешь, чтобы мои старания были напрасными?
— Не хочу.
— Тогда не занимайся больше самоуправством.
— Не буду.
— Паша, эти вещи требуют соблюдения некоторых правил.
Тут тоже своя техника безопасности.
Если не знаешь — не надо экспериментов.
Лучше сначала познакомиться с уже известными правилами.
— Да я понял уже.
… Алиса, а у тебя случайно не появилось таких же ощущений, как у меня?
— Каких?
— Ну… дерево… весна… дуб… Болконский.
— …Уже не знаю.
… Я немного переполошилась. … Не отследила.
— А вообще как тебе сейчас?
— Да нормально мне.
… Спасибо за заботу.
Я понимаю, что ты хотел как лучше.
Часть 18
— Я так рад, что удалось хоть что-то хорошее для тебя сделать.
— Рад он…
Это просто счастье, что всё обошлось без осложнений.
… Не понимаю только — как тебе удалось-то с первого раза?
— Может, очень хотелось?
Или я способный?
— …Ну может и способный…
— А ты точно не умел этого раньше?
— Точно.
— Странно.
— Что странного?
— Чтобы добиться такого эффекта… в общем, у тебя не должно было получиться.
— О каком эффекте ты говоришь?
— Мне тоже … намного лучше. … Стало.
Даже дышать как будто легче.
... Как я могла жить, не дыша хотя бы так?
— Вот видишь, как хорошо получилось.
И почему это у меня не должно было этого получиться?
— … Потому что … для этого надо быть или профессионалом, или крайне талантливым, или …
— Что или?
— Или любить до самозабвения… самоотречения…
В этом случае потом энергии тоже может направиться тоже очень удачно.
Иногда именно это и происходит даже автоматически, даже при отсутствии намерения.
— Ну вот. А говоришь, что у меня не должно было получиться.
— Хочешь сказать, что ты всё же профессионал?
— Нет. А вот третья причина…
— Не будем об этом, — быстро остановила его Алиса.
— Хорошо…, но если бы ты знала моё отношение к тебе, то полученный эффект тебя не удивлял бы.
— Я же говорю — не надо об этом.
Часть 19
— О чём? О любви?
А я и не о ней.
Просто мне очень больно видеть тебя настолько опустошённой и подавленной.
Меня до оторопи пугает твоя апатия. Твоё безразличие к себе.
Твоя беспощадность к себе. Выражение безнадёжности. … Даже обречённости.
Вдобавок я понимаю, что это именно я виноват в твоём плачевном состоянии.
Так что я давно уже думаю, чем я мог бы помочь тебе.
Я на всё готов, чтобы хоть немного уменьшить причинённый тебе вред.
А когда ты рассказала о способе коррекции энергетики, то меня сразу это так обнадёжило.
…Остальное ты знаешь.
— Ясно. … Надо мне думать, стоит ли при тебе говорить такие вещи.
— Ты про технику коррекции?
— И про неё тоже.
— А ещё про что?
— Про то, что я, кажется, наговорила лишнего.
— Нет, лишнего ты не говорила.
— Наговорила. Судя по тому, как ты проникся моим состоянием.
— Я бы хотел знать вообще всё.
— Это ни к чему было бы.
— Скорее наоборот.
Ты сама сказала — выговориться полезно.
Чтобы невысказанное камнем не лежало на сердце.
— Как-то всё равно, чем что лежит.
— Вот — вот эта твоя апатия просто убивает.
— Я ничего не могу с этим делать.
Так что … не стоит об этом и говорить.
— Но энергопередача у нас ловко получилась.
— Ты неисправим.
— Знаешь, это конечно уже не актуально.
Но судя по нашим способностям передавать друг другу энергию … мы были бы хорошей парой.
— «Бы» мешает.
— А может быть смогли бы даже теперь.
— Теперь уже невозможно.
— Почему?
— «Тянут боль и грусть,
прежних ошибок груз».
— Груз можно сбросить.
— Горечь и боль.
— Заживут.
Может нам как раз и надо быть вместе, чтобы зажило.
— Ты опять?
— Я имею в виду просто побыть. Немного пообщаться.
— Сомневаюсь.
— Ты не уверена в том, что не надо?
— Паша, по-моему, ты переоцениваешь значение энергообмена.
Если я дала тебе энергию — это не значит, что я способна с тобой жить.
— Не спорю.
