Несмотря на усталость после тяжелого дня, не спалось. Накануне с утра он трудился в колхозной бригаде на поле, затем в лесу готовился к ночной «работе». Глянул на часы – полночь.
- Пора, пожалуй.
Встал, потихоньку оделся, стараясь не разбудить детей; сунул в карман фонарик, спички, огарок свечи, за пазуху буханку хлеба и вышел за ворота. Остановился, давая глазам адаптироваться к темноте, прислушался – тихо. Деревня спит, Луны нет, только звезды мерцают сквозь муть Млечного Пути. Не зажигая света, по памяти направился через луг в сторону болота. Час хлюпанья в сапогах по болотной воде и он у цели. Полянка на гряде среди болота в Пуще, окруженная деревьями, рядом со старицей реки. Огляделся. Все на месте, как вчера оставил: бочки, дрова, трубы, наколотые заранее метровые плахи ясеня – дерева, которое прекрасно горит сырым. Он еще с вечера все подготовил: подвесил котел, налил в него воду, обложил его по кругу вертикально ясеневыми плахами, создавая очаг; залил в бражник, выбродившую положенное время и ставшую горькой, брагу.
Неделей ранее, вечером после работы в колхозе, в потемках на велосипеде, стараясь не оставлять заметного следа на осенней траве, притащил он сюда мешок муки, пять килограммов сахара и две пачки хлебных дрожжей. Нагрел воды, развел сахар и дрожжи, дождался пока они заработали и налив теплой воды в большую деревянную бочку, засыпал туда муку, залил сахарный сироп с дрожжами. Хорошенько размешав все это, он накрыл бочку крышкой и утеплил сеном со всех сторон и сверху.
Этот рецепт он считал оптимальным, если гнать на продажу. Гнать из чистого зерна хлопотно, хотя качество продукта, безусловно выше, но выход меньше – не практично и не выгодно. Чисто сахарную или тем более бурачную – из сахарной свеклы он старался не гнать: уж очень гадкая получалась водка. Ее не то, что пить – нюхать противно.
А еще раньше приходил он сюда заготавливать дрова: пилил и таскал к аппарату сухостой и ясеневые колодки, затем колол их и складывал в поленницу. В общем, подготовка была не менее трудоемка, чем сам процесс выгонки самогона.
- Ну вот, можно и змеевик доставать из тайника, - подумал он, убедившись, что все в порядке.
Деталь эта заказывалась за немалые деньги нелегально в городе на заводе из латуни и он ею очень дорожил. Установив змеевик в охладитель – бочку с холодной водой, он соединил все части аппарата трубами и все соединения промазал для герметичности жеваным хлебным мякишем. Закончив, оглядел опытным глазом всю конструкцию, замер на минуту, прислушиваясь: тихо, даже лист не шелохнется.
- Можно зажигать.
Весело затрещали сухие щепки под котлом, стали обугливаться и занялись ясеневые плахи, создавая мощное пламя для быстрого закипания воды. Блики огня заплясали по окружающим поляну стволам деревьев, в них бесшумно промелькнула тень совы. Жутковато одному ночью в Пуще – не раз взгляд натыкался на горящие угольки глаз диких зверей, наблюдавших за человеком из леса. Но помимо зверей надо опасаться и милиции, которая может устроить облаву, особенно по наводке деревенского недруга. Маловероятно, что они полезут в дебри Пущи ночью, однако надо держать ухо востро. Ну вот, можно присесть, перевести дух, пока закипит вода.
Глядя на огонь, он задумался.
- Уже много лет гоню самогон. Это незаконно, но без этого никак. Просто невозможно выжить в условиях, созданных властью, когда за добросовестный труд в полеводческой бригаде вместо денег получаешь палочки трудодней. Паспорта нет, никуда на заработки из деревни не уедешь – крепостной в полном смысле этого слова. А в семье трое детей: две девочки и мальчик. Помимо еды им нужны одежда и обувь каждый год новые – растут-то быстро. Нужны книжки, тетрадки, игрушки наконец. Жена еще молодая, ей многое нужно, да и самому тоже. Земли под картошку и огород выделяют в обрез – только чтоб с голоду не померли. Мол, работай в колхозе, некогда тебе в своей земле копаться. Сенокос вообще не дают – коси тайком под кустами на болоте и таскай траву дерюгой на спине, когда стемнеет. Короче бедность, голытьба. А так выгнал литров тридцать, продал, глядишь и прожили месяц, а потом опять гони. Иначе никак, не выжить просто. Конечно, могут поймать, разбить аппарат, штраф… Было уже это, вспоминать не хочется. И что в итоге? Пришлось перетащить остатки аппарата в другое место, восстановить его, благо змеевик не нашли и гнать не раз в месяц, как ранее, а каждые две недели, чтобы оплатить штраф.
Прогудел в небе самолет, отвлекая от грустных мыслей. – Два часа ночи.
За эти годы он выучил расписание ночных полетов самолетов и время мог определять по их звуку, не глядя на часы. Вода в котле сначала зашумела, а потом забулькало в бражнике – поступающий туда пар стал нагревать брагу. Вскоре из охладителя в подставленное ведро потекла тоненькая струйка прозрачной жидкости – первач. Продегустировав продукт, он оценил его качество на вкус. Капнул на ладони несколько капель и сильно растер, вдохнул хлебный аромат, которым пахли руки. Улыбнулся – качество, что надо. Это не сахарная вонючка. Теперь только холодную воду успевать подливать в охладитель.
Спустя пару часов процесс подошел к завершению: крепость самогона, вытекающего из охладителя снизилась до минимума и гнать его дальше не имело смысла. Теперь полученный продукт надо повторно перегнать. Без этой процедуры он считал процесс не законченным. Качеству он придавал большое значение. Однажды продав некачественную водку, можно потерять постоянных клиентов и куда ее потом сбывать?
- Слава Богу, успел закончить затемно, пока не виден дым от аппарата, - подумал он, закончив перегонку и переливая через воронку теплую жидкость в купленную заранее в аптеке резиновую кислородную подушку, помещенную в обширный рюкзак.
Разобрав аппарат, спрятав змеевик в тайник, он закинул на спину рюкзак. Водка приятно грела натруженный позвоночник, когда он в предутренней прохладе шел через болото домой.
- Скоро рассвет. Опять в поле на работу за палочки на весь день, а следующей ночью на велосипеде с моторчиком через Пущу по звериным тропам на Неман, в большое село. Там уже ждет продукт оптовый покупатель. Тоже не безопасный путь: те же звери, милиция…
- Когда же я, наконец, высплюсь? Наверное, только зимой… - думал он, шлепая сапогами по болоту.