Глава 4.11. Сережа. Воспоминания. «Приговор» Грановского.
Обсуждение выводов, сделанных Сергеем, продолжалось до позднего вечера. Грановский задавал вопрос за вопросом, а Сергей подробно отвечал на них, приводя различные примеры и доводы из собственной практики в России. Наконец, когда Грановский получил ответы на все свои вопросы, они перешли в его кабинет.
– Спасибо, Сережа! Я рад, что по совету сына обратился именно к вам. Вы очень помогли мне, очень! Я бы хотел оплатить вашу работу.
Он достал ключ, открыл небольшой сейф, расположенный в книжном шкафу, который занимал одну из стен кабинета, и достал конверт с деньгами.
– Это ваш, Сережа, гонорар. Завтра и послезавтра выходные дни и вы можете не приходить в клинику. Ирэна сообщила мне, что в прошедшее воскресенье вы ездили в Вену. В эти выходные тоже можете съездить куда-нибудь на экскурсию.
– Спасибо, Георгий Константинович, – поблагодарил Сергей и взял конверт. Еще в Москве Андрей предупредил Сергея, что Грановский оплатит его работу и посоветовал обязательно взять деньги: «иначе отец очень обидится и на тебя, и на меня», – добавил он.
– Георгий Константинович, я бы хотел вернуться к нашему последнему разговору. Обо мне, – сказал Сергей, не торопясь уходить из кабинета.
– Да, я помню, что обещал вам, Сережа, подумать и дать совет, – ответил Грановский. По тому, как тяжело он садился в кресло и каким голосом ответил, было видно, что он очень устал. Обсуждение презентации отняло у него много сил, а полученная информация не всегда была приятной, хотя Сергей, вспоминая последний телефонный разговор с Андреем, рассказал Грановскому и о позитиве, который существует в клинике.
– Тогда, может быть лучше в понедельник, сейчас уже поздно, – добавил Сергей.
– Нет, в понедельник вам надо решить другой вопрос, если вы, конечно, согласитесь. Я проанализировал ваш, Сережа, рассказ и вот к какому выводу пришел. Ваш брак длился немного более шести лет, а после развода, некоторое время, вашей гражданской женой была молодая женщина, которая, как вы рассказывали, хотела поступить в институт, выйти за вас замуж и жить с вами.
Затем, спустя небольшой промежуток времени, вы стали жить с другой женщиной, которая многое знала о вас и вашей прежней семье, так как работала вместе с теперешним мужем вашей первой жены. Однако, и она, неожиданно для вас, собрала вещи и уехала в Екатеринбург, где вскоре вышла замуж и родила сына. Насколько я понял из нашего с вами разговора, Сережа, она была намного старше вашей гражданской жены, а значит, ее брак с вами для нее можно считать поздним, и он многое значил для нее.
Тем не менее, она уехала и вышла замуж за другого мужчину. Зачем она сделала это? У меня есть на этот вопрос свой ответ. С большой вероятностью она хотела выйти за вас замуж, родить от вас ребенка, стать счастливой матерью, но прожив с вами больше года и поняв, что ничего не получается, прошла полное обследование, которое показало, что у нее со здоровьем проблем нет. Тогда, возможно, она стала анализировать информацию касательно вас, которой владела, и пришла к выводу, что не может найти обоснованной причины вашего развода с женой. Зачем я все это вам говорю? Затем, Сережа, что вы должны обследоваться в плане того, можете ли вы иметь собственных детей. Я думаю, вы получите отрицательный ответ.
Сергей был шокирован тем, что сказал ему Грановский. Несколько минут он молчал, а Грановский-психолог, выдержав паузу, продолжил свой «приговор»:
– Сережа, я предлагаю вам в понедельник обследоваться здесь, в Цюрихе. Я выпишу вам все необходимые направления на анализы в «большую» клинику, результаты придут на мой компьютер, и даже Ирэна, которая в курсе всего, что происходит под крышей этого особняка, не будет ничего знать. Когда анализы будут готовы, я перешлю их на ваш электронный адрес. Москва очень большой город, но вы настолько известны в медицинских кругах мегаполиса, что вам лучше пройти обследование инкогнито, а значит не в Москве. Согласны?
– Да, согласен.
– На понедельник готовы?
– Да, готов. Спасибо.