Но и ты признай — … признак-то очень хороший.
— Если я помогла прохожему — это не значит, что я могу с ним и жить.
… Даже если хочу.
…Дело в том, что я как пустыня.
Мне нечего дать…
— Ты не пустыня.
— Я чувствую так.
— Это пройдёт.
— Не думаю.
— Ты даже теперь даешь энергию.
Ещё как.
— Это мизер по сравнению с тем что я могла раньше.
…Скудные остатки былого великолепия.
Это как если бы бывший чемпион теперь едва шевелился.
— Что же я наделал…
Я не хочу верить, что ты не сможешь восстановиться.
— На том свете восстановят.
— Я про этот.
— Даже если и можно восстановиться…
А зачем?
— Для счастья.
— Зачем мне счастье?
— Ну ты совсем.
Нельзя в таком настроении жить.
Срочно исправься.
— Как будто я могу.
— Ну хоть не усугубляй.
— А ты сам-то.
— … Я мог бы в корне поменять твоё настроение.
Но ты же не позволишь.
— Не позволю.
Если это то, о чём я думаю.
— Ну да, лучше дальше страдать.
Может тебе нравится страдать?
— Не говори глупости.
— Твоё состояние — это твой способ оставаться в равновесии…
Ты нашла положение, в котором не сильно болит.
И боишься поменять положение, опасаясь, что это снова вызовет боль.
— «Ой всё».
Не надо этих психоанализов.
Часть 21
Алиса не спешила проходить в дом.
Полагая, что ничего радостного она там не встретит, а желания поскорее встретиться с неприятностями у неё не возникало.
К неприятностям относилась перспектива встретиться с Пашиным детьми, которых ей предстояло воспитывать по вине непостижимой Пашиной прихоти.
Алиса встречалась в своей жизни с десятками опасных субъектов.
Но самый большой страх в ней вызвала перспектива встретиться с этими четырьмя ребятишками.
И не какими-то монстрами, а довольно обычными детьми.
Причём ещё и довольно маленькими.
Но эти ничего не подозревающие о своём стрессогенном потенциале детишки напоминали Алисе обо всём, чего она лишилась.
А также символизировали опасность для всего её мира с его привычным укладом, нормами и так далее.
Однако тот факт, что Алисе предстояло встретиться с этими детьми, имел некий плюс:
она так волновалась из-за перспективы встречи с детьми Паши, что это притупляло её волнения по поводу встречи с самим Пашей.
Алиса с полным на то основанием полагала, что встреча с детьми может стать для неё тяжёлым переживанием.
Даже ожидание этой встречи — уже стало тяжёлым переживанием.
Поэтому она постаралась найти какие-то мысли, которые помогли бы ей воспринимать перспективу общения с детьми не так болезненно и остро.
Ведь если бы она встретила этих детей на какой-то планете
(да хоть, на той же Ког, где они с Пашкой спасли население деревни от засухи),
то не испытывала бы к ним никакой неприязни.
Совсем наоборот.
Наверняка эти дети показались бы милыми.
И в помощи она им не отказала бы.
А если бы понадобилось бы, то и спасала бы даже с риском для её жизни.
Как это много раз и бывало.
Но в этот раз…
Что ей делать?
Ей не хотелось бы, чтобы её дискомфорт был очевиден.
По крайне мере потому, что никто здесь явно не собирался с ним считаться.
— Вы поможете папе? — прошелестел рядом грустный голос.
Алиса вздрогнула от неожиданности и обернулась на звук.
В дверях стояла девочка лет шести.
— Ты кто? — спросила Алиса.
— Нимми.
А ты Алиса?
— Да.
— Мы тебя ждали.
— Почему?
— Потому что папа начинает улыбаться, когда говорит о тебе.
А в другое время он почти не улыбается.
— А почему он не улыбается?
— Я не знаю. Я спрашивала у него. Но это не то.
Он просто сразу же говорит «как это не улыбаюсь? А сейчас я что делаю?».
А сам всё равно не улыбается.
А вот когда говорит о тебе — улыбается.
— …А что он говорит?
— Всякое. Что ты очень хорошая.
Что там, где ты — всегда радость и свет.
— Понятно…
— А мне не очень. То есть про радость мне понятно, а про свет не очень.
…Ты не знаешь, что означают эти слова?
— … Я не знаю, что твой папа имел в виду.
Может, тебе у него самого надо было спросить?
— Я спрашивала.
