До XIX века доказать «тёмным» европейцам, даже имеющим самые заурядные способности к мышлению, что негры, индейцы и прочие папуасы также являются частью рода человеческого, было невозможно и глупо. Потому что инаковость не-европейцев налицо даже сейчас, когда отношение к ним в своей массе изменилось в их пользу. И дело тут не в христианстве, как любят рассуждать многие, потому что любое отдельно взятое европейское язычество обещает инородцам куда менее тёплый приём. Люди – это европейцы и только европейцы, хотя бы потому, что только в европейских пределах зародилось и развилось в своей полноте само понятие о человеке, и что собственно к нему всегда было обращено основное внимание, через него определяя и божественное: говоря о Боге или о богах, невозможно не затрагивать человека. Сам мир так или иначе сходится на человеке, потому как тот – его главное действующее лицо. Если брать христианскую мысль, то акт творения мира Богом не был обусловлен какой-либо необходимостью, но единственно Его собственным волением, – т. е., мира могло и не быть; в этом случае мир был создан главным образом ради человека, отчего тот и был сотворён в последнюю очередь, когда все условия были предуготовлены. Мир был создан для человека, а не человек для мира, поэтому человек не имеет отношения к космосу как украшению существующей вселенной. Античная мифология представляла появление в мире человека как событие на грани недоразумения: что боги этого никак не могли желать в обязательном порядке и что титан Прометей, который вылепил людей из глины, по сути совершил бунтарский акт по отношению к богам, враждебным к титанам и всему титаническому. Люди, в изрядной мере обладающие титаническими свойствами, как то железной непреклонностью в достижении своей цели, не могли не оказаться в немилости у олимпийцев; потому и вынуждены были первые постоянно умилостивлять последних. При этом чрезмерное отрицание человеком своей собственной околотитанической природы могло оскорбить титанов, что выливалось, как считалось в древности, в различные катаклизмы. Вот и приходилось человеку античности лавировать между бездной под ним и бездной над ним.
Но миф – это миф, и от цивилизации к цивилизации он выражает одно и то же. Христианство не просто разрушило миф – оно дало точку отсчёта до конца существования мира, объявило его конечным и тем самым дало начало истории в истинном её понимании. Характерно, что Божественное Откровение, впервые данное евреям-семитам, не смогло достичь в них конечного результата, своей онтоисторической полноты, но отлично было усвоено европейцами, причем когда была готова для этого почва (т. е. в период расцвета Римской империи, охватывающей Запад и Восток в достаточной степени, чтобы Христос как «Свет к просвещению язычников» и Бог-Слово возымел необходимое действие). Да, у евреев существовало понятие о человеке, но понятие неполное, не усвоенное до конца, как не было усвоено и Откровение в его полноте (недаром предавший Христа звался Иуда – в точности как то колено Израилево, которое оставалось верным Ягве среди прочих, чем иудеи и склонны кичиться). В ситуации с другими восточными культами – и подавно. Остальной мир получил понятие о человеке как центральной фигуре тварной вселенной исключительно через европейцев. Потому-то Сэмюэль Хантингтон и говорит о том, что только европейская цивилизация нуждается в других цивилизациях – это не слабость, не культурный голод и не незнание сути вещей, но как раз чёткое осознание истинной ценности человека и его миссии на земле.
Негры, индейцы и прочие папуасы – часть тварного мира, потому они и не хотят менять это своё положение по отношению к нему, и вообще не знают, как может быть иначе. Они пронизаны миром, в то время как европеец сам пронизывает собой мир. Это положение вещей было незыблемо, пока дьявольское движение по смешению всех и вся в одном плавильном котле с целью всё погубить в бессодержательном равентстве не нашло для себя выхода. Раз европейцу невозможно доказать, что не-европейцы также люди, то необходимо взяться с другой стороны и доказать ему, что и он – не человек, но животное по преимуществу. Вопреки расхожему мнению, евреи тут не сыграли решительной роли, так как постулирование человека как ещё одного из рода млекопитающих поставило бы под сомнение богоизбранность еврейского народа – а значит само еврейство. Евреи причастны к «расчеловечиванию» европейцев постольку, поскольку они находятся внутри соответствующей парадигмы. Отрицать человечество европейцев способны только сами европейцы, потому как только они имеют об этом полное и единственно верное представление. И первым закономерным шагом на этом пути является изъятие морали из жизни европейца. Светская мораль – не то чтобы оксюморон, но сильно обеднённое представление о самой морали, которая всегда есть непосредственный продукт божественного. Именно поэтому было предпринято противоположное магистральной линии по расчеловечиванию действие, отрицающее во Христе божественную природу и утверждающее природу человеческую (что, впрочем, также отделяет Его от людей, тому как в отличие от них Он так и не был никем во всеуслышание назван млекопитающим, но представлялся многими как «собирательный образ древних пророков и учителей нравов» – вот как силён даже в атеистах страх Божий). Убрав христианскую мораль, мы убираем то, что делает человека человеком, – а там уже недалеко и до животного.
Итак, сказать, что идея свободы-равенства-братства и общечеловечества (в плане общей низменной природы) возникла случайно – значит допустить, будто что-то может существовать помимо Божественной воли, вне ведома Бога и Ему неподвластное, тем самым признав, что Бог не всемогущ, что Он – не Бог. Сделав это, мы сразу попадём в ряды тех, кто отрицает человека как подобие Божие, человека как человека. Поэтому следует признать, что всё это – часть Божественного Провидения, огромное испытание для христиан, а по большому счёту – для Европы как средоточия идеи вселенского спасения, ведь именно на европейцах лежит великая ответственность за весь мир – со всеми его неграми, индейцами и прочими папуасами. Потому и задача состоит не в том, чтобы уподобиться им в их животной природе, но в том, чтобы отыскать и вытянуть наружу то человеческое, что заложено в них Творцом. Если что и не выходит – смотрите Евангелие от Матфея, 7:6.