Сергей сидел напротив Грановского в каком-то оцепенении. После триумфа, который он испытал, отвечая на вопросы Грановского по презентации, он чувствовал себя слабым и немощным стариком, который, достигнув столетнего возраста, не хочет планировать свое будущее даже на завтрашний день. Неожиданно для самого себя он задал, как ему казалось, неуместный вопрос Грановскому:
– Георгий Константинович, скажите, у вас было много женщин? – и вновь услышал ответ не от «швейцарского» шефа, а от Грановского-психолога:
– До свадьбы много, но до свадьбы. Когда я встретил Софью Игоревну, все в моей жизни изменилось. Я ее полюбил, а она полюбила меня. Какой-то период мы жили друг для друга, с детьми не торопились, много времени отдавали работе. Через некоторое время я руководил отделением в известной вам клинике, она работала на Пироговке. Ничего не предвещало трещин в наших отношениях, но однажды вечером она зашла ко мне в домашний кабинет, открыла бар, налила мне виски, а себе бокал вина и спросила: «Ну, что, Гоша, рассказывай, какая она эта женщина, в которую ты влюбился?» От услышанного, я просто потерял дар речи, но в сущности она была в чем-то права.
Дело в том, что у меня была секретарь, Лариса, и без ее ведома никто не мог входить в мой кабинет. Все документы, которые необходимо было подписать, передавались ей, а она приносила их мне. Списки сотрудников, приглашенных на совещания, которые я проводил в своем кабинете, а также сотрудников, которые должны присутствовать на планерках, тоже готовила Лариса. Однажды я задержался на работе допоздна, отпустив Ларису домой по окончанию рабочего дня. Через несколько минут в мой кабинет без стука вошла медсестра, и, подойдя ко мне, протянула пакет бланков:
– Это надо подписать, – сказала она и, получив подписанные документы, тут же вышла.
Все произошедшее было как наваждение. Позже я узнал, что в одно из отделений клиники на работу приняли медсестру, которую звали Мария. Она была очень красивой девушкой. Красивыми у нее были волосы, фигура, грудь, глаза, ноги и даже руки! Заканчивался календарный год, я вынужден был постоянно задерживаться на работе, а она, зная это, именно в эти дни входила в мой кабинет и протягивала мне папку с документами. В этот миг я ничего не видел перед собой, кроме ее прекрасных рук и мне хотелось, очень хотелось буквально вцепиться в эти руки и никогда не отпускать их. С каждым днем ее колдовская красота окутывала меня, но я не поддавался своим чувствам, понимая, что это страсть, настоящая страсть к женщине, которая олицетворяет собой эталон, именно, эталон красоты.
Грановский замолчал. Возможно, на какое-то мгновение к нему вернулось это чувство, но ему не хотелось удерживать его, и он продолжил свой рассказ:
– Дорогая, что ты такое говоришь, какая женщина, какая влюбленность? – попытался я успокоить жену. – Да, действительно, у нас в клинике с недавних пор работает медсестра, очень красивая девушка, это всем известно, и она многим нравится, но я думаю, ни один мужчина клиники не испытывает к ней серьезного чувства, кроме может мимолетной страсти, – попытался я увести от себя недоверие Софьи Игоревны.
– Понятно. Значит страсть, – произнесла она и, допив вино, положила передо мной чистый лист бумаги и авторучку. – Пиши!
– Что писать, дорогая? – удивленно спросил я.
– Я продиктую, что писать. Пиши! – уже более холодным голосом повторила она и начала диктовать:
– Учитывая, что в отношениях между мужчиной и женщиной существует не только любовь, но и страсть, которая может быть, как длительной, так и мимолетной, я позволяю своей жене вступать с другими мужчинами…
Я не дал ей договорить: – Прекрати! Как ты можешь такое говорить! Как ты можешь просить меня написать такое!
Софья Игоревна посмотрела на меня и сказала:
– А что особенного в том, что я просила написать? Я, Гоша, как и ты, тоже хожу на работу и меня на работе, как и тебя, тоже окружают коллеги, молодые и красивые мужчины. Одни относятся ко мне с уважением, другие смотрят на меня, как будто снимают с меня всю одежду. Страстно смотрят, долго смотрят и изо дня в день ухаживают за мной, обхаживают меня. Я знаю у некоторых из них есть семьи, но, приходя на работу, они забывают об этом, что поделать, страсть! Так вот, я хочу спросить тебя, Гоша, почему тебе можно, а мне нельзя?
– Замолчи! Не смей говорить мне такие слова, не смей! – прокричал я на весь кабинет и стукнул по столу кулаком.
Софья Игоревна налила себе еще вина, взяла бокал и стала долго-долго смотреть на меня. Это продолжалось несколько минут. Мы оба молчали, только я закрыл лицо руками, а она смотрела на меня, а потом вдруг тихим голосом начала говорить:
– Настоящий мужчина отличается от бабника тем, что в нем есть порода. Он совершает поступки, которые тоже настоящие. Если он принял решение жениться, значит он хочет иметь дом, жену и детей. Женившись, он все делает для того, чтобы его жена была счастлива, а дети чувствовали в нем силу, ни в чем не имели нужды и гордились им. Он помогает родным и друзьям, заботится о своих пожилых родителях, и все это потому что в нем есть порода и за эту породу его все уважают.