Он сказал, что так говорят, когда от какого-то человека на душе хорошо.
Но теперь я, кажется, начинаю понимать, почему папа так говорил про тебя.
— Почему?
— Мне тоже хорошо с тобой.
Часть 22
— Ну спасибо. Я рада, что тебе хорошо.
— А папе ты поможешь?
— Чем я могу ему помочь?
— … я не знаю.
— Вот и я не знаю.
— Папа говорит, что ты умеешь решать любые проблемы.
— К сожалению, у меня тоже не всегда это получается.
Так что я не представляю, что могу сделать для твоего папы.
— Просто будь с папой такой же доброй, как со мной сейчас.
И тогда ему будет так же приятно, как мне.
— Доброй?
— Да.
— И это ему поможет?
— Поможет.
Он станет не таким грустным, как раньше.
— И ты думаешь, что у меня получится быть доброй с ним?
— Да.
— А вот я не уверена.
— Почему?
— Мне трудно быть доброй с твоим папой.
— Почему?!
— Видишь ли, это для тебя твой папа — самый лучший папа.
А у меня с ним есть очень спорные вопросы.
— Что есть?
— Мы с ним не во всём согласны.
— А, ну это пустяки.
— Нет, Нимми, это не пустяки.
У нас с твоим папой очень большие разногласия.
Боюсь, что я не смогу быть с ним такой доброй, как ты хочешь.
— Этого не может быть.
…Я так надеялась на то, что благодаря тебе папе наконец-то станет лучше.
— Нимми, ты всё время думаешь только о папе.
И рассматриваешь меня только как средство помощи твоему папе.
Но я же тоже человек. И у меня тоже свои интересы и чувства. Понимаешь?
— Понимаю.
— Точно? Тогда не проси меня больше помочь твоему папе.
— А разве твои чувства мешают тебе помочь моему папе?
— Да, Нимми. Мешают. И очень сильно.
— Хорошо, я не буду просить.
Ты сама захочешь ему помочь, когда увидишь, какой он грустный и печальный.
— Вот как?
— Да. Потому что ты очень добрая.
— Нимми, не стоит на меня так уж сильно надеяться.
— А я надеюсь. Потому что тебе понравится, как папа относится к тебе.
Он очень тебя любит.
Ты сама захочешь с ним дружить.
— Нимми, ты очень добрая девочка.
И это хорошо.
Но у взрослых не всегда так просто.
— Это просто. Если захотеть.
Часть 23
— Нимми, ты почему ушла?
Вопрос исходил от нового действующего лица.
Алиса подумала, что это наверняка старшая сестра Нимми.
— Я уже поела.
Спасибо, Кейт.
— Ты не доела.
— Но я больше не хочу.
— Ты же знаешь, сколько у меня забот с маленькими Осом и Митом.
Неужели мне надо ещё и за тобой следить?
Ты же уже большая.
— Кейт, за мной не надо следить.
Я просто наелась.
— Или доедай. Ты должна быть здоровой.
Нимми беспомощно посмотрела на Алису, словно ожидая поддержки.
При этом её взгляд напомнил Алисе взгляд Пашки из далёкого детства.
А глаза Нимми, похоже, увлажнились от слёз.
Алиса не хотела встревать в семейные разборки, тем более не зная всех нюансов.
Вступиться за Нимми означало бы поколебать авторитет старшей сестры
Но и не отреагировать на призыв ребёнка было непросто.
— Кейт, может, Нимми позже поесть?
— Это не ваше дело.
Чья она сестра — ваша или моя?
Мне лучше знать, когда ей пора есть.
— Нимми, старшая сестра плохого не посоветует.
— Я не хочу уходить на кухню.
— Мы с тобой можем и потом пообщаться.
— Кейт, ну можно я останусь с Алисой?
— Нимми, … Ос не хочет есть.
А у тебя получается уговорить его.
Поможешь его накормить?
— Тогда ладно.
Алиса, ты же ещё здесь будешь, когда я вернусь?
— Да, Нимми.
Часть 26
Проводив взглядом сестру, Кейт повернулась к Алисе.
— Вы хотите остаться у нас?
— Нет, не хочу.
— … Хм, странно.
Но зато очень хорошо.
...Если вы не врёте, конечно.
— Зачем мне врать?
— Мало ли.
Так вот — если вы НЕ врёте, то наши интересы совпадают.
— В чём?