Бабник, он не такой. Он, как дворняжка. Ему все равно, где жить и с кем жить. Он знакомится с одной женщиной, доверчивой простушкой, затем, встретив другую, одинокую и побогаче, уходит к ней, а встретив брошенную, таким же как он, живет с ней. Годы идут, и однажды, тогда, когда ему далеко за пятьдесят, он вдруг понимает, что у него нет ничего своего: ни жены, ни дома. Он, правда, знает, что где-то в Калининграде у него оказывается есть сын, а в Геленджике – дочь, и верит этому, потому что в первом городе был «в тот год» в командировке, а во втором городе отдыхал в «то лето». Эти дети ненавидят его за то, что он бросил их матерей, но как ни странно, это совсем не тревожит его, ведь он по сути своей, бабник, а если говорить простым народным языком – дворняжка.
Она замолчала. Я подошел к ней, обнял ее и сказал:
– Я люблю тебя, только тебя и никакой другой женщины у меня нет. Спасибо, тебе, дорогая, за твои слова.
На следующий день я вызвал к себе Ларису и попросил ее все документы, которые необходимо подписывать, передавать мне собственноручно. Позже я узнал, что Мария уволилась из нашей клиники.
Грановский участливо посмотрел на Сергея, и добавил:
– Первая жена, Сережа, от Бога, вторая – от людей, а третья – от дьявола. Так что, не отчаивайтесь, хотя бы еще одна попытка у вас есть!
На следующий день после возвращения из Цюриха Сергей встретился с Таней.
– Сережа, как я рада, что ты снова в Москве. Очень одиноко, когда в городе нет никого из родных, даже боязно.
– Таня, как это нет никого из родных? Во-первых, я звонил тебе каждый день, во-вторых, в Москве ты не одна, здесь Елизавета Петровна и Анечка с Ванечкой, а в-третьих, я перед отъездом в Цюрих попросил Андрея позаботиться о тебе, если возникнет такая необходимость.
– А ведь он мне несколько раз звонил, Сережа! Спрашивал, все ли у меня хорошо, нужна ли помощь.
– Вот видишь, и не говори больше, когда я уезжаю из Москвы, что ты одинока!
– Хорошо, дорогой, не буду. Как ты съездил? Как поживает Георгий Константинович? Ты доволен поездкой? – перечисляла Татьяна Николаевна свои вопросы.
– Съездил я нормально, плодотворно поработал. Через несколько дней покажу тебе огромный альбом снимков, которые я сделал в Швейцарии и Вене, правда, снимки пока только в компьютере. Выберешь понравившиеся, и я напечатаю их для твоего альбома. Что касается Георгия Константиновича, это вопрос не простой. Он, по традиции, передал тебе огромную коробку конфет. Вот она, забирай!
Когда до поездки в Цюрих ты рассказывала мне о нем, я представлял его добрым, участливым и спокойным человеком с мягким голосом. На самом деле это совсем не так. Он человек дисциплинированный, расчетливый, в хорошем смысле этого слова, и хладнокровный. И еще, он настоящий психолог.
Нам еще в институте один преподаватель дал совет: «Не вступайте в дружбу с пациентами, оставайтесь для пациента только врачами, это необходимо прежде всего вам. Никто не знает заранее, как будет развиваться их болезнь, и вам будет очень тяжело, если вы влезете им в душу, но не сможете вылечить их.» Грановский-старший тоже придерживается таких принципов, он не только не лезет в душу, но и держит дистанцию, а когда необходимо сказать человеку жестокую правду, не ищет слов утешения, а как настоящий хирург решает вопрос радикально.
– Да, не ожидала я услышать о нем такие слова, Сережа. Я его знала совсем другим человеком, но твоим словам верю. Со временем люди очень меняются, время везде и во всё вносит свои коррективы.
Сергей почувствовал, как кто-то тормошит его. Он настолько был погружен в свои воспоминания, что медсестра Алина, пытавшаяся разбудить его, даже испугалась:
– Сергей Николаевич, просыпайтесь, пожалуйста, просыпайтесь! Ну, что же это такое! Я уже давно выключила на кресле все кнопки, а вы не просыпаетесь! Ужин уже, ужинать надо идти, просыпайтесь!
Сергей открыл глаза и удивленно посмотрев на медсестру, сказал:
– Алина, что случилось? Я давно не сплю, я даже доказать это могу: вы два раза заходили в палату, первый раз, чтобы проверить, как проходит релаксация, а второй раз, чтобы проверить работу релаксационного кресла. Я просто задумался, вспомнил некоторые события из своей жизни, и не заметил, что наступил вечер и пора ужинать. Да и времени прошло не больше двух часов!
Алина смущенно выслушала Сергея и, пожелав ему хорошего вечера, вышла из палаты.
Продолжение можно прочесть в "Человеческая история. Глава 4.12. Ирина. История Сережи."
http://www.proza.ru/2016/10/15/1434