— Мы тоже не хотим, чтобы вы оставались у нас.
— Что ж, я не возражаю против этого.
Но всё же хотелось бы уточнить.
Мне показалось, что Нимми не хочет, чтобы я уехала?
— Вам показалось.
Точнее, Нимми пока ещё не понимает.
Она ещё слишком глупенькая.
— Она не глупая.
— Ну не глупая, но зато маленькая.
Да ещё и слишком добрая.
Но ничего, это скоро и у неё пройдёт.
В общем… уходите от нас.
— Да не вопрос.
Я бы так вообще с радостью.
— Ну так что же вы не уходите?
Зачем вы вообще к нам приехали, если не хотели?
— … По приказу вашего папы.
— С каких пор взрослому человеку кто-то может приказывать?
— Ваш папа выдвинул мне такие условия, что я не могла не выполнить его приказ приехать сюда.
— Чепуха. Как можно делать то, чего не хочешь?
Так что вы что-то путаете.
Или меня обманываете, или и сами себя тоже.
— Когда ты подрастёшь — ты поймёшь, что это не чепуха.
— Не надо ссылаться на мой возраст.
Я и так понимаю достаточно.
Вот если бы папа силой привёз вас сюда связанной, да ещё и без сознания — вот тогда да.
— Что да?
— Тогда вы могли бы сказать, что находитесь здесь не по своей воле.
А сейчас у вас одни отговорки.
— А что — твой папа способен на такие поступки?
— Не знаю. Я просто привожу пример ситуации, когда вы имели бы право говорить, что попали сюда не по своей воле.
А так как ничего такого не наблюдается... что такого смешного я сказала?
— Да нет, ничего.
— Но вы же улыбаетесь.
Словно я говорю глупости.
— Да нет.
Я просто представила себе эту картину, которую ты нарисовала.
Про доставку меня без сознания.
— А разве это смешно?
— Нет. Это совсем не смешно.
Но так как этого не было, то можно и посмеяться. … От облегчения.
Часть 27
— Так вы уедете или нет?
— Я бы с радостью.
Но не могу уехать без разрешения вашего папы.
— Почему?
— Потому что тогда у меня буду большие неприятности.
— Вы имеете в виду, что останетесь без моего папы?
— Нет. Я имею в виду, что твой папа устроит мне проблемы.
— Они настолько важные?
— Очень.
— Я не верю.
— Почему?
— Папа добрый. Очень.
Он не стал бы никому причинять большие неприятности.
— Извини, но мне он именно их и пообещал в случае, если я не выполню его условия.
— А какие это условия?
— Ну… помогать вам.
— Это не так.
Нам не нужна ваша помощь.
— Скажите это вашему папе.
И если он меня отпустит — я сразу уеду и больше никогда не приеду.
Кейт, ты слышишь меня?
СРАЗУ.
И мы больше НИКОГДА не встретимся.
— Хорошо бы…
Но он нас не слушает.
— Почему?
— Говорит, что что мы маленькие и поэтому за нами надо присматривать.
А это не так!
Никто нам не нужен.
Мы уже говорили ему, что нам не надо чужих.
Что мы и сами всё можем.
Я уже большая, и сама могу всё делать — убираться, готовить, смотреть за младшими.
— А он?
— А он этого не понимает.
— Давай договоримся — если хочешь, то … можешь почаще говорить твоему папе, что он должен меня выгнать и что от меня никакого толка.
Согласна?
— А вы не рассердитесь?
— А тебе не всё равно?
— Всё равно.
— Ну вот видишь.
И к тому же не рассержусь.
Я же сама это предложила.
— А давайте я скажу ещё, что вы нас бьёте.
— Зачем?
— Тогда он точно захочет вас выгнать.
— Сказать мало — нужны доказательства.
— Какие?
— Ну… например, следы от ударов. Синяки.
— Ну так давайте вы меня стукните — и будет синяк.
— Нет. Стукать тебя я не буду.
— Тогда я могу сама нарочно упасть, и сказать, что синяк — от вашего удара.
— Твой папа умный — он поймёт, что ты сама упала и врёшь.
И тогда он не меня, а тебя накажет.
— Не накажет. Они никогда нас не наказывает.
— Ну хорошо, не накажет.
Но то, что ты сама ударилась — он поймёт.
— Значит, надо сделать так, чтобы он не понял.
— Не надо.
И вообще врать не надо. Зачем?
— Чтобы он вас захотел выгнать.
— Кейт, тебе же не нужно, чтобы твой папа был глупым?
— Нет.
— Тогда не делай так, чтобы он поглупел.
— Чего не делать?
— … не делай так, чтобы тебе выгодно было, чтобы он не понял чего-то.
Люди от такого становятся глупее.
— Почему?
— У них притупляется интуиция.
— Правда?
— Да.
— … Это очень ценная информация.
Я рада, что узнала ее.
…оказывается от вас можно узнать что-то полезное.
Может, не надо спешить выгонять вас?
— Лучше выгнать.
— Пожалуй, сначала я узнАю от вас еще что-то ценное —, а уже потом можно и выгнать.
— Это неудачная мысль.
— Почему?
— Я знаю слишком много ценного.
Если ты захочешь узнать все, что я знаю, то придется слишком много лет ждать.
Я не могу ждать так долго.
А ты наверняка не хочешь. Верно?
— Вы правы. Так долго ждать я не хочу.
Но и не стану. Немножко узнАю — и хватит.
— Договорились.
Часть 28
— Как же нам всё-таки сделать так, чтобы папа сам вас выгнал?
— Можешь найти ему красивую невесту — и она сама уговорит его выгнать меня.
— Это невозможно.
— Почему?
— Где я вам найду невесту красивее вас?
— … Всегда можно найти кого-то красивее.
— Вы в самом деле не понимаете, насколько вы красивы?
Или просто притворяетесь?
— Я считаю, что красивых людей много.
— Может и много.
Да только настолько красивых, как вы, я ещё не встречала.
...Я всегда очень хотела узнать, как выглядят ангелы.
Думала, что они похожи на папу.
А теперь думаю, что они такие же красивые, как вы.
— Мне приятно, что ты считаешь меня такой красивой.
Но думаю, что ты ещё встретишь множество не менее красивых людей.
— Даже если встречу — что с того?
Та другая невеста нам тоже не нужна.
Ещё неизвестно, какой она окажется. Может, какой-нибудь дурой.
Вы-то хоть добрая.
И в случае чего не обидите мои младших.
И, наверное, не станете уговаривать папу перестать нас любить.Так ведь?
— Не стану.
— Неужели нет выхода и придётся вас терпеть?
— Надеюсь, что нет.
Мы что-нибудь придумаем.
Часть 29
— Неужели вы в самом деле не хотите стать женой моего папы?
— Нет.
— В это трудно поверить.
— Почему?
— Не может такого быть, чтобы женщина не хотела быть женой моего папы.
— Это почему же?
— Мой папа очень красивый, очень добрый, сильный и умный.
— Этого мало, чтобы хотеть быть женой.
— Как это мало? А что же ещё нужно?
— …Любовь.
— Так какие проблемы? Влюбитесь.
— А если нет?
— Влюбитесь. Иначе невозможно.
— Кейт, я что-то не понимаю.
Ты же вроде хотела, чтобы я уехала?
— Правильно. Я и хочу.
— Тогда что это за разговоры, словно ты убеждаешь меня остаться?
— Ничего я не убеждаю.
Мне просто не нравится, что вы говорите, будто в папу нельзя влюбиться.
— Можно. Но вообще. Кто-то обязательно сможет его полюбить.
— А меня не интересует «кто-то».
Я говорю именно о вас.
— А я-то тут причём?
— Если папу полюбите именно вы — это будет доказательством, что папа самый классный. Самый-пресамый.
— А разве ты сама этого не знаешь?
Без всяких доказательств.
— Знаю.,
но с доказательствами ещё лучше.
— Кейт, но зато я хочу уехать именно потому, что не влюблена в твоего папу.
— Вот и уезжайте сколько хотите.
Только не говорите при этом, что не можете полюбить его.
— То есть ты хочешь, чтобы я уехала, но при этом влюбилась в твоего папу?
— Да. И так и будет.
— А то, что я по нему скучала бы, тебя не волнует?
— Конечно нет.
— Кейт, послушай.
Твой папа очень привлекательный мужчина.
Этого тебе должно быть вполне достаточно.
Совсем необязательно, чтобы для подтверждения этого факта в него кто-то влюбился.
— Нет обязательно.
Если в человека не влюбляются, то какой же он тогда красавец?
— Кейт, в твоего папу обязательно кто-нибудь влюбится. Когда-нибудь.
— Я же уже сказала — нужно, чтобы в него влюбились именно вы.
И объяснила, почему.
Вам что — жалко, что ли?
— Дело же не в этом.
Ты уже достаточно большая, чтобы понимать это.
— А я и понимаю.
Вы даже не знаете, как много я понимаю.
Так что можете не врать, что не любите моего папу.
Потому что это неправда.
Я точно знаю.
— Откуда?
— Значит, вы не отрицаете, что любите моего папу?
— Я просто спрашиваю, почему ты решила, что я люблю его?
— А вот не скажу, откуда. Но я точно знаю.
— Это папа тебе так сказал?
— Нет. Просто я понимаю, что вы не можете не любить папу теперь, раз так сильно любили его раньше.
Вы же не станете врать, что любили его давно?
— Не стану. Но это было именно что давно.
Так давно, что словно неправда.
— Это неважно. Даже если вы его любили миллион лет назад.
Раз вы его ТАК любили, то не могли разлюбить.
Часть 30
— Да с чего ты взяла, что я ТАК его любила?
— Мне … приснилось.
— Ч-что ты сказала?
— Да. Приснилось. …
— Приснилось?
— И много раз.
— …Что конкретно тебе приснилось?
— … Любовь приснилась.
— Кейт, это несерьёзно.
— Неправда. Любовь — это очень серьёзно.
Я сначала не знала, кто мне вообще снится.
Я просто видела двух людей.
…Очень красивых.
Было видно, как сильно они любят друг друга.
… Это так красиво, когда люди друг друга любят.
Это так красиво…
Когда папа сказал нам, что хочет нас познакомить с какой-то женщиной
(ну, чтобы мы решили, нравитесь вы нам или нет и хотим ли мы с вами жить),
то я была против.
Я боялась, что она будет обижать младших.
А потом он показал нам вашу фотографию.
И я узнала на ней ту девушку из моих снов.
Точнее, тогда я впервые смогла разглядеть её.
Ту, которая из снов, — разглядеть на фотографии…
— Может быть, в твоих снах вовсе не я была.
А просто другая очень похожая на меня девушка.
— Вы.
Неужели вы думаете, что похожих на вас много.
Нет, вы такая одна.
Я сначала даже обрадовалась, что папа собирается нас с ней знакомить.
Потому что она мне нравилась.
Правда, я думала, что вы не поедите к нам, потому что вы любите того мужчину.
Но потом… потом я узнала в мужчине из сна… моего папу.
… Я не понимала, почему около женщины в моих снах мой папа…
Но решила, что раз так, то вам не надо к нам приезжать…
И оставаться вам тут не надо.
— Я и хочу уехать.
— Уезжайте.
Но не говорите, что вы не любили папу.
— Кейт, но разве можно придавать такое значение снам?
— Можно. И нужно.
— Даже если тебе снилась я — это ещё ничего не значит.
— Значит. Ведь я никогда не видела вас до моих снов.
Во снах я увидела вас впервые.
— Кейт, я думаю, что, если в этом разобраться, всё встанет на свои места.
И окажется, что никакого сверхзначения у твоих снов нет.
— Если бы эти сны снились вам, то вы сами понимали бы, что я права.
— А вдруг в твоих снах вообще не прошлое?
— А будущее? Ну, тогда всё ещё хуже.
Не надо нам, чтобы у вас были такие отношения … с моим папой.
— А мне это тем более ни к чему.
— Это почему же? Вы должны хотеть этих отношений.
— Кейт, я не хотела говорить тебе это.
Но похоже что придётся.
Есть мужчина, которого я люблю.
— Ну и что? Кто бы он ни был — с моим папой он не сравнится.
— А я и не сравниваю.
Я просто люблю его.
— Моего папу? Я так и знала.
Наконец-то и вы это признали.
— Кейт, да не папу твоего.
А ДРУГОГО мужчину.
И это не обсуждается.
— Если папа захочет — он всё равно уговорит вас остаться.
— Но ты же этого не хочешь?
— Не хочу. Но если бы он захотел, то уговорил бы.
Вы не смогли бы ему отказать.
— А я и не смогла.
Но не потому, что мне нравится его предложение.
— Это не то.
Вы не отказали, но только из-за каких-то условий.
А я говорю о том, он может сделать так, что вы будете ХОТЕТЬ остаться.
***
там есть - https://ficbook.net/readfic/3